но, может относиться и к Виктору-младшему. Я думаю, может, мне надо было взять отпуск, когда он был маленький, чтобы проводить с ним больше времени?
     На лице Виктора немедленно отразилось раздражение.
     - Прекрати, - сказал он снова так же грубо. - Я не желаю слышать, что ты будешь говорить дальше. На мой взгляд, он прекрасный ребенок, и я не собираюсь выслушивать поток психиатрической чепухи, доказывающий обратное.
     - Ну разве это нормально, что... - Маша уже начинала терять терпение.
     - Я прошу, избавь меня от этого! - Виктор выбросил остатки своего ужина в помойное ведро. - У меня сегодня для этого неподходящее настроение.
     - А для чего у тебя подходящее настроение?
     Виктор глубоко вздохнул, посмотрел в окно.
     - Пойду погуляю.
     - В такую погоду? Мокрый снег, влажная земля. Мне кажется, тебя что-то беспокоит, и ты не хочешь сказать об этом.
     Виктор повернулся к жене.
     - Это что, так заметно?
     Маша улыбнулась.
     - Да на тебя смотреть больно. Ну скажи, что случилось? Все-таки я твоя жена.
     Виктор, пожав плечами, вернулся к столу. Он сидел, переплетя пальцы, опершись на локти.
     - Да, меня кое-что беспокоит, - признался он.
     - Слушай, даже мои пациенты с меньшим трудом начинают разговор. - Маша нежно дотронулась до руки Виктора.
     Виктор встал и подошел к лестнице. Несколько мгновений он прислушивался, затем закрыл дверь и вернулся к столу. Он сел, слегка наклонившись по направлению к Маше.
     - Я хочу, чтобы Виктор прошел полное медицинское обследование, как тогда, семь лет назад, когда у него было падение интеллектуального развития.
     Маша не ответила. Одно дело - беспокойство насчет развития личности ребенка. Но беспокойство по поводу его физического здоровья - это было что-то новое. Даже одно предложение провести это обследование вызвало у нее шок, так же как и напоминание об остановке интеллектуального развития сына.
     - Ты помнишь, как сильно упал его показатель интеллектуального развития, когда ему было около трех с половиной? - спросил Виктор.
     - Конечно, я помню. - Маша пытливо смотрела на Виктора. Зачем он это делал? Он прекрасно знал, что это только усилит ее тревогу.
     - Я хочу провести точно такое же обследование, как тогда, - повторил Виктор.
     - Ты что-то утаиваешь от меня, - с тревогой сказала Маша. - Что это? С ним что-то не так?
     - Нет. Я тебе уже сказал, с ним все в порядке. Я просто хочу быть совершенно уверенным, а для этого мне надо повторить обследование. Только и всего.
     - Я хочу знать, почему ты вдруг решил провести обследование именно сейчас, - продолжала настаивать Маша.
     - Я тебе уже сказал почему. - В голосе Виктора зазвучала злость.
     - Ты хочешь, чтобы я согласилась на полное медицинское обследование сына, не зная, какие к этому имеются показания? Нет! Я не дам его облучать рентгеном и прочее, не имея ни малейшего представления, зачем это нужно.
     - Маша, прекрати. - Виктор стиснул зубы.
     - Сам прекрати. Ты от меня что-то утаиваешь, Виктор, и мне это не нравится. Ты просто пытаешься играть на моих чувствах. Пока не скажешь, в чем дело, я не соглашусь ни на какие исследования, и, поверь, мне есть что сказать на эту тему. Так что либо ты говоришь мне, что тебя беспокоит, либо мы просто забываем об этом разговоре.
     Маша откинулась на стуле и глубоко вздохнула, задержав перед выдохом дыхание. Явно раздраженный, Виктор пристально смотрел на жену, но ее упорство потихоньку начало на него действовать. Она ясно изложила свое мнение, и по опыту он знал, что вряд ли она его изменит. Минута прошла в полном молчании. Напряжение во взгляде Виктора ослабло. Он опустил глаза, взглянул на свои руки. Старинные часы в соседней комнате пробили восемь.
     - Хорошо, - сказал он наконец, как будто устав от борьбы. - Я тебе расскажу все. - Он провел пальцами по волосам. На секунду их глаза встретились, и он тут же уставился в потолок, как мальчишка, пойманный на чем-то запретном.
     Маша почувствовала, как нарастают ее нетерпение и тревога, вызванная предстоящим рассказом.
     - Не знаю, с чего и начать, - проговорил Виктор.
     - Как насчет того, чтобы начать с самого начала? - предложила Маша.
     Их взгляды опять встретились. Десять лет он держал в тайне обстоятельства, сопутствующие зачатию Виктора. Глядя в ее открытое, честное лицо, он думал о том, сможет ли она простить его, когда узнает правду.
     - Ну пожалуйста. - Маша дотронулась до его руки. - Почему ты просто не можешь мне все рассказать?
     Виктор опустил глаза.
     - Слишком много причин, - ответил он. Во-первых, ты можешь мне не поверить. Вообще-то, чтобы это рассказать, мне нужно взять тебя с собой в лабораторию.
     - Прямо сейчас? Ты это серьезно?
     - Если ты хочешь узнать все.
     В комнате повисла тишина. Неожиданно Киса прыгнула Маше на колени. Маша вспомнила, что забыла ее покормить.
     - Хорошо, - сказала она. - Я только покормлю кошку и скажу кое-что Виктору-младшему. Я буду готова через пятнадцать минут.

***

     Виктор-младший услышал звук шагов на лестнице. Он не спеша закрыл альбом для марок и поставил его на полку. Его родители не разбирались в марках, они бы даже не поняли, на что они смотрят. Но к чему искушать судьбу? Он не хотел, чтобы у них было хоть какое-то представление о том, какой обширной и ценной стала его коллекция. Они думали, что его просьба об абонировании места в банковском хранилище ценностей была просто детской причудой. Виктор не видел никаких причин разубеждать их в этом.
     - Что ты делаешь, милый? - спросила Маша, останавливаясь в дверях.
     Мальчик поджал губы.
     - Да так, ничего.
     Виктор знал, что она расстроится, но он ничего не мог поделать. Еще будучи совсем маленьким, он начал понимать, что она ждет от него чего-то. Он не мог дать ей того, что другие матери получали от своих детей. В некоторые моменты, как сейчас, он чувствовал себя из-за этого виноватым.
     - Почему бы тебе не пригласить к нам на этой неделе Ричи? - Маша подошла к сыну.
     - Может быть, я его приглашу.
     - Я думаю, это было бы отлично. Мне бы хотелось его увидеть.
     Виктор-младший кивнул. Маша улыбнулась.
     - Мы с папой ненадолго уедем. Ты не против?
     - Конечно нет.
     - Мы быстро вернемся.
     - Со мной будет все в порядке.
     Пять минут спустя Виктор-младший наблюдал из окна своей спальни, как машина отца отъезжала от дома. Какое-то время он постоял у окна, раздумывая, нет ли в этом повода для волнения. Нечасто его родители уезжали из дома вечером в будний день. Он пожал плечами. В конце концов, если и есть какой-то повод, он об этом скоро узнает.
     Отойдя от окна, Виктор снова достал альбом и стал расставлять в нем серию недавно купленных старинных американских марок. Зазвонил телефон. Вспомнив, что родителей нет, Виктор поднялся и пошел в кабинет. Он снял трубку и сказал: "Здравствуйте".
     - Пожалуйста, доктора Фрэнка. - Звук был приглушенный, как будто говорили не в трубку.
     - Доктора Фрэнка нет дома, - вежливо ответил Виктор. - Хотите ему что-нибудь передать?
     - Когда он вернется?
     - Примерно через час.
     - Это его сын?
     - Да.
     - Может быть, будет лучше, если ты передашь ему кое-что. Скажи своему отцу, что его жизнь сильно осложнится, если он не одумается и не станет вести себя разумно. Ты все понял?
     - Кто говорит?
     - Ты просто передай это отцу. Он знает.
     - Кто это? - повторил Виктор, чувствуя, как на него наползает страх. Но линия уже разъединилась.
     Виктор-младший медленно положил трубку на место. Внезапно он осознал, что абсолютно один в доме. Какое-то время он стоял прислушиваясь. Он никогда не обращал внимания на скрипучие звуки пустого дома. В углу тихонько посвистывал радиатор. Откуда-то доносилось мерное пощелкивание - видимо, из трубы центрального отопления. Снаружи ветер бросал снег в оконное стекло.
     Снова сняв трубку, Виктор набрал номер. Услышав мужской голос, он сообщил, что напуган. После того как его уверили, что все будет нормально, Виктор повесил трубку. Он почувствовал облегчение, но на всякий случай спустился вниз и методично проверил все окна и двери, чтобы удостовериться, что они заперты. Он не стал спускаться в подвал, просто запер дверь, ведущую в него.
     Вернувшись в комнату, он включил компьютер. Неплохо было бы, если бы кошка тоже посидела в его комнате, но ему не хотелось разыскивать ее. Киса боялась мальчика, хотя он пытался скрыть это от матери. Все время приходилось делать так, чтобы мать не замечала многих вещей. Это требовало постоянного напряжения. Но в конце концов, не сам же он себя таким сделал.
     Виктор загрузил "Пэкмэн" и постарался сконцентрироваться.

***

     Флюоресцентная лампа мигнула, затем наполнила комнату ярким светом. Виктор вошел внутрь и пропустил Машу в лабораторию. Маша бывала здесь несколько раз, но только в дневное время. Теперь ее удивило, насколько зловещей выглядела лаборатория в отсутствие людей, хоть как-то оживлявших стерильное помещение. Комната была размером пятьдесят на тридцать футов. Вдоль стен выстроились вытяжные шкафы и стеллажи. В центре находился большой остров, образованный лабораторным оборудованием. Каждый инструмент экзотичнее другого. Изобилие циферблатов, катодных трубок, компьютеров, стеклянных колб, пучки соединительных проводов.
     Несколько дверей вели в другие помещения. Виктор провел ее через комнату в зал с анатомическим столом. Взглянув на скальпели и прочие пугающие инструменты, Маша поежилась. За этим помещением, отделенная от него дверью из армированного стекла, находилась комната для животных. С того места, где она стояла, ей были видны собаки и обезьяны, прогуливавшиеся за решетками в своих клетках. Маша отвела глаза. Об этой части научных исследований она предпочитала не думать.
     - Сюда. - Виктор увлек ее в самый конец помещения, к стеклянной стене.
     Дотронувшись до выключателя, он включил свет за стеклянной перегородкой. Маша с удивлением увидела несколько больших аквариумов. В каждом из них находилось несколько странных морских существ. Они напоминали улиток, только без ракушек.
     Виктор достал стремянку. Просмотрев несколько аквариумов, он взял поддон с одного из столов и поднялся на стремянку. Сетью он поймал двух существ из разных аквариумов.
     - Это обязательно? - спросила Маша, удивляясь про себя, какое отношение имели эти отвратительные существа к тревоге ее мужа за здоровье Виктора-младшего.
     Виктор не ответил. Он спустился по лестнице, держа одной рукой поднос. Маша внимательнее рассмотрела существа. Они были около десяти дюймов в длину, коричневатого цвета, со слизистой, желеобразной кожей. Она сглотнула, почувствовав подступившую тошноту. Она ненавидела подобные вещи. Именно поэтому Маша занялась психиатрией: оказание психиатрической помощи было чистым, аккуратным, гуманным занятием.
     - Виктор. - Маша наблюдала, как муж перекладывает животных в сосуд, дно которого было покрыто воском, расправляет их плавники или что у них там было. - Почему ты не можешь мне просто рассказать?
     - Потому что ты мне не поверишь, - ответил Виктор. - Потерпи еще немного.
     Он взял скальпель и вонзил острое лезвие в тела животных. Маша отвела глаза, чтобы не смотреть.
     - Это аплазии. - За научной манерой речи он пытался скрыть собственное волнение. - Их часто используют для исследования нервных клеток. - Он подхватил ножницы и стал что-то отрезать быстрыми и четкими движениями.
     - Вот, я удалил абдоминальные нервные узлы у каждой из аплазий.
     Маша взглянула. Виктор держал в руках небольшой плоский сосуд, наполненный прозрачной жидкостью. На поверхности плавали два маленьких кусочка ткани.
     - Теперь пошли к микроскопу.
     - А что с этими бедными существами? - Маша заставила себя взглянуть на вивисекционный поднос. Казалось, животные пытались освободиться от зажимов, прижимавших их к дну подноса.
     - Завтра лаборанты все уберут, - ответил Виктор, не поняв, что она имела в виду. Он включил свет в микроскопе.
     Еще раз взглянув на аплазий, Маша подошла к Виктору, который уже деловито настраивал фокус для двух человек.
     Она нагнулась к микроскопу. Нервные узлы имели форму буквы "Н". Перекладина была похожа на разбухший прозрачный мешок, полный стеклянных шариков. Ножки буквы "Н" были, без сомнения, волокнами нервного ствола. Виктор стал передвигать указатель. Он попросил Машу посчитать нервные клетки, нейроны, которые он будет указывать.
     Маша сделала то, о чем ее просили.
     - Хорошо, - кивнул Виктор. - Теперь посмотрим другой узел.
     Поле в окне микроскопа передвинулось, затем остановилось. Опять появилась буква "Н".
     - Считай опять, - сказал Виктор.
     - В этой в два раза больше нейронов.
     - Точно! - Виктор выпрямился и встал. Он начал ходить по комнате. На его лице появилось странное, возбужденное выражение, и Маша почувствовала, как ее охватывает страх. - Около двенадцати лет назад я заинтересовался количеством нервных клеток обычной аплазии. Я знал, как и все остальные, что нервные клетки дифференцируются и размножаются на начальной стадии эмбрионального развития. Поскольку эти аплазии исследовать легче, чем высокоорганизованных животных, мне удалось выделить протеин, отвечающий за процесс, который я назвал фактором роста нервов, или ФРН. Ты меня слушаешь? - Виктор прекратил расхаживать по комнате и посмотрел на Машу.
     - Да, - ответила она, наблюдая за мужем. Казалось, он менялся на глазах. У него появилось какое-то выражение мессии. Внезапно она опять почувствовала тошноту, догадываясь, зачем понадобилась эта лекция, казалось бы, не имевшая отношения к разговору.
     По мере нарастания возбуждения Виктор снова принялся ходить по комнате.
     - С помощью методов генной инженерии мне удалось репродуцировать протеин и выделить ответственный за воспроизводство ген. Затем самое блестящее... - Он остановился перед Машей. Глаза его сверкали. - Я взял оплодотворенную яйцеклетку аплазии, зиготу, и, вызвав точечную мутацию в молекуле ДНК, ввел новый ген ФРН и промотер. Результат?
     - Увеличение количества нейронов.
     - Точно! - возбужденно воскликнул Виктор. - И что особенно важно, эта черта передавалась потомству. Теперь пошли в основное помещение. - Подав Маше руку, он потянул ее, помогая встать.
     Онемевшая, она последовала за ним к освещенному экрану, на котором он продемонстрировал снимки микроскопических секций мозга крысы. Даже без подсчета было видно, что на одной из фотографий было значительно больше клеток, чем на других. Все еще не обретшая дар речи. Маша послушно пошла за ним в комнату, где содержались животные. В дверях он натянул жесткие кожаные перчатки.
     Маша старалась не дышать. В комнате стоял запах, присущий зоопарку, в котором не следят за животными. Там находились сотни клеток с обезьянами, собаками, кошками и крысами. Они подошли к крысам.
     Маша передернулась, увидев множество подрагивающих розовых носов и таких же розовых голых хвостов.
     Около одной клетки Виктор остановился и отпер дверцу. Заглянув внутрь, он вытащил огромную крысу, которая в ответ стала кусать пальцы Виктора, защищенные перчатками.
     - Тише, тише, Чарли, - сказал Виктор. Он перенес крысу к стеклянному столу, поднял часть столешницы и опустил крысу вниз, в небольшой стеклянный лабиринт. Крыса находилась как раз перед входом в него.
     - Смотри! - воскликнул Виктор, поднимая заслонку.
     Крыса вошла в лабиринт. Ошибшись в повороте всего несколько раз, она быстро добралась до выхода, за что и была вознаграждена.
     - Быстро, да? - спросил Виктор с улыбкой удовлетворения. - Это одна из моих "сообразительных" крыс. Это крысы, которым я внедрил ген ФРН. Теперь смотри дальше.
     Виктор сложил стол так, что крыса оказалась в исходном положении, но в той секции, из которой не было входа в лабиринт. Затем он вернулся к клеткам и принес еще одну крысу. Он поместил ее в стол таким образом, что обе они сидели друг против друга, разделенные проволочной сеткой.
     Через минуту или две он открыл заслонку, и вторая крыса прошла по лабиринту без единой ошибки.
     - Ты знаешь, что ты сейчас видела?
     Маша отрицательно покачала головой.
     - Общение крыс, - пояснил Виктор. - Мне удалось натренировать их, чтобы они объясняли друг другу лабиринт. Это потрясающе, невероятно.
     - Безусловно, - согласилась Маша, однако в ее голосе звучало меньше энтузиазма.
     - Я исследовал процесс размножения нейронов на сотнях крыс.
     Маша неопределенно кивнула.
     - Я ставил опыты на пятидесяти собаках, шести коровах и на одной овце, - добавил Виктор. - Я боялся ставить эксперимент на обезьянах. Я боялся успеха. У меня перед глазами как будто крутили этот старый фильм "Планета обезьян". - Он засмеялся, и стены комнаты для животных эхом отозвались на его смех.
     Маша не засмеялась. Ее передернуло.
     - Что ты хочешь мне сказать? - спросила она. В воображении уже возникали пугающие ответы.
     Виктор не мог взглянуть ей в глаза.
     - Ну пожалуйста, - крикнула Маша, почти плача.
     - Я пытаюсь объяснить тебе предысторию, чтобы ты могла понять, - ответил Виктор, зная, что она никогда не поймет. - Поверь мне, я вовсе не планировал то, что случилось потом. К тому моменту, когда ты заговорила о втором ребенке, я как раз закончил успешный эксперимент на овце. Помнишь, когда мы решили обратиться в "Фертилити"?
     Маша кивнула. По ее щекам катились слезы.
     - Они взяли у тебя несколько яйцеклеток. Их было восемь.
     Маша почувствовала, что ее качает. Чтобы удержать равновесие, она схватилась за край лабиринта.
     - Я сам произвел оплодотворение в пробирке, используя свою сперму, - продолжал Виктор. - Ты об этом знала. Но я не сказал тебе, что я принес оплодотворенные яйцеклетки сюда, в лабораторию.
     Маша оторвала руки от стола. Шатаясь, она добрела до стула у стены. Ей хотелось потерять сознание. Она тяжело опустилась на стул. Ей казалось, что она. не сможет дослушать Виктора до конца. Но она понимала, что теперь, когда он уже начал говорить, он договорит до конца, хочет она этого или нет. Похоже, он думал, что сможет уменьшить свой чудовищный грех, если будет рассказывать об этом как ученый. И это тот человек, за которого она вышла замуж?
     - Когда я принес зиготы сюда, - продолжал Виктор, - я выбрал произвольную последовательность молекулы ДНК в хромосоме шесть и сделал точечную мутацию. Затем, используя метод микроиньекций и ретровирусный возбудитель, я внедрил ген ФРН и несколько промотеров, включая один из бактериальной плазмы, который отвечал за сопротивление цефалоспориновому антибиотику, который называется цефалоклор.
     Виктор помолчал, не поднимая глаз.
     - Именно поэтому мне надо было, чтобы Мэри Миллман принимала цефалоклор со второй по восьмую неделю беременности. Именно цефалоклор заставляет работать ген, обеспечивающий фактор роста нервов.
     Наконец Виктор поднял глаза.
     - Видит Бог, когда я это делал, мне казалось, что это неплохая идея. Но позже я понял, что я был не прав. Я жил в ужасе до рождения Виктора-младшего.
     Внезапно Машу охватила ярость. Она вскочила и начала молотить мужа кулаками. Он и не пытался защищаться, просто выжидал, пока она опустит руки. Она стояла перед ним, беззвучно всхлипывая. Виктор попытался ее обнять, но Маша оттолкнула его руки. Она вышла в основное помещение лаборатории и села там. Виктор проследовал за ней, но она даже не взглянула на него.
     - Прости меня, - снова сказал Виктор. - Поверь, я бы никогда не сделал этого, если бы не был уверен, что все будет хорошо. Ни с одним из животных не было никаких проблем. Возможность родить гениального ребенка была так соблазнительна... - Его голос замер.
     - Я не могу поверить, что ты способен на такой ужасный поступок, - всхлипнула Маша.
     - В прошлом ученые ставили опыты на себе, - сказал Виктор, сознавая, однако, что это вовсе не извиняло его.
     - На себе! - крикнула Маша. - А не на н