не дав
осмотреться, втолкнули в закрытую машину. Да он и не мог ничего увидеть,
кроме обширного поля с сотнями военных самолетов, пасмурного неба да
жухлой травы под ногами.
   Машина шла быстро по гладкому асфальту и вскоре достигла города. Но что
это за город?.. Коринта чутко прислушивался к уличным шумам и вскоре по
трамвайным звонкам, по особому гулу толпы, по запаху даже догадался, что
это Прага. На сердце стало немного легче: все-таки среди своих!
   Машина въехала во двор огромного мрачного здания в самом центре города.
Коринту повели по бесконечным коридорам. Всюду была идеальная чистота,
звуки шагов поглощались толстыми ковровыми дорожками. Навстречу то и дело
попадались высокие полицейские и военные чины.
   "Не тюрьма", - понял Коринта.
   Его ввели в огромную приемную, где толпилось много народа. Велели сесть
и ждать.
   И Коринг, и сопровождавшие Коринту охранники вели себя здесь скромно,
приниженно, разговаривали вполголоса.
   - Снимите с него наручники! - прошипел Коринг охранникам и,
сопровождаемый щеголеватым эсэсовским офицером, скрылся за высокой дверью,
обитой кожей.
   Коринта, с удовольствием разминая затекшие руки, спокойно думал:
   "Пытки, кажется, откладываются. Похоже, что опять будут призывать к
сотрудничеству, обещать всяческие блага, а потом снова угрожать самыми
ужасными карами. Ну что ж, у меня уже есть опыт, меня уже не застигнешь
врасплох!.."
   Оберштурмбанфюрер долго оставался за дверью. Наконец он появился,
заметно побледневший от волнения и хрипло крикнул:
   - Доктора Коринту! Быстро!
   И вот Коринта увидел знакомое по газетам и кинохронике лицо одного из
главных палачей чешского народа.
   Сесть арестанту, конечно, не предложили. Да и сам оберштурмбанфюрер
стоял навытяжку перед хозяином кабинета.
   Высокий нацистский чин восседал за огромным письменным столом, на
полированной поверхности которого не было ничего, кроме трех разноцветных
телефонных аппаратов да бронзового бюста Гитлера. Лицо высокого чина
казалось добродушным, серые глаза спокойно и насмешливо рассматривала
худого, замызганного, обросшего седой щетиной арестанта. Трудно себе было
представить, что этот чистоплотный, с мягкими чертами лица человек,
работающий в таком просторном светлом кабинете, ежедневно подписывает
сотни смертных приговоров и посылает в газовые камеры тысячи детей,
женщин, стариков:
   - Так это и есть ваш перспективный заключенный доктор Коринта?
   И голос у него добрый, бархатный, без резких гортанных звуков.
   - Так точно, господин бригаденфюрер!
   Тщедушный Коринг старательно вытягивался, словно ему ничего так не
хотелось, как показаться начальству высоким и мужественным.
   - Подойдите ближе, доктор! Коринта шагнул к столу.
   - Так, так: Вы интересный человек, доктор Коринта. Ваше сотрудничество
с подпольной группой "Ночной Орел":
   - Я не знаю никакого Ночного Орла! - хрипло проговорил Коринта.
   Бригаденфюрер удивленно вскинул брови: его смели перебить! Но при этом
оставался невозмутим и продолжал как ни в чем не бывало:
   - Ваше сотрудничество с подпольной группой "Ночной Орел" заинтересовало
не только военные круги рейха, но и СД. А это предрешает все. Вы напрасно
упрямитесь, доктор. Ваша вина доказана, а законы военного времени вам,
надеюсь, известны.
   - Я не боюсь смерти!
   - И об этом мы тоже знаем. Впрочем, на этот счет вы можете быть
спокойны. Нам не нужна ваша смерть, доктор Коринта. Нам нужны ваши знания
и, стало быть, ваша жизнь. Вы будете работать для нас и передадите нам
все, что вам известно о новом оружии русских. Я не спрашиваю вашего
согласия. У нас это не принято. Мы чтим лишь приказ, приказ и еще раз
приказ. Вы получите специальную лабораторию, лучших специалистов в
помощники и будете работать.
   - Это какое-то недоразумение! Ошибка! Я не понимаю, о какой работе вы
говорите!
   Мне ничего не известно!
   Доктор Коринта отрывисто бросал эти слова, едва справляясь с волнением.
Во рту у него пересохло, голова закружилась.
   Бригаденфюрер холодно посмотрел на Коринга:
   - Оберштурмбанфюрер, оставьте нас одних. Я позову вас.
   Коринг щелкнул каблуками и вышел.
   Бригаденфюрер посмотрел на Коринту с добродушной улыбкой, словно перед
ним был капризный ребенок, и сказал:
   - Мы знаем, доктор, что Ночной Орел - это удивительный феномен:
летающий человек. Это и есть новое биологическое оружие русских. Вам этот
секрет известен. А от вас его узнаем и мы. В этом и будет заключаться ваша
работа.
   Отрицать ничего не пытайтесь. Как видите, нам известно больше, чем вы
предполагали. Сотрудничество с нами - единственный выход из положения,
который у вас остался. Кроме, разумеется, смерти. Но как раз умереть-то мы
вам и не позволим.
   Доктор Коринта был настолько поражен, что не нашелся что и ответить. Он
молча смотрел на бригаденфюрера и тоскливо думал:
   "Боже мой, боже мой! Им все известно! Но кто выдал? Кто?.."
   А бригаденфюрер тем временем вновь вызвал Коринга.
   - Оберштурмбанфюрер, примите доктора под свою опеку. Я поручаю его
вашим заботам и вашей ответственности. Подробную инструкцию о новом вашем
назначении получите за^ втра. Можете идти!
   - Слушаюсь, господин бригаденфюрер!
   Коринту снова повели по коридорам, снова посадили в закрытую машину и
повезли в другой конец города. Но теперь он ни к чему не прислушивался и
не пытался определить, по каким улицам Праги проходит его темная тюрьма на
колесах. В голове у него раскаленным гвоздем сверлила одна мучительная
мысль:
   "Откуда они узнали о летающем человеке? Кто выдал?.."
 
 
   31
 
 
   Доктор Коринта волновался напрасно. Тайну летающего феномена никто не
выдавал, однако внимательному и вдумчивому человеку нетрудно было самому о
ней догадаться.
   Выступая на военном совете, барон фон Норденшельд высказал далеко не
все свои выводы и догадки относительно Коринты и организации "Ночной
Орел". Самые интересные из них он доверил лишь генералу Петерсу. А потом
изложил все в сопроводительном письме, отправленном вместе с Коринтой в
Прагу.
   После того как участники военного совета разъехались по своим частям,
оставшиеся наедине генерал и рейхсинспектор перешли в уютный салон и
занялись коньяком и сигарами.
   Утопая в глубоком кожаном кресле, барон фон Норденшельд затягивался
ароматной гаванской сигарой, прихлебывал трофейный французский коньяк и
делился с генералом Петерсом своими самыми важными соображениями по поводу
происшедших событий. Генерал слушал высокого гостя внимательно, даже с
некоторым почтением и чем дальше, тем больше поражался его
проницательности.
   Барон начал так:
   - Я уже имел честь высказать на совете кое-что из моих соображений,
дорогой генерал. Как ни странно, ни вы, ни кто-либо из господ офицеров не
вникли в главную суть моих слов. А ведь даже то, что я нашел возможным
высказать, не могло не натолкнуть на некоторые весьма интересные мысли.
   - Что вы имеете в виду, барон?
   - Охотно поясню, мой генерал. Я имею в виду поразительную связь между
появлением бесшумного снаряда, тайным пребыванием доктора Коринты в лесной
сторожке и разрушительной деятельностью бандитов из группы "Ночной Орел".
На совете я сказал лишь, что эта связь безусловно существует, и
проиллюстрировал свою мысль логической цепью фактов. Это все, что я мог
себе позволить. Вам же, генерал, я могу сказать больше. Вы помните свою
первую мысль, когда вам доложили о загадочном бесшумном снаряде, который
пролетел над районом и упал в лесу близ К-ова? Помните вашу поразительно
верную догадку?
   - Как же, барон, конечно, помню! Мне подумалось тогда, что это новое
секретное оружие врага.
   - Совершенно правильно! Ваша мысль, генерал, была исключительно
правильной.
   Секретное оружие!.. Неужели вам не понятно, что этот загадочный снаряд
только потому и не был найден, что с первой же ночи находился в лесной
сторожке, которую ваши люди не удосужились осмотреть, пока не получили
сигнал от доктора Майера? Да, это было так. Но сначала ваши люди не
догадались, а потом уже было поздно. Благодаря вмешательству доктора
Коринты снаряд удалось отрегулировать и ввести в действие. Группа "Ночной
Орел" пользуется этим снарядом для своих диверсий. Только этим можно
объяснить, что "Ночной Орел" наносит вашей дивизии такой урон, словно вы
сражаетесь на фронте, а сам остается неуловимым и неуязвимым.
   - Но позвольте, дорогой барон, позвольте! Что вы, собственно,
подразумеваете под этим вашим снарядом? - удивленно воскликнул генерал.
   - Трудно сказать что-либо определенное, но, по-моему, это должен быть
некий компактный летательный аппарат для одного или двух человек,
работающий совершенно бесшумно, имеющий необыкновенную маневренность и
способный развивать большую скорость:
   - В таком случае, непонятно, каким образом тут замешан Коринта. Ведь он
не механик, а врач. Если аппарат в первую же ночь поломался, то для его
исправления:
   - Одну минутку, генерал! Во-первых, аппарат не обязательно должен был
поломаться. Пострадать мог его экипаж. И доктор Коринта, в таком случае,
просто лечил вражеских летчиков или, возможно, одного летчика. Гипсовая
повязка, найденная в сторожке, наилучшее этому доказательство. А
во-вторых: во-вторых:
   могло быть и так: - Барон задумался, вертя в пальцах пустую рюмку.
   - Как могло быть? - нетерпеливо спросил генерал.
   - Вам это покажется странным, но могло быть и так, что никакого
аппарата не было, а был только летчик.
   Седые брови генерала взлетели к самым волосам. В голове мелькнула
мысль: "Уж не балуется ли этот аристократ каким-нибудь наркотиком?.."
   Но вслух он удивленно спросил:
   - Один летчик? Как же он летел?! Норденшельд задумчиво улыбнулся:
   - Очень просто, дорогой генерал. Ведь секретное оружие может быть не
технического, а биологического порядка. Представьте себе средство, которое
дает человеку возможность преодолевать земное притяжение. Советские ученые
открыли его и решили испытать в действии, в условиях тыловых диверсий.
Лучшего применения такому средству во время войны не найдешь. Направили
человека с особым заданием, включив его в состав обычной десантной группы.
Человек прыгнул с самолета, полетел, но, приземляясь, сломал себе ногу.
Его обнаруживает лесник и зовет на помощь Коринту, который, как известно,
дружил с лесником и часто ходил в лес по грибы. Летающего человека
доставляют в сторожку Влаха, где врач и лечит его. Человек открывает
секрет своего появления и предупреждает, что вес его тела строго
рассчитан. Тогда и появляется кровать-весы, с помощью которой
контролируется вес раненого: Мне думается, это единственное объяснение
странной кровати, сооруженной на весах.
   - Но ведь это фантастика, дорогой барон!
   - А то, что происходит в вашем районе, разве не фантастика?
   - Ну, положим, здесь нет ничего такого:
   - Фантастика, генерал, чистейшая фантастика! Вас бьют призраки! Если к
этим призракам приложить мою теорию летающего человека, то все сразу
станет на место.
   Об этой версии я обязательно доложу по начальству. А Коринту необходимо
срочно переправить в надежное место. Что же касается вас, генерал, то вам
я советую вот что. Прикажите своим солдатам зорко следить за воздухом.
Особенно с наступлением темноты. Кроме того, нужно придумать какие-нибудь
ловушки. Если тут в самом деле действует летающий человек - неважно, с
аппаратом или без аппарата, - его нужно взять живым. Коринта ценен, но кто
знает, известен ли Коринте весь секрет этого нового оружия. Самому же
Ночному Орлу этот секрет наверняка известен. Если вам удастся поймать эту
опасную птицу, вы компенсируете командованию все потери, которые ваша
дивизия понесла за истекшие две недели.
   - Хорошо, барон, я подумаю о вашем предложении: Норденшельд допил
коньяк и поднялся. Прощаясь с генералом, он вдруг странно рассмеялся и
сказал:
   - А все-таки я завидую вам, дорогой генерал!
   - Почему? - удивился Петерс.
   - Вы имеете дело со странными, фантастическими силами. А ведь я в душе
романтик!.. Кстати, генерал, вы не боитесь, что Ночному Орлу может
понадобиться ваша голова?
   - Этого я не боюсь, - самодовольно ответил генерал. - Ночной Орел
появляется только ночью, а на ночь мой дом превращается в неприступную
крепость. Если ваш летающий человек не дурак, он не сунется сюда. Так что
и вы, дорогой барон, можете себя чувствовать в полной безопасности под
моим кровом!
   Они понимающе улыбнулись друг другу и разошлись по своим комнатам.
 
 
   32
 
 
   Упорство гестаповцев, с которым они, несмотря ни на что, продолжали
держать доктора Коринту в заключении, доводило Кожина до исступленного
бешенства.
   Он был уверен, что после убийства Штольца и его адъютанта и особенно
после огромного числа сокрушительных диверсий, обрушившихся на весь район,
новый гестаповский начальник будет сговорчивей, но проходили дни, а
гестаповцы и не думали как-либо реагировать на второе, еще более грозное и
решительное послание Ночного Орла. Они делали вид, что их это просто не
касается.
   Да, тут было отчего прийти в бешенство!
   Непрерывные опасности, связанные со смертельным риском, истощение
физических и душевных сил, постоянное недосыпание, одиночество и тревоги -
все это не могло не отразиться на психике летающего человека. Даже для
такого богатыря, как Кожин, это была страшная, гибельная нагрузка.
   И тем не менее, несмотря на издерганные нервы и расшатанную психику,
Кожин сохранял остроту мышления и трезвость суждений. Он понимал,
например, что разгром тюрьмы и освобождение Коринты ему одному не
осуществить.
   Одним стремительным ударом каменное здание не возьмешь. Тут неизбежны и
длительная перестрелка, и перебежки по коридорам и лестницам, и рукопашные
схватки в борьбе за каждый этаж. Для такой операции нужен крупный отряд,
способный не только подавить сопротивление охраны, но и отразить атаку
целого полка егерей, расположенного неподалеку в казармах. Но и это не
все. Нужно еще продержаться в этой битве с превосходящими силами
противника так долго, пока заключенные не укроются в надежных местах.
   Сколько для этого нужно людей? Много, очень много! Во всяком случае,
один отряд Горалека не справится:
   Кожину оставалось одно: припугнуть фашистов так, чтобы они сами
отпустили Коринту на волю. А это означало - новые диверсии, новые угрозы,
новые требования.
   В ночь на 1 декабря Кожин швырнул гранату в кабинет начальника гестапо.
В кабинете в это время никого не было, и поэтому жертв эта диверсия не
вызвала. Но раненые все же были. Взрывом не только разнесло в щепки всю
обстановку кабинета, но и вырвало часть пола. Груды пылающих обломков
рухнули в нижний этаж. А там была спальня тюремных надзирателей. Многих из
них обожгло и покалечило.
   Пожар потушили, раненых увезли в госпиталь. Но о восстановлении
злополучного кабинета в тюремной башне не могло быть и речи.
   Неподалеку от тюремных ворот караульные подобрали пакет, адресованный
оберштурмбанфюреру Корингу. Согласно особому приказу, всю документацию,
касающуюся Ночного Орла, следовало теперь доставлять рейхсинспектору,
полковнику фон Норденшельду. В приказе особо подчеркивались слова:
"немедленно, в любое время суток". Помня об этом, караульные доставили
пакет рейхсинспектору через полчаса после взрыва, когда башня еще пылала
над городом.
   Разбуженный среди ночи, барон вскрыл пакет и нашел в нем короткое
письмо, написанное в выражениях энергичных и ясных:
   "Последнее предупреждение кровавому гестаповскому псу Корингу! Если ты
не освободишь сегодня, 1 декабря 1944 года, доктора Коринту, то в ночь на
2 декабря умрешь, где бы ни находился. Приказываю доставить доктора
Коринту сегодня в 15.00 к часовне у леса, что стоит при дороге на К-ов.
Неприкосновенность сопровождающих гарантирую, но предупреждаю: не вздумай
устраивать засаду.
   Уничтожу всех до одного, а ночью тебе все равно будет капут. Ночной
Орел".
   Генерал Петерс, уже привыкший к беспрерывным ночным происшествиям и
приказавший не будить себя из-за них, разве что взлетит на воздух штаб
дивизии, на сей раз из уважения к высокому гостю тоже поднялся и, надев
халат, вышел в салон.
   Норденшельд дал ему ознакомиться с посланием Ночного Орла, а затем
сказал:
   - Обратите внимание, генерал, что все бумаги Ночного Орла написаны
одной и той же рукой. Это еще одно доказательство, что тут действует не
группа, а какой-то одиночка. Лично я уверен, что он летает. Только
летающий человек смог бы бросить гранату в окно двадцатиметровой башни.
   Генерал зевнул и, не желая вступать в спор, устало согласился:
   - Вы убедили меня, барон. Я начинаю верить вашей теории о летающем
человеке: Что с башней?
   - Горит. Ее теперь, наверно, видно издалека.
   - Ничего, потушат: А что вы намерены предпринять в ответ на это наглое
послание?
   Коринту вы удалили, Коринга тоже. Не кажется ли вам, что этот летающий
убийца, обозленный нашим упорством, осатанеет окончательно и превратит наш
район в настоящий ад?
   - Ваши опасения вполне справедливы, дорогой генерал. Наш таинственный
противник не знает и не может знать, что Коринты в городе нет. Выход один:
нужно сделать так, чтобы он узнал об отъезде Коринты и Коринга. Этот
ультиматум дает нам возможность поставить господина Ночного Орла в
известность о том, что в деле освобождения его милого друга мы не можем
оказать ему ни малейшего содействия.
   Думаю, что после этого он успокоится и покинет эти места.
   Генерал не удержался и зевнул во весь рот.
   - Извините, барон: Ваше предложение весьма остроумно, но, боюсь, оно не
принесет ожидаемых результатов.
   - Положитесь на мою интуицию, генерал. Мне кажется, я начинаю понимать
психологию этого летающего демона. Если вы позволите, я сам составлю ответ
Ночному Орлу. Ну, а вам, как командующему военными силами района, придется
этот ответ подписать.
   Генерал Петерс нахмурился, но ничего не возразил.
 
 
   33
 
 
   Опасаясь засады, Кожин задолго до рассвета занял в лесу удобную позицию
для наблюдения за часовней. Он устроился на вершине горы, в трех
километрах от дороги, ведущей из Б. в К-ов.
   Укрытый в кроне высокой сосны, он мог в биноклъ наблюдать за всеми
подступами от города к лесу, а главный объект - часовня - был ему виден
как на ладони.
   Закутавшись в плащ-палатку, Кожин то дремал, прислонившись к шершавому
стволу, то устало подносил к глазам бинокль и осматривал окрестности.
Время тянулось медленно. Ночной Орел закоченел в своем открытом воздушном
убежище.
   Наступившее утро было туманным, холодным. Лишь ближе к полудню немного
прояснилось и потеплело. Временами из-за серой пелены показывалось скупое
осеннее солнце.
   На дороге то и дело появлялись одинокие пешеходы и велосипедисты. И те
и другие двигались медленно по разбитой, давно не чиненной дороге. Кожин
зорко присматривался к этим людям, но ничего подозрительного в них не
находил. Вон едет усатый крестьянин с бидоном, привязанным к багажнику
велосипеда. Он сдавал на сборном пункте молоко от своей единственной
коровенки. Вон идет старушка с сумкой. Эта определенно понесла что-нибудь
в деревню для обмена на продукты. А вон из лесу показались двое в синих
блузах. Это рабочие, которые живут в деревне, а работают на одном из
заводов: Да, все это местные жители, которые ходят по дороге туда и
обратно по своим немудреным делам.
   Чтобы снять усталость и рассеять сон, Кожин то и дело жевал твердый
трофейный шоколад. Страшно хотелось курить. Но этого он себе позволить не
мог - боялся обнаружить свое убежище. Не исключено ведь, что и фашисты
разместили в укрытиях своих наблюдателей, которые глаз не спускают с
окрестностей вокруг часовни.
   В половине третьего Кожин спустился с дерева и побегал немного вокруг
него, чтобы размяться и расшевелить застоявшуюся кровь. Глоток спирта из
походной фляги помог избавиться от остатков сонливости. Согревшись, Кожин
поспешно вернулся на наблюдательный пункт. Близился решающий час.