не
прошлого    человеческого    опыта.    Она    способна    самообучаться    и
са-мопрограммироваться, но она  не  способна изменить свой принцип подхода к
материалу,  что  ли,  свою  позицию,  свою  логику. Она не  способна  думать
творчески...  Точ-нее,  не способна ошибаться... Я что-то  сам запутался, но
сошлюсь  на  авторитеты:  наши специалисты, анализи-руя данные прослушивания
эфира  Свиры, заявили твер-до,  что  логика  решений Оксигена  Аша исключает
вме-шательство  электронного компьютера...  Но, с  другой сто-роны,  это  не
человеческая логика...
     -- Простите, что вы сказали?
     -- Я сказал,  что  специалисты по  логическим струк-турам  в один голос
утверждают,  что  "Слова  Кормчего", определяющиекаждый  день  существования
Свиры, не могут принадлежать ни машине, ни человеку.
     -- Час от часу не легче...
     -- Практически это выглядит так -- каждый день газеты Свиры открываются
рубрикой  "Слово  Кормче-го",  где   перечисляетсявсеодобренное  правите-лем
накануне.  Думать  над перечнем  небезопасно,  да  и бесполезно --  его надо
немедленно выполнять,  о  чем за-ботятся соответствующие органы. Так вот, на
первый  взгляд  "Слово"  электрический  казус,  экономическая  и  социальная
бессмыслица. Найти  какой-то ключ,  какой-то  принцип, какой-то  стимул этих
законодательных  "Слов"  невозможно...  Есть  и еще одна особенность, Сви-ра
отрезана от мира. Это аквариум. И потребности свирян тоже движутся по кругу.
Остановившаяся культура. Отсутствие новых идей -- для них нет пищи, и к тому
же они  жестоко  преследуются.  Технический и научный  уровень  Свиры крайне
низок -- все открытия и новинки  ограничиваются  сферой потребления. "Иметь"
-- лю-бимое  слово  свирян. Неважно что, неважно зачем, не-важно откуда,  но
"иметь". "Иметь" больше, чем другой...
     --  Но  ведь  там  же  люди  живут, а  не  рыбы! Должно  быть  какое-то
несогласие. Я не знаю, что еще... Как будто другим веком повеяло...
     --  Действительно,  другой век.  Буквально.  Планета  с  остановившимся
временем. Конечно,  там есть недоволь-ные. Некоторым удается бежать.  От них
-- крупицы сведений, которыми мы располагаем.
     -- Бежать в космос?
     -- Невероятно  трудно, но возможно. На Свире  почти легально существует
контрабанда.  Правитель  и его  "ко-ролевская рать"  смотрят на  нее  сквозь
пальцы,  ибо  пользуются  негласным  каналом связи  для  своих личных  нужд.
Полицейская  гвардия следит только  за  тем, чтобы  с  "внешним"  товаром не
проникли на Свиру "внешние" мысли...
     -- Да,  рисковая профессия... Но, видимо,  игра стоит свеч  --  ведь их
собственное производство отстало лет на сто... Какие же блага Внешнего  мира
интересуют свирян больше всего? Или они хватают все подряд?
     -- Не сказал бы... В основном их интересует чернук.
     -- Чернук?
     --  Да,  Они  увозят  на  Свиру  огромное  количество  чернука.  И  еще
лекарства.   Особую   популярность   имеют   разного   рода  тонизирующие  и
геронтологические сред-ства.  Еще  -- всякая бытовая мелочь  и  украшения. И
это, пожалуй, все.
     -- Ясно... Вернее, совсем ничего не ясно. Какова моя роль?
     -- Вы должны, Иннокентий Павлович, превратиться в разведчика. Профессия
давно позабытая,  но,  как гово-рят,  окруженная  в  былые  времена  ореолом
романтики. Скажу откровенно --лично я вам не завидую. Я был
     против такого варианта, но мои коллеги убедили меня,  что иного  выхода
нет. СДН должен обладать полной  и достоверной информацией о подлинной жизни
Свиры и, насколько возможно, об Оксигене  Аше. Или о том, кто за этим именем
скрывается....
     -- Неужели вы всерьез верите, что Кормчий не че-ловек?
     -- Верить, не верить... Свиряне, к  примеру, беспово-ротно уверовали  в
то,  что ими  правит  некое высшее су-щество.  Возможно,  такая  уверенность
исподволь насаж-дается сверху, но  согласитесь -- при желании можно привести
массу   доказательств.   И   поразительное   долго-летие,   и   необъяснимая
догадливость,  порой  даже  меня наводящая  на мысль, что  правителю  ведомы
случайные зигзаги будущих  событий, и нечеловеческая способность к обработке
огромных масс информации, и мгновенность решений, недоступная нашему  мозгу,
и,  в конце концов, эта самая  злополучная логика  -- логика,  отличная и от
человеческого, и  от машинного  мышления...  Разгадать правителя  --  значит
разгадать Свиру. Но  мы не ставим перед вами такой задачи. Пока она, видимо,
выше  на-ших возможностей. Ваша задача -- узнать о  Свире и о правителе все,
что   в   силах   ваших.   Никакого  вмешатель-ства,   никаких  действий   и
противодействий. Только смотреть и запоминать...
     -- А  вы уверены, что я смогу  проникнуть  дальше первой балки Великого
Стального Кокона?
     -- Уверен. Вся операция продумана до мелочей и гарантирована от опасных
последствий. С вами полетит настоящий свирянин, всего несколько лет бежавший
от-туда. Он пытался организовать покушение на правите-ля. Он  знает все ходы
и  выходы и  поможет вам  осво-иться на  месте. Его  надо только держать под
наблюдением: с Кормчим у него свои счеты. Вы высадитесь  в  Силае. На первое
время,  видимо,  Силай будет  вашей базой, и вам легче, чем кому-либо, будет
освоиться и ориентироваться в суровой и дикой  местности...  Неужели  остыла
кровь пращуров-первопроходцев? Ваш начальник рассказывал о вас другое...
     --  Ох, товарищ  Тесман, хитрый вы  человек! И  успо-коили  и польстили
вовремя!  Раз  все  продумано   до  ме-лочей  без  нашего  ведома,  то  куда
денешься... Но  если можно,  для справки -- как же  все-таки предстанет пред
ясны  очи  полицейских  гвардейцев разведчик  из  Внешне-го мира  в компании
беглого  террориста,  разыскиваемо-го  по  всей Свире?  Гвардейцы,  конечно,
возликуют, а что делать нам -- плакать или смеяться?
     -- Меня  искренне  радует,  Иннокентий  Павлович, что вы уже вникаете в
детали будущей операции. О них разговор особый и долгий. Но на первый вопрос
я  могу  ответить и сейчас.  На  прошлой неделе на  соседнюю со Свирой Зейду
пожаловали три  гостя. Двое  из них  сейчас в  больнице.  Несчастный случай.
Лежать  им еще не мень-ше месяца, и  это для них нож острый. Такая  задержка
вызовет подозрения,  конфискацию корабля,  расследова-ние,  которое на Свире
почти всегда  равносильно смерт-ному приговору. Третий, в  свою очередь,  не
может вер-нуться один -- те двое автоматически будут считаться бег-лецами, а
он -- "перевозчиком".  В общем, положение у  гостей отчаянное. Мы предложили
им  взаимовыгодное   соглашение   --   вместо  двух   заболевших   на  Свиру
отправ-ляются двое наших  людей. Срок -- месяц.  Через  месяц вы  на том  же
корабле  и с тем же сопровождающим воз-вращаетесь на Зейду.  Выздоровевшие к
тому  времени гости,  сделав свои дела, убираются восвояси. Гарантия тайны с
их и с нашей стороны. Ваши цели гостей не интересуют -- профессия отучила их
от  любопытства. Они боятся только, чтобы подлог на Свире не обнару-жился, и
потому согласны изложить вам  такие места  из  своей биографии,  которых  не
добился бы  ни один суд.  Остальное доделает пласт-дубляж лиц и свойственные
вам артистические способности...
     -- С чего мы начнем?
     -- С Бина. Бин  -- это кличка. На языке, который вам предстоит освоить,
значит "Двойной" или "Двули-кий". Ваш  спутник, помощник и консультант  ждет
вас на Зейде. И лететь туда надо немедленно.
     Шанин  закинул  голову  к  потолку,  где  по-прежнему  плавно,  как   в
причудливом древнем танце, кружились кукольные солнца  и планеты, попробовал
найти Зейду. Не нашел и встал.
     -- Я готов.
     -- Будете заезжать домой?
     -- Нет.Автопом соберет все необходимое лучше меня.
     У двери Главный положил ему руку на плечо, за-держал.
     -- Ты прости  меня, Кеша,  что  я  так вот...  Но  дело-то  деликатное,
понимаешь? А  у тебя  получится. Тяжело только будет... --  Главный  скорбно
пожевал  губами:  --  Я  понимаю, ты вправе  обижаться. Без подготовки,  без
согласования с тобой -- сразу директива...
     -- Какая директива?  --  искренне удивился Шанин. И,  поняв,  как ловко
обработал его Тесман,  превратив требование начальства в собственное горячее
желание Инспектора, он тихо рассмеялся:
     -- Хорошая директива! Замечательная!  Спасибо  вам, товарищ Главный, не
то я совсем зачах бы в своем  запо-веднике гениев. Надо и самому  размяться!
-- И,  про-пуская  Главного  вперед, добавил с  веселой  угрозой:  --  Ох  и
растрясу  же я эту Свиру! Как пить  дать растрясу. Чтобы  не морочила голову
честному человечеству...
     3. ДРЕЙФ У СТАЛЬНОГО КОКОНА

     Овальная  дверь,   нещадно  скрежеща,   задергалась  судорожно,  но  не
открылась:  сервомоторы  не смогли  справиться с толстым  слоем инея и льда,
намерзшим по периметру. Потом, видно, кто-то очень сильный  налег снаружи на
ручку. Дверь затряслась, выгибаясь, и вдруг с лязгом и хрустом ушла в стену.
В проеме показалась фигура, огромная и неповоротливая из-за толстой мехо-вой
куртки и надвинутого на самый лоб остроконечного вязаного башлыка.
     --  Пригрелись,  паучата?  Я должен  оберегать товар  и  превращаться в
мороженый окорок  в этом летающем холодильнике,  а они здесь  греют  зады  и
шпарят в карты. Великий Кормчий!
     -- А ты и впрямь  похож на силайского  медведя  Шан. Кличка тебе впору,
как  обручальное кольцо  невесте,  --  заметил один из  сидящих  в пилотской
кабине, не оборачиваясь.
     Другой ловким жестом смахнул  с пульта игральную колоду, побарабанил по
ней пальцами и развернулся вместе с креслом к вошедшему.
     -- И вдобавок как две капли  воды похож на настоя-щего Шана, которому я
так неосторожно  проломил  че-реп.  Он  тоже трезвый  только ругается,  а  в
подпитии ре-вет своим нутряным басом: "Всем вам  висеть на  ябло-не!"  Зачем
напоминать  лишний  раз? Вот  и  допелся...  А мы  тут, милый,  не шпарим  в
картишки. Мы работаем. Я просто прикинул -- напоремся на гвардию или нет?
     -- Что же вышло?
     -- Напоремся...
     -- От  того, что мы будем висеть в пустоте, везенья  не прибавится. Или
ты от карт ждешь разрешения вклю-чить двигатель?
     -- Не пикай, если без  понятия.  Мы не  висим.  Мы  па-даем. Падаем  на
Стальной  Кокон, прямехонько  в ту ды-рочку,  через  которую вылезли  в свое
время.  Это наш  постоянный  ход. Мы  его нашли с Шаном  и Си-пом,  мы его и
застолбили. Кроме нас, здесь никто не ходит.
     -- Ясно. Но ведь на тяге-то быстрей будет!
     -- Быстро можно только  на яблоню  угодить. Поли-цейские визиры засекут
вспышку  за полпарсека.  Мы  и так  выскочили  из минусовки чересчур близко.
Вспышки при этом, правда, не бывает, но радиоэхо  есть. Если ря-дом  шастали
слухачи -- мы уже на крючке. Так-то, милый.
     Пилот  снова сыпанул  колоду  на  пульт и  начал рас-кладывать какой-то
сложный  пасьянс,   прихлопывая  каждую  карту  ладонью  и  бормоча   не  то
ругательства,  не то  заклинания. Оттаивающий Шан втиснулся  в третье кресло
рядом с Бином,  с  трудом  вживаясь в роль  Сипа. Сип,  судя  по  всему, был
человеком своеобразным, ибо прозвище "Гадюка" надо заслужить.
     -- И долго еще так?
     --  Думаю,  часа четыре бортового.  Скоро  уже  можно  будет разглядеть
фактуру Стального Кокона.
     Бин потер лоб, отчего синие, словно свитые из вен, большие буквы старой
наколки  "Слава Кормчему"  по-розовели. Шанин  невольно потрогал свою свежую
на-колку -- она еще побаливала.
     --  Если удачно проскочим щель  -- это уже полдела. На посадку уйдет не
меньше  трех  часов,  а  это  значит,  что  мы  успеваем  к рассвету  совсем
впритирку. Но если даже и часок светлого  времени прихватим --  не страш-но.
Силай не Дрома, в силайских буреломах нас за сто лет не сыщешь.
     -- Дикий край?
     -- Добром туда не попадают. Одних ссылают вла-сти, другие сами бегут от
властей. Пестрый народ. По-донки, торгаши, уличные  головорезы. И все должны
дер-жаться вместе -- порознь Силай проглотит,  как муху. Силай -- заповедник
преступности, для городского  жите-ля между словами "силаец" и  "преступник"
нет разницы.
     -- Опять  не сошлось! -- взвизгнул пилот и запустил злополучной колодой
прямо в лобовой экран.  -- Великий Кормчий! Зачем я только согласился лететь
третьего числа? Ведьма всегда  учила  меня -- не ставь на тройку, тройка  --
твое несчастливое число! А я как полоумный... Надеремся! Напоремся...
     --  Кончай зудеть, Мож!  Хоть ты и "Гнус",  но  не ца-рапай  душу.  Что
раскис? Раз веришь в приметы -- надо было раньше думать.  Ведь вы  уже шесть
лет втроем летаете --  ты, Сип и Шан. Шесть -- это две тройки, а вас трое --
еще тройка. Целых три тройки!
     -- И...  правда...  -- Мож уставился на Шана  белыми  глазами,  которые
росли и росли,  точно  пытаясь вырвать-ся  из орбит.  И вдруг  взвыл  дурным
голосом: -- О-о-о! О-о-о! Пропади все пропадом! О-о-о!
     -- Ну, понесло... -- Сип хмуро поднялся,  подошел сзади  к дергающемуся
пилоту и сильно ударил  его  реб-ром  ладони  по затылку.  Потом неторопливо
развернул к себе и влепил две увесистые затрещины. Мож перестал выть, только
изредка вздрагивал всем телом.
     --  Истерика, --  бросил Сип встревоженному Шану.  -- Ничего страшного.
Реакция после чаки. Не заме-тил, когда он к ней успел приложиться...
     -- Чака? Что еще за гадость?
     -- А те  семена  в зеленых пакетах,  что в  трюме.  На Свире она хорошо
растет, но  не размножается. Семена завозят  контрабандой.  Из  листьев чаки
варят настой.
     -- Наркотик?
     -- Нет.  Сильное возбуждающее. Полностью снимает чувство опасности.  Но
зато потом начинается такое...  Пробовал я это зелье. Не советую.  Даже  для
изучения жизни на Свире.
     Мож полез за пульт, нашаривая там что-то и стуча зубами.
     Сип следил за ним с неприязнью.
     -- Чака?
     -- А твое какое дело?
     -- Сделай лучше успокаивающий укол.
     --  Катись  ты...  Тоже  доктор  нашелся...  Видали мы таких желторотых
спасителей... Сам себя спа-сай...
     Он  отхлебнул  сразу  полстакана мутной коричневой  жижи и, распаляясь,
зашипел:
     --  Думаешь, я  не  вижу,  кто ты?  Мож  все  видит!  Ты  из  этих,  из
недорезанных проников... Вот  Шан -- свой парень, сразу  видно. А ты проник.
Вы все на правителя зуб держите. А я за Кормчего любому глотку пере-хвачу!
     Он  допил  стакан и  вытер губы, победно  усмехаясь  своему призрачному
отражению в экране.  "Вот  и первый сюрприз  Свиры,  -- невесело подума-лось
Шанину. -- Гонимый и презираемый неудачник, жи-вая мишень, нищий, у которого
Кормчий отнял все, кроме права умереть, и  тот боготворит правителя, вме-сто
того чтобы его ненавидеть".
     -- Стальной Кокон, -- негромко проговорил Сип. Ничего внушительного Шан
не  увидел.  Свира  выгля-дела  как  и  все  подобные  планеты  с   близкого
расстоя-ния -- ощутимо вогнутая тарелка, и ничего больше. По-скольку на этой
половине   была  ночь,  то  никаких  деталей  поверхности   или  причудливых
атмосферных  образований   видно   не  было:  тарелку   до  краев  наполняло
черно-синее густое желе. И, только присмотревшись, на терминанте можно  было
уловить что-то вроде  серебристого пушка.  Этот  пушок рос  и  окружал Свиру
уплотняющимся  орео-лом. На темном  круге  центральной части проступила сеть
светлых прямых линий. Словно марсианские каналы, только погуще.
     -- Да, в принципе это  гигантская стальная сеть,  -- подтвердил Сип. --
Она  вращается,  за  пределами  атмо-сферы  и  практически  не изнашивается.
Крупные  метео-ры,  конечно,  оставляют дыры, но  таких  камешков  не-много.
Корабль  ее  тоже пробьет, но неизбежно взорвется... Скорость!  Кроме  того,
сеть заряжена электри-чеством колоссальной мощи.
     -- Откуда же энергия?
     -- Даровая. Из атмосферы. Со Стальным Коконом на Свире навеки кончились
грозы.
     -- А где же патрули и что они делают?
     --   Внутри   сферы   Кокона  остались   десятки  бывших  обсерваторий,
лабораторий  и просто строительных спут-ников. На  них теперь находятся базы
полицейских  гвар-дейцев и причалы сторожевых катеров. В космос они почти не
выходят -- нет  надобности  и  опасно.  Они  шас-тают  в стратосфере и несут
патрульную службу. Счи-тается, что они охраняют  планету. Но поскольку никто
на Свиру до сих пор  нападать не собирался и десантов  не забрасывал, бравые
пограничники грабят возвращаю-щихся контрабандистов.
     -- "Пернатыми" зовут пограничников?
     --  Вообще  всех  полицейских гвардейцев.  Охраняю-щее  крыло  --  герб
полицейской гвардии...
     -- А кто такие "проники"?
     -- Проники? А, это ты про Можа... Проник -- грам-матическая хитрость. С
тех пор как слово  "проницатель-ный" запрещено на Свире, всех представителей
этого клана называют прониками.
     -- Ты сказал -- клана? Так их что -- много?
     Сип посмотрел на Шанина с искренним удивлением.
     -- Проников? Добрых девяносто процентов городско-го населения!
     -- Ничего не понимаю.
     -- Поймешь.
     Мож, прилипший к приборам и визирам, махнул рукой.
     -- Ну все. Вышли на старт. Теперь пора рвать когти...
     Истерика  и возбуждение  после  очередной дозы чаки прошли, и  Мож  был
снова похож на человека. Только
     налитые кровью глаза  с  узкими,  как иголочный укол, зрачками выдавали
причину его беспредельной отваги.
     --  Смотри,  Шан, и  учись. Пригодится.  Мы дотопали  до нужной  точки.
Дальше нас все равно засекут, с дви-гателями или без. Поэтому сейчас главный
козырь  -- скорость. Низко над  лесом  нас они потеряют: мешает эхо. Значит,
надо  прорываться отсюда почти до  самой  Земли  на предельной  струе, чтобы
катера  не  успели  выйти наперерез.  А там  выручай,  парашют  и  тормозная
ба-тарея. Но стукает все равно прилично...
     Мож положил руки на клавиши и закрыл глаза, слов-но колясь. И Шанину --
вот обратная  власть  образа! --  тут  же захотелось  сотворить какое-нибудь
заклинание.
     -- Эх, тетя ведьма, выручай!
     Пол под  ногами дрогнул, и всех  троих вдавило в  кресла.  Неправильное
синее  пятно впереди, свободное от  серебряной паутины, ощутимо  прогнулось,
поползло во все стороны.
     Внезапно на корабль обрушился тяжелый удар, че-рез полминуты -- второй,
потом третий.  После десяти-минутного затишья удары возобновились, но  стали
сла-бей и чаще. Скоро они  перешли в трескотню  крупного града и добродушное
бормотанье летнего ливня.
     -- Теперь  на  Свире  осталась  только  такая гроза,  -- кивнул Сип  на
верхний экран кругового обзора.
     А гроза была  внушительная --  таких Шанин еще  не видывал. Ни на своих
экстравагантных планетах, ни в  космосе. Не было ни традиционных вспышек, ни
мгно-венных  ветвистых молний.  Со  всех  сторон,  откуда-то из-далека,  где
угадывались острые ребра и пики  Кокона, тянулись живые щупальца  сиреневого
света. Они ловили корабль в свое жадное перекрестье, конвульсивно ощу-пывали
его обгоревшую обшивку, пытаясь найти  хотя бы  маленькую  щелку  внутрь, не
находили и, истончаясь,  рвались,  чтобы со следующим  толчком голубой крови
ожить  и повторить все сначала. Эта одушевленность действий гипнотизировала,
угнетала, лишала воли и сопро-тивления -- щупальцам не было числа и конца, и
поиск  их казался осмысленным.  Они, липкие и  холодные на  взгляд, тянулись
прямо к  сердцу,  искали сердце,  чтобы выпить  всю теплую  красную кровь  и
согреться самим.
     Корабль  начал разогреваться.  С  Шана,  в  его тяжелой экипировке, уже
давно  лил пот, но раздеваться  в  этой  электрической каруселипочему-то  не
хотелось.  Шан ругал  себя за малодушие  и  излишнюю впечатли-тельность,  но
стоически терпел жару.
     Гроза кончилась, как и началась, -- электрические разряды стали реже  и
сильнее, и наконец, получив два основательных "пинка", корабль влетел внутрь
Кокона.
     Впереди  теперь дышало и  ворочалось  что-то серое и бесформенное,  как
закисающая опара.
     -- Облачность -- это хорошо, -- сказал Сип.
     -- Для "пернатых" хорошо, -- з