для  всего  института  лозунг можно было сформулировать в
три слова: быстро, слаженно, безошибочно.


   ###

   Ровно без пяти минут десять Гриценко уже сидел в  радиорубке
и ждал вызова с подводной лодки. Перед ним лежала распечатка
рекомендаций техников-психологов,  которую  они  составили  по
результатам опросов говоривших с руководителем террористов до
генерала. Техники указывали на исключительно сильный  характер
неизвестного и предлагали вести переговоры максимально открыто и
честно. Данных о противнике было недостаточно, поэтому точно  ничего
нельзя было сказать, но психологи боялись того, что,  если
собеседник подловит Гриценко на обмане, то может отдать  приказ
пустить ракету в тот же момент.
   Гриценко обернулся на техников, которые колдовали над
записывающей аппаратурой. Психологие желали услышать интонации голоса
террориста. Руководитель института усмехнулся про себя, вспоминая, как
они суетились, как  пытались засунуть неизвестного в какие-то свои
шаблоны, споря,  какой  это тип личности - "Наполеон" или "Достоевский".
Ведь первый будет выжидать обещанные три дня, а второй обязательно пустит
ракету сразу, если что не так. А сейчас у него перед глазами  были
спокойные и невозмутимые механики, которые продолжали  бы  делать  свою
работу, даже если бы им кто-нибудь сказал, что через  минуту  над
ними прогремит атомный взрыв, а в соседней комнате начнется заседание,
посвященное торжественному началу Судного Дня.
   И, глядя на их деловитую работу,  Леонид  Юрьевич  сам  настроился на
спокойный серьезный лад. Надо играть открыто - пожалуйста, разыграем и
такую партию. Главное сейчас - не дергаться из-за возможной неудачи, а
делать свою работу так, чтоб потом  не  было совестно... и мучительно
больно за бесцельно прожитые годы. Гриценко улыбнулся про себя, посмотрел
на часы -  пять  минут  одиннадцатого.  Он обернулся к техникам и спросил
обратился к командору:
   - Закончили монтаж?
   - Так точно, товарищ генерал. И дважды проверили.
   - Тогда всем покинуть помещение. Минута на исполнение.
   Казалось, что механики уходят, специально затягивая время, с
таким внутренним достоинством они собирались и выносили инструменты. Но
ровно через шестьдесят секунд ни одного из них не было в радиорубке.
Генерал усмехнулся про себя: "Моя выучка".  Последнюю  минуту  он
потратил на серию специальных дыхательных упражнений, которые изгнали
из головы все  посторонние  мысли  и  позволили  сосредоточиться на
основной задаче.
   Как только суетливая секундная стрелка  забралась  на  самый
верх часов, а минутная перепрыгнула на седьмое деление,  Гриценко
взял наушники. В тишине чуть слышно щелкнула, включаясь,  записывающая
аппаратура.
   - Борт 219-5Я, прием, вызывает верфь.
   - Верфь, это борт 219-5Я, кто у аппарата? - голос собеседника дей-
ствительно принадлежал волевому человеку, это было понятно сразу.
Хорошо, тем напряженней будет разговор.
   - Руководитель всероссийского института по борьбе с терроризмом
генерал Гриценко,- назвал свою должность  генерал. И неожиданно
услышал в ответ:
   - Молодец, Леня, поздравляю. Удалось-таки тебе пробить свой институт!
Рад, честное слово, рад за тебя.
   - А с кем я говорю? Прошу прощения, не могу  узнать  по  голосу,-
то, что какой-то преступник знает о существовании  засекреченного
института, совсем не обрадовало Гриценко. После того, как в операции
"Крот", связанной с журналом "Государство" его люди чуть не погибли...
Да чуть ли не половина преступных авторитетов, оказывается, была в курсе
существания Института и методов его действий. Ладно. Но простой преступник?
   - Леня, ты же понимаешь, что я не могу  назваться.  Зови меня...
зови меня "Правый Поворотник". Когда-то мы с тобой были друзьями.
Только тогда везло мне, а не тебе. А сейчас  вс„  наоборот - твоя
мечта сбылась, а мою продали...
   - Ну хорошо... Поворотник, скажи мне, чего хочешь,-  Гриценко
усиленно пытался вспомнить, кому принадлежит этот голос, но ничего
не получалось. Похоже, они действительно давно не общались. А со
временем голос человека может и измениться.
   - Я хочу честных демократических выборов в России.
   - Не понял, а что по-твоему ожидает страну завтра?
   - Я сказал - честных! Без двадцать  пятого  кадра  по  телевизору,
бесплатных  концертов  с  бесплатной  же  раздачей  наркотиков  и
жульничества при подсчете голосов!
   - Почему ты думаешь, что выборы именно таковы?
   - Потому что не хуже тебя знаю, в какой стране живу. В общем так -
если стране сообщают, что победил Ельцин, то в Кремле кроме поганок
появляется еще один гриб - ядерный!
   - И ты считаешь, что выборы, проводимые под прицелом,
демократические?
   - Леня, раньше ты был честнее. Давно ли  стал  прислуживать  этим
пьяницам и ворам?
   - Я служу государству, а не лицам!
   - Спасибо, я понял, что наш разговор или прослушивается, или
записывается. Будем держаться в  рамках  основной  темы.  Так  вот,
единственное наше условие - Ельцин не  должен  стать  президентом.
Иначе через шестьдесят пять часов Москва превратится  в
радиоактивный могильник. На очень долгие годы.
   - И не жалко? Там же русские люди!
   - Жалко. Ты не можешь представить, как жалко. Наверное, после этой
акции, если город сгорит, я застрелюсь, потому что не смогу жить с
таким  грузом  на совести! Но всю Россию еще жальче!
   - Послушай, Правый Поворотник, одумайся.  Если  мы  действительно
были друзьями, то прислушайся к моему совету. Я  готов  пойти  на
нарушение всех законов и обещать, что ты и твои люди смогут
беспрепятственно уехать, куда захотят. И никто не будет вас  преследовать.
Поверь мне. Да, после такого шага мне придется долго  доказывать, что я -
не верблюд, но я готов пойти даже на это. Пойми, нельзя ради идей
рисковать жизнями реальных людей! Россия не сможет оправиться от такого
удара.
   - Леня, ты очень убедителен! Есть такая страна, в  которую  мы  с
удовольствием уедем. Где самый низкий уровень преступности в  мире; где
люди лучше прочих защищены от безработицы; где  никто  не стреляет в
другого из-за национальности; где уважают людей за  их духовный мир,
а не за кошелек. И где,  в  конце  концов,  вовремя платят зарплату.
   - Что же это за страна? Швейцария?
   - Почему Швейцария? Мы - русские люди, туда не поедем. Мы хотим в
Советский Союз.
   - Сними розовые очки, Поворотник. А как быть со свободой слова?
   - Да, пожить в стране со свободой слова очень хотелось бы. Да где
ее взять? Скажи мне, Леня, хоть раз после прихода Ельцина к власти ты
слышал такое популярное при Горби слово,  как  "гласность"? Или, может
быть, по радио передавали песню Пахмутовой и Добронравова "Беловежская
пуща", а я прослушал? Или взглядовцев в девяносто третьем не увольняли
"по многочисленным просьбам телезрителей" за то, что они сказали не
те слова, которых требовали политики?..
   - Молчишь? Конечно, если ты забрался на такие служебные  высоты, то
должен знать куда больше подобных фактов. И не  хуже  меня
понимаешь, что демократия по-русски или, как нас  теперь  заставляют
выражаться, - по-россиянски, может существовать только в  условиях
тотального утаивания информации  от  населения.  Вот  против этого я
и борюсь.
   - Извини, Поворотник, мне нечего тебе сказать. У меня  есть
служебный долг и я буду его выполнять! - инициатива  выскользнула  из
рук генерала, и никак не удавалось ее вернуть. - Еще  раз  предлагаю
тебе сдаться! В противном случае я буду вынужден  действовать своими
методами.
   - Действуй, тебе это по должности  положено.  Только  не  пытайся
захватить подводную лодку. Мы по  ней  расскидали  пару  десятков
датчиков давления, и намертво скрепили их с реактором... Вернее, со
пластитом, который на этот реактор навешан. Сам понимаешь,  что
произойдет, если даже в Кремле решат пожертвовать послом  и  разбомбить
нас.
   - Бомбить тебя не будут, это я тебе обещаю. Но  другими  методами
мы сможем тебе помешать.
   - Удачи,- собеседник усмехнулся,- отбой.
   - Отбой,- генералу хватило сил произнести это слово так же бодро,
как и его собеседник.
   Гриценко отложил наушники. Он был совершенно измочален  этим
разговором. Фактом своего знакомства с генералом  террорист  полностью
разрушил всю схему разговора, подготовленную для  Гриценко психологами,
и безнаказанно играл в одни ворота. Такие  поражения случаются нечасто.
Леонид Юрьевич взял наушники внутренней  связи института:
   - Тимур, зайди ко мне.
   Через минуту в радирубке появился Тимур Миняжев,  начальник
аналитического отдела института. Гриценко повернулся к нему и Тимур
удивился, какое уставшее лицо у его всегда энергичного начальника. Впервые
стало заметно, что генералу уже за полтинник.
   - Переиграл он меня, Тимур. Вчистую переиграл. Не хочу сейчас  ни
с кем говорить, посижу один. А тебе работать. Возьми кассету, отдай своим
ребятам,  как  бы  психологи  не плакались, пусть вычислят вс„, что можно
узнать о террористах  по этому разговору! И передай требования наверх, не
забудь.
   - А тебе лично другая работа, которую я  никому,  кроме  тебя,
доверить не могу. Во-первых, пора проверить комитетчиков  на  готовность
содрудничать. Потребуй у них досье на меня... Да-да,  не удивляйся, должно
оно у них быть. И на тебя, кстати, тоже  должно быть. А во-вторых, возьми
мое досье из  базы  института. Пароль "Пантера".
   - Леонид Юрьевич, ну какая же вы - пантера? Вы - лев...
   - Плохо историю знаешь.  По  английским  средневековым  преданиям
пантера - единственный зверь, способный победить Демона. И битва
будет длиться три дня...
   Лицо Тимура вытянулось от удивления:
   - Вы знали?..
   - Неважно, не об этом речь! Этот террорист знает  меня,  вот  что
плохо! Так что проверь всех людей, с которыми я лет десять-двадцать
назад был близко знаком, а потом наши пути разошлись. Найди мне этого гада!
   - Это вс„?
   - Да, вс„... Хотя постой. Твои ребята  работают  над  тем,  какой
техникой можно вскрыть защиту бортового компьютера подлодки?
   - Да, мы с этого начали. Уже проверяем таможни...
   - Тоже неплохая ниточка. Ну вс„, действуй.  А  я  немного  побуду
один.
   Тимур покинул своего начальника, но остался  убежден в  том,
что Гриценко заранее вс„ знал. О  сверхестественных  способностях
руководства в институте ходили легенды. Любой  техник сказал  бы:
"Да что мне твой Шерлок Холмс, у нас Гриценко есть!"
   А Гриценко остался один, разобраться  в  своих чувствах, успокоиться
и  продолжить  изображать  энергичное начальство. Он прекрасно понимал,
что удачи его  института  связаны не только с передовыми методиками и
энтузиазмом сотрудников, но и с верой его людей в его непобедимость. И
сейчас, во  время  столь ответственной операции, эту веру никак нельзя
было разрушать...


   2.

   Такие же уставшие лица, как у Гриценко, были сейчас и у собравшихся
на совещание в сердце России, в  Кремле,  членов  правительства и
президента. Они сидели все в том  же  роскошном  зале, что и три часа
назад. Но эти часы и те мысли, которые посетили их в эти часы, оставили
свой след на лицах; неопределенность изматывала.
   В гнетущей тишине они ждали отсутствующих руководителей силовых
ведомств и советника президента по безопасности Крылова.
Такой список отсутствующих наводил  на  мысли  о  ГКЧП  или
правительстве Керенского в Зимнем. Но ясно было - нет никакого заговора,
просто военные ждут информацию из Мурманска. Вот  там -  заговор, там
происходит что-то непонятное. Но что? Ответа пока не было...
   Наконец, опоздав почти на десять минут, в зал ворвались  отсутствующие.
   - Ну, что там? - спросил Президент, выдав голосом свое волнение.
   - Борис Николаевич, заговорщики требуют вашей отставки,- сообщить
неприятную новость Ельцину взял на себя смелость Крылов. Он единственный
не трясся за свой пост, поэтому  мог  выступить  в  роли гонца, принесшего
плохие новости.
   - Да они что, обалдели там? - никто и не подозревал, что
требования будут политическими. Надеялись, что вс„  обойдется  некоторой
суммой долларов.
   - Трудно сказать... Но это - их единственное требование.  На
выборах должна победить оппозиция.
   - Это просто черт знает что такое! Народ меня любит, хочет за
меня проголосовать, а тут появляются какие-то типы,  поднабравшиеся
от шахтеров лозунгов, и требуют не пойми чего!
   - Борис Николаевич, народ вас любит! Ваша победа -  это  уже  почти
свершившийся факт,- вмешался руководитель предвыборной компании.
   - Вот и я о том же, понимаешь. На такой шаг я пойти не могу.
Народ меня избрал, и только он может меня снять с моего поста! Алексей
Васильевич, этих революционеров остановят?
   - Да, Борис Николаевич, работа на месте  ведется.  Что  решили  с
послом?
   - Эх, не оправдал моих надежд Сережа. Видишь, как он ко мне
сейчас подлизывается? Посла Евросовету надо вернуть живым!
По-другому - они не согласные.
   - Хорошо, Борис Николевич, я сообщу Гриценко, что  послом
рисковать нельзя.
   - Это ты молодец, сразу понимаешь, что делать надо.  А  остальным
вс„ сказать надо, словно дети малые.
   - Ну, слушайте  сюда,-  президент  обратился  ко всем собравшимся,-
Во-первых,  Алексей  Васильевич  будет  главным  в  этом    деле.
Остальным не чинить препятствий  ни  Крылову,  ни  Гриценко.  Как
только будет появляться важная информация - сразу сообщать ее мне.
Во-вторых, печати еще раз повторить запрет о публикации
материалов по мурманской области. Да построже, понимаешь. Пусть эти
террористы помрут неизвестными.
   - Борис Николаевич, работа по установлению их личностей ведется,-
вмешался Крылов.
   - А ты меня не перебивай, если не понял! Для страны неизвестными.
Ну а в-третьих, вс„ сказанное здесь - государственная  тайна!
Кто проболтается, пойдет по статье. Сам прослежу, чтоб суд
состоялся. А теперь все свободны. Надеюсь, вы будете работать...
   Министры и советники шумной толпой  покинули  зал.  И  опять
Крылов остался в меньшинстве, отколовшись от  всех.  Он  прямиком
пошел к себе в кабинет, чтобы вызвать Гриценко и узнать у него  о
новостях.
   Прочие же "властители", обсудив между собой произошедшие
события, поспешили побыстрее добраться до  своих  рабочих  кабинетов.
Кадровая политика Ельцина привела к некоторому увеличению  численности
московского населения. Тот, кто успевал побывать у власти  хоть
месяц, умудрялся не только сам переехать в шикарную квартиру в
Москве, но и перетащить за собой свое семейство. Да еще  и  все
эти бывшие, настоящие и будущие царедворцы были связаны клановыми
отношениями друг с другом. И каждый теперь, наплевав на угрозу
тюремного заключения, торопился поделиться новостью со  своим
кланом, надеясь на то, что, если и  случатся  обещанные  президентом
неприятности, клан отмажет от тюрьмы и сумы. Вот и  перегревались
служебные телефоны от звонков женам, любовницам и нужным людям. О
работе же речи и не шло.

   ###

   Лев Иосифович Канецкий, директор и владелец крупного фешенебельного
магазина на юго-западе Москвы, проснулся в дурном расположении духа. До
утра он  не  мог  заснуть,  прикидывая  месячную убыль. Ситуация в его
магазине сложилась  патовая.  Решив  расширять торговую площадь, он
послушался советов хороших людей и нанял для ремонта нового зала
нелегальных рабочих - украинцев и молдован. По началу вс„ шло хорошо,
бесправные нелегалы вкалывали за сущие копейки, которые получали черным
налом. Но вчера  случилось ЧП, сведшее всю экономию на нет. И Лев
Иосифович был зол на  всех своих хороших людей, посоветовавших ему такой
способ экономии.
   Работы по ремонту помещения шли одновременно с  торговлей  в
основном торговом зале. И рабочие включили  сварочный  аппарат  в
сеть без защиты. В результате все контрольно-кассовые аппараты  и
компьютеры по всему магазину в одночасье сгорели. А  претензии  и
предьявлять некому - официально этих рабочих вроде как и не было в
магазине. Вс„, что смог сделать Канецкий, это срезать вдвое  обещанные
рабочим деньги, но и это не покрывало убытки. Гриша, "черный" прораб,
нанимавший нелегалов и управлявший ими силой  своего богатырского окрика,
превратил физиономии двух провинившихся  рабочих в кровавые блины. Но
это не принесло облегчения Льву  Иосифовичу. Он давно подозревал, что
Гриша - самый  обыкновенный  садист и выбрал свою работу только из-за
возможности причинять боль другим. Так что на разборки, учиненные
прорабом,  он  смотрел  с омерзением.
   А сегодня кто-то настырно трезвонил в начале двенадцатого по
телефону. Все люди, зависевшие от Канецкого, прекрасно знали,  что
звонить ему в выходной день до полудня без особой  причины -
верное самоубийство. Значит одно из двух:  либо  опять  какая-нибудь
неприятность, либо звонит человек, от которого зависит сам
Канецкий. И маловероятно, что разговор окажется приятным.
   Не вставая с постели, Лев Иосифович  откашлялся,  чтоб
придать голосу видимость свежести и бодрости, и снял трубку:
   - Алло.
   - Доброе утречко, Левушка. Узнал своего  любимого  дядюшку? - это
был родной дядя Льва Соломон. Отношения их были сложными.  Именно
дядя дал деньги Канецкому на магазин и всячески выказывал
племяннику свою симпатию. Но в то же время племянника тяготила
финансовая зависимость от дяди, и проценты, которые каждый месяц
приходилось отдавать за долг, теперь казались тяжелыми гирями,
привязанными к ногам и мешающими свободно развиваться.
   - Здравствуй дядя, конечно же я тебя узнал.  Зачем  звонишь,
что-то важное?
   - Важное, Левушка, очень важное. За долг свой беспокоюсь.
Позвонил мне человечек четверть часа назад, большой секрет
рассказал. Уважаю, говорит, тебя, Соломон Львович, как брата
старшего,  поэтому ради тебя на преступление иду - тайну тебе
раскрываю.  Уезжай сегодня-завтра из Москвы на неделю, а то плохое
случиться  может. Извини, говорит, больше ничего не скажу. Но дядя твой
умный - телевизор  смотрит,  газеты  читает,  он сразу понял, что к
чему! Денег в стране нет, последние на  выборы спустили. А что в России
бывает, когда денег нет?
   - Инфляция?
   - Эх, молодой ты еще, Левушка,- сколько бы Льву Иосифовичу не было лет,
его дядя всегда произносил эту фразу. -  Если  даже  такой большой человек
засуетился, то это может значить только одно -  будут погромы! Так что
послушай моего совета - уезжай на недельку. А тайну эту всем подряд не
выбалтывай - она дорогого  стоит.  Только самым верным людям! Ну а
переживем следующую неделю - так  свидимся. До свидания, племяш. И помни, что
я сказал.
   - До свидания, дядя Соломон. Я сделаю вс„, как ты сказал.
   Канецкий положил трубку и попытался опять заснуть. Если  дело терпит
до завтра, то почему бы сперва не выспаться? Но сна  не было ни в одном
глазу. Разбередил дядюшка душу. Лев никогда никому не признавался, даже
самому себе, но на самом  деле  он  любил себя больше, чем всех остальных
людей на Земле, вместе взятых.  И мысль о том, что ему могут причинить
хоть малейшую боль, не давала покоя. Лучше уехать пораньше, чтобы
обезопасить  себя.  Только куда? За границу? Первый пришедший в голову
вариант - всегда  самый худший, так учил его дядюшка. Наверняка сейчас
в банке  уже  выстроилась очередь из желающих  уехать,  которым  для
этого  нужны деньги. А толпу Канецкий никогда не любил, даже если
толпа  состоит исключительно из "новых русских".
   Куда же? Дача слишком близко, тоже не подойдет... Вдруг  Лев
Иосифович вспомнил об одном деловом партнере из Краснодара, которому
в свое время помог очень дешево сделать партию  мебели.  Тот
все звал в гости. Стоит, однако, попробовать.
   Соскочив с кровати, Лев нашел свой органайзер и в визиточнице
отыскал визитную карточку приятеля. Межгород минут пять сопротивлялся
натиску Канецкого, выдавая после восьмерки сигнал "занято", но наконец
смилостивился и соединил.
   - Алло?
   - Аркадий, доброе утро. Канецкий Лев Иосифович из  Москвы  беспокоит.
   - Лев Иосифович, рад вас слышать. Что-то  вы  пропали.  Как  здо-
ровье, не беспокоит?
   - Вот о зд