ошел
туда.
     - Вы не имели права отсылать Бесси! - кричал один.  Он  был  в  форме
оперативника -  высокий,  очень  смуглый  красавчик,  как  с  вербовочного
плаката.
     - Вы, чертовы оперативники, воображаете  будто  это  ваши  машины,  -
презрительно сказал механик.
     Иисус Пьетро улыбнулся, потому что механики держались точно такого же
мнения.
     - В чем дело? - спросил он.
     - Этот идиот не может найти мою машину! Простите, сэр.
     - А какая машина ваша, капитан?
     - Бесси. Я пользуюсь Бесси три года, а сегодня утром  какой-то  идиот
послал ее на опрыскивание леса. И полюбуйтесь! Они  ее  потеряли,  сэр!  -
голос его стал жалобным.
     Иисус Пьетро перевел взгляд холодных голубых глаз на механика.
     - Вы потеряли автомобиль?
     - Нет, сэр. Просто вышло так, что я не знаю, куда ее поставили.
     - Где машины, вернувшиеся после опрыскивания леса?
     - Вот одна из них, - механик указал  на  автопорт.  -  Мы  наполовину
разгрузили ее, когда эти дьяволы на нас выскочили. Собственно, мы  обе  их
разгружали. - Механик почесал в  затылке.  Он  очень  неохотно  встретился
взглядом с Иисусом Пьетро. - После того я вторую не видел.
     - Часть пленников исчезла. Вам это известно? - Кастро не  стал  ждать
ответа механика. - Установите серийный номер и описание Бесси и  передайте
их моему секретарю. Если найдете Бесси, позвоните в мой кабинет. На данный
момент я склонен предположить, что этот автомобиль похищен.
     Механик  повернулся  и  бегом  бросился  к  конторе.   Иисус   Пьетро
воспользовался переносным телефоном, чтобы дать указания насчет возможного
похищения автомобиля.
     Йенсен вновь вышел на связь.
     - Один мятежник мертв, сэр. Таким образом, пропавших остается пятеро.
- Он перечислил имена.
     - Отлично. Начинает походить на то, что они захватили машину.  Узнай,
не видела ли охрана на стенах улетавшего автомобиля.
     - Они бы доложили, сэр.
     - Я в этом не уверен. Узнай.
     - Сэр, на автопорт было  совершено  нападение.  Охрана  о_б_я_з_а_н_а
была доложить, если  при  нападении  толпы  пятеро  мятежников  украли  бы
автомобиль!
     - Я думаю, Йенсен, что они могли забыть об этом. Ты меня понял?  -  в
его  голосе  послышалась  сталь.  Йенсен  прервал  связь  без   дальнейших
возражений.
     Иисус Пьетро посмотрел вверх, на небо, потирая  двумя  пальцами  усы.
Украденный автомобиль должен легко отыскаться. Сейчас в воздухе нет личных
автомашин команды - все слушают речь Милларда Парлетта. Но они  могли  уже
приземлиться. А если автомобиль украли прямо на виду настенной охраны,  то
его украли призраки.
     Это  прекрасно  согласовалось  бы  и  с  другими   происшествиями   в
Госпитале.
 
 
 
                         Глава 8. Глаза Полли 
 
     Изнутри дом Джоффри  Юстаса  Парлетта  выглядел  иначе.  Несть  числа
большим и удобным комнатам, обставленным уютно, с хорошим вкусом. В задней
части имелись карточный стол, маленький кегельбан, зрительный зал и  сцена
с опускающимся экраном. Кухня была величиной с гостиную Гарри Кейна. Мэтт,
Лэни и Лидия Хэнкок прочесали весь дом с ружьями-парализаторами  наготове.
Они не нашли ни одной живой твари, не считая ковров и не менее  чем  шести
гнезд чистильщиков.
     Лидии пришлось пригрозить силой, чтобы заставить  Мэтта  вернуться  в
гостиную. Он жаждал исследовать. Он  нашел  невероятные  спальни.  Спальни
знатоков своего дела...
     В гостиной, занимавшей два этажа в высоту, перед огромным  поддельным
камином,  в   котором   светились   в   местах   соприкосновений   красным
электрическим жаром каменные бревна, пятеро выживших  рухнули  на  диваны.
Гарри Кейн все еще двигался с осторожностью, но, казалось, почти оправился
от действия оружия, поразившего его в Госпитале. К Худу вернулся голос, но
не силы.
     Мэтт развалился  на  диване.  Он  поерзал,  устраиваясь  поудобнее  и
наконец, забрался с ногами. Приятно было чувствовать себя в безопасности.
     - Крошечные сердца и печени, - сказал Худ.
     - Да, черт подери, в банках органов.  Ты  что,  не  веришь  мне?  Они
плавали в своих особых баках, каких-то  самодельных  с  виду,  с  моторами
прямо в воде возле органов. Стекло было теплым.
     - Силовые баки не бывают теплыми, - сказал Худ.
     - А Исполнение не хватает детей, - прибавил Гарри Кейн. - Иначе я  бы
знал.
     Мэтт только смотрел на них.
     - Сердца и печени, - сказал Гарри. - И все? Больше ничего?
     - Я ничего не заметил, - ответил Мэтт. - Нет, погодите. Там было  еще
два точно таких же бака. Один пустой.  А  один  выглядел...  я  подумал  -
грязный.
     - Сколько ты там пробыл?
     - В самый раз,  чтоб  затошнило.  Пыльные  Демоны,  я  же  ничего  не
обследовал! Я искал карту!
     - В банках органов?
     - Оставьте, - сказала Лэни. - Расслабься, Мэтт. Это все неважно.
     Миссис Хэнкок уходила искать кухню. Теперь она вернулась с кувшином и
пятью стаканами.
     - Вот, нашла. У нас ведь нет причин церемониться в этом месте, верно?
     Ее заверили, что нет, и она всем налила. Худ сказал:
     -  Меня  больше  интересуют   твои   предполагаемые   парапсихические
способности. Я никогда раньше не слышал ни о чем подобном. Это должно быть
что-то новенькое.
     Мэтт хрюкнул.
     - Должен тебе  сказать,  что  всякий,  кто  верит  в  так  называемые
пси-способности, обычно считает, что сам ими обладает. - Худ говорил сухо,
профессионально. - Мы можем вообще ничего не обнаружить.
     - Тогда как мы сюда добрались?
     - Может быть, мы этого никогда не узнаем. Какой-нибудь новый  замысел
Исполнения? Или может, ты нравишься Пыльным Демонам, Мэтт.
     - Я об этом тоже думал.
     Миссис Хэнкок вернулась на кухню.
     - Когда ты пытался проскользнуть в Госпиталь, - продолжал Худ, - тебя
сразу засекли. Ты, должно быть, наткнулся на электронную следящую сеть. Ты
не пытался бежать?
     - На меня навели четыре прожектора. Я стоял, и все.
     - А потом они не обратили на тебя внимания? Просто дали тебе уйти?
     -  Верно.  Я  все  время  оглядывался,  ждал,  что   громкоговоритель
чего-нибудь скажет. А он молчал. Тогда я побежал.
     - А человек,  который  провел  тебя  в  Госпиталь.  Не  случилось  ли
что-нибудь как раз перед тем, как он обезумел и бросился к воротам?
     - Что, например?
     - Что-нибудь со светом.
     - Нет.
     Худ был, казалось, разочарован. Лэни сказала:
     - Похоже, люди про тебя забывали.
     - Да. Со мной так всю жизнь. В школе меня не вызывали учителя,  когда
я не знал ответа. Хулиганье меня никогда не трогало.
     - Мне бы такое везенье, - заметил Худ.
     Лэни приобрела рассеянный вид, будто обдумывала мысль.
     - Глаза, - сказал Гарри Кейн и остановился в раздумье. Он слушал  без
комментариев, в позе "Мыслителя", уперев подбородок в кулак,  а  локоть  о
колено. - Ты сказал, что-то странное произошло с глазами охранника.
     - Да. Не знаю, что. По-моему, я этот взгляд видел раньше, но не  могу
припомнить.
     - А что тот, который в конце  концов  выстрелил  в  тебя?  У  него  с
глазами было что-нибудь странное?
     - Нет.
     Лэни очнулась от рассеянности с ошеломленным видом.
     - Мэтт. Ты думал, что Полли пошла бы к тебе домой?
     - Это-то, ради Пыльных Демонов, какое к чему имеет отношение?
     - Мэтт, не злись. Я спрашиваю не без причины.
     - Не могу себе вообразить...
     - Поэтому ты и пригласил специалистов.
     - Ну хорошо - д_а. Я думал, она пойдет ко мне домой.
     - А потом она вдруг повернулась и ушла.
     - Да. Эта сучка просто... - остальное Мэтт проглотил. Только  теперь,
когда он мог ощутить свою боль, гнев и унижение с терпимого расстояния, он
осознал, как сильно она его уязвила.  -  Она  ушла  так,  будто  о  чем-то
вспомнила. О чем-то более важном, чем я, но при том  не  особенно  важном.
Лэни, причина не могла быть в ее слуховом аппарате?
     - Радио?.. Нет, было еще рано.  Гарри,  ты  говорил  Полли  по  радио
что-нибудь такое, чего не говорил нам остальным?
     - Я говорил, что позову ее рассказать свои новости в  полночь,  когда
все уйдут. Это было слышно по радио. Больше ничего.
     - Значит, у нее не было причины меня бросать, - выговорил Мэтт.  -  Я
все-таки не вижу причины в этом копаться.
     - Это странность, - пояснил Худ. - Не помешает рассмотреть  все,  что
было странного в твоей молодой жизни.
     Лэни сказала:
     - Тебя это возмутило?
     - Чертовски. Терпеть не могу, когда меня этак, поигравшись, бросают.
     - Ты ее не обидел?
     - Не вижу, чем бы я мог ее обидеть. Напился я только после.
     - Ты мне говорил, что такое случалось и раньше.
     - Всякий раз. Всякий раз, черт возьми - до тебя. Я был  девственником
до той ночи в пятницу. -  Мэтт  воинственно  огляделся.  Никто  ничего  не
сказал. - Вот почему я не понимаю, что пользы об этом говорить. Черт дери,
это не было странностью в моей молодой жизни.
     Худ возразил:
     - Это странно в молодой жизни Полли. Она не ломака. Прав я, Лэни?
     - Прав. Она всегда  серьезно  относилась  к  сексу.  И  не  стала  бы
заигрывать с тем, кого не хотела. Интересно бы знать...
     - Мне кажется, я и сам не шутил, Лэни.
     - Да и я не шучу. Ты все время говоришь, что в глазах охранника  было
что-то странное. А не было ли чего странного в глазах у Полли?
     - К чему ты клонишь?
     - Ты говоришь, что каждый раз, как ты готовился потерять невинность с
девушкой, она тебя бросала. Почему? Ты не  урод.  У  тебя,  вероятно,  нет
привычки вульгарно хамить.  Мне  же  ты  не  хамил.  Ты  достаточно  часто
моешься. Так было что-нибудь в глазах Полли?
     - Черт возьми, Лэни. Глаза...
     "Что-то изменилось в лице Полли. Она словно прислушивалась к чему-то,
слышному ей одной. Она явно ни на что не смотрела; ее взгляд был направлен
мимо него и сквозь него, а глаза казались слепыми..."
     - Она как бы отвлеклась. Что ты хочешь всем этим сказать? Она как  бы
подумала о чем-то другом, а потом ушла.
     - Это произошло внезапно - потеря интереса? Она...
     - Лэни, ну что ты выдумала? Что я специально ее прогнал?  -  Мэтт  не
мог больше терпеть; он был, словно струны, натянутые  на  раме  костей,  и
каждая струна грозила порваться. Никто никогда  не  вторгался  так  в  его
интимные дела! Он никогда не  мыслил  себе,  что  женщина  будет  способна
разделить с ним постель, выслушать с симпатией все мучительные секреты, из
которых слагалась его душа, а потом выболтать все, что узнала в  детальном
клиническом  обсуждении  за  круглым  столом!  Он  чувствовал,  будто  его
расчленяют для банков органов; будто он,  еще  в  сознании,  смотрит,  как
полчище врачей обмеряет и зондирует не слишком  чистыми  руками  отдельные
части его внутренностей, слышит, как они  отпускают  похабные  комментарии
насчет его вероятной медицинской и социальной биографии.
     И он все это и  хотел  сказать  не  смягчая  выражений,  когда  вдруг
увидел, что никто на него не смотрит.
     Никто на него не смотрит.
     Лэни уставилась в искусственный очаг; Худ смотрит на Лэни; Гарри Кейн
сидит в позе мыслителя. Никто из них ничего толком не  видел;  по  крайней
мере - ничего, находящегося в комнате. У всех был рассеянный вид.
     - Вот проблема, - сонно  произнес  Гарри  Кейн.  -  Как  мы  намерены
освобождать остальных наших,  когда  нас  спаслось  всего  четверо?  -  он
оглядел своих невнимательных слушателей, после чего вернулся к  созерцанию
внутренним зрением собственного пупка.
     Мэтт почувствовал, как у него на голове  зашевелились  волосы.  Гарри
Кейн смотрел прямо на него, но он явно не видел Мэтта Келлера. И в  глазах
у него было что-то совсем особенное.
     Словно посетитель воскового музея, Мэтт наклонился,  чтобы  заглянуть
Гарри Кейну прямо в глаза.
     Гарри подпрыгнул, словно подстреленный.
     - Откуда ты взялся? - он вытаращился так, словно Мэтт упал с потолка.
Потом проговорил: - Мммм... ох! У тебя получилось.
     В этом не было никакого сомнения. Мэтт кивнул.
     - Вы все вдруг потеряли ко мне интерес.
     - А что с  нашими  глазами?  -  Худ  был  напряжен,  будто  собирался
прыгнуть на Мэтта.
     - Что-то было. Не знаю. Я нагнулся, чтоб посмотреть, и тут... -  Мэтт
пожал плечами, - это кончилось.
     Гарри Кейн произнес слово,  которое  редактор  отсюда  выбросит.  Худ
сказал:
     - Вдруг? Я не помню, чтобы это было вдруг.
     - А что ты помнишь? - спросил Мэтт.
     - Ну, собственно, ничего.  Мы  говорили  о  глазах  -  или  о  Полли?
Конечно, о Полли. Мэтт, разговор о ней тебя беспокоит?
     Мэтт издал горловое рычание.
     - Вот, значит, почему ты сделал то, что сделал. Ты не хотел, чтобы на
тебя обращали внимание.
     - Вероятно.
     Худ оживленно потер руки.
     - Так. Мы, по крайней мере, знаем, что у тебя что-то есть и оно  тебя
слушается. Слушается твоего  подсознания.  Хорошо!  -  Худ  превратился  в
профессора, озирающего не слишком смышленую аудиторию. - На какие  вопросы
мы еще не ответили?
     Например, при чем тут глаза? Еще, почему в конце концов охранник смог
в тебя выстрелить и отправить на сохранение? Третье, отчего ты пользовался
своей способностью, чтобы отпугивать девушек?
     - Пыльные Демоны, Худ! Никакая разумная причина...
     - Келлер.
     Сказано это было тоном спокойного приказа. Гарри  Кейн  вновь  принял
позу "Мыслителя" на диване, уставившись в пространство.
     - Ты сказал,  что  Полли  выглядела  рассеянной.  А  мы  не  казались
рассеянными минуту назад?
     - Когда вы про меня забыли? Казались.
     - Я сейчас выгляжу рассеянным?
     - Да. Обожди минутку. - Мэтт встал и прошелся вокруг Гарри, оглядывая
его с разных сторон. Тот выглядел, как глубоко задумавшийся человек.  Поза
"Мыслителя": подбородок на кулаке, локоть на колене, лицо опущенное, почти
хмурое; сидит неподвижно, брови нахмурены... нахмурены? Но глаза ясные.
     - Нет, не выглядишь. Кое-что не так.
     - Что?
     - Глаза.
     - Мы все ходим и ходим вокруг да  около,  -  с  отвращением  произнес
Гарри. - Ну, присядь да посмотри мне в глаза, ради Пыльных Демонов!
     Мэтт встал коленями на одомашненную траву и заглянул Гарри  в  глаза.
Озарение не приходило. Неточность  есть,  но  какая?  Он  припомнил  Полли
пятничной  ночью,  когда  они  стояли,  затерявшись  в  локтях  и  гаме  и
разговаривали нос к  носу.  Время  от  времени  они  соприкасались,  почти
случайно, задевали друг друга ладонями, плечами... Он  чувствовал,  как  в
горле пульсирует теплая кровь... и вдруг...
     - Слишком большие, - сказал Мэтт. - Зрачки у  тебя  слишком  большие.
Когда кто-то  действительно  не  интересуется,  что  вокруг  него,  зрачки
меньше.
     - А как насчет зрачков Полли? - допытывался Худ. - Расширены они были
или сужены?
     - Сужены. Совсем маленькие. И у охранников тоже - тех, что пришли  за
мной сегодня утром. - Мэтт вспомнил, как они удивились, когда он дернул за
наручники; наручники,  до  сих  пор  свисавшие  с  его  запястий.  Они  не
заинтересовались им, они попросту отомкнули цепочки со своих рук. А  когда
они смотрели на него... - Вот оно. Вот почему  их  глаза  казались  такими
странными. Зрачки были с булавочную головку.
     Худ облегченно вздохнул.
     - Тогда с этим все, - сказал он и поднялся. - Ну,  погляжу,  пожалуй,
как Лидия управляется с обедом.
     - Вернись назад, - голос у Гарри Кейна был тихим и убийственным.  Худ
взорвался смехом.
     - Перестань кудахтать, - сказал Гарри Кейн. - Что бы там у Келлера ни
было, нам это нужно. Говори!
     "Что бы у Келлера ни было, нам это  нужно".  Мэтт  почувствовал,  что
должен протестовать. Он не собирался позволить  Сынам  Земли  использовать
себя. Но сейчас он был не в силах вмешаться.
     - Это весьма ограниченная форма телепатии, - сообщил Джей  Худ.  -  И
поскольку она так ограничена, то  она,  вероятно,  более  надежна,  нежели
более общие формы. Мишень ее куда менее противоречива. - Худ улыбнулся.  -
Собственно, мы должны придумать для этого  новое  название.  Телепатия  не
годится... не совсем годится.
     Трое ждали - терпеливо, но непреклонно.
     -  Мозг  Мэтта,  -  произнес  Худ,  -  способен  управлять   мышцами,
сокращающими и расширяющими радужную оболочку глаз другого человека.  -  И
улыбнулся, ожидая их реакции.
     - Ну и что? - спросил Гарри Кейн. - Что в этом такого?
     - Не понимаете? Нет,  пожалуй,  не  понимаете.  Это  больше  из  моей
области. Вам что-нибудь известно о мотивационных исследованиях?
     Три головы отрицательно покачались.
     - Эта наука давным-давно запрещена на Земле, потому что ее результаты
использовались аморально в рекламных целях. Но  сначала  узнали  несколько
интересных вещей. Одна из них  касалась  расширения  и  сокращения  глаза.
Оказалось, что если человеку что-нибудь показать  и  измерить  его  зрачок
специальной камерой, то можно сказать, интересна ли ему  эта  вещь.  Можно
показывать ему изображения политических лидеров его  страны,  если  в  ней
существуют две или более фракций, и его глаза станут шире при виде лидера,
которого он поддерживает. Отведите его в сторонку на часок,  поговорите  с
ним, убедите изменить политические взгляды и он расширит зрачки на другого
деятеля. Показывайте ему рисунки миленьких девушек и та, которая покажется
ему милей всех, расширит его зрачки.  Он  об  этом  не  узнает.  Он  знает
только, что она всех интереснее. Для него.
     - Хотел бы я знать, - продолжал Худ, мечтательно улыбаясь  сам  себе.
Кой-кому нравится читать лекции. - Не  по  этой  ли  уж  причине  в  самых
дорогих ресторанах всегда темно? Приходят парочки, смотрят друг  на  друга
через стол и оба выглядят интересными. Как по-вашему?
     Гарри Кейн ответил:
     - По-моему, лучше, чтоб ты закончил рассказывать нам про Келлера.
     - Он закончил, - сказала Лэни. - Ты не понял? Мэтт  боится,  что  его
кто-нибудь увидит. Поэтому  он  протягивается  мыслью  и  сокращает  этому
человеку зрачки всякий раз, как тот посмотрит на Мэтта. Конечно  же,  этот
человек не может Мэттом заинтересоваться.
     - В точности так, - Худ бросил взгляд на Лэни. - Мэтт берет рефлекс и
запускает  его  в  обратную  сторону,  так  что  рефлекс  превращается   в
управляемый. - Я з_н_а_л, что это как-то связано с освещением.  Понимаешь,
Мэтт? Это не может сработать, если твоя жертва тебя  не  видит.  Если  она
тебя  слышит,  или  регистрирует  сигнал,   когда   ты   пересекаешь   луч
электроглаза...
     - Или если я не сосредоточен на испуге. Вот почему  охранник  в  меня
выстрелил.
     - Я все-таки не понимаю, как это может быть,  -  сказала  Лэни.  -  Я
помогала тебе в твоих исследованиях, Джей. Телепатия - это чтение  мыслей.
Она действует на мозг, так?
     - Мы не знаем. Но зрительный нерв - это часть  мозга,  а  не  обычная
нервная ткань.
     Гарри Кейн встал и потянулся.
     - Это неважно. Это лучше, чем все, что  устраивали  Сыны  Земли.  Это
вроде плаща-невидимки. Теперь мы должны придумать, как им воспользоваться.

     Пропавший  автомобиль  остался  пропавшим.  Его  не  было  в  гаражах
Исполнения, поисковые партии его не нашли - ни в небе, ни на  земле.  Если
бы машину взял полицейский с законной целью, она была бы на виду; если  бы
ее не было на виду, значит, с ней была бы какая-то неисправность  и  пилот
дал бы аварийный сигнал. Очевидно, ее на самом деле украли.
     Иисуса Пьетро это встревожило. Украденный автомобиль -  это  одно,  а
невозможным образом украденный автомобиль - другое.
     Келлера он связывал с чудесами: чудо сохранило его невредимым,  когда
машина низверглась в  туманную  пустоту,  чудо  воздействовало  на  память
Хобарта прошлой ночью. На основе этого предположения Иисус Пьетро  включил
сигнал: "Пленники на свободе".  И  на  тебе!  -  пленники  совершали  свой
безумный пробег по коридорам.
     Пропажу заключенных и пропавший автомобиль  он  связывал  с  чудесами
Келлера. Так он