я  элегантная
машина заграничной марки.
   За рулем - о ужас!  -  сидела  Кисако,  веселая,  в  легкой  косыночке,
накинутой на тщательно уложенные волосы. Рядом с ней был мрачный парень  -
шофер и телохранитель Тамуры. А сам Дайдзо Тамура и Гоэмон  устроились  на
заднем сиденье.
   - Садитесь в машину, Тода! Ну, как там, в парламенте?  -  голос  Тамуры
звучал весело.
   - Да примерно так, как вы, должно быть, и рассчитывали...
   Обращаясь к нему, я никогда не добавлял почтительного "сэнсэй", говорил
просто "Тамура-сан" или ограничивался одним лишь местоимением "вы".
   - Скажите, как вам удалось устроить звуковой вакуум во время  заседания
Бюджетной комиссии? По радио что ли поддерживали связь с парламентом?
   Мельком взглянув на Гоэмона, Тамура расхохотался, добродушно и нарочито
громко, как и подобает деятелю большого масштаба.
   - Это все Гоэмон-сэнсэй! В таких делах я полностью полагаюсь на него.
   - А что вы  дальше  собираетесь  предпринять?  -  Я  зло  уставился  на
Гоэмона. В его шутовском наряде появился новый  аксессуар:  два  флажка  с
изображением солнца  на  белом  фоне,  воткнутые  крест-накрест  за  ленту
котелка. Разукрасился дурак, как трамвай в праздничный день!
   - Дальше?.. Это только  начало,  -  Тамура,  скрестив  на  груди  руки,
самодовольно ухмылялся. - Вскоре произойдет такое, что не только Япония  -
весь мир ахнет. И тогда...
   - Тогда?
   - Тогда давняя, но до сих  пор  неосуществленная  мечта  Японии  станет
реальностью. Япония возьмет инициативу в свои руки, сольет  все  страны  в
единое и неделимое государство, и во всем мире воцарится долгожданный мир.
   Я беспокойно завертелся, заерзал на сиденье.
   - Э-э... дайте мне выйти...
   - Что с вами, Тода? Вы весь покраснели.
   - У меня, понимаете, такие речи  вызывают  аллергию.  У  некоторых  это
бывает от апельсинов или от шоколада, а у меня - от правых  речей.  Ничего
не могу поделать, это еще со школьных лет. Я однажды получил  такой  тумак
от  преподавателя,  толковавшего  нам  о  Великой  Восточноазиатской  зоне
процветания, что даже сейчас, как услышу нечто подобное, так  у  меня  все
тело начинает чесаться. Аллергическая экзема, очень противно...
   На лице Тамуры появилась недовольная гримаса.
   - Эй ты, болван! - вымещая раздражение, он ткнул в спину  уснувшего  на
переднем  сиденье  телохранителя.  -   Думаешь,   можно   выполнять   свои
обязанности во сне?
   - Простите, сэнсэй... - пробормотал  парень,  приоткрывая  глаза.  -  Я
просто не могу смотреть, как эта девушка ведет машину.
   - Ах да, - невозмутимо сказала Кисако, - я забыла вывесить табличку.
   Она вытащила из  ящичка  на  панели  табличку  с  надписью  "Осторожно,
учебная машина!" и прилепила ее к ветровому стеклу.
   Тамура побледнел, по постарался сохранить достоинство.
   - Милая девушка, прошу вас  обращаться  с  машиной  поласковее.  Дайдзо
Тамура еще не имеет права умереть.
   - Ага, понятно... Но вы не беспокойтесь, вот, если удастся выбраться из
города, там уж все пойдет как по маслу. Попробую выжать восемьдесят, а  то
и  все  сто  километров...  -  Кисако  замурлыкала  какой-то   веселенький
мотивчик, потом добавила: - Почему-то  на  сорокакилометровой  скорости  я
чувствую себя неуверенно. Того и гляди произойдет авария. Чудно, правда?
   - Так вот, - продолжал Тамура менторским тоном, изображая  невозмутимое
спокойствие,  -  мы  всем  дадим  понять,  до  какой   степени   ненадежен
японо-американский военный союз.  Если  в  наших  отношениях  с  союзником
появится трещина, хотя бы по  вопросам  обороны,  тоже  будет  неплохо.  Я
думаю, мы пойдем на это. Попытаемся  таким  образом  пробудить  в  японцах
чувство "разумного эгоизма". И наша страна,  как  и  подобает  независимой
стране, вернет свою самостоятельность.
   - Это, конечно, хорошо бы... - пробормотал я. - Только  как  бы  мы  не
получили щелчка  от  Америки  -  бойкот  японских  товаров,  экономические
санкции и прочее. И тут же возникнут всякие "но"  в  других  странах  и...
Говорят, история повторяется. Не хватит ли с нас таких повторений?
   - Нет, сейчас не та обстановка, - Дайдзо Тамура нахмурился.
   - А ЦРУ? Думаете, американская разведка проглотит эту пилюлю? Наоборот,
разовьет закулисную деятельность. Чего доброго, еще война начнется.
   - Ну и что? В крайнем случае померяемся силами с Америкой.  Не  делайте
такого испуганного лица. На этот раз мы  не  проиграем.  А  главное,  дело
обойдется без кровопролития, с обеих сторон никаких человеческих жертв,  -
Тамура улыбнулся. - У нас ведь теперь есть мощное  оружие,  и  имя  ему  -
Гоэмон-сэнсэй.
   - Допустим... Но на кой черт вам понадобилось заваривать всю эту кашу?
   - Зачем? Надо освободить Восточную и Юго-Восточную Азию от американских
вооруженных сил. Пика  они  не  уйдут,  на  Дальнем  Востоке  будет  вечно
существовать угроза войны. Американские войска претендуют на ту  же  роль,
какую некогда играла Квантунская армия или японский экспедиционный  корпус
в Северном Китае. Так что, пока не  поздно,  необходимо  дать  американцам
хорошую взбучку. Разумеется, мы  сохраним  Силы  самообороны,  но  пакт  о
ненападении со всеми странами обеспечит нашу безопасность.
   Да, не зря его называют "правым, устремленным влево"... В этот момент я
почти восхищался  Тамурой.  Намерение  разорвать  японо-американский  союз
кажется вполне левым. Но что кроется за этим  намерением?  Голову  даю  на
отсечение, что Дайдзо Тамура на самом деле вынашивает дурно пахнущие  идеи
паназиатизма.
   - А вы сумеете осуществить этот грандиозный замысел в одиночку?
   - Почему - в одиночку?  У  меня  много  соратников,  меня  поддерживает
мощная организация. А в крайнем случае, - Тамура повернулся к  Гоэмону,  -
Гоэмон-сэнсэй, в крайнем случае я попрошу вас совершить "это".
   - А-а, что? - Гоэмон выкатил глазища. - "Это"? А я уже сделал "это".
   - Что?! - Тамура так и подскочил на сиденье.  -  Как  же  так,  почему?
Почему вы сделали "это"?



КОЗНИ ТАМУРЫ

   Смятение и растерянность Дайдзо Тамуры -  загадочной  личности  -  были
поистине жалкими. Слова Гоэмона "А я уже сделал _это_" как громом поразили
его.
   Он побагровел, потом посинел. Глаза  выпучились,  вот-вот  выскочат  из
орбит, рот открылся, челюсть отвисла. Я испугался, что его хватит удар.
   - За... за... зачем же... - пролепетал он наконец. Но через секунду его
лицо из синего снова стало красным. Тамуру душила ярость. - Мистер Гоэмон,
кто же просил вас так торопиться, а? Разве мы не  договаривались,  что  вы
будете действовать по моему указанию?
   - Ой-ой-ой! Поглядите на сию особь! Человече, какая у тебя становиться,
делаться, превращаться страшенная морда! - ноздри Гоэмона  раздулись,  как
всегда, когда он чему-нибудь удивлялся. Глаза запрыгали вверх  и  вниз.  -
Зачем, зачем... Чего пристал? Разве сам, господин хороший,  барин  ты  мой
милый, несчастный раб, не говорил, не рек, не трепал языком: сделай "это",
и я сведу тебя с его японским величеством приятелем императором?!  Изволил
изрекать сие?
   - Изволил, не изволил, то да се... - обалдевший Тамура вдруг  залопотал
совсем как Гоэмон, но тут же спохватился. - Я же вам ясно сказал - приложу
все силы, чтобы вы смогли лицезреть нашего владыку в конце апреля!
   - Ой, папуленька, хозяин, до конца  апреля-то  вон  еще  сколько  дней,
ночей, минут, секунд! А ты меня никуда не  пускаешь,  улицами,  переулками
любоваться не даешь. Надоело мне быть домашним артистом...
   - Быть под домашним арестом, - машинально поправил я Гоэмона.
   -  Ладно,  домашние  аресты,  оркестры,  скрипки,   флейты,   барабаны,
тараканы...
   - Гоэмон! При чем тут тараканы?
   - Отстань, к каждому слову придираешься! Есть, нет, сказал, не  сказал,
указал, доказал, кукиш-мукиш показал, накося, выкуси!
   Гоэмон рассердился, что бывало с ним крайне редко.
   -  Помолчите,  Тода!  -  Тамура  бросил  на  меня  злобный  взгляд,  не
предвещавший ничего хорошего.
   - Все равно надоела мне тараканья жизнь! Вот исполню, выполню, проверну
работенку и своей собственной высокой  персоной  отправлюсь  повидаться  с
господином величеством... Мигом-сигом, раз-два, одна нога здесь  -  другая
там, и айда домой, прощаться хочу!..
   - Гоэмон-сэнсэй!
   Тамура вдруг скинул дзори и поджал под себя ноги.
   Пока я размышлял, что он будет делать дальше, Тамура положил ладони  на
сиденье кадиллака и пал ниц перед Гоэмоном.
   Подумаешь, удивил! Я бы тоже смог, на мягком-то сиденье!
   - Гоэмон-сэнсэй! - сказал  Тамура  театрально  надтреснутым  голосом  и
ткнулся своей большой головой чуть ли не в нос Гоэмона. - Ваш гнев  вполне
оправдай. Понимаю вас и сочувствую!  Нелегко  жить  в  тисках  неволи.  Но
умоляю вас, потерпите еще немного. Видите, я, Дайдзо Тамура, прошу вас  об
этом, смиренно склонив голову. Клянусь вам, я  выполню  свое  обещание!  А
пока - осталось ведь совсем мало! Не покидайте меня, действуйте так, как я
буду вас просить. Нижайше молю вас, укрепите мое мужество!


   Пока Тамура, забравшись с ногами на сиденье, бил поклоны, наш  кадиллак
выехал за пределы города, на шоссе Аоумэ. Сумасшедшая Кисако  вела  машину
как попало, лихачила, превышала дозволенную скорость. Оглядевшись,  Тамура
приказал вернуться в Токио, в его контору.
   - Кисако-сан, прошу вас, уступите место за рулем моему шоферу, - сказал
Тамура и, сложив на груди руки, глубоко задумался.
   Кисако нехотя притормозила, вышла и села  не  рядом  с  шофером,  а  на
заднее сиденье, около Гоэмона.
   Заднее сиденье  кадиллака  достаточно  большое,  поместиться  вчетвером
вполне можно,  тем  более  что  Гоэмон  занимал  немного  места.  Но  меня
беспокоило поведение Кисако. Раньше она  шарахалась  от  Гоэмона,  как  от
огня,  а  теперь,  после  того  разговора  в  особняке  Тамуры  на  Йоцуя,
прямо-таки облизывала это чучело. Неужели на нее так подействовали деньги?
   А Гоэмон, едва кончив говорить с Тамурой, откинулся на спинку  и  уснул
мертвецким сном. Рот и глаза, как всегда, были открыты.
   - Включи радио! - приказал Тамура, все так  же  задумчиво  глядя  перед
собой.
   По радио как раз передавали последние  известия.  Обычные  новости  дня
чередовались с сенсационными сообщениями из залов парламента.  Дикторы  не
скупились на слова, расписывая скандал, разразившийся в двух парламентских
комиссиях.  Передача  иллюстрировалась  магнитофонными  записями  с   мест
заседания.
   - Что происходит у нас, ясно.  А  вот  за  морями  что?  -  раздраженно
выкрикнул Тамура, пристально смотря на радиоприемник.
   - Переходим к сообщениям из-за рубежа... - сказало радио.
   В заокеанских сообщениях не было ничего сенсационного.
   "...Всемирно известная кинозвезда возбудила дело  о  разводе  со  своим
мужем, всемирно известным миллиардером, и одновременно  подала  в  суд  на
всемирно известного врача всемирно известной больницы. Причиной  судебного
разбирательства  является  неправильный   диагноз,   поставленный   врачом
нынешнему мужу  актрисы  еще  до  их  свадьбы.  Согласно  этому  диагнозу,
упомянутый миллиардер должен был умереть  в  течение  года.  Однако  после
бракосочетания  прошло  уже  более   двух   лет,   а   супруг   продолжает
здравствовать..."
   "...Вооруженные силы  Соединенных  Штатов  Америки  продолжают  военные
действия в районах Юго-Восточной Азии.  В  их  задачу  входит  поддержание
порядка в дружественных странах..."
   - Значит, пока еще не... - Тамура  взглянул  на  часы  и  начал  трясти
спящего Гоэмона. - Гоэмон-сэнсэй, проснитесь, пожалуйста, на одну минутку!
Проснитесь, сэнсэй!
   - Проспитесь, пробудитесь, продерите глаза!.. То да  се,  урчат-бурчат,
покою не дают... беспокойные отроки... Я спать хочу...
   - Сэнсэй, когда вы сделали "это"?
   - Совсем недавно.
   - А эффект наступает мгновенно?
   - Мгновенно, моментально, быстро, сразу... Это как  сказать!  -  Гоэмон
задумчиво склонил голову. Его похожие на белый  кафель  белки  выпучились,
глаза  куда-то  закатились.  -  Подумаем,  поразмыслим,  погадаем,   мозги
раскидаем... Можно было и вашими машинами сделать, без забот, без  хлопот.
А можно и без машин... И так и сяк, и так и эдак... Так-то так, но Земля -
не маленькая, просторная, обширная планета... И  моря...  триллионы  волн,
триллионы   триллионов   капель...   Так   что   потихоньку,   полегоньку,
понемногу... Дня два, пожалуй, пройдет.
   - Два дня! - глаза Тамуры засияли. - В таком случае еще есть время!
   Он протянул руку к спинке переднего сиденья, включил телефон  и  набрал
номер.
   - Секретаря...  Да,  это  я.  Про  парламент  знаю.  Содержание  первых
выпусков вечерних газет тоже знаю.  Меня  интересует  реакция  иностранных
корреспондентов... Всполошились? Телеграфируют в  свои  страны?..  Как  ты
думаешь, какая реакция будет за  рубежом?..  Гм...  так...  так...  Ладно,
подождем до утра. В  утренних  иностранных  газетах  обязательно  появятся
сообщения. Хорошо... - Тамура весело ухмыльнулся. - Успеем, еще не поздно.
Немедленно организуй пресс-конференцию. Время? Завтра в  двенадцать,  нет,
впрочем, лучше пораньше. Намекни,  что  речь  пойдет  о  новом  оружии,  о
котором сегодня упоминали в парламенте. Раздразни их любопытство.  Передай
в редакции газет, чтобы вовсю печатали сообщения о сегодняшних заседаниях.
Перед конференцией в самый раз...  Да,  вот  еще  что.  Если  утром  будут
международные радиопередачи, подгони пресс-конференцию под это время...  А
сейчас срочно собери командиров отрядов и всех заинтересованных  лиц.  Да,
созываем экстренное чрезвычайное совещание.
   Положив трубку, Тамура вновь  обрел  степенность  крупной  личности  и,
откинувшись на спинку сиденья, коротко приказал шоферу:
   - В контору!
   - Да мы уже приехали, сэнсэй!
   Чуть смутившись, Тамура нажал ручку двери. Обернулся ко мне:
   - А вы все отправляйтесь в  мой  городской  особняк.  Охрану  увеличьте
втрое.


   Наступила ночь.
   Мы находились в одном из роскошных особняков Тамуры. Гоэмон уже храпел.
Кисако, занимавшаяся косметической гимнастикой, уснула посреди упражнения.
Один я не знал, куда себя девать.
   Что же теперь будет? Что предпримет Тамура с помощью Гоэмона?..  Дайдзо
Тамура показал мне краешек своей заплесневелой мечты. Но как он использует
Гоэмона,  чтобы  осуществить  целиком  и  полностью  свои   отвратительные
трухлявые идеи?..
   И как это связано со скандалом, разразившимся сегодня в парламенте?.. И
что значит "это", и почему Тамура так перепугался, узнав, что  Гоэмон  уже
сделал "это"?
   А завтра... Завтра пресс-конференция. И  на  пресс-конференции  наконец
станет известно, какую крупную игру затеял Тамура...
   Глубокой ночью вернулся страшно возбужденный Тамура. Я вышел  на  порог
встретить его.
   Вслед за ним совершенно неожиданно явился гость.  Это  был  мой  бывший
шеф, заведующий плановым отделом электрокомпании "Универсал".
   - Какой редкий гость! - сказал я.
   - Гм... да... - он смотрел на меня как-то странно, щурился,  моргал.  -
Мне с тобой поговорить надо, вот и пришел.
   Меня охватило неприятное предчувствие. Очень уж у него глаза бегали.  К
сожалению, предчувствие меня не обмануло.
   - Тамура-сэнсэй просил меня переговорить с тобой... -  сказал  он,  как
только мы вошли в гостиную. Последовала довольно долгая  пауза.  -  Э-э...
Как поживает Кисако-сан? Спит уже?
   - Ага, делала гимнастику и заснула в позе золотой  рыбки,  вставшей  на
голову.
   - Так вот... Тамура говорит... - зав откашлялся. - Говорит, что  сейчас
наступил самый ответственный момент... Очень важный  момент,  понимаешь?..
Ну, значит... Надо бы попросить Кисако-сан поухаживать за Гоэмоном...
   - Здрас-с-те! А мы что, не ухаживаем за ним, что ли?  И  я,  и  Кисако.
Правда, ничего особенного мы для пего не делаем, обычные домашние  заботы.
Вообще-то он жутко капризный тип. Ухаживать мы ухаживаем, но  капризам  не
потакаем. С ним надо попроще, погрубее...
   - Да я по об этом! Не о таком  ухаживании  речь...  Понимаешь,  мужчине
всегда необходимо женское тепло... Вот Тамура-сэнсэй и говорит, хорошо  бы
по ночам...
   - Что-о? - Меня захлестнула такая ярость, что я задохнулся...  -  Какая
наглость! Мерзость! Да она...
   - Постой, не  кричи,  прошу  тебя!  По  словам  сэнсэя,  Гоэмон  совсем
заскучал, затосковал. Еще бы - домашний арест ведь затянулся... Но  ты  же
сам понимаешь, если он вконец разозлится, то возьмет и уйдет. Ему ото  раз
плюнуть. А Кисако-сан, видно, ему  приглянулась.  Как  говорится,  женский
волос и слона удержит.
   - Замолчите! Перестаньте! - я затрясся от гнева.
   - Да не ори ты так!..  Успокойся.  Потерпи  уж...  ведь  ради  любимого
отечества.
   Никогда в  жизни  не  испытывал  я  такого  бешенства.  От  унижения  и
беспомощности мне захотелось завизжать, не закричать, а именно  завизжать,
как несчастному поросенку под ножом мясника.



"ВОЗВЕЩАЮ ВСЕМУ МИРУ!"

   Назначенная Дайдзо Тамурой пресс-конференция началась в десять  утра  в
зале второго этажа отеля Т.
   Многочисленные  члены  "секретного  отряда"   Тамуры   еще   с   вечера
разместились в номерах отеля, а ранним утром заняли свои посты.
   Обеспечить охрану первоклассного нового отеля для Тамуры не  составляло
труда: администрации время от времени перепадали от него крупные  куши,  а
управляющий вообще был у него на жалованье.
   Из  особняка  мы  выехали  на  громоздком  кадиллаке  с  бронированными
стеклами и двойным  бронированным  корпусом  в  сопровождении  вооруженных
телохранителей. Я обратил внимание на  одно  странное  обстоятельство:  по
пути  нам  попадалось  слишком  много  патрульных  полицейских   машин   и
мотоциклов.
   Если одна из патрульных машин исчезала за поворотом, на ее месте тотчас
возникала другая, словно нам прокладывали путь. Да и в хвосте  у  нас  все
время ехали полицейские машины и мотоциклы. Присмотревшись внимательнее, я
заметил, что в наш кортеж входили  и  обычные  машины,  в  которых  сидели
переодетые в штатское полицейские.
   - Здорово, а?.. - Я попробовал  взять  Тамуру  на  пушку.  -  Видно,  и
полиция под вашим влиянием, Тамура-сан. Значит, и с  блюстителями  порядка
вы в контакте.
   - Эй, ты! - меня толкнул  в  бок  один  из  незнакомых  телохранителей,
здоровенный детина  с  непропорционально  маленькой  головой.  -  Не  хами
великому сэнсэю, мальчик!
   - Оставьте, мы его  жалуем,  -  произнес  Тамура  тоном  средневекового
феодального князя.
   Кажется, он стал изъясняться в духе Гоэмона.
   - Я ни о чем не просил  полицию.  Но  когда  человек  становится  такой
крупной фигурой, как я, полиция осуществляет  его  охрану  по  собственной
инициативе и делает это аккуратно и неназойливо.
   - Вызываю СН-1 и СН-3... Передает СК-6,  -  заговорило  радио  рядом  с
водителем. - На маршруте А  есть  признаки  опасности...  Просим  изменить
маршрут у Тодзука...
   Ехавшая впереди машина замигала задними сигнальными огнями и свернула с
шоссе налево, на боковую улицу. Наш кадиллак последовал за ней.
   -  Ну  и  ну!  Какие  предосторожности,  -  сказал  я,  оглядываясь  на
следовавшую за нами машину с телохранителями.
   - Ничего не поделаешь. Я стал мишенью для различных разведок, -  широко
разинув рот, Тамура расхохотался богатырским смехом.
   - Вы это серьезно? - Мне стало немного не по себе,  я  окинул  взглядом
тихую, залитую весенним солнцем улицу, по которой мы ехали. - Но что может
случиться с вами в Токио среди бела дня?
   - Мало ли что. Да и порепетировать не мешает. В недалеком  будущем  это
пригодится, - Тамура снова потряс воздух раскатами смеха, потом как бы про
себя добавил: - И вообще чем больше охрана, чем больше показываешь, что за
тобой охотятся, тем значительнее кажешься публике...
   Кто его разберет, шутит он или говорит серьезно.  Но  я  вспомнил  нашу
жизнь на загородной вилле,  частые  ночные  стычки  между  неизвестными  и
охранниками, нападение на мерседес, когда хотели похитить  Гоэм