ло парировал Мож. Они нас видят,  а мы их
нет. И у нас больше шан-сов ковырнуться со всего маху.
     Сторожевой катер первым заметил Сип. Он  закри-чал,  вцепившись в плечо
пилота:
     --Слева, слева! Слева--крючок!
     В левом верхнем углу экрана разгорался и трепетал красный уголек.
     Можу не  надо было повторять дважды. От неожидан-ности Шанина выбило из
кресла и швырнуло влево, на переборку.
     Когда  он  поднялся, уголька слева уже не было,  зато справа  заплясали
целых  три звездочки. Корабль заме-тался, беспрерывно меняя курс, но красных
огней становилось все больше, и узкое горло прохода сжималосьна глазах.
     -- Бесполезно, -- прохрипел Мож. -- Вниз не пробиться...
     Выламывая запястья и упершись коленом,  он  оття-нул штурвал на себя  с
такой силой, что пластиковая баранка выгнулась. Шанин снова не  удержался на
но-гах. На этот раз сверху  на него упал  Сип. Корабль  словно  догоняя свой
огненный хвост, вывертывал вверх' назад, к спасительному пролому. Высота уже
начала  предательски буреть, и на всем обозримом простран-стве пересекались,
образуя правильные квадраты, чер-ные полосы.
     -- Так...  Так... выглядит... небо  над Свирой?  В круп-ную  клетку? --
выдавил Шанин, ворочаясь, в потный затылок Сипа.
     -- Да, -- отозвался Сип, упираясь ему локтем в жи-вот. -- Но если здесь
родиться и не видеть другого, то и оно покажется прекрасным...
     Перегрузка резко ослабла. Мож почему-то тормозил.
     -- Я так и знал,  --  безнадежно  процедил  он.  -- Мы  в  бутылке. Они
заткнули пробку... Что делать, Шан?
     Сип  и Шан  вскочили,  чуть  ли не топча  друг  друга. Прямо  по  курсу
полукругом  горело четыре красных фа-кела. Вокруг  ближнего время от времени
рассыпалось оранжевое ожерелье.
     --  Приказ остановиться... Они нас поджидали,  это точно... Иначе такой
стае не собраться... Это Горой... Он один знает нашу дыру... Кто-то из наших
донес, и он ждал нас... Что делать, Шан?
     Тот Шан, который сейчас  блаженствовал  в больнич-ной  палате на Зейде,
был здесь атаманом, и Мож  по  привычке ждал  приказа от нового, поддельного
Шана.
     -- Прорываться! --  ненависть перехватила горло Си-пу. -- Напропалую, в
лоб -- прорываться! Все равно смерть!  Здесь  есть шанс -- в застенке его не
будет. И там будут пытать. Лучше умереть здесь, сейчас. Все равно смерть!
     --  Тебе -- смерть, --  подтвердил Мож. --  Они тебя сразу  раскусят. А
я...
     -- И тебе -- смерть! Ты знал, кого везешь...
     -- Что делать, Шан? -- в третий раз повторил Мож.
     -- Прорываться! -- горячо зашептал Сип. -- Идти на таран! Пойми, Шан, у
нас нет выхода. Они раскусят час в первую же минуту. Меня  шлепнут на месте,
по-скольку  я уже  дважды приговорен, а  тебя, как  ино-странного шпиона,  с
триумфом  потащат  в  Дрому. Ты знаешь, как там  пытают? Ты  будешь молить о
смерти, но они  будут  наслаждаться твоими муками, пока  возможно - ведь  ты
будешь  первым настоящим иностранным шпионом, который попал  им в лапы. Надо
умереть достойно, Шан... Таран, только таран!
     Шанина  страшила не смерть и не пытки -- хотя,  как всякого нормального
человека, такая перспектива его не радовала. Но он представлял, какой козырь
дает он Кормчему своим появлением на Свире,  какая разнуз-данная  вакханалия
клеветы  поднимется  вокруг  него, оправдывая самые черные дела  правителя и
давая  по-вод для крайних мер против всего,  что осталось на Сви-ре живого и
мыслящего. Как ни тяжело и горько  это было, он был  готов сказать: "Таран!"
Но что-то мгно-венно мелькнувшее в памяти удержало.
     -- Ты говоришь, Мож, это должен быть  Горон? Тот  самый, что накрыл вас
шесть лет назад?
     -- Другому некому. Мы задолжали  ему, и он решил нас накрыть.  Я говорю
--  они ждали...  Зверюга... Дру-гие вычистят все и отпустят... Хоть  телегу
оставят... А этот долгов не прощает!
     -- Что он сделает, если попадемся?
     -- Что? Конфискует телегу со всеми потрохами, а нас -- за решетку...  А
там... Эх, тетя ведьма, что же ты со мной наделала?!
     Шанин  знал о Гороне много. Шан,  разоткровенничав-шись, рассказывал  о
нем   охотно  и  зло.  Этот  елейный  суб-майор  был  грозой   и  проклятием
контрабандистов Свиры.  Раньше  он служил в Дроме и ходил  в "топо-рах" -- в
петличках  личной полиции Кормчего, -- но непомерная  жадность заставила его
сменить весьма почетное, но  недоходное место  в столице  на  бесславную, но
выгодную работу  небесного пограничника. Все без ис-ключения  "рыцари удачи"
платили  ему  дань. И горе тому, кто забывал об  этом  долге. Цепкая  память
суб-майора  работала с точностью  компьютера.  Он  помнил  в лицо почти всех
своих пациентов. Он  знал все  дыры Стального Кокона и кто через  них ходит.
Ему  было из-вестно,  когда и чьи контрабандные  "телеги"  отправля-ются "на
небо". А перекупщики  за  некоторые  услуги  до-кладывали ему,  кто,  что  и
сколько "добыл  на  небе". Суб-майор  Горон мог бы в  один день покончить  с
контрабандой  на  Свире.  Там,  в  высших сферах, знали об  этом  лучше, чем
кто-либо. Но  никто не отдавал  и не  собирался  отдавать ему такой  приказ.
Гораздо практич-нее было поддерживать с суб-майором добрые деловые  связи. И
командир пограничников пользовался ими, что-бы поддерживать и укреплять свое
незаконное "дело".  Остряки утверждали, что всемогущего бога нет потому, что
есть всемогущий Горон...
     -- Ложись в дрейф, -- приказал Шан.
     Мож  послушно  убрал реверс главного хода. Легкая дрожь говорила о том,
что двигатели работали, но  ко-рабль теперь неподвижно  висел над  планетой.
Мягкий толчок и качанье -- это вышел в пространство стыко-вочный рукав.
     -- Трусы, -- тихо выдавил Сип. -- Но я живым не дамся...
     Он вытащил  из  заднего  кармана  комбинезона писто-лет,  перезарядил и
положил в нагрудный -- ведь при-дется поднимать руки. Передумал, засунул его
за ши-рокий раструб перчатки.
     Шанин подошел к нему, положил руки на плечи.
     -- Я не трус, Сип. Я очень не хочу умирать,  но я не трус.  У меня есть
мысль -- шальная мысль, но  вы-бирать не  приходится... Надо  попробовать. И
если не получится...
     Сип глядел недоверчиво.
     --  У меня  к тебе личная просьба,  Бин.  У меня  нет оружия.  Если  не
получится -- первая пуля мне. Дого-ворились?
     -- Кончайте шушукаться, -- подал голос Мож.
     Пол под  ногами  ушел вниз,  потом  в сторону.  Где-то  далеко и  глухо
царапнул металл о металл.
     --  А вот  и  гости  дорогие... Стыкуются... Слушайте -- мы ремонтники,
рабочие  внешнего ремонта, ясно?  Сби-лись  с  маяка, попали  не в  ту дыру.
Ремонтники -- и все тут. До последнего, слышите? Ох, тетя ведьма, пронеси...
     -- Но Горон же знает вас, как своих детей!
     -- У  нас не  принято узнавать друг друга.  Такой за-кон... Ремонтники.
Двести  семьдесят  пятая  рембаза,  яс-но?  Она  здесь  ближе  всех.  Двести
семьдесят пять -- и точка. Больше ничего не знаем...
     Дверь вздрогнула под ударом,  скользнула  в  стену. В проеме  никого не
было.  Томительная  минута показалась  годом.  Маленький  седой  старичок  в
неряшливой черной  фор-ме  с  крылышком  на  лацкане  ворвался  в  кабину  с
ра-достной  улыбкой  гостеприимного   дедушки,  встречаю-щего   долгожданных
внуков.
     -- Вот сорванцы, вот сорванцы, --  причитал он. -- Совсем молодым жизни
не жалко, совсем! На такой ско-рости --  и вниз! А потом ни с того ни с сего
вверх!  Ну,  думаю, пришла  твоя пора,  Горон,  не  иначе инозем-цы какую-то
пакость затеяли! Приготовился грудью, так сказать... Ан нет, тут все свои по
обличью...  Отлегло  от  сердца-то...  Боится,  слава   Кормчему,  иноземная
не-чисть, зубами скрежещет, а боится... Ибо мы -- монолит, один за всех, все
за одного... Словом могучая Свира всегда начеку... Ах, сорванцы, сорванцы...
     Старичок все сыпал и  сыпал, заглядывая во все углы, а  трое молодцов с
грустными глазами бульдогов привычно быстро  обшарили "сорванцов" и застыли,
упе-рев карабины им в животы.
     -- А вы, ребятки, наверное, ремонтники?
     -- Да, высокий, -- растерянно откликнулся Мож и встретившись глазами  с
Шаном, утвердительно кивнул -- Горон.
     -- С двести семьдесят пятой рембазы, наверное?
     -- Да, высокий, -- тупо отозвался Мож.
     -- Так, так. Сбились с маяка, попали не в ту дыру, наверное?
     -- Да, высокий, -- едва слышно промямлил Мож. Он начал подергиваться --
к нему опять возвращалась истерика,
     --  Ремонтнички,  значит,  сорванцы-ремонтнички... Это хорошо,  дырки в
Коконе надо штопать...  А то некоторые висельники  повадились  через них  на
Зейду  шастать... Я-то сослепу за таких  вас принял. Уж очень вы мне ста-рых
знакомцев Можа, Сипа и Шана обличьем напомни-ли. Вы-то ребятки хорошие, а те
трое -- мразь. Забыли честь и совесть, долг перед Великим Кормчим забы-ли...
Ох, добраться бы  мне до них! Уж они бы у  меня  если не яблоню, то каменный
курорт заработали... А вы ремонтники, значит... И за этой дверкой инструмент
у  вас, да? Взглянуть  на него  можно,  да? Любопытный я страсть  до  всякой
техники...
     Старичок торкнулся в трюмную дверь -- она не под-далась.
     -- Туда  нельзя.  Радиация,  --  сказал  Шан.  Старичок, удивленный его
наглостью,  обернулся  и  затрясся  в беззвучном дробном смехе,  держась  за
сердце.
     -- Что... ох! Что ты сказал?  Ох, Великий Корм-чий,  уморил...  Тот мой
знакомец Шан,  на  которого ты  похож...  ох! Тоже был  большой остряк, пока
тре-пыхался. Радиация! Ох, сорванцы, сорванцы-ремонтнички...
     -- Я тоже знал одного суб-майора, Гороном звали. Умнейший был  человек,
догадливый -- прямо всю  душу  до дна  видел. Так  вот,  будь на вашем месте
Горон,  он бы  поинтересовался сначала, какой нынче урожай на яблоки  и  чем
пахнет навар с варенья. Тоже любопыт-ный был...
     -- Как! Я?--Старичок как-то непонятно быстро очу-тился рядом с Шаном.
     -- Да нет, вы непохожи вроде... Тот догадливый был.
     -- Высокий,  --  проворковал старичок,  заглядывая  снизу в глаза Шану.
Грустный  бульдог, стороживший  атамана,  перекинул  карабин в  левую руку и
зубами  подтянул правую перчатку. На сгибе  пальцев и ребре ладони выгнулись
свинцовые блямбы -- вензеля с кры-лом и буквами "ПГ". "Дешево и рационально,
-- мельк-нуло у Шанина. -- Кровоподтеки от ударов выходят как  печати. Сразу
видно, что били от имени государства, по закону".
     -- Когда обращаешься к полицейскому гвардейцу, надо говорить "высокий",
-- терпеливо повторил ста-ричок.
     -- Простите, высокий, больше не повторится... Вос-поминания!
     Старичок моргнул,  и Шан влип в переборку --  на этот раз с рассеченным
до кости подбородком.
     --  Чем  же  пахнет  навар с варенья? -- наклонился над ним  с ласковой
улыбкой старичок.
     -- Словом Кормчего. -- Шан слизнул с губы кровь. -- С Гороном поделился
бы рецептиком... Он бы меня на руках носил... Умел снимать пенки Горон, не в
пример тому старому бодливому козлу.
     Грустный бульдог поднял правую руку, но старичок остановил его.
     -- А ты и со мной поделишься. Битое мясо мягче.
     -- Мясо -- да, а колокол, как ни бей, ничего, кроме звона, не выбьешь.
     Старичок    перестал    улыбаться    и    с    минуту   буравил    Шана
глазками-шурупчиками.
     -- Вставай. Говори.
     --  Душно  здесь. Горло  пересохло! У меня  в трюме пиво холодное... Да
только на двоих осталось.
     -- Я тоже до холодного  пива охотник. Пошли,  ремонтничек.  Только если
пиво с пригарью -- не обессудь. Я обидчивый.
     Хрястнула под плечом Шана  трюмная дверь, мяук-нула  басом, как рысь  в
капкане.
     -- Ну и холодина  тут у тебя, дружок. Наверное, весь чернучек  подмерз.
За такой товар и сотни серебряных не дадут. В отопительных баках сикер?
     -- Не молоко же! -- Нагло скривил Шан опухшую губу.
     --  Зейда,  --  пнул  старичок ящик  с плохо  отскоблен-ной  этикеткой,
выглядывающий  из-под пакетов прессо-ванного чернука. -- Протовит в ампулах.
Добрый то-вар, хоть и синтетика. Настоящего протовита давно нет в природе...
     -- Протовит -- пшено. Есть почище да покрупнее.
     -- Покажи.
     -- Сначала разговор.
     -- Горон знает дело.
     -- Так то Горон...
     Горон  запыхтел,  сел  на ящики.  Теперь  он не  походил  на  умильного
дедушку.  Дряблые  брыли  глубокими складками неестественно удлинили губы, и
этот нечело-веческий  огромный  рот на желтом крючконосом лице  будил память
детства. Такие одинаковые плотоядные лица были у глиняных божков, что лежали
на сувенирных лотках, у развалинкакого-тодревнего храма.
     -- Не темни, Шан. Выкладывай. Кораллы с Голубо-го Шара? Силун с Дзойси?
     -- Мелочь. Все это мелочь.
     --Медвянка из Оранжевого Кольца? -- почти ше-потом выговорил суб-майор.
     -- Ладно,  Горон.  Давай в открытую. У  меня жень-шень. Настоящий дикий
женьшень с Земли. Корни...
     Горон оглянулся на  закрытую дверь, словно там  уже  стояли  "топоры" и
черный бронефургон без око-шечек.
     --  II  семена, -- выпустил последнюю  пулю  Шан.  Горон  долго молчал,
колупая ногтем нитрокраску на ящике.
     -- Ты гнешь горбатого, Шан. Ты не мог достать женьшень.
     -- И все-таки он у меня. Корни и семена, годны для посева.
     --  Ты  зря сказал мне об  этом. Ты перегнул. Ты, вид-но, на самом деле
способный парень, но я теперь не смо-гу  отпустить тебя. Живым -- не  смогу.
Даже с корабля. Даже отсюда, из этого трюма.
     -- А я  и не прошу отпускать. Мне одному  не оси-лить. Я предлагаю тебе
дело, половина наполовину.
     -- Половина наполовину?
     -- Да. Если дело  выгорит,  ты  можешь плюнуть  на  всех  и  всю  жизнь
купаться в серебряных. Ты будешь  богаче  всех богачей, вместе взятых. И  я.
Мне тоже хо-чется пожить с прямой спиной.
     Горон  хохотнул и вскочил с ящиков. Он снова запри-читал и заметался из
угла в угол.
     -- Ну сорванец,  вот сорванец...  Не ожидал от  те-бя, ремонтничек,  не
ожидал...  Такой тихий  да  вдумчи-вый --  и такой  недотепа...  Ай-ай-ай...
Нехорошо... При-дется наказать тебя,  сердечного, ой, придется... А  то ведь
болтливый ты такой,  ой, болтливый...  Совсем  язык без костей... Непохож на
Шана, нет... Тот все  больше бочком да молчком,  ан и с молочком... А ты, не
зная погоду, в воду... Сам виноват, ремонтничек, сам...
     И, подскочив к Шану, переменился враз.
     --  Половина  наполовину, говоришь? Горон  будет иметь все!  Ты мне  не
нужен.  Я выброшу  тебя,  как  стре-ляную гильзу.  Ты не  выйдешь  отсюда. Я
разберу весь корабль на  винтики и найду твою захоронку. И продлю себе жизнь
годочков на двести-триста.  Это  почти  бес-смертие.  Весь товар  будет мой,
весь!
     -- Не надо разбирать корабль. Он еще пригодится Можу и всякой  мелкоте,
вроде него. А нам теперь нель-зя ссориться, Горон. Мы -- как  орел и решка у
сереб-ряного: один без другого ничто...
     Шан достал из-под стеллажа обыкновенный крас-ный саквояж.
     -- Здесь товар. Открой и посмотри.
     Горон впился в саквояж, пытаясь его открыть.  Он не открыл  его.  Он не
открыл  его через минуту после  вни-мательного  и тщательного осмотра. Он не
открыл его после возни  с кучей хитрых  отмычек. Он не открыл его через пять
минут, орудуя чем-то, что тщательно прикры-вал корпусом.
     -- Я понял. Ты перехитрил меня. Если эта штука во-обще открывается,  то
открыть ее можешь только ты? Шифр?
     Вместо  ответа  Шан  провел  рукой  по  крышке.  Крыш-ка  подскочила  и
захлопнулась снова при первом же дви-жении суб-майора.
     -- Мы еще не договорились, Горон.
     -- Говори, Шан. Такие, как ты, мне нравятся.
     -- Этот товар не возьмет ни один перекупщик Си-лая, так?
     -- Так.
     -- С этим товаром засыплется любой перекупщик Дромы, так?
     -- Так.
     -- Никто из высоких и  высших,  которых ты знаешь пли можешь узнать, не
сможет купить у тебя всего сак-вояжа, так?
     -- Так.
     -- Но охотиться заним, не брезгуя ничем, будет каждый, так?
     -- Так.
     -- И  если  кому-то удастся  напасть  на след товара  или  продавца  --
исчезнут I! товар и продавец, не так ли?
     -- Так.
     -- А можно ли сохранить тайну, доверив ее десят-кам и сотням людей?
     --- Нет.
     -- Значит, продавать товар по  частям, в розницу ---верное самоубийство
для нас и нежданное счастье для какого-либо дурака.
     -- Слушать тебя,  Шан,  одно удовольствие.  Но  я пока не вижу  дела, с
которого я что-то буду иметь.
     -- Надо найти человека, который мог бы купить у нас саквояж. Весь товар
оптом.
     -- Таких людей нет на Свире, Шан. Это говорю тебе я, Горон.
     -- Такой человек есть, Горон. Единственный на Свире. Кормчий.
     Трудно  было  предположить,  что суб-майора  может что-то  поразить или
испугать. Но Горон  вздрогнул. Под-ковообразный безгубый рот его открылся  и
закрылся, проглотив  неведомые  слова,  а шурупчики-глазки  пре-вратились  в
тонкие иглы.
     Шанин  услышал свое сердце.  Словно  кто-то в боксер-ских перчатках бил
изнутри в ребра. Хватит ли Горона на такое? Или страх сильнее жадности?
     -- Кто же сделает... это?
     -- Я. С твоей помощью. Я и ты. Половина наполо-вину.
     -- А если...
     --  Не смеши. Ты  отлично  понимаешь, что рискую только  я. Даже если я
выдам  тебя, провалившись, мне никто не поверит. А если и поверят -- сделают
вид, что не поверили:  у тебя  достаточно  ловкости и связей,  что-бы  выйти
сухим из воды.
     Горон затих. На сухой желтой коже заблестели до-рожки пота.
     --  Этого не может никто.  Немногие могут похвастать  тем,  что  видели
Кормчего.  Говорили  с  ним  -- еще  меньше.  Но никто и никогда не  являлся
правителю без его зова. Таков единственный закон Свиры, который ни-кому  еще
не удавалось переступить.
     -- Я буду первым.
     -- От  тебя не пахнет чакой... Ты... ты или сумасшед-ший... или великий
человек.
     -- В любом случае ты не проигрываешь.
     -- Если я соглашусь... что я должен делать для тебя?
     -- Для нас. Для Сипа и меня. Мне нужен помощ-ник и телохранитель.
     -- Он знает?
     -- Нет. Но он узнает. Ровно столько, сколько нужно.
     -- Я против. Я не хочу третьего. Помощника дам тебе я.
     -- Третьего не будет. Сип -- это я. А "помощничка" ты за нами все равно
пошлешь, верно, Горон?
     -- Верно. И не одного.
     --  Твое дело... Ты  даешь нам  в Дроме  все  свои связи  среди высших,
которые около правителя, с которыми ты имел дело и которые у тебя на крючке.
У тебя есть такие.
     -- Допустим, но...
     -- Мы скормим им протовит и кое-что из мелочи. Мне  и Сипу нужно осесть
в столице на какое-то  время и оценить положение. Окончательный  план  и его
выпол-нение -- наша  забота, тебя она не  касается. Ты должен только сделать
так, чтобы "пернатые" не путались у нас под ногами...
     -- Правителя стерегут "топоры".
     -- Кто их начальник?
     Горон  оторвался от  красного  саквояжа, и глаза его тоже были красные.
Как на аварийных  табло, в них высветилась тревога: удивление, подозрение --
и тревога. Шанин понял, что сгоряча задал вопрос, который Шан задать не мог.
     --  Кто  начальник? После прогулки на небо у  тебя что-то сдала память,
Шан... А чемоданчик у тебя хо-рош... В первый раз вижу такой... Где ты  взял
его? Или тоже запамятовал?
     -- Помню! Там, где и товар.
     -- Ай, сорванец, сорванец! Где товар, говоришь... А где брал товар, это
уж, конечно, не вспомнишь...
     -- Не вспомню, Горон.
     -- Ай,  сорванец, сорванец... Насмешил ты меня, на-смешил... И внука бы
моего восьмимесячного тоже бы насмешил... Чего только с памятью не бывает...
А как же  все-таки чемоданчик открывается, а? Секрет не говори, скажи только
суть, а? Принцип скажи, а?
     -- Я  не знаю. Я  просто думаю, чтобы он открылся, и он  открывается. И
перестань ломаться, Горон. На-доело.
     --  Грубишь,  дружок,  грубишь... А  я вот о твоих со-товарищах  думаю.
Скучно им. У Сипа  в перчатке писто-лет  спрятан.  Вдруг он со скуки  в м