далеку. Глядя на меня остекленевшими, безжизненными глазами, она словно молила о помощи. Конечно же, это было не так. Все парализованные находились сейчас в глубокой фазе гипносна и совершенно не понимали, что с ними происходит. Из всех, подвергшихся нападению, я единственный, кто мог что-то предпринять. Не сейчас - спустя несколько минут, но все же мог. Стараясь не выдать взглядом, что понимаю происходящее, я стал наблюдать.
     Расправившись со всеми нелегалами, люди в полуброне расслабились. Не обращая внимания на труп Самурая, они разбрелись по терминалу, занявшись своим делом. Делом, ради которого и прибыли сюда.
     А прибыли они сюда за рабами. Эти пятеро были работорговцами. И в этом не оставалось ни малейшего сомнения.
     Я это понял сразу же, как только услышал, что они говорят на каре - сленге работорговцев. Судя по всему, наша группа была обречена с самого начала. Крот и тот здоровенный бугай - Стероид сдали нас задолго до сегодняшнего черного часа.
     Вообще-то, контрабандистам ни к чему все это - работорговля, похищение людей. Контрабандисты не-
     Плохо зарабатывают своим ремеслом и ценят хорошую репутацию. Если у людей такого толка может быть хорошая репутация. Но определенный авторитет у них имеется. Свой кодекс чести и порядка. Оно и понятно - если станет известно, что люди, воспользовавшиеся их услугами, начнут исчезать, появляясь потом на рынках работорговли, то их бизнесу, быстро придет конец.
     К тому же сейчас происходило не обычное похищение людей. Насколько я мог судить, все в нашей группе нелегалов были гражданами Галактической Федерации. А Федерация очень не любит, когда похищают ее граждан. Настолько не любит, что может разнести целую планету ради спасения одного-двух заложников. И это не громкие слова. Я сам участвовал в нескольких подобных операциях. Когда ради спасения десятка граждан Федерации были задействованы силы планетарного масштаба. Федерация своих в обиду не дает. Работорговцам куда легче и проще похищать людей с отсталых, развивающихся планет. Например, с Земли. Проблем, как правило, при этом бывает у них гораздо меньше. Правда, и за рабов с этих планет денег на торгах они получали тоже меньше. Работорговцы принялись рассматривать свой улов. - Темпокамер у нас только пятнадцать, так что лишних в утиль, - отдал команду один из них - на вид крепкий парень лет двадцати пяти. Со свирепым выражением лица и, судя по всему, старший в этой шайке.
     - Отстой, надо было брать больше темпушек, - отозвался молодой работорговец, раздвигая ножом зубы одному из варнавалийцев. - Всех бы и взяли.
     - На кой мне это дерьмо! - зло ответил Отстой и резко добавил:
     - С гнилыми зубами не брать.
     Работорговец едва успел отвести руки от несчастного варнавалийца, как голова того взорвалась, словно перезрелый фрукт аги. Отстой спокойно сунул энергопистолет обратно в кобуру.
     - Выбросишь в Пустоту, - отдал он команду тому, что осматривал зубы убитого.
     - Куда? - не понял неопытный работорговец, который был, очевидно, из новеньких.
     - В открытый космос, болван! Пустота тебе в рот! - выругался Отстой и громко повторил приказание для всех.
     - Дерьмо не брать! Кто проглядит, три шкуры спущу.
     Отвратительная сцена убийства варнавалийца явно развеселила Крота. Он, криво улыбаясь во всю ширину своего мерзкого лица, подошел к главарю работорговцев.
     - Отстой, ты в своем амплуа. Качественный товар. Почти никакого брака.
     - А ты как думал, Крот? Надо держать марку. За это и уважают "Крысоедов". И цену за наших рабов дают самую высокую.
     - Знаю, знаю. Товар у вас всегда отборный, - польстил Крот и тут же, вкрадчиво глядя в глаза Главаря работорговцев, добавил:
     - У меня к тебе дело. Отстой.
     - Чего еще? - выпятив нижнюю губу, от чего его и так жестокое выражение лица стало вообще отвратительным, подозрительно спросил работорговец.
     - Вон там видишь подругу? - вкрадчиво ответил Крот, кивнув в сторону Майи. - Уступи ее мне.
     - Чего? - недоуменно протянул Отстой. - Сожри меня Пустота, ты чего, Крот, несешь?
     - Да что тебе стоит, Отстой? - угодливо заглядывая в глаза работорговцу, затараторил кривоногий. - Чего тебе стоит? За нее все равно на рынке в Пандерлоносе много не дадут. А я с тобой рассчитаюсь. Хорошо рассчитаюсь. Тебе же девочки неинтересны. Я ж тебя знаю. У меня парочка мальчиков припасена. Как раз по твоему вкусу. Высокие, стройные. Я тебе их подгоню, а ты мне девчонку. Как, договорились?
     - Тише ты, мелешь языком, как помелом, Пустота тебе в рот, - сквозь зубы проговорил Отстой. - Донесут Карнава, обоим нам несдобровать.
     - Кто донесет? - не понял Крот и кивнул в сторону копошившихся с "товаром" работорговцев. - Эти, что ли? Да я их своими руками задушу, только пикнут.
     - Я и сам могу это проделать и без твоей помощи, - огрызнулся Отстой.
     - Ну, как, значит, договорились? - чувствуя, что добился своего, обрадовался кривоногий.
     Отстой еле заметно кивнул, и Крот вприпрыжку кинулся к лежащей Майе. Подбежав к девушке, он несколькими деловыми движениями ощупал ее. Словно придирчивый покупатель, проверяя товар. Мы и были для этих тварей лишь товаром. Вещью. Вещью, продолжительность существования которой зависит от настроения хозяина. Ведь раб живет столько, сколько пожелает его хозяин. Живет в постоянном страхе, повинуясь малейшей прихоти своего властелина.
     Довольный осмотром, Крот бесцеремонно схватил девушку за чудные белокурые волосы и поволок безжизненное тело, словно тряпичную куклу, прямо по гладкому, полированному полу терминала. Он почти добрался до небольшой, герметично закрытой двери, спрятанной за Тау-генератором, когда я настиг его.
     Мой организм еще не отошел до конца от действия депрессирующих полей. Я все еще очень плохо себя чувствовал. Тело было словно набито ватой. Конечности деревянными, малоподвижными. Но ждать, когда все придет в норму, я не мог.
     Сильнейший удар в спину сбил кривоногого на пол, и, едва он поднялся, я изо всей силы, на которую пока был способен, впечатал кулак правой руки в его грудную клетку. Явственно послышался хруст ломаемых ребер, и Крот, с громким шлепком ударившись о стену, сполз на пол. А я, разворачиваясь, ударил ногой двоих кинувшихся на меня работорговцев. Ударил левой ногой, поскольку правая еще не слушалась меня. Удар вышел неудачным, вялым, и работорговцы легко уклонились от него. Мой удар не достиг цели, а я едва не упал, потеряв\равновесие. В ответ охотники на людей обрушили на меня целый град ударов энергостатическими дубинками. Малейшее прикосновение такой дубинки, похожей по виду на полицейскую, валит с ног любое живое существо. К примеру, паранейскому носорогу хватает даже небольшой дозы энергостатики, чтобы он рухнул, словно подрубленное дерево Ка. Что ж тогда говорить о человеке? Обычному человеку, как правило, хватает одного удара такой дубинкой, чтобы конечности его надолго потеряли подвижность. Обычному человеку. Я же таковым не был. Мои антидепрессанты, хоть и не отошли совсем от спячки, все же начали действовать.
     Удары дубинок тупой болью сковали левую руку, которой я пытался защититься. Несколько тычков энергостатики пришлись на тело, и я едва не задохнулся. Мгновенно перехватило дыхание. Но в целом я выдержал. Хоть и изрядно потрепанный, с онемевшей, потерявшей всякую чувствительность левой рукой, тяжело дышащий, но все же остался стоять на ногах. И не просто стоять, а даже умудрился сломать нос неосторожно сунувшемуся ко мне работорговцу. Работорговец отскочил от меня, истошно вопя и держась за расплющенный нос. Его лицо мгновенно залила кровь. Сейчас был самый подходящий момент, чтобы добить его, но на это у меня уже не было сил. Я, с трудом увернувшись от ударов дубинкой другого работорговца, отступил к стене терминала.
     - Великая Пустота, ты посмотри, какой прыткий! - удивленно воскликнул Отстой, подойдя к сгрудившимся около меня работорговцам.
     Охотники на людей пытались ударить меня дубинками, но делали это крайне осторожно, памятуя о сломанном носе своего приятеля.
     Я же чувствовал себя все хуже и хуже. Огромная доза депрессирующих полей, полученных моим организмом, вкупе с многочисленными энергостатическими ударами, совсем подорвали мои силы. Я едва держался на ногах. Мне стоило больших усилий удержаться от падения. Перед глазами все плыло, звуки доносились словно сквозь толстый слой ваты.
     - Ну-ка, Стероид, уделай этого прыткого молодца, - скомандовал Отстой, - ты у нас мастер успокаивать чересчур резвых рабов.
     Было похоже, что сложившаяся ситуация необычайно веселит главаря работорговцев. Несмотря на то, что я довольно серьезно покалечил кривоногого, который до сих пор безжизненным кулем валялся на холодном полу терминала, несмотря на то, что я сломал нос одному из его людей. Отстой не разозлился. На его всегда свирепом лице даже на мгновение промелькнула улыбка. Улыбка, при виде которой кровь стыла в жилах. В жилах у рабов, которые хорошо знали, что такое Отстой.
     Стероид не торопясь подошел ко мне и вдруг стремительно, резко, едва уловимым движением ударил. Ударил правой рукой. Сильно и мощно. Я, словно резиновый мяч, отлетел к стене. Ударившись спиной и головой о стену терминала, я тем не менее умудрился не потерять сознание. Во рту мгновенно появился неприятный привкус крови. Перед глазами все поплыло, и я, стараясь развеять черный туман, опускающийся на мой мозг, замотал головой.
     Работорговцы дружно засмеялись. Удар Стероида им понравился. Бугай же, ободренный хорошим началом, продолжил мое избиение. Второй не менее сильный удар в голову почти выбил меня из колеи. Не опирайся я спиной о стену, наверняка бы упал. Лишь чудом удержавшись на ногах, я с трудом уклонился от третьего, завершающего удара здоровяка. Видя мое беспомощное состояние, Стероид решил, что уже покончил со мной и остается лишь добить меня. Поэтому третий раз ударил не так резко, больше полагаясь на силу, чем на внезапность.
     Никогда не стоит недооценивать противника, в каком бы беспомощном состоянии он ни находился. По всей вероятности, Стероид об этом не знал. Иначе действовал бы более осторожно. Чуть заметным движением я отклонил голову, и кулак Стероида со всей его бугайской мощи впечатался в пластобетон. Вопль боли пронесся по терминалу. Бугай еще не успел отдернуть искалеченную руку, как я уже закрепил свою небольшую победу. Из неудобного положения, правой рукой, поскольку левая почти не слушалась, я коротко, но довольно сильно ударил Стероида в корпус. Удар пришелся как раз в область солнечного сплетения здоровяка, и он, посиневший, разом ставший на голову меньше, сломался пополам. Он развернулся, то ли намереваясь покинуть поле боя, то ли ему просто невмоготу было смотреть на меня. Я же, увидев обширную спину Стероида, который был минимум на две головы выше меня и даже сейчас выглядел очень внушительно, резко ударил рукой два раза. Первый раз - в область поясницы, второй раз - чуть повыше, целясь в позвоночник. Здоровяк, так и не успевший уйти от схватки, внезапно рухнул на колени. Рухнул в два этапа. Сначала неожиданно присев, так, словно из его обширного тела выдернули незримый стержень. Потом со стуком приземлился на колени, являя нелепое зрелище. Стероид словно молился перед смертью. Я же, недолго думая, добил здоровяка. Мгновенно. Одним ударом в шею. Сверху вниз. Послышался неприятный хруст, и Стероид замертво упал на пол. Лицом вперед и не подставив рук.
     Несколько секунд стояла гробовая тишина, потом работорговцы всем скопом кинулись на меня. Более не заботясь о своей безопасности, они принялись беспорядочно избивать меня. Я же, утомленный схваткой со Стероидом, не мог дать им достойный отпор. Несколько прямых попаданий энергостатической дубинкой в голову совсем выбили меня из колеи, и я уже с трудом понимал, что делаю. Кажется, я все же умудрился выбить зубы одному из охотников на людей и сломал руку другому, но это было единственное, что я смог. Работорговцы многочисленными ударами сбили меня на пол и принялись злобно пинать. Я, уже почти ничего не чувствуя от боли и бесчисленных ударов энергостатики, лишь прикрывал правой рукой голову. Не знаю, долго ли меня били, мне показалось, что целую вечность, но наконец работорговцы успокоились. Отступили от меня. Я, с трудом опираясь на единственную действующую руку, приподнялся на четвереньки и сквозь кровавую пелену увидел стоящего прямо передо мной Отстоя. Казалось бы, и без того свирепое выражение его лица сейчас стало поистине демоническим.
     - Знаешь ли ты, свинья, что убил одного из моих лучших друзей, - глядя на меня сверху вниз и надменно цедя слова, проговорил он. - С этого злополучного момента, урод, твоя жизнь превратится в ад. Ты очень пожалеешь, что вообще родился на свет, и тысячекратно пожалеешь, что так поступил с моим другом.
     - Ты хотел сказать, с любовником? - выплюнув сгусток крови, прокомментировал я.
     И без того ужасное лицо Отстоя перекосилось злобой, и он изо всей силы пнул меня в голову. Хорошо пнул. Я отлетел на несколько метров в сторону и, попытавшись подняться, вновь получил сильнейший удар в голову. Чувствуя, что проваливаюсь в небытие, успел лишь подумать: "Как там Майя?" и, вспомнив ее милое лицо, забылся в обступившей меня темноте.

Глава 2

     Неприятный запах резанул, словно крепкая настойка эфирного спирта. Я пришел в себя. Полежал несколько секунд, не открывая глаз, прислушиваясь к звукам извне и ощущениям своего тела. Звуки не радовали, ощущения тоже. Все говорило о том, что я опять вляпался в какое-то дерьмо. В прямом и переносном смысле. Кстати, запах этого вещества как раз и раздражал мои органы обоняния. С трудом превозмогая боль, я открыл глаза. Поначалу никак не мог сориентироваться, где нахожусь. Перед глазами все плыло, сами глаза затекли, остались лишь узкие щелочки. Во рту пылал пожар, и я попытался облизнуть распухшие губы. Лучше бы я этого не делал. Кровь струёй брызнула из разбитых губ. Как ни странно, но это помогло мне окончательно прийти в себя. Я резко, одним движением сел.
     Когда спустя минуту я отошел от пронзившей все мое тело боли, то смог наконец хорошенько осмотреться.
     Это был барак. Темный, затхлый барак. С потолка свисала столетней давности паутина, от пола несло промозглой сыростью. Длинные ряды трехъярусных кроватей уходили вдаль, им не было видно конца и края.
     Мимо с омерзительным писком пробежали две крысы, и я поторопился встать с пола. Дорогостоящей с автоподогревом куртки на мне уже не было, а мой классический костюм был разорван в клочья. Впрочем, мне было не до костюма. Одна мысль терзала меня. Мысль о моей милой, единственной девочке. О моей Майе. Я не знал, что с ней, и даже не мог предположить, где она.
     То, что я нахожусь в бараке, в котором держали рабов, не оставляло никакого сомнения. То, что люди, наблюдавшие за мной с верхних и нижних ярусов кроватей, были рабами, тоже бесспорно. Энергоошейники и энергобраслеты на их руках и ногах говорили о том, что эти несчастные собрались здесь не по своей воле.
     - Новенький, тебя как зовут? - спросил меня один из внимательно разглядывавших меня людей - молоденький парнишка, на вид не больше восемнадцати лет, лежавший на среднем ярусе и свесившийся от любопытства почти наполовину со своего ложа.
     - Джаггер, - с трудом разлепив губы, ответил я.
     - А правда, что ты завалил здоровяка Стероида? - неожиданно задал он новый вопрос.
     - Поменьше мели помелом, Пустота тебе в рот, - шикнул на него лежавший справа по соседству с пареньком бородатый мужичок. - Не дай боже, надзиратели услышат, что ты распускаешь такие сплетни, будет всем нам Кацеунова камера.
     - Ничего я не распускаю и не сплетни это, а чистая правда, - мне Тоскан шепнул на ушко, а он никогда не врет.
     - Может, он и не врет, но преувеличить может, - не сдавался мужичок. - Ты сравни этого доходягу и Стероида. Памтас и Герета! Да этому доходу тарибской лягушки не замочить, не то, что здоровяка Стероида.
     - Джакирана, - неожиданно вступил в разговор старичок-варнавалиец, сидевший слева от паренька. - Молком говорит правду. Этот новичок с разбитым лицом и в разорванном костюме действительно убил большого человека с именем Стероид.
     По всему видно, старик пользовался в этой группе определенным авторитетом, поэтому бородатый тотчас прекратил спор. С испугом взглянув на меня, он отполз к другому краю кровати, тихонько бормоча под нос: "Надо держаться подальше от таких типов, а то схлопочешь Кацеунову камеру".
     Я хотел кое о чем порасспросить обитателей этого мрачного места, но не успел. Где-то далеко, в самом начале барака, вдруг послышалась истошная команда-Приказ: "Отбой, свиньи!" Эхо команды пронеслось с первых рядов до последних, и всех праздношатающихся между рядами коек как ветром сдуло.
     Я стоял, беспомощно озираясь, не зная, что делать.
     - Джаггер - убийца Стероида, залазь к нам на второй ярус, - услышал я призыв парнишки Молкома, - иначе схлопочешь Кацеунову камеру.
     Еще раз оглянувшись и заметив, что в проходах уже никого нет, а с верхних ярусов не свешивается ни одной головы, я последовал приглашению. Превозмогая толчки боли, отдающиеся волнами по всему телу, осторожно забрался на второй ярус и расположился между стариком-варнавалийцем и Молкомом. В тот же миг и без того тусклый свет, освещающий пространство барака, погас окончательно.
     Молком деловито вытащил откуда-то замызганное, дырявое одеяло и предложил: "На возьми, Джаггер. По ночам здесь холодно".
     - Спасибо, Молком, - меня тронула забота парнишки, - лучше объясни, где я нахожусь, что это, за место?
     - Кавар, потише, - негромко на варнавалийском Предупредил старичок, устраиваясь поудобней на ночлег, и мы тут же перешли на шепот.
     - Как, ты не знаешь? Тебя что, не обработали? Это же Пандерлонос! А ты сейчас раб господина Карнава. Великого и Всемогущего. Солнца в небесах - и все такое прочее.
     Я растерянно посмотрел на энергобраслеты, опоясывающие мои запястья, и с ужасом подумал: "Пандерлонос - хуже, пожалуй, ничего придумать было нельзя".
     В том, что я не помнил, как меня переправили на другой конец Галактики, не было ничего удивительного. Впрыснули какой-нибудь сильнодействующий наркотик, и я спокойненько пролежал в темпокамере нужное время. Может, сутки, может, и гораздо больше. Лежал себе, ничего не чувствовал, пока меня тащили через всю Галлактику. Через множество ретрансляционных подпространственных кабин. Через сеть подпространственных туннелей. Тащили темпокамеру с моим бесчувственным телом, пока не приволокли сюда. На одну из самых ужасных планет в Галактике. О том, куда могла попасть Майя, я старался не думать. Я мог лишь надеяться, что ее доставили сюда же. Несмотря на то, что Пандерлонос был отвратительным местом, в этом случае у меня появлялся реальный шанс отыскать мою милую девочку.
     Пандерлонос - самый известный центр работорговли в третьих мирах Галактики - пользовался дурной репутацией. Эта планета находится на территории, не подконтрольной ни Федерации, ни Терам. О том, что здесь творится, ходят самые ужасные слухи. Говорили, что вся поверхность планеты покрыта лагерями для рабов, что ежедневно в эти лагеря прибывают десятки тысяч новых пленников, что с рабами здесь обращаются хуже, чем со скотом. Говорили также, что за долгие годы в дремучих лесах планеты скопилось немалое количество беглых рабов. Что они тайно существуют где-то в недоступных чащобах, создав собственную субкультуру. Много еще чего говорили об этой мрачной планете.
     Пандерлонос является крупнейшей перевалочной базой работорговцев, откуда рабы растекались по всей Вселенной. Но не только этим славится он. Здесь добывают не менее десяти процентов всех изорениумных руд Галактики. Этот редкоземельный минерал и стал причиной того, что некогда прекрасная планета со временем превратилась во всемирный центр рабства. Первым работорговцам, освоившим Пандерлонос, была необходима дешевая рабочая сила для того, чтобы добывать изорениум. Бесплатная рабочая сила, которо