уже совсем скверно. Единственное изменение к лучшему, которое  я  заметил,
состояло в том, что меньше воняли улицы:  в  последние  дни  лил  дождь  и
вместо жителей провел "Движение за чистоту".
   Большого Скорпиона не оказалось дома, хотя я пришел  вовремя.  Встретил
меня человек-кошка, который в  дурманной  роще  носил  мне  еду;  мы  были
знакомы, поэтому он и решился заговорить со мной.
   - Если тебе  назначают  встречу  в  полдень,  приходи  вечером  или  на
следующее утро. Можно и через два дня - это наш обычай.
   От души поблагодарив его за науку, я спросил, кто еще приглашен. У меня
было сильное желание  уйти,  если  гости  окажутся  неподходящими,  но  он
ответил:
   - Все важные персоны. Иначе не пригласили бы тебя, иностранца.
   Ладно, останусь. Но  что  делать  до  пира,  который  неизвестно  когда
начнется? Тут я вспомнил, что в кармане у меня есть несколько национальных
престижей, и дал их старому слуге. Все остальное  свершилось  само  собой.
Вскоре я уже сидел на помосте и слушал небезынтересные сведения. Деньги  -
лучший ключ, отмыкающий людям-кошкам рты.
   - Чем зарабатывают на жизнь горожане? - первым делом осведомился я.
   - Эти? - переспросил слуга, указывая в сторону людского моря за стеной.
- Ничем.
   - Как так? Что же они едят?
   - Известно что: дурманные листья.
   - Но ведь их нужно откуда-то брать...
   - Достаточно одному служить чиновником, чтобы многие  были  обеспечены.
Чиновник  выращивает  дурманные  листья,  торгует  ими,   а   часть   дает
родственникам и друзьям. Мелкий чиновник, наоборот,  покупает  листья,  но
все равно помогает родственникам и друзьям. Остальные  ждут,  пока  у  них
появится свой чиновник.
   - Видимо, чиновников очень много?
   - Да, все, кроме безработных, считаются чиновниками. Я тоже чиновник, -
улыбнулся слуга. Этой не веселой, а презрительной улыбкой он  отплатил  за
клок шерсти, который я когда-то у него вырвал.
   - А чиновники получают жалованье?
   - Конечно, от Его Величества.
   - Откуда уже у императора деньги, если столько народу  бездельничает  и
ничего не производит?
   - От продажи драгоценностей,  земель...  Ведь  вы,  иностранцы,  любите
покупать их! Пока они есть, о деньгах нечего беспокоиться.
   - Музеи и библиотеки вам неплохо  помогают...  Но  неужели  ты  сам  не
чувствуешь, что лишаться книг и древностей нехорошо?
   - Какое это имеет значение. Были бы деньги!
   - Выходит, у вас нет никаких экономических затруднений?
   Этот вопрос был слишком сложен, и на него слуга ответил не сразу:
   - Раньше были, а теперь уже нет.
   - Что значит раньше: когда все работали?
   - Да. Сейчас деревни почти опустели, в городах торгуют иностранцы,  нам
незачем работать, поэтому люди и отдыхают.
   - Откуда же тогда чиновники? Ведь не могут они все время бездельничать!
Зачем становиться чиновником, если дурманные листья и так дают?
   - Крупный чиновник получает  столько,  что,  кроме  дурманных  листьев,
может покупать иностранные вещи, заводить себе новых  жен,  а  нечиновному
едва на листья хватает.  Кроме  того,  быть  чиновником  совсем  нетрудно:
больше привилегий, чем работы. И хотел бы делать что-нибудь, да нечего.
   - Скажи, пожалуйста, чем питалась вдова посланника?  Ведь  она  не  ела
дурманных листьев.
   - Можно и другое есть, только дорого очень. Мясо, овощи - все  ввозится
из-за границы. Когда ты в деревне не хотел есть дурманные  листья,  мы  на
тебя немало денег потратили. Вдова посланника тоже была странной женщиной,
но ее капризам никто не потакал. Вот и приходилось  ей  вместе  с  девками
собирать дикие плоды или коренья.
   - А мясо они ели?
   - Мясо не соберешь, его даже купить трудно.  Мы  давным-давно  перебили
всю живность - еще когда ели не только дурманные листья. Ты  видел  у  нас
хоть одного зверя или птицу?
   Я задумался.
   - Зверя действительно нет, а птиц видел - коршунов с белыми хвостами.
   - Да, только они и остались, потому что у них мясо ядовитое, иначе и им
бы несдобровать.
   "Быстро вы  действуете!  -  подумал  я.  -  Муравьи  и  пчелы  тоже  не
размышляют о своем будущем, но их спасает инстинкт, а у вас и  этого  нет.
Интересно, какой император или бог лишил вас природных инстинктов, не  дав
взамен разума?  Ловко  он  посмеялся  над  вами!  Школы  без  образования,
политики без головы, люди без человечности, души без стыда. Не слишком  ли
жестокая шутка?"
   И все-таки я решил повидать политиков - может быть, они  уже  придумали
что-то  вразумительное.  Наверное,  есть  какой-нибудь   простой   способ:
предположим, разделить поровну  дурманные  листья,  устроить  своего  рода
дурманный кошкизм. Конечно, это уж последнее дело. Чтобы не погибнуть,  им
надо  вернуться  к   прежним   временам,   запретить   дурманные   листья,
восстановить сельское хозяйство и промышленность. Но кто все это  сделает?
Слишком много нужно сил, твердости  и  решительности,  чтобы  из  животных
превратиться в людей! Я стал почти таким  же  пессимистом,  как  Маленькая
Скорпион.
   Пришел Большой Скорпион. Он сильно похудел с тех  пор,  как  приехал  в
город, но выглядел еще хитрее и подлее. Перед ним я не собирался расточать
вежливых слов.
   - Зачем позвал?
   - Да так просто, поговорить хотелось.
   Наверняка что-то задумал! Я снова почувствовал к нему отвращение.
   Потом начали прибывать гости - все незнакомые иве и мало походившие  на
обычных людей-кошек. Каждый  называл  меня  старым  другом.  Я  достаточно
бесцеремонно заявил, что прилетел с Земли и не имел чести дружить с  ними,
но они спокойно  проглотили  пилюлю  и  продолжали  называть  меня  старым
другом.
   Гостей пришло больше десятка. Мне везло - все они оказались политиками.
   По моему беглому впечатлению, их можно было разделить на три группы.  К
первой, самой старшей, принадлежал Большой  Скорпион.  Они  называли  меня
другом очень непринужденно, но с едва заметным неудовольствием.  Это  были
старые лисы, по определению Маленького  Скорпиона.  Члены  второй  группы,
помоложе,  отнеслись  ко  мне  с  особым  вниманием,  в  котором  сквозило
зазнайство, и  все  время  бессмысленно  смеялись.  Видно  было,  что  они
выучились кое-каким приемам старых лисов,  но  еще  не  совсем  освоились.
Третья, самая младшая,  группа  произносила  слова  "старый  друг"  совсем
неестественно, даже несколько смущенно. Именно  их  особенно  рекламировал
Большой Скорпион:
   - Эти друзья только что _оттуда_.
   Я не очень понял его, но вскоре сообразил, что  "оттуда"  -  значит  из
школы, института. Это были новички в политике, и я решил  посмотреть,  как
они будут обращаться со старыми лисами.
   Начался пир - мой первый пир на Марсе. Все  гости  уселись  за  стол  и
стали есть дурманные листья. Этого я ожидал, но дальнейшее было  для  меня
новинкой.
   - Сегодня мы приветствуем друзей,  только  что  пришедших  _оттуда_,  -
изрек Большой Скорпион, - поэтому им предоставляется право  самим  избрать
проституток.
   Молодые политики гордо улыбнулись, зажмурили глаза, опять  смутились  и
начали что-то бормотать о кошкизме. Мне стало  так  больно,  как  будто  я
потерял любимого человека. Так вот каковы  их  принципы!  Ладно,  не  буду
возмущаться, буду наблюдать.
   Когда женщины пришли, все снова принялись за дурманные листья.  Молодые
политики  с  раскрасневшимися  под  серой  шерстью  физиономиями  украдкой
поглядывали на Большого Скорпиона. Он засмеялся:
   - Выбирайте, господа, выбирайте! Не стесняйтесь!
   Юнцы ухватили по проститутке в отправились на нижний этаж.
   Едва они удалились, как хозяин подмигнул оставшимся политикам:
   - Ну вот, теперь их нет, и мы можем поговорить о делах.
   Выходит, я догадался - он действительно что-то замышляет.
   - Вы уже слышали? - спросил Большой Скорпион.
   Старейшие никак не реагировали на его вопрос: казалось, они  углубились
в самосозерцание. Один из тех,  что  помоложе,  кивнул,  но,  поглядев  на
остальных, тотчас вскинул голову и устремил глаза ввысь.
   Я расхохотался. Все стали еще серьезнее, однако хихикнули вслед за мной
- ведь я был иностранцем. Наконец заговорил другой представитель  среднего
поколения:
   - Кое-что слышали, но не знаем, совсем не знаем, достоверно ли это...
   - Разумеется,  достоверно!  Мои  солдаты  уже  потерпели  поражение!  -
воскликнул Большой Скорпион с озабоченностью, вызванной, по-видимому, тем,
что это были именно его солдаты.
   Все молчали, на этот раз очень долго и дружно, даже  почти  не  дышали,
словно опасаясь потревожить волоски в ноздрях.
   -  Господа,  может  быть,  пригласим  еще  нескольких  проституток?   -
предложил Большой Скорпион.
   Политики оживились:
   - Конечно, конечно! Без женщин ничего не придумаешь. Зовите!
   Снова  пришли  проститутки,  мужчины  оживились  еще   больше;   солнце
клонилось к закату, а о политике так никто и не заикнулся.
   - Спасибо за угощение! До завтра!  -  говорили  гости,  уводя  с  собой
проституток.
   Навстречу им двигались юнцы - уже не  с  красными,  а  с  серо-зелеными
физиономиями. Они даже спасибо не говорили, а только бормотали о кошкизме.
   "У них, наверное, возникла какая-нибудь междоусобица, -  подумал  я.  -
Большой Скорпион потерпел поражение, попросил помощи,  а  ему  отказывают.
Если я правильно догадался, ничего трагического  не  произошло".  Но  лицо
Большого Скорпиона выглядело озабоченным, и перед уходом я все же спросил,
почему его солдаты потерпели поражение.
   - Иностранцы вторглись!



23

   Солнце еще не зашло, а все жители попрятались по домам, лишь на  стенах
белело  множество   лозунгов:   "Сопротивление   до   конца!",   "Спасение
государства - это спасение самого себя!", "Долой проглотизм!"...
   От этих громких слов у меня закружилась голова, как  у  быка,  которого
все время поворачивают. Мне не хватало воздуха, хотя на улице был я  один.
"Иностранцы вторглись!" - звучало у меня в ушах, словно звон погребального
колокола. Почему вторглись?! Большой  Скорпион  был  явно  напуган,  иначе
рассказал бы мае подробнее. Однако испуг  не  помешал  ему  устроить  пир,
звать проституток, а этим политикам - веселиться с проститутками.
   Пришлось снова идти к Маленькому Скорпиону - он был здесь  единственным
здравомыслящим человеком, хотя и слишком желчным. Но мог ли я упрекать его
за желчность после того, как увидел кошачьих политиков?
   Солнце уже село, загорелась  розовая  заря,  легкий  туман  еще  больше
оттенял красоту неба и жалкое безмолвие земли.  Стояла  полнейшая  тишина,
лишь  ветерок  ударял  мне  то  в  спину,  то  в  мокрое  от  слез   лицо.
Доисторическая пустыня была, наверное, не такой мертвой, как этот огромный
город!
   Войдя к Маленькому Скорпиону, я увидел в темноте сидящего человека.  Он
был явно выше ростом, чем мой приятель.
   - Кто это? - громко спросил незнакомец.
   Уже по его решительному, прямому вопросу я понял, что имею  дело  не  с
обычным человеком-кошкой.
   - Иностранец, с Земли.
   - А, земной господин! Садись! - Его приглашение походило на приказ,  но
опять-таки подкупало своей прямотой.
   - А кто ты? - спросил я, в свою очередь,  садясь  рядом  с  ним,  чтобы
разглядеть его как следует.
   Он оказался не только высок, но и  широк  в  плечах;  уши,  нос  и  рот
утопали в густых волосах, оставались лишь большие горящие глаза.
   - Я - Большой Ястреб, - сказал он. - Это мое прозвище, а  не  настоящее
имя. Почему меня так называют? Да потому,  что  боятся.  Честных  людей  в
нашей стране считают страшными, отвратительными!..
   Небо совсем потемнело, осталось одно красное  облако,  которое,  словно
огромный цветок, стояло над самой головой Большого Ястреба. Я  смотрел  на
облако как зачарованный и вспоминал недавнюю красную зарю.
   - Днем я не решаюсь выходить, но  вечерами  иногда  навещаю  Маленького
Скорпиона, - нарушил молчание мой собеседник.
   - А почему не решаешься днем?..
   - Кроме Маленького Скорпиона, все  мне  враги.  Я  живу  в  горах,  всю
прошлую ночь я шел, потом скрывался весь день. Дай мне что-нибудь пожевать
- ничего не ел целые сутки.
   - Вот дурманные листья.
   - Нет, уж лучше с голоду помереть, чем это!
   Такого решительного человека я видел в Кошачьем государстве впервые.  Я
позвал Дурман, чтобы достать еды; девушка была дома, но  выйти  к  нам  не
захотела.
   - Оставь ее. Женщины тоже боятся меня. Все равно смерть  уже  близко  -
можно и поголодать.
   - Иностранцы вторглись? - вспомнил я.
   - Да, поэтому я и пришел к Маленькому Скорпиону.
   - Он излишне пессимистичен и в то  же  время  чересчур  легкомыслен.  -
Откровенность несколько скрашивала мой укор.
   - Он умен, поэтому и пессимист. А что ты сказал  дальше?  Я  не  совсем
понял. Если мне нужно решить что-нибудь серьезное, я всегда  иду  к  нему.
Пессимисты боятся жизни, но не смерти. А  наши  соотечественники  чересчур
веселы, даже когда еле на ногах держатся от голода. Они с самого  рождения
не умеют горевать, вернее - думать. Только Маленький Скорпион  умеет,  его
можно считать вторым честным человеком после меня.
   - Ты тоже пессимист? - спросил я, не сомневаясь в его достоинствах,  но
затрудняясь отнести к ним самоуверенность.
   - Я? Нет. Поэтому все и боятся меня. Если бы я горевал,  как  Маленький
Скорпион, меня бы не прогнали в горы. В этом наше различие.  Он  ненавидит
этих безголовых и жестоких людей, однако не осмеливается тронуть их.  А  у
меня нет к ним ненависти. Я хочу прочистить им мозги, показать, что они не
очень-то похожи на людей, поэтому  я  задеваю  их.  Но  когда  надвигается
опасность, мы с Маленьким Скорпионом заодно - мы не боимся.
   - Ты, наверное, занимался политикой?
   - Да. В свое время я выступал против  дурманных  листьев,  проституции,
многоженства, убеждал, чтобы и другие выступали. А в результате и  старые,
и новые деятели объявили меня закоренелым преступником. Ты  должен  знать,
что  человек,  в  чем-то  отказывающий  себе  или  стремящийся  к  наукам,
считается у нас лицемером. Если ты вздумаешь ходить пешком, окружающие  не
поймут, что тебе противно ездить на чужих  головах,  не  станут  подражать
тебе, а ославят лицемером. Наши государственные  деятели  и  студенты  все
время твердят об экономике, политике, разных "измах" и "аниях",  но  стоит
тебе спросить,  что  это  такое,  как  они  возмущенно  закатят  глаза.  А
простолюдины?! Предложи им монету - они поднимут тебя на  смех,  посоветуй
меньше есть дурманных листьев - скажут, что ты  ханжа.  От  императора  до
простого люда - все считают дурные поступки  естественными,  а  хорошие  -
лицемерными. Поэтому они  и  занимаются  убийствами,  искореняя,  как  они
считают, лицемерие.
   По-моему, каких бы политических взглядов ты  ни  придерживался,  всякое
преобразование нужно начинать с экономики и проводить его честно. А  среди
наших деятелей нет ни одного честного человека, и в экономике  они  ничего
не смыслят. Власть для них - только средство угнетать да притеснять. Между
тем сельское хозяйство и промышленность в полном развале. Когда  находится
человек вроде меня, который хочет построить политику на научных и гуманных
принципах, его объявляют лжецом, потому что  иначе  деятелям  пришлось  бы
признать собственную неправоту. Кстати,  даже  если  бы  они  решились  ее
признать, их все равно бы не поняли.
   В свое время бесчестная политика родилась как результат  экономического
развала. Сейчас об экономике вообще никто не беспокоится; восстановить  ее
не легче, чем воскресить мертвеца. Мы пережили слишком много  политических
потрясений, и с каждым из этих потрясений все человеческое обесценивалось,
а злодеи побеждали. Теперь они ждут последней победы, и  тогда  выяснится,
кто же из них злее всех. Стоит мне заговорить  о  человечности,  как  меня
оплевывают с ног до головы. Любая теория, которая успешно  применяется  за
границей, попадая к нам, становится отвратительной;  лучшие  дары  природы
превращаются  у  нас  в  дурманные  листья!  Однако   я   не   отчаиваюсь:
человеческая  совесть  сильнее  меня,  она  ярче  солнца.   Я   не   боюсь
протестовать и делаю это при каждом удобном случае.  Знаю,  что  не  увижу
плоды своих трудов, но ведь моя совесть долговечнее моей жизни!
   Большой  Ястреб  замолчал,  слышалось  только  его  шумное  дыхание.  Я
невольно восхитился этим человеком: ведь он не баловень толпы, не  предмет
бездумного поклонения, а  тысячекратно  оплеванная  и  обруганная  жертва,
мессия, которому предстоит снять позор с людей-кошек.
   Вернулся Маленький Скорпион. Он никогда не приходил так поздно.
   - Как ты кстати! - воскликнул он,  обнимая  Большого  Ястреба,  который
кинулся ему навстречу.
   Из глаз обоих потекли  слезы.  Я  не  решался  спросить,  чем  они  так
взволнованы, а Маленький Скорпион продолжал:
   - И все же твой приход мало поможет.
   - Я знаю. Не только не поможет, а помешает тебе. Но я не мог не прийти.
Пробил мой час!
   - Что ты задумал?
   - Смерть в бою я предоставляю тебе. Сам я умру бесславно и все-таки  не
понапрасну. Сколько у тебя войска?
   -  Немного.  Отцовские  солдаты  уже  отступили,  а  другие  собираются
отступить. Только солдаты Большой Мухи могут послушаться моего приказа, но
если они узнают, что ты здесь, отпадут даже они.
   - Понимаю, - хмуро ответил Большой Ястреб. - А ты не  можешь  повернуть
отцовских солдат на врага?
   - Боюсь, ничего не получится...
   - Казни для острастки парочку офицеров!..
   - Ими командует отец...
   - Соври им, скажи, что у меня много  солдат,  что  ты  послал  меня  на
фронт, но я ослушался твоего приказа...
   - Предположим. Хотя у тебя нет ни одного солдата, я могу сказать, будто
их сто тысяч. А что потом?
   - Потом убей  меня  и  выставь  мою  голову  на  улице.  Тогда  солдаты
подчинятся тебе - ведь они знают меня!
   - Боюсь, что это в самом деле единственный выход...  Но  я  еще  должен
сказать им, будто отец передал мне командование.
   - Да, и поскорее, потому что враг уже подходит. Чем больше  ты  успеешь
набрать солдат, тем лучше. А я, друг,  покончу  с  собой,  чтобы  тебе  не
пришлось стать моим палачом.
   - Погодите! - воскликнул я дрожащим голосом. - Погодите! Что  это  даст
вам?
   - Ничего, - все так же хмуро ответил Большой Ястреб. - У врага  гораздо
лучше и солдаты, и оружие, мы вряд ли одолеем его даже  всей  страной.  Но
если  наша  гибель  будет  замечена,  она  сможет  повернуть  ход  истории
Кошачьего государства. Иностранцы, по  крайней  мере,  не  будут  нас  так
презирать. Наша гибель  -  не  жертва  и  не  путь  к  славе,  а  насущная
необходимость. Мы не желаем быть рабами! Человеческая совесть  долговечнее
жизни. Вот и все. Прощай, земной господин!
   - Постой! - окликнул его  Маленький  Скорпион.  -  Лучше  съесть  сорок
дурманных листьев, так легче умереть.
   - Можно, - усмехнулся Большой Ястреб. - Странно складывается жизнь!  До
сих пор я не ел дурманных листьев, и меня считали ханжой. Пусть  теперь  у
них хоть доказательство будет. Дурман, неси листья! Я никуда не  пойду,  в
минуту смерти я хочу быть с друзьями...
   Девушка  принесла  охапку  листьев  и  тотчас  вышла.  Большой   Ястреб
решительно принялся за них.
   - А как же твой сын? -  произнес  Маленький  Скорпион  с  раскаянием  в
голосе. - О, я не должен был об этом говорить!
   - Но ведь гибнет страна... - тихо ответил Большой Ястреб.
   Он продолжал жевать листья, но очень медленно - наверное, уже захмелел.
   - Я хочу спать, - еле слышно сказал он, опускаясь на пол.
   Я взял его за  руку,  он  поблагодарил,  и  это  были  последние  слова
Большого Ястреба, хотя рука оставалась теплой и дыхание прервалось лишь  в
полночь.



24

   Да, я не мог назвать его смерть жертвой, потому что он  сам  не  считал
себя героем. Сбудутся ли его надежды, я пока еще не знал,  но  видел,  что
его отрубленная голова торчит на шесте посреди города. Я, конечно,  пришел
посмотреть не на голову,  а  на  жи