олдатами  требовал  серьезного  навыка  и  терпения.
Вообще-то, люди-кошки умеют  двигаться  быстро,  однако,  став  солдатами,
теряют эту способность. Вернее сказать, они теряют ее,  когда  нужно  идти
вперед,  а  когда  приходится  отступать,   снова   обретают   ее.   Такая
необходимость появляется при каждой встрече с врагом.
   Было час пополудни. И хотя по небу плыли тучки, солнце припекало весьма
основательно. Солдаты  тащились  с  широко  раскрытыми  ртами,  их  шерсть
слиплась от пота - я  еще  не  видывал  такой  неказистой  армии.  Наконец
вдалеке показалась дурманная роща, и Большой Скорпион приказал идти  прямо
через нее. Я решил, что он жалеет солдат, хочет,  чтобы  они  отдохнули  в
тени. Но когда мы добрались до этой рощи, он спросил меня,  нельзя  ли  ее
разграбить. "Листья - пустяки. Главное - обогатить армию боевым опытом!" -
пояснил он.
   Ничего не ответив, я взглянул на своих спутников. Они уже закрыли рты и
выглядели почти бодрыми. "В конце концов, грабеж -  это  основное  занятие
кошачьих солдат, - подумал я. - Они ненавидят меня  так  же,  как  Большой
Скорпион, и если я все время буду грозить  им  пистолетом,  они  рано  или
поздно убьют меня. Кто оценит мое благородство?"  Я  чувствовал,  что  уже
начинаю заражаться кошачьей психологией; моя храбрость все  чаще  уступала
место приспособленчеству. Но едва я согласился, как  Большой  Скорпион  не
замедлил попросить меня возглавить операцию. На этот  раз  мой  ответ  был
твердым: грабьте сами, а меня не вмешивайте.
   Солдаты уже давно почуяли  запах  добычи.  Не  дожидаясь  приказа,  они
бросили тюки на землю и  с  палками  в  лапах  ринулись  вперед.  Большого
Скорпиона  я  тоже  еще  не  видел  таким  смелым:  глаза  его  бесстрашно
округлились, шерсть встала торчком, палка взметнулась  в  воздух.  В  саму
рощу воители не побежали, а как безумные стали носиться вокруг.  Я  понял,
что они выманивают из  рощи  охранников.  Увидев,  что  там  нет  никакого
движения, Большой Скорпион засмеялся, солдаты тоже, и вся армия  бросилась
на дурманные деревья.
   Внезапно из рощи донесся крик. Большой Скорпион заморгал своими уже  не
круглыми глазами, солдаты бросили палки,  попятились  и,  обхватив  головы
лапами, завыли:
   - Там иностранец! Иностранец!
   Хозяин, казалось, не поверил  им,  но  его  возражение  прозвучало  без
особой убежденности:
   - Иностранец? Я точно знаю, что там нет иностранца...
   Пока он бормотал, из леса вышло множество кошачьих солдат и два высоких
беловолосых  существа,  вооруженных  блестящими  палками.  "Это  наверняка
иностранцы, - подумал я. - Как мне быть, если  Большой  Скорпион  попросит
меня драться с ними?! Я даже не знаю, что это за блестящие палки". Хотя  я
и не затевал грабежа, но  все-таки  чувствовал  себя  соратником  Большого
Скорпиона: его поражение уронило бы и мой авторитет, а с этим связано  все
мое будущее в Кошачьем государстве.
   - Скорей задержи их! - шепнул мне Большой Скорпион.
   Отбросив размышления, я вынул  пистолет  и  двинулся  вперед.  К  моему
удивлению,  беловолосые  существа  (они  тоже  были   похожи   на   кошек)
остановились. Большой Скорпион подбежал ко  мне,  из  чего  я  понял,  что
особой опасности нет.
   - Начинай переговоры! - зашептал он, прячась за мою спину.
   Я слегка оторопел. Почему он больше  не  толкает  меня  в  бой?  О  чем
разговаривать с этими белыми существами? Человек всегда теряется, когда от
него требуют меньше, чем он собрался  дать.  А  один  из  моих  соперников
промолвил, обращаясь к Большому Скорпиону:
   - Штрафуем тебя на шесть тюков дурманного листа, каждому по два.
   Я оглянулся. Белых людей-кошек было только двое. Почему же он  насчитал
шесть тюков?
   - Говори с ними! - торопливо шепнул Большой Скорпион.
   Но что говорить? Я лишь машинально повторил:
   - Штрафуем тебя на шесть тюков...
   Белые существа улыбнулись и с довольным видом кивнули головами. Большой
Скорпион облегченно вздохнул, а я по-прежнему не мог ничего понять. Только
когда тюки принесли и белые люди-кошки предложили мне выбирать первому,  я
сообразил, что они включили в свою компанию и  меня.  Оставалось  ответить
такой же вежливостью и отдать им лучшие тюки. Иностранцы поклонились:
   - Мы тоже скоро закончим сбор листьев, еще увидимся с вами в городе.
   - Еще увидимся... -  повторил  я,  чувствуя,  что  вновь  столкнулся  с
каким-то странным обычаем. Белые существа приказали своим солдатам забрать
тюки и скрылись в роще.
   Прибыв в Кошачий город и поговорив с другими  иностранцами,  я  наконец
разобрался в этом приключении.  Поскольку  люди-кошки  не  могут  победить
иностранцев, у них остается только одна  надежда  -  что  иностранцы  сами
перебьют друг друга. Чтобы укрепить свою мощь, нужно ее укреплять, а кошки
не любят расходовать энергию. Они предпочитают молить богов о  том,  чтобы
иностранцы ввязались в междоусобицу, которая тотчас позволит  им,  кошкам,
стать сильными - вернее, увидеть другие  страны  такими  же  слабыми,  как
Кошачье  государство.  Иностранцы  раскусили  этот  замысел.   Они   часто
конфликтовали с Кошачьим государством, но никогда не позволяли ему извлечь
пользу из их собственных раздоров.  Они  превосходно  понимали,  что  даже
победа может обернуться для них поражением, если они будут  разобщены.  И,
наоборот,  объединившись,  они  смогут  получить  от  людей-кошек  немалую
выгоду. Так строилась не только международная политика, но  и  жизнь  всех
иностранцев в Кошачьем государстве. Их  основной  профессией  была  охрана
дурманных рощ,  однако  охранять  рощи  они  условились  лишь  от  местных
жителей, а  не  друг  от  друга.  Преступивший  это  правило  наказывался,
благодаря чему люди-кошки ценили иностранцев все больше.
   Для "защитников" такая система была совсем недурна, а для  туземцев?  Я
невольно обиделся за  Больших  Скорпионов,  но  затем  подумал:  они  сами
виноваты, что терпят это,  не  стараются  стать  сильными  и  давят  своих
соплеменников с помощью иностранцев. Уважать можно только достойных людей,
а люди-кошки утратили и честь, и совесть - не удивительно, что  иностранцы
с ними не церемонятся.
   После разговоров на эту тему я долго пребывал в дурном настроении.
   Но  вернусь  к  Большому  Скорпиону:  уплата  контрибуции   ничуть   не
пристыдила его, он  даже  чувствовал  себя  победителем,  с  важным  видом
взгромоздился на кошачьи головы и сказал, что если я не нуждаюсь  в  таком
количестве дурманных листьев (они ведь мне не очень нравятся), то он готов
выкупить их за тридцать национальных престижей. Я знал, что два тюка стоят
по меньшей мере триста престижей, но не стал торговаться с ним и вообще не
ответил на его предложение.
   Солнце уже клонилось к западу, когда впереди показался Кошачий город.



11

   Едва я увидел его, как  почему-то  решил,  что  эта  цивилизация  скоро
должна погибнуть. Я еще не был знатоком кошачьей цивилизации; та ее часть,
с которой я столкнулся в деревне, лишь пробудила мое любопытство,  желание
уяснить скрытую суть. Не верилось, что здешняя культура сводится  к  одним
ужасам. Конечно, цивилизации иногда погибают,  наша  земная  история  тоже
писана не только розовой водичкой, но если мы способны рыдать  просто  при
чтении истории, то еще горше наблюдать гибнущую  цивилизацию  собственными
глазами.
   У человека перед смертью  может  быть  цветущий  вид;  приговоренный  к
гибели город порою бывает  шумным,  оживленным,  и  все-таки  он  умирает,
медленно и неотвратимо. Можно спасти отдельного  человека,  но  не  город.
Кажется, будто разящий перст судьбы занесен и над дурными, и над  хорошими
его обитателями. Хороших обитателей немного, они торопят свою  гибель  или
пишут завещания, но их крики, и печальные, и веселые, так же бессмысленны,
как треск цикад, пытающихся заглушить вой осеннего ветра.
   Этот разящий перст  я  увидел  и  над  шумными  и  суетливыми  жителями
Кошачьего города - скоро от них останется лишь прах и пепел!
   Кошачий город выглядел очень оживленным. Его планировка показалась  мне
наипростейшей, как у военного лагеря. Никаких  улиц  и  переулков,  только
дома и пустыри, точнее - один большой пустырь, на котором стоит  множество
бесцветных  домов.  Все  пространство  между  домами  заполнено   народом,
неизвестно чем занимающимся. Ни один житель не  ходит  прямо,  обязательно
мешает другим. К счастью, пустыри весьма обширны, поэтому  поток  прохожих
движется то вдоль, то поперек, ударяясь в дома, словно в дамбы. Я  еще  не
знал, есть ли у этих домов номера. Если есть, то из пятого дома в  десятый
нужно пробираться  километра  два.  Сначала  тебя  швырнут  налево,  потом
направо, затем понесут вперед, отбросят назад и так далее. За время  этого
путешествия можешь случайно  попасть  к  цели,  а  можешь  даже  домой  не
вернуться.
   Когда-то здесь наверняка  были  улицы,  но  улицы  опасны,  потому  что
люди-кошки считают позорным уступать  другому  дорогу.  Ходьба  по  разным
сторонам тем более претила их свободному духу. Единственным  выходом  было
ликвидировать улицы. Правда, от толкотни это не  спасало,  но  по  крайней
мере сберегало немало жизней  (как  видите,  иногда  люди-кошки  поступают
весьма гуманно). Пронестись без отдыха километров шесть, а лотом вернуться
не так уж опасно, хотя и утомительно. Впрочем, не всегда утомительно: ведь
ты можешь ехать на соседях, точно в бесплатном поезде. Я решил обязательно
проверить свои догадки и посмотреть, нет ли здесь следов бывших улиц.
   В самой  давке  не  было  ничего  особенного.  Но  вот  странно:  поток
пешеходов то поднимался, то опускался. Увидев на дороге камешек,  прохожие
присаживались на корточки,  затем  и  вовсе  садились,  чтобы  насладиться
невиданным зрелищем. Новые прохожие тоже  приседали  на  корточки,  задние
напирали, и получался настоящий  водоворот.  Самым  последним  приходилось
карабкаться на чужие головы. Сидящие, забыв про камешек, начинали  глазеть
на зевак наверху, но тут где-нибудь в стороне  узнавали  друг  друга  двое
знакомых. Толпа тотчас  перемещалась.  Каждый  из  прохожих  считал  своим
долгом помочь встретившимся в разговоре, что неизбежно приводило к  драке.
Возникало сразу два водоворота, а знакомые сидели  на  земле  и  играли  в
шахматы. Наконец оба водоворота сливались  в  один,  на  этот  раз  вокруг
шахмат.
   Между   толпами,   очевидно,   иногда   возникает   безлюдье,   подобно
расступившимся водам Красного моря, когда его переходили иудеи. Иначе я не
мог представить, как Большой Скорпион с отрядом  пройдет  к  своему  дому,
находившемуся в центре Кошачьего города. Завидев впереди людское  море,  я
подумал, что Большой Скорпион обойдет его, но он  вторгся  в  самую  гущу.
Грянула музыка, которую я сначала принял за приказ расступиться,  и  понял
свою ошибку, когда зеваки  с  интересом  бросились  к  музыкантам.  Расчет
Большого Скорпиона был иной: под звуки инструментов его солдаты стали бить
дубинками по головам прохожих, как по барабанам. Тут-то  людской  поток  и
расступился. Самое любопытное, что интерес  окружающих  к  нам  ничуть  не
ослабевал, хотя дубинки солдат работали вовсю.
   Городские люди-кошки несколько отличались от деревенских. На их головах
белели  плешины,  которые,   наверное,   возникли   благодаря   длительной
исторической эволюции и солдатским дубинкам. Оказалось, что  солдаты  бьют
прохожих не просто для того, чтобы  расчистить  дорогу,  но  и  из  высших
соображений. Стремясь пролезть вперед, зеваки толкались,  дрались  и  даже
кусались; передние отчаянно обороняли свои позиции, а солдаты колотили без
разбора, стараясь умерить в соплеменниках тягу к сваре.
   Я смотрел на жителей и с любопытством, и с жалостью. Окружающие дома  я
почти не замечал, потому что они  сразу  показались  мне  некрасивыми,  во
всяком случае грязными - это ощущал даже мой нос.  Если  красота  и  грязь
совместимы, то  мое  суждение  о  кошачьей  архитектуре  неверно,  хотя  я
по-прежнему не могу восхищаться дворцом, от которого несет нечистотами.
   Итак, я смотрел только на  прохожих,  но  вскоре  и  это  стало  мне  в
тягость, потому что они истошно  орали,  встретившись  со  мной  взглядом.
Городские жители боялись иностранцев меньше,  чем  деревенские;  их  крики
были вызваны преимущественно изумлением, что не мешало им толкать нас  или
указывать на меня пальцами. Люди-кошки - существа прямодушные: что  видят,
на то и показывают. Но я все-таки не мог избавиться от земных  понятий,  а
потому раздражался и страдал. Тысячи  пальцев  были  направлены  на  меня,
словно пистолеты, а за каждым пальцем торчал  любопытный  нос  и  блестели
круглые глаза. Их пальцы, носы и  взгляды  как  будто  нивелировали  меня,
лишали всякой индивидуальности.
   Теперь  я  не  смел  поднять  головы.  Это  давало  мне   и   некоторые
преимущества, так как дорога была вся в колдобинах и зловонных лужах; я бы
вывалялся как свинья, если бы глазел по сторонам. Люди-кошки, наверное, не
чинили дорог в  течение  всей  своей  многовековой  истории,  которой  они
бахвалились.  Как  бы  мне  вообще  не  возненавидеть  историю,   особенно
многовековую!
   К счастью, мы вскоре добрались до жилища Большого  Скорпиона.  Здесь  я
окончательно понял, что городские  дома  людей-кошек  мало  отличаются  от
жалкой хижины, которая была отведена мне в дурманной роще.



12

   Дом Большого Скорпиона, стоявший, как уже говорилось, в центре  города,
представлял собой четыре высоких стены без окон и дверей. Такими же были в
соседние дома, которые я разглядел только потому,  что  вечерняя  прохлада
разогнала толпу зевак.
   Над стеной показалось несколько кошачьих морд. Большой Скорпион  что-то
крикнул, и морды пропали. Потом снова появились,  спустив  к  нам  толстые
веревки для тюков. Уже стемнело, на улице не осталось ни одного прохожего.
Тюки были втащены еще не  все,  но  солдаты  забеспокоились,  явно  ленясь
работать, хотя ночью они видели так же хорошо, как днем.
   Большой Скорпион с величайшей осторожностью спросил меня, не  соглашусь
ли я ночевать здесь,  на  оставшихся  тюках.  Тут  я  впервые  пожалел  об
электрических фонариках, разбившихся вместе с кораблем. Если бы у меня был
фонарик, я мог  бы  спокойно,  без  назойливых  сопровождающих,  осмотреть
Кошачий город. Что же до ночлега, то спать на открытом  воздухе,  судя  по
моему деревенскому опыту, не хуже, чем в кошачьем  доме,  а  обозреть  это
жилище я еще успею. Большой Скорпион очень обрадовался,  распустил  солдат
и, ухватившись за веревку, исчез за стеной.
   Я остался один. Дул ветерок, звезды казались ярче  обычного  -  словом,
все  говорило  об  осени.  Только   вонючая   канава   неподалеку   мешала
наслаждаться тишиной и ночной прохладой.  Чтобы  перебить  этот  запах,  а
заодно поужинать, я  съел  несколько  дурманных  листьев  и  стал  бродить
взад-вперед, размышляя над увиденным за день.
   Почему люди-кошки, днем такие активные, ночью все прячутся? Может,  это
вызвано общественными неурядицами? Как они  живут  в  домах,  где  нет  ни
света, ни воздуха, а только вонь, грязь и мухи?! А,  понимаю,  они  боятся
грабежей! Но ведь самый лютый грабеж  бледнеет  перед  болезнями,  которые
отнимают саму жизнь... - Мне снова почудился разящий перст, и я вздрогнул.
- Если на такой город обрушится чума или холера, он опустеет буквально  за
неделю! Этот город становился мне все  противнее:  огромной  черной  тенью
лежал он под звездным небом в полнейшей тишине, испуская одно зловоние.
   Оттащив несколько тюков подальше от канавы, я лег на них и уставился на
звезды. Ложе получилось совсем недурное, но мне по-прежнему было печально.
Я даже начал завидовать людям-кошкам. Они живут хоть  и  в  грязи,  но  со
своими родными, а у меня на Марсе нет  никого,  кроме  звезд  да  Большого
Скорпиона. Я горько усмехнулся, в глазах у меня стояли слезы.
   Уснуть мешала и мысль о том, что мне нужно  стеречь  дурманные  листья.
Когда я уже был готов пренебречь  своими  обязанностями,  кто-то  похлопал
меня по плечу. Я вскочил, протер глаза  и  увидел  двух  людей-кошек.  Они
показались мне  духами,  так  как  минуту  назад  здесь  никого  не  было.
По-видимому, и на цивилизованных людей действуют первобытные суеверия.
   Еще не рассмотрев пришельцев, я уже понял, что это  не  обычные  кошки,
раз они посмели дотронуться до меня. О пистолете я забыл, как и о том, что
я на другой планете.
   - Садитесь! - сказал я; это было единственное вежливое  кошачье  слово,
которое я тогда вспомнил.
   Они спокойно  сели.  Это  еще  больше  изумило  меня:  за  долгие  дни,
проведенные мной на Марсе, люди-кошки впервые так свободно  принимали  мои
знаки внимания.
   - Мы иностранцы, - сказал тот, который  был  полнее.  -  Догадываетесь,
почему мы об этом говорим?
   Я утвердительно кивнул.
   - Вы ведь тоже иностранец, - на всякий случай добавил худой.
   Они говорили непринужденно и с уважением друг к Другу  -  не  так,  как
Большой Скорпион, который заранее подготавливал свои лицемерные  афоризмы,
предпочитая изрекать их в одиночку.
   - Я прилетел с Земли.
   - О! - удивленно протянули они. - Мы давно мечтали установить  связь  с
другими планетами, но нам это никак  не  удавалось.  Мы  счастливы  видеть
землянина!
   Оба встали, как бы выражая почтение ко мне. Я вновь почувствовал себя в
человеческом обществе и так помрачнел от воспоминаний об  утраченном,  что
забыл ответить на любезность. Они стали расспрашивать меня о  Земле.  Речь
их была простой, ясной, лишенной церемонных красивостей  и  вместе  с  тем
вежливой - словом, нормальной человеческой речью. Они,  конечно,  были  во
много раз умнее Большого Скорпиона, не говоря уже о прочих людях-кошках, и
определенно нравились мне.
   Их страна, рассказали они, называется Блестящим государством и лежит  в
семи днях пути от Кошачьего государства. А тут они занимаются тем же,  чем
и я, - охраняют рощи местных помещиков.
   После того как я расспросил об их родине, толстяк сказал:
   - Земной господин! - Вероятно, он решил, что это самое лестное для меня
обращение. - У нас есть для вас предложение: берите эти тюки и  переходите
жить к нам.
   Я чуть не подпрыгнул от испуга.
   - Объясни, пожалуйста, если не трудно, -  попросил  толстяк  худого.  -
Земной господин, кажется, не понял наших намерений.
   - Мы вас напугали? - улыбнулся худой. -  Успокойтесь,  мы  ведь  только
предложили. Большой Скорпион все равно не оценит вашей  преданности  и  не
удивится, если вы ему измените. Разве  вам  не  известны  нравы  Кошачьего
государства?
   "Но ведь они тоже кошки!" - мелькнуло у меня в голове.
   Он угадал мои мысли:
   - Да, наши предки были кошками, как ваши...
   - Обезьянами, - подсказал я.
   - Совершенно верно. Все  мы  произошли  от  животных.  -  Он  испытующе
взглянул на меня, как бы проверяя, действительно ли я похож на обезьяну. -
Но вернемся к дурманным листьям. Большой Скорпион  не  будет  опечален  их
пропажей. Напротив, он повсюду раззвонит, что обворован, и повысит цену на
оставшийся товар. Когда богатого грабят, страдают только бедные.
   - Вот именно. Кроме того, я обещал стеречь листья и не хочу поступаться
своей совестью.
   - Правильно, земной господин. На своей родине мы тоже  так  рассуждаем,
но  здесь,  в  Кошачьем  государстве,   честность   бессмысленна.   Говоря
откровенно, это просто позор, что на Марсе существует такая страна. Мы  не
считаем ее жителей за людей.
   - Тогда мы тем более должны быть честными. Пусть они не люди, но  мы-то
люди! - твердо сказал я.
   - Земной господин, - вмешался толстяк. - Мы совсем не хотим, чтобы  вас
терзали угрызения совести, мы пришли предостеречь  вас,  научить,  как  не
остаться в дураках. Ведь иностранцы должны помогать друг другу.
   - Может быть, Кошачье государство потому так и ослабело, что иностранцы
объединились против него? - возразил я.
   - Отчасти да. Но