м придется при всех совершить свое предательство!
   - Вы сумасшедшая девчонка! - завизжал Майер. - Я хотел позвонить домой!
   Посоветоваться с пани Коринтовой!..
   - Нашли с кем советоваться! С немкой, с фашисткой! Вы что, дурочкой
меня считаете?
   Ивета, не выпуская из руки скальпель, отошла от стола и села на диван.
Майер вскочил и принялся бегать по кабинету, размахивая руками и
взвизгивая от бессильной ярости.
   - Вы поплатитесь за это, сестра Сатранова! Вы заходите слишком далеко!
Ваши большевистские штучки вам не помогут. Вы сами для себя готовите
веревку, и будьте уверены, я не стану вас выгораживать. Я думал, вы умная
девушка, с которой можно говорить по-человечески, а вы самая настоящая
бандитка!.. Положите скальпель на место! Я не могу смотреть, как вы им
играете!
   Если бы не скальпель в руках Иветы, быть может, Майер так и просидел бы
в кабинете два часа, на которые девушка его арестовала. Но вид скальпеля
наводил на него ужас. Ивета, поняв, чего он боится, неосторожно сказала:
   - Я не играю, пан доктор! Скальпель мне очень может понадобиться - им
ведь не только операции делают.
   Этого ей не следовало говорить. Обезумевший от страха Майер вдруг
выскочил из кабинета, захлопнул за собой дверь и дважды повернул ключ в
замке. Ивета, не ожидавшая от него такой прыти, опоздала буквально на
несколько секунд. Она дернула ручку двери и крикнула:
   - Вернитесь! Доктор Майер, вернитесь!
   Но в ответ ей раздался лишь злобный истерический смешок да быстро
удаляющиеся шаги по коридору.
   Поняв, какую страшную оплошность она совершила, Ивета сразу утратила
всю свою стойкость и мужество. В глубоком отчаянии упала она на диван и
горько расплакалась.
 
 
   38
 
 
   Капитан Фогель и обер-лейтенант Крафт трудились над донесением для
штаба дивизии о безрезультатных поисках бесшумного снаряда. В самый разгар
их работы появился штабс-фельдфебель роты и доложил о приходе доктора
Майера.
   - Что ему надо? - недовольно поморщился капитан Фогель.
   - В больнице что-то случилось, господин капитан. Ему нужно срочно вас
видеть.
   - Какое мне дело до больничных происшествий? Я занят!
   Но тут вмешался обер-лейтенант Крафт:
   - Примите его, господин капитан. Этот тип отбил у меня девушку. По
пустому делу он не посмел бы к нам соваться.
   - Вы думаете? Ну ладно, штабс-фельдфебель, позовите его.
   Доктор Майер был без пальто и без шляпы. Он выскочил из больницы в
белом халате, на котором виднелись еще пятна грязи, и в таком виде явился
в комендатуру.
   Поздоровавшись и не дожидаясь вопросов, он выпалил:
   - Я обнаружил диверсантов, господа офицеры!.. Совершенно случайно я
подслушал разговор. В сторожке Влаха скрывается советский диверсант. Да,
да, это точно!
   Нужно спешить! Мальчишка побежал предупредить их!.. В это замешаны
главврач Коринта, медсестра Сатранова:
   - Сатранова? Ивета? - воскликнул Крафт.
   - Да, да, Сатранова Ивета! Она послала своего брата:
   - Но ведь она ваша невеста, господин Майер!
   - Бывшая невеста: Но не в этом дело. Надо спешить, иначе:
   - Погодите! - резко оборвал его Фогель. - Вы слишком много болтаете, а
толку никакого. Сядьте и расскажите все по порядку.
   Майер сел и рассказал все по порядку, начиная с внезапного приезда жены
Коринты и кончая бегством из собственного кабинета.
   - Он говорит правду, господин капитан. Три дня назад я сам видел
доктора Коринту во дворе лесной сторожки. Но я не знал, что ему следует
находиться в Праге, - сказал Крафт.
   - Вот видите, видите! - радостно подхватил Майер.
   - Молчите и отвечайте на вопросы! - гневно крикнул капитан и тут же
спросил: - Когда мальчишка удрал из будки?
   - В половине второго, господин капитан.
   - Сейчас у нас десять минут третьего. До сторожки отсюда семь с лишним
километров. Значит, он еще в дороге: Обер-лейтенант, слушайте мой приказ!
   Крафт вскочил и вытянулся. Фогель продолжал:
   - Возьмите автомат, каску и гоните на мотоцикле за мальчишкой.
Постарайтесь его задержать. Если не успеете, займите удобную позицию и
держите сторожку под обстрелом. Любыми мерами задержите бандитов до нашего
прихода. Выполняйте!
   - Есть, господин капитан!
   Крафт щелкнул каблуками и выбежал из кабинета.
   - Штабс-фельдфебель! - крикнул капитан. Штабс-фельдфебель мгновенно
появился:
   - Слушаю, господин капитан!
   - Поднять роту по боевой тревоге! Офицеров ко мне! Через пятнадцать
минут выезжаем!
   - Есть, господин капитан!
   Здание школы наполнилось грохотом солдатских сапог, отрывистыми криками
команды.
   В кабинет Фогеля один за другим вбегали офицеры, на ходу оправляя
оружие и застегивая каски. Последним вошел штабс-фельдфебель.
   - Господин капитан, по вашему приказанию рота погрузилась в машины и
готова к выезду.
   - Хорошо. Вы, штабс-фельдфебель, от операции освобождаетесь. У вас
будет особое задание. Отправляйтесь с доктором Майером в больницу и
помогите ему постеречь девицу Сатранову. Можете с ней особо не
церемониться, но помните одно: она нужна нам живая. Ясно?
   - Так точно,господин капитан, ясно!
   - Доктор Майер, имейте в виду, если с Сатрановой что-нибудь случится,
вам придется отвечать за это перед гестапо. Запереть ее в комнате со
скальпелем в руках! Если эта истеричка что-нибудь над собой сделает, вам
придется плохо!
   Ступайте!
   Бледный, растерянный, вконец перепуганный доктор Майер молча пошел
прочь.
   Здоровенный краснорожий штабс-фельдфебель загрохотал сапогами вслед за
ним.
   Не успели они отойти от школы и ста шагов, как у них за спиной взревели
и один за другим помчались через город к лесу автомобили, груженные
солдатами.
   В больницу Майер пришел как раз вовремя. У дверей его кабинета
собралась толпа, а санитар Бабула копался в замке отмычкой, пытаясь
открыть двери.
   - Вы что тут делаете? - взвизгнул Майер.
   - Там кто-то плачет. Мы думали, что-нибудь случилось! - раздались
смущенные голоса.
   - Р-р-разойдись! - густым басом проревел штабс-фельдфебель.
   Но при виде немца толпа и без приказа стала рассеиваться. Первым
ретировался санитар Бабула. Когда перед дверьми не осталось ни души, Майер
прислушался и сказал:
   - Плачет. Значит, все в порядке. Вы, штабс-фельдфебель, будете
караулить здесь, а я внутри. Если понадобится ваша помощь, я позову.
Согласны?
   - Мне, доктор, все равно. Лишь бы девчонка осталась в сохранности.
Капитан не зря говорил про гестапо:
   - Не беспокойтесь, я все понимаю.
   Майер отомкнул дверь и вошел в кабинет вместе со штабс-фельдфебелем.
Ивета по-прежнему лежала на диване и всхлипывала. На вошедших она даже не
посмотрела.
   - Видите, штабс-фельдфебель, она в порядке.
   - Да, она в порядке:
   - А теперь прошу вас, берите стул и садитесь за дверью. Да гоните всех
любопытных.
   - Сам знаю!
   Штабс-фельдфебель взял стул и вышел. А Майер замкнулся изнутри и тоже
сел на стул поближе к двери.
   Бедная Ивета оказалась в тюрьме и сразу при двух надзирателях.
 
 
   39
 
 
   Теперь, когда Кожин мог ходить, Коринта по пять-шесть раз в день
выгонял его на прогулку, заставлял тренироваться.
   Опираясь на палку, Кожин осторожно спускался с чердака и гулял по
довольно просторному двору сторожки. Влах на это время забирал Тарзана и
уходил с ним в лес караулить дорогу.
   Так было и в этот злополучный день.
   Плотно пообедав и отлежав в постели обязательный "мертвый час", Кожин
спустился во двор, а Коринта, как обычно, зорко наблюдал за ним, развлекал
его беседой и в случае надобности делал массаж.
   Влах вскинул на плечи двустволку, взял Тарзана на поводок и отправился
в лес следить за окрестностью.
   Настроение у лесника было отличное. Он радовался успехам Кожина,
которого успел полюбить, как сына, радовался и тому, что непонятная работа
его друга доктора тоже идет удачно. Он понимал, что своим скромным трудом
немало способствовал всем этим успехам, и это сознание наполняло его
законным чувством гордости.
   Хорошее настроение хозяина передавалось обычно и собаке. Но сегодня
Тарзан вел себя как-то странно. Прогулка явно не радовала его. Взгляд у
него был угрюмый, настороженный. Он часто останавливался, взъерошивал
шерсть на загривке и глухо рычал.
   Поведение собаки обеспокоило Влаха. Он знал своего Тарзана, знал, что
тот не станет волноваться попусту.
   - Ну что, Тарзанушка, что с тобой? Заболел ты у меня или беду какую
почуял?
   Лесник гладил собаку, но та не отвечала на ласку, как обычно, а
смотрела на хозяина умным пристальным взглядом, словно хотела сказать:
"Берегись! Я чую что-то нехорошее!"
   Эти сторожевые обходы Влах делал не по дороге, а по лесной чаще, но
так, чтобы дорога постоянно оставалась на виду. Обычно он ходил не далее
одного километра в одну и в другую сторону от сторожки. На сей раз
беспокойное поведение Тарзана заставило его сделать более длинный конец в
сторону К-ова. Там немцы, и, стало быть, опасность может угрожать только
оттуда.
   Пройдя километра два, Влах остановился и прислушался.
   Со стороны К-ова, с трудом пробиваясь сквозь толщу леса, донесся едва
уловимый стрекот мотора. Звук заметно нарастал, и вскоре нетрудно было
определить, что это мотоцикл. Тарзан ощетинился и грозно зарычал.
   Влах уже снял с плеча двустволку, чтобы условленными выстрелами
предупредить Коринту и Кожина об опасности, но в это время послышались
чьи-то быстрые шаги и хриплое, прерывистое дыхание. По дороге кто-то
бежал, выбиваясь из сил.
   В этом месте дорога уходила в неглубокую балку, по обочинам которой
плотной стеной нависали густые еловые заросли. Просматривался лишь
небольшой участок дороги, так как она делала здесь несколько крутых
поворотов и, лишь миновав капризные извилины балки, стелилась по прямой до
самого К-ова.
   Влах напряженно уставился на ближайший поворот дороги. Через несколько
секунд из-за него вынырнула фигурка мальчика. Влах сразу узнал его:
Владик! Но что такое? Почему он бежит, выбиваясь из сил?
   Высунувшись из своего зеленого укрытия. Влах громко крикнул:
   - Владик! Постой!
   Мальчик испуганно дернулся, припустил было еще быстрее, но, увидав
знакомую рыжую бороду лесника, остановился. Он дышал, как загнанный
зверек. Губы его прыгали, по измученному лицу стекали струйки пота.
   - Что случилось? Кто за тобой гонится? Кое-как справившись с дыханием,
мальчуган хрипло проговорил:
   - Меня послала: Ивета: Все раскрылось: Нас подслушали, пан Влах!..
Ивета велела сказать: Всем надо: спасаться! Я убежал, а Ветка: осталась:
Задержать этого:
   толстого:
   Он не договорил и снова стал дышать быстро и жадно. Отдаленный звук
мотора угрожающе нарастал.
   - Мотоцикл этот за тобой, что ли?
   - Не знаю, пан Влах:
   - Понятно. Ну ладно, дружище, иди в сторожку, только не беги так.
Коринта и Кожин во дворе. Расскажи им все толком. А мотоциклиста этого я
тут попридержу:
   Ну, ступай, а то он вот-вот появится!
   Владик кивнул и быстро зашагал дальше. А Влах с Тарзаном прошли немного
навстречу мотоциклисту и засели над самым поворотом дороги.
   Вынув из кармана два патрона с картечью, лесник торопливо перезарядил
ружье и приготовился. Ждать ему пришлось недолго. Минуты через две лес
наполнился оглушительным треском мотора. Из-за поворота стремительно
вылетел мотоцикл. Влах увидел немецкую каску, автомат и, ни секунды не
раздумывая, нажал спусковой крючок.
   Грянул выстрел. Мотоцикл с разгону врезался в глинистый обрыв и
перевернулся.
   Седока выбросило на самую середину дороги. Он распластался лицом вниз,
несколько раз дернулся и затих. Держа ружье наготове и увлекая за собой
собаку, лесник спрыгнул с обрыва и подбежал к неподвижному телу.
Перевернув его, удовлетворенно пробормотал:
   - Вишь, кого нам довелось убрать, Тарзан! Того самого пана офицера,
который нам коньяк обещал!..
   Медвежий заряд картечи сразил обер-лейтенанта Крафта наповал.
   Оставив убитого на дороге, Влах вскинул ружье на плечо и тяжелой рысью
пустился к сторожке. Владика он нагнал почти у самой калитки.
 
 
   40
 
 
   Непосильный пробег довел отважного маленького гонца почти до
обморочного состояния. Доктору пришлось повозиться с ним, прежде чем он
хоть немного пришел в себя и смог более или менее связно рассказать о том,
что произошло в больничном саду и какую новость поручила ему передать
Ивета.
   Коринта и Кожин внимательно выслушали мальчика и принялись было
наперебой задавать ему вопросы, но Влах остановил их. Леснику и так все
было ясно, тем более после того, как он разделался с фашистским офицером.
   - Не до разговоров теперь, доктор! Немцы, поди, не ограничатся одним
мотоциклистом и вот-вот нагрянут сюда. Думать тут нечего, надо уходить.
Забирай Кожина, мальчонку и двигай отсюда в сторону Б. А я засяду в своей
берлоге и постараюсь завести с немцами разговор подольше:
   - Кожин еще не может ходить! - резко ответил Коринта. - Он не одолеет и
километра!
   - Правильно, доктор! - подхватил сержант. - Забирайте мальчика и
уходите вместе с Влахом. Я для вас буду только обузой. Вся эта каша
заварилась из-за меня, значит, мне ее и расхлебывать. Жалко, Влах, что вы
не догадались снять с убитого автомат. Он здорово бы мне теперь пригодился!
   - Мне и в голову не пришло: Я ведь не умею из автомата.
   - Зато я умею!.. Но ничего, хватит с меня и пистолета!..
   Ну, давайте собирайтесь. Чего вы стоите?
   Вдали, за лесом, послышался глухой рокот моторов. Коринта стоял
неподвижно, крепко сжав губы и насупив брови. Казалось, он прислушивается
к отдаленному рокоту и что-то в уме подсчитывает. Но вот он провел рукой
по усам и твердо сказал:
   - Я старше вас всех, друзья мои: Да, да, Влах, я старше и тебя почти на
год. Так вот, слушайте и выполняйте мои приказы. Ты, Влах, единственный из
нас, кто умеет разбираться в здешних лесах и знает дорогу к партизанам.
Стало быть, ты и должен спасти Владика. Мы не имеем права рисковать жизнью
ребенка. Забирай его и немедленно уходи в лес. И не смей больше
ввязываться ни в какую драку. Ясно?
   - Ясно-то ясно, но как же вы-то с Кожиным, доктор?
   - Выполняй приказ, Влах, и ни о чем не спрашивай. Мне некогда давать
тебе объяснения!
   - Ну что ж, коли так, то прощайте! - проворчал лесник. Он неуклюже
обнял Кожина, потом Коринту. Взяв Владика за руку, он молча повел его в
дальний конец двора.
   Тарзан по-прежнему бежал за ним на поводке.
   Рев моторов приближался неумолимо, как судьба. Но Коринту это,
по-видимому, нисколько не беспокоило. Он взял Кожина за локоть и
решительно сказал:
   - Идемте, пан Кожин.
   - Куда?
   - Не спрашивайте!
   Доктор отвел сержанта в сторожку и помог ему подняться на чердак. Когда
они медленно поднимались по лестнице, Кожин недоуменно спросил:
   - Что вы задумали, доктор?
   - Я должен завершить свой труд. Я должен увидеть вас в полете, - с
фанатичным упрямством ответил Коринта.
   - Вы сума сошли?! - рванулся Кожин.
   - Ни слова! - свирепо зарычал доктор, встопорщив усы. - Вы должны
лететь!
   Должны! Иначе вся наша работа пойдет к черту!
   - Работа! А что будет с вами?
   - О себе я сам позабочусь. Убить меня они не посмеют. А дальше видно
будет.
   Кожин сдался.
   Поднявшись на чердак, они подошли к слуховому окну. Машины уже ревели
где-то совсем рядом. Казалось, они вот-вот выскочат к сторожке.
   - Лезьте на крышу, - приказал доктор. Кожин подтянулся на руках и в
одно мгновение очутился на крыше. Коринта высунулся за ним в слуховое окно.
   - Иван! - с каким-то странным спокойствием заговорил Коринта, впервые
назвав Кожина по имени. Сержант вздрогнул и почувствовал в горле комок. -
Иван, ты сейчас полетишь. Ты обязательно полетишь. Ты веришь в это?
   - Верю, доктор. Я знаю, что сейчас полечу, - изменившимся, но тоже
совершенно спокойным голосом ответил Кожин.
   - Да, да, ты полетишь! Но помни, Иван, для быстрого полета тебе нужно
набирать большую высоту. Подняться, стремглав броситься вниз и перейти на
бреющий полет.
   Без этого ты будешь тихоходным мешком, который снимут с одного
выстрела. Запомни это!
   - Запомню, доктор!
   Грохот моторов оборвался метрах в ста от сторожки. Вместо него
послышались резкие лающие команды. Коринта заторопился.
   - Дай твою руку, Иван! Вот так: Ну, лети, мой орел, лети!
   Кожин смело шагнул к самому краю крыши, набрал полную грудь воздуха,
как перед прыжком в воду, и ринулся вниз.
   Забыв обо всем на свете, Коринта с замершим сердцем следил за ним.
   Исчезнув за краем крыши, Кожин в то же мгновение вынырнул из-за него и
круто пошел вверх. Он был похож на пловца, выплывающего из глубины на
поверхность.
   Движения его были неторопливы и плавны.
   Через минуту он поднялся над темными верхушками сосен и скрылся в низко
нависших свинцовых тучах.
   Коринта перевел дыхание и, отвернувшись от окна, медленно пошел к люку.
Он спускался по крутой деревянной лестнице навстречу смертельной
опасности. А внутри у него все пело, все ликовало, и никто на свете, даже
сама смерть, не смог бы отнять у него эту радость.
   А дверь сторожки уже трещала под ударами прикладов.
 
 
   Часть вторая 
 
   ЭТО СДЕЛАЛ НОЧНОЙ ОРЕЛ
 
 
   1
 
 
   Первый сознательный полет сержанта Ивана Кожина длился недолго.
Ощущения, вызванные им, были настолько сильны, что быстро истощили еще не
окрепший после долгой болезни организм.
   В первые мгновения после прыжка, поняв, что таинственная сила,
заключенная в нем, подчиняется волевому усилию и безотказно поднимает его
над землей, Кожин почувствовал такой мощный прилив нестерпимо острой
радости, что у него сладко закружилась голова, словно он хлебнул натощак
стакан вина. Он и не заметил, как очутился в плотной полосе туч. Серые
клубы густого тумана облепили его со всех сторон и разом отрезали от всего
мира. Появилось ощущение нереальности, сказочности происходящего. Оно
вычеркнуло из памяти прочные связи с действительной жизнью, исчезло все -
и прошлое, и будущее, исчезли все заботы, тревоги, желания. Осталось одно
упоение неслыханной властью над собой, восторг неограниченной свободы
движений.
   Грудь Кожина дышала бурно, сердце мощными частыми ударами разгоняло
кровь по невесомому телу. По шее, по спине словно расплясались тысячи
маленьких горячих иголок. И это тоже было невыразимо приятно.
   "Выше! Выше!" - билась мысль, и Кожин усилиями мышц старался ускорить
медленный подъем. Он выбрасывал вверх руки и весь вытягивался в струнку.
Потом резко ударял руками по воздуху и снова вскидывал их вверх. Эти
движения нисколько не отражались на скорости подъема, но Кожину они давали
иллюзию целенаправленной работы, увеличивали наслаждение свободным полетом.
   В таком состоянии он находился несколько минут и успел подняться метров
на семьсот. И тогда его внезапно охватила страшная усталость. Очарование
разом рассеялось. Он почувствовал, что задыхается в густом беловатом
тумане.
   "Довольно! Пора вниз! Надо отдохнуть!" - приказал он себе мысленно, и
послушная сила осторожно понесла его вниз. Это тоже обрадовало и удивило
Кожина.
   Выскользнув из туч, он увидел холмистую равнину, покрытую темно-зеленым
с оранжевыми пятнами лесом; вдали - полоски полей и деревушки с красными
черепичными крышами; в другой стороне, за лесом, - небольшой, причудливо
разбросанный городок с игрушечным готическим собором на площади; прямо под
собой - дорогу, на ней полдюжины машин, знакомую зеленую сторожку, двор,
огороженный частоколом, а во дворе и на дороге десятки серо-зеленых
фигурок, суетливо перебегающих с места на место.
   Это вернуло Кожина к действительности.
   Еще не совсем понимая свои намерения, он скользнул вниз, к верхушке
высокой сосны и, выбрав сук покрепче, уселся на нем, прижавшись к
смолистому стволу.
   Густая разлапистая крона надежно укрывала его, давая вместе с тем
возможность наблюдать за тем, что происходило на дороге и вокруг сторожки.
   Отдышавшись и сосредоточившись, Кожин отчетливо понял, что именно
привело его в такую опасную близость к врагам.