длиннющими волосами и в масках птиц и чудовищ.
     - Распустили, - прошипел Рюдель. - В Бельзен бы вас... ремешком...
     - Ну-ну, - неопределенно отозвался Гуго.
     Наверняка  он знает, что  большинство таких  вот эскапад устраивают как
раз заключенные, подумал Штурмфогель. Интересно, что делал бы я?..
     В его жизни было по крайней мере четыре момента, когда он мог угодить в
концлагерь. Но как-то вот пронесло.
     Рынок был еще полупустым,  лишь арабы  в белых  рубахах раскладывали по
прилавкам  свои  товары:  фрукты,  орехи,  маленькие  оранжевые  дыни,  горы
верблюжьей  шерсти  и уже  готовые  пестрые  вязаные вещи...  Сами  верблюды
паслись на  обширном  пустыре  за рынком -  там,  где в прошлом  году  стоял
цыганский табор. Стайки ребятишек играли в салочки.
     Началась платановая аллея, высаженная еще при Луи Шестнадцатом; деревья
с  пепельно-зелеными  стволами  имели  свои имена.  На некоторых сами  собой
проступали лица...
     Место или сооружение, которое называлось Цирком, никогда цирком не было
и вообще непонятно почему получило такое наименование. Разве что за  веселые
фокусы, которые прежде здесь творились иногда. Мало кто из горожан знал, как
попасть в  Цирк, хотя почти все о нем  слышали. Просто  вот  эта  незаметная
аллея маленького скверика вовсе  не кончалась  у  суровой  кирпичной стены с
рельсами  узкоколейки поверху, а ныряла под  стену и там, виляя из стороны в
сторону и отбрасывая  обманные тупички, приводила в конце концов к обширной,
более  двухсот  метров в  диаметре, воронке со  спиральным спуском.  На  дне
воронки стояла густая топкая светло-серая грязь, в которой кто-то жил...
     С тех пор как "Факел" приобрел это место,  туда стало вообще невозможно
попасть:  проезд под  стеной  закрыли тяжелыми  воротами, а  всю  территорию
обнесли густым проволочным забором. На вышках день  и ночь стояли бессменные
часовые - в лоснящихся черных накидках и глубоких блестящих стальных шлемах,
фаты  которых спускались до  плеч,  а решетчатые  забрала  прикрывали  лица.
Коричневатые  плети ядовитого плюща обвивали опоры  вышек. В тихие безлунные
ночи  над Цирком  что-то  призрачно  мерцало,  и  тихий низкий  жалобный вой
разносился далеко по окрестностям...
     Машина притормозила у поворота, кое-как в него вписалась, потом нырнула
в  крутой  спуск...  Черные   створки  ворот  медленно  разошлись.   Кто-то,
закутанный  в белое покрывало  так, что даже  глаза с  трудом  угадывались в
складках, наклонился к окну машины, разглядел водителя и пассажиров и махнул
рукой: проезжайте.
     - Что здесь делается? - спросил Штурмфогель.
     -  Трудно сказать. - Гуго  потер  нос.  -  Мы  делим это пространство с
"Аненэрбе",  а Зиверс  -  не  тот  человек, с  которым  можно  поговорить на
подобные темы... Руди был гораздо приятнее.
     - Удивительно слышать... - усмехнулся Штурмфогель. - А кстати,  где  он
сейчас?
     -  Гиммлер  куда-то  спрятал.   -  И,  перехватив  недоуменный   взгляд
Штурмфогеля,  поправился: - Нет,  совсем  не то, что ты подумал. Просто Руди
теперь работает соло  и  отчитывается  исключительно  перед рейхсфюрером.  Я
думаю, он неплохо устроился.
     Штурмфогель кивнул. Его бывший начальник обладал по крайней мере  двумя
талантами: легко  находить новое  место службы  и легко (и с треском) терять
его.
     Буйные заросли расступились, и взору предстал новенький ангар с большой
цифрой "9" на воротах.
     -  Приехали, - сказал Гуго. - Здесь  наш оазис. Здесь никогда ничего не
случается.
     У входа в ангар - маленькой калитки в  створке огромных  ворот - сидела
странная двухголовая и двухвостая собака.
     - Это Бефаст, - сказал Гуго. - Он тебя обнюхает, и все. Не дергайся.
     - Это  будет  каждый раз? - спросил Штурмфогель, ежась. Он не  любил  и
побаивался собак.
     - Нет, только первые дни...
     От самой собаки воняло так, что хотелось заткнуть нос:  паленой шерстью
и угольным горячим шлаком.
     - Как он различает запахи? - прошептал Штурмфогель.
     Бефаст  обнюхал  его сначала одним носом, потом другим. Коротко рыкнул:
проходи. Приветливости в его глазах не было.
     Внутри  ангар  напоминал  фантазию  Эшера: лестницы, переходы, какие-то
ящики и корзины на столбах..
     -  Нам  вон туда, - показал Гуго.  - А  это все  -  полоса препятствий,
ребята тренируются.
     Штурмфогель посмотрел, куда указывала рука Гуго.  В углу под пологом из
маскировочной сети стоял большой канцелярский стол, несколько стульев, бюро,
шкаф...
     - Там будет твой кабинет. Устраивайся. Сейчас я позову ребят.
     Через несколько минут  бойцы "Гейера" выстроились перед  Штурмфогелем -
все  в спортсменских трусах и майках,  никак не похожие  на  десантников,  а
скорее на команду по какому-нибудь экзотическому десятиборью.
     - Антон,  - представился Хете и  подмигнул.  -  Здесь мы  называем друг
друга по именам.
     - Тогда - Эрвин, - сказал Штурмфогель.
     - Нет, - сказал Антон-Хете. - Ты - только Штурмфогель.
     - Берта, - протянула руку белокурая красавица.
     - Штурмфогель...
     - Цезарь, - расплылся в белозубой улыбке огромный загорелый викинг.
     - Дора, - приветливо кивнула высокая худощавая девица.
     -  Эмиль,  -  коротко стриженный  парень  с  лицом  младенца  и  торсом
боксера-профессионала.
     - Фридрих, - совершенно ничем не примечательный тип, идеальный филер.
     - Гюнтер, - его брат-близнец.
     - Хельга.
     Бог  ты  мой,  замер  на  миг  Штурмфогель,  где  же  они  взяли  такую
необыкновенную и необычную красавицу... что-то восточное в чертах...
     За спиной кто-то хихикнул. Штурмфогель шагнул к следующему.
     - Йон. - сухой и жилистый, похож на богомола - прекрасный бегун и боец.
     - Курт, - маленький, Штурмфогелю чуть выше плеча,  но очень аккуратно и
крепко сложенный парень с хитрыми внимательными глазами.
     - На сегодняшний день это все, - подвел итог Антон. - Если ты считаешь,
что нужны еще люди...
     - Пока у меня нет никаких представлений об этом, - сказал Штурмфогель.
     - Хорошо, - вступил в разговор молчавший  до сих пор Гуго. - А теперь -
некоторые особенности.  Ты,  -  он ткнул  Штурмфогеля пальцем в  грудь, - не
имеешь  права  отдавать приказы  кому-либо из  бойцов  отряда,  а  только  и
исключительно Антону. Он  решает,  кого  и куда послать,  каким  способом  и
какими силами выполнить задачу - и так далее. Для тебя "Гейер" - своего рода
"шкатулка сюрпризов". Ты  загадываешь желание, нажимаешь на  кнопку,  крышка
распахивается,  и ты  получаешь  свой  приз  - но как  и каким  образом приз
попадает в  шкатулку, тебя занимать не  должно. Это приказ, Штурмфогель.  Ты
меня понял?
     - Не дурак, - сказал Штурмфогель.

     Рим, 10 февраля 1945. 11 часов

     Генерал  Донован, начальник Управления стратегических исследований США,
развалился  в  кресле, забросив  ноги на журнальный  столик,  и  курил  свои
бесконечные  "Морли"  -  сигареты, приятные для курильщика, но никак  не для
окружающих.  Волков, он  же  Дрозд  (взял себе  эту птичью кличку в память о
Косте  Дроздове  и  давних  испанских  делах),  сидел  на  мраморных перилах
балкона.  Под  балконом  неумело  лязгал  ножницами  садовник  с челюстью  и
выправкой морского пехотинца.
     - Вы  и так  знаете  больше, чем следует,  Дрозд, -  сказал  генерал  и
выпустил в его сторону струйку дыма. - Все, что  вам действительно нужно,  -
это разыскать этих людей и убить их. Я хочу видеть их мертвыми. Какая еще, к
дьяволу, дополнительная информация?
     -  Желательно -  вся, - ухмыльнулся Волков. - Чтобы  скроить приемлемую
легенду,   мне   нужно   много   лоскутков...   Агентура,  которую   я  буду
задействовать,  пролежала на  холоде четыре-пять  лет.  Все  они  не наемные
убийцы, а идейные борцы. При  этом они профессионалы и легко  поймут, что вы
попытаетесь накормить их пшеном.
     - Неужели вы действительно не можете обойтись нашими коммандос?
     - Только в качестве упаковки -  как договаривались... Нет, генерал, для
этого  дела  мне  понадобятся  не бойскауты,  а  старые  матерые браконьеры.
Охотники на слонов...
     - Если  они  идейные  борцы,  то  могут просто  не  согласиться  на это
задание.
     - Вот это уже - моя забота.
     - Хорошо, я объясню... А вы пока  думайте над тем, как  бы свалить вину
за убийства на немцев.
     - На официальных немцев? На правительство, на гестапо? Или на "Факел"?
     - Кто про него слышал, про этот "Факел"... Пусть будет гестапо. Кстати,
что там нового сообщает этот ваш информатор?
     - Не так часто, генерал.  Завтра или послезавтра. Я не хочу  подвергать
его излишнему риску.

     Берлин, 10 февраля 1945. 13 часов

     Пришли  первые известия из Женевы. Связная  Эйба Коэна жила на  окраине
города  в  крошечной,  на  четыре  номера,  гостинице  и значилась  торговым
представителем  маленькой французской экспортно-импортной компании. Звали ее
Ультима Морелли.
     Штурмфогель уже выучил наизусть ее тоненькое досье и заканчивал второе,
на Эйба Коэна. Судя по всему, Коэн был отчаянно смелый,  но чересчур горячий
парень,  в  котором  стремление  выполнить  задание  несколько  перевешивало
осмотрительность. Дважды его  группа забиралась слишком далеко  и выбиралась
потом  к  своим  с огромными  потерями. Но что  интересно: в  сентябре сорок
второго они почти достигли цели...
     Гитлер тогда бушевал. Увидеть убийц в трех шагах от  себя - причем там,
где абсолютную  безопасность ему гарантировали  буквально с  пеной у  рта...
Покатились головы -  пока еще,  в  отличие от минувшего  июля,  в переносном
смысле. Главное,  что было  тогда сделано сгоряча  и испорчено  навсегда,  -
тотальная   реорганизация   "Аненэрбе"   с   лишением  прав  на  собственную
разведывательную   и   охранную   деятельность.   На   смену   завиральному,
несдержанному,   полному  дурацких   идей,   эксцентричному,   эгоистичному,
терпимому к  любой дичи  и ереси,  гиперактивному,  ничего не понимающему  в
людях и  политике  Рудольфу  фон Зеботтендорфу  пришел  застегнутый  на  все
пуговицы  фанатик  Зиверс.  Через  полгода "Аненэрбе"  подверглось тотальной
чистке, и  Штурмфогель  возблагодарил  Бога, которого  нет,  что  послушался
совета  старого  приятеля Вернера  фон Белова  и перебрался в  "Факел",  под
надежное крыло Кальтенбруннера...
     Он снова вернулся к первой странице.
     Так вот ты какой, Эйб Коэн...
     Фотография была сделана издалека, черты лица смазались. Выглядит старше
своих лет, подумал Штурмфогель,  наверное, из-за  усов. Хорошее лицо, гордый
поворот головы. Жаль, что таких людей нам назначают во враги...
     Почему  у  меня чувство, что я тебя где-то видел? Что  же тебя гонит на
такие отчаянные предприятия,  а? Ущемленная гордость,  кровная месть  -  или
просто жажда приключений? Нет этого в досье... самого главного - нет.
     Попробуем разузнать...
     Он  потянулся  к  телефону,  и  тот,  словно  того  и ждал,  разразился
радостным звонком.
     Это был Антон.
     - Слушай внимательно, - сказал он. - Мы ее видим. Бар "У доброго дяди",
помнишь  такой? Над самым озером? Она сидит на веранде  и смотрит  на лодки.
Уже полчаса смотрит на лодки. Наверное, кого-то ждет.
     - Вас она не заметит?
     -  Нет. Там  Гюнтер. Его  никто  не  замечает. Анекдот  про  него есть:
"Доктор, у меня редкая  болезнь: меня все игнорируют. - Следующий..." Понял,
да?
     - Ты мне анекдоты рассказывать будешь?
     - Да  нет.  Просто ребята  из  гестапо спрашивают: может, выкрасть  ее?
Проще простого...
     - Внизу?
     - Ну да. Они внизу, мы здесь...
     - И что  мы с ней  будем делать? Снова насаживать  на крючок? Антон, не
будь идиотом, она нужна нам живой приманкой, а не фаршем.
     - Она наверняка много знает...
     -  Не исключаю. Но я не уверен, что она знает то, что нам нужно. Ты еще
не забыл, что мы ищем?
     - Так что, просто наблюдать?
     - Длинное ухо уже отрастили?
     - В процессе. Еще час-полтора.
     - Тогда ждем. Я думаю, осталось недолго.
     Штурмфогель  сердито  ткнул  рычаг  и тут же, чтобы не  зазвонил опять,
набрал номер коммутатора и потом - кабинета.
     - Карл?  Извини, что я вынужден просить  тебя сделать "не  знаю что", я
знаю,  как ты этого не любишь, но другого не остается. Слушай: я хочу, чтобы
кто-нибудь  из  твоих ребят  покопался  в  дрезденских  архивах  на  предмет
какой-то  зацепки  на этого Коэна. Там он, разумеется, Кохан. Я знаю,  что в
детстве... Есть же у тебя всякие  умные мальчики с  верхним чутьем. Не знаю.
Странности, родственники, болезни... все, что угодно. Дом, где жил. Пойми, я
не  ставлю конкретной задачи, мне нужна любая информация... Ну, вот. Да, оно
самое. Такое дерьмо, да. Ты уж извини...
     Он положил трубку. Телефон тут же  зазвонил вновь. Теперь это  оказался
Ганс-Петер.
     -  Эрвин, - сказал он, - я тут выбираю яхту, а поскольку ты  командуешь
операцией,   то  решил  посоветоваться:  что   нам  важнее  -  скорость  или
вместимость?..
     -  Скорость, -  сказал  Штурмфогель  и  повторил  про  себя:  скорость.
Скорость. Не  допускать пауз. Не тормозить на виражах...  - Да,  Ганс-Петер,
вот еще  что: мне нужны аэрофотоснимки  Ираклиона. Как можно более  свежие и
подробные...
     Он опять уставился на досье и вдруг  ощутил желание раскинуть пасьянс -
а потом поступить так, как подсказывают карты.
     Иногда это к чему-нибудь приводило.

     Берлин, 10 февраля 1945. 17 часов 40 минут

     Антон привез Хельгу, уже погруженную в транс,  и  с помощью Штурмфогеля
устроил  ее в  удобном кресле. Транс был  регулируемый, неполный,  человек в
таком  состоянии  при  необходимости  вполне  мог себя  обслуживать  и  даже
общаться с другими -  на  простом бытовом уровне. Просто это отнимало лишние
силы и снижало чувствительность.
     - Мы решили, что так будет надежнее, - сказал он. - Не верю я в здешние
телефоны.
     - Как там, на месте? - спросил Штурмфогель.
     - Курорт, - усмехнулся Антон. - Купаемся, играем в мяч. На лыжах еще не
катались, но приглашения уже получили.
     - Купаетесь? - не поверил Штурмфогель.
     - Вода же теплая, - сказал Антон. - Вулкан...
     - Ах да.
     В отличие от того Женевского  озера, что стыло внизу, это подогревалось
небольшим  живописным прибрежным вулканом.  В  результате  вода  припахивала
серой и имела целебные свойства.
     -  Ну, вот,  - сказала вдруг  Хельга грудным  незнакомым  голосом. -  С
прибытием, мой Рекс!
     -  Хватит,  хватит...  - сказала она  же,  но голос теперь  принадлежал
мужчине. - Или мы будем разыгрывать влюбленную пару и по эту сторону двери?
     - Почему бы нет?
     - Ты знаешь почему. Нет-нет, я...
     - Прости. Если ты думаешь,  что  все это время я мечтала только  о том,
чтобы ты меня трахнул, то это  не так. Но для пользы дела иногда нужно уметь
расслабиться. Лучшего способа человечество еще не придумало...
     - Я ведь о другом...
     - Другой не здесь...
     - Все равно. Я не смогу смотреть ему в глаза...  да о чем речь! Спать с
женщиной своего брата - это почти то  же самое, что спать с сестрой. Я знаю,
я глуп, я старомоден, но я так не могу... Без обид, сестра?..
     - Без. Братец Рекс...
     Сколько  яда в голосе, хоть выжимай  и  разливай по  склянкам,  подумал
Штурмфогель.
     - Что-то открывают.., бумага шуршит... - сказала Хельга уже от себя.
     Пауза.
     - Веревку не выбрасывай, пригодится, - мужской голос.
     - Связывать кого-нибудь? - с надеждой - женский.
     Долгая пауза.
     - Вот тебе список...
     - Ничего себе. Понадобится чертова прорва денег...
     - Вот это пусть тебя не заботит. Смотри...
     - Оуу!
     Пауза.
     - На все приобретения тебе дается неделя. Успеешь?
     - Так...  сейчас.  Это просто, это  тоже  просто...  Вот  по  этим двум
пунктам  могут  возникнуть сложности, но,  если  я  правильно  понимаю,  это
второстепенные вещи...
     -  Здесь  нет  второстепенных вещей!  Я  хочу,  чтобы  ты  это  поняла:
второстепенных вещей в нашем деле не бывает!  Каждая мелочь имеет одну цену:
жизнь и смерть. В том числе и твою жизнь...
     -  Да,  мой Рекс, мой повелитель. Кстати, тебе не кажется, что из наших
имен сам собой возникает очень серьезный довод? Может быть, это судьба?
     - Прекрати, Ультима.
     - Замолкаю, замолкаю. Любое твое желание - закон для меня...
     - Тогда свари кофе.
     Пауза.
     - Вздыхает,  - сказала Хельга. -  Что-то бормочет... не  могу разобрать
слов...
     - Тебе с сахаром или без?
     - Пол-ложечки...
     Пауза.
     - Спасибо. О-о... Эти чертовы американцы  совсем не умеют  делать кофе.
Они его варят  в большом  котле  и потом  подогревают, ты можешь представить
себе  больших варваров? Да, Ультима, и еще... прости,  что  наорал на  тебя.
Очень  трудное  время.  Брат  и  прислал-то  меня   сюда,  чтобы  я  немного
отдохнул...
     - Он сообщил мне, что ты... Что ты на грани срыва. И просил помочь тебе
расслабиться. Чтобы я  отнеслась к тебе,  как к нему самому... Но, если тебе
это поперек души, мы подцепим для тебя кого-нибудь еще, о'кей?
     -  Только не проституток.  В них есть что-то  от доильных  автоматов...
б-рр.
     - Ради  Бога. Тут прорва скучающих офицерских жен, туристок с душевными
ранами, начинающих актрис...
     - У тебя есть знакомства в этой среде?
     - Ну разумеется! Хочешь доверить мне выбор?
     - Обсудим это позже... Знаешь, я хочу искупаться в озере. Проводи меня.
     -  Да, мой Рекс.  Кстати,  ты  можешь  переодеться здесь и спуститься к
озеру в халате. Многие так делают.
     - Хорошо.
     Пауза.
     - Эй, и возьми чего-нибудь выпить!
     - Я возьму бренди.
     Пауза.
     - Хлопнула дверь, - сказала Хельга.
     Ну, что же, подумал Штурмфогель, начало положено...
     - Лично я взял бы этих сладеньких сегодня ночью, - сказал Антон. - Яхта
рядом, погрузим - и привет.
     - А потом?
     - Допросим. Будем все знать.
     -  Хм.  Во-первых,  есть  процент-другой  вероятности,  что  парень  не
расколется на допросах - или  что он владеет  техникой самоликвидации... Для
нас  это  равнозначно  полному  провалу. И даже в  самом лучшем случае  - он
расскажет все,  что  знает,  - мы  лишаем себя всех возможностей  продолжать
игру...  И потом, мы обрубим единственную нить, ведущую... ну, ты  знаешь, к
кому.  А шеф сказал так: если придется  выбирать между  коммандос  в руках и
крысой в небе - выбирать крысу. Все ясно?
     - Предельно. Наблюдать, ждать...
     - Именно так.
     - Черт.
     -  Аналогично.  Но ты же  знаешь: в  нашем  деле сколько ждешь, столько
потом живешь в раю.
     Полог   маскировочного   шатра   отодвинулся,   и   появились  Гуго   и
Кляйнштиммель.
     -  Как дела, Эрвин? - спросил Кляйнштиммель с усмешкой. - Ты  их еще не
всех выловил?
     - Клев ожидается послезавтра, - сказал Штурмфогель.
     - Ну-ну.  Только не затупи крючок... -  Он покосился на Хельгу. - Очень
кстати образовалась вставка в основную операцию. Мы нашли Полхвоста.
     - И где он был?
     -  Можешь  себе  представить -  в  концлагере.  Провинциальное  гестапо
постаралось. Спасибо папе Мюллеру - выяснил...
     Михаэль  Эрб,  носящий  странную  кличку  Полхвоста, - семнадцатилетний
подросток-инвалид  (одна  нога  короче  другой,  порок  сердца  и  еще  куча
болезней) со скверным характером и длинным языком, в который раз уже (третий
или четвертый?) попадающий в гестапо, обладал не то чтобы совсем уникальной,
но очень  редкой  и ценной особенностью: он мог  сверху проникать  в  других
людей  внизу и смотреть на мир их глазами. Только смотреть; слышать не умел.
И  человек, в которого вселялся Полхвоста, должен был быть малоподвижен. Это
накладывало   существенные  ограничения  на  использование   такого  ценного
сотрудника. Но Полхвоста прогрессировал:  он  мог уже  сам  некоторое  время
удерживать человека  в относительной неподвижности; кроме того,  он  неплохо