к всегда, далеко не главных! - я покинул Землю.  Я  не  хотел  там
больше оставаться! Год провел на Офире II, а когда  самой  дальней  планетой
стала Эльдорадо, я переселился сюда вместе с Лео. Коэффициент разума у  него
- 85! Чуть-чуть пониже, чем у среднего человека. Еще два поколения, и мы  бы
имели для освоения диких планет еще более умных помощников, чем бедный  Лео!
Вы представляете, что они сделали, эти  сволочи?  Он  один,  один  из  всего
своего рода, достаточно разумный, чтобы это понимать, и недостаточно - чтобы
с этим примириться. Согласились бы вы жить совсем одна, между миром богов  и
миром обезьян?
   - Я... я не знала...
   - О простите меня, я не могу говорить об этом спокойно. К тому же,  может
быть, есть еще надежда. Рамакришна на Бохаре IV продолжает работу Ланглея  и
моего отца. Может быть, когда-нибудь  у  Лео  будет  подруга.  В  нормальных
условиях он должен дожить лет до сорока. Ладно, перекусим и в путь!
   Около десяти утра они дошли до  болота.  Почва  стала  мягкой  и  липкой,
сапоги глубоко  погружались  в  нее,  а  когда  их  вытаскивали  -  издавала
противное чавканье. Лео перепрыгивал с кочки на кочку, по-кошачьи  стряхивая
лапы. Дальше идти  стало  еще  труднее.  Между  стволами  болотных  Деревьев
появились  озерца,  подернутые  ряской,  -  их  приходилось  огибать.   Тучи
насекомых набросились на путников, и Тераи  остановился,  приказав  намазать
лицо и все обнаженные части тела маслянистой пахучей жидкостью. Но если  эта
жидкость и отпугивала большинство комаров, другие, более  настырные,  жалили
немилосердно, и Стелла вскоре почувствовала,  как  лицо  ее  опухает.  Кроме
того, ее мучил зуд между пальцами рук. Лапрад философски пожал плечами.
   - Ничего не поделаешь! Вы привыкнете и скоро не будете так страдать. И он
тоже.
   Молодой инженер был неузнаваем: глаза на  его  вздувшемся  лице  казались
щелками.
   - У разных людей различная реакция на яды.  Уверяю  вас,  ему  приходится
гораздо хуже, чем вам!
   В полдень они наспех  позавтракали,  сидя  на  полусгнивших  пнях.  Когда
Стелла вставала, она вдруг  поскользнулась  и  во  весь  рост  шлепнулась  в
глубокую лужу. Лапрад выругался.
   - Встать! Скорее! Вы промокли?
   - Да, немного.
   - Немедленно переоденьтесь! Мы отвернемся. Не думаю, чтобы в этом  болоте
водились ниамбы, но кто знает?
   Когда Стелла вытерлась и переоделась, они двинулись дальше.
   - Простите, что такое ниамбы?
   - Это... О дьявол!
   Лео взревел, замахиваясь лапой с выпущенными когтями. Перед ним  из  воды
поднималась треугольная голова, голова рептилии. Лапрад уже вскинул карабин.
Голова разлетелась от удара тяжелой пули.
   - Болотный удав! Разумеется, это не настоящий удав и даже не рептилия, но
ничуть не лучше. Если бы не Лео, мы прошли бы мимо,  ничего  не  заметив,  и
сейчас  нас  было  бы  уже  на  одного  меньше.  Они   достигают   в   длину
пятнадцати-двадцати метров!
   Лапрад обернулся к туземцам, о чем-то сурово спросил.
   - К счастью, эти зверюги встречаются редко. Мои носильщики  говорят,  что
здесь их никогда не видели. Я им верю, потому что сам двадцать раз  проходил
через это болото,  и  это  первый  случай.  Скорее,  прибавим  шаг!  Я  буду
спокойней, когда мы отсюда выберемся.
   К вечеру местность начала повышаться, и  они  заночевали  под  гигантским
деревом на сухой земле. На следующее утро Стелла почувствовала себя усталой,
ее сильно лихорадило, но она решила, что это с  непривычки,  из-за  трудного
перехода. Весь день она  еще  плелась.  Раза  два  или  три  она  порывалась
заговорить об этом с Лапрадом, но сдерживалась. Иди или подыхай, сказал  он.
Она не стала жаловаться и только проглотила тайком две таблетки  панвакцины.
В эту ночь она спала плохо и проснулась перед рассветом. Кругом  было  тихо.
Лео сторожил, опустив голову на скрещенные лапы. Лапрад и Гропас лежали чуть
поодаль, завернувшись в свои одеяла. Стелле было  холодно,  но  она  ощущала
где-то в животе воспаленную жгучую точку. Она осторожно  погладила  живот  и
тихонько вскрикнула: чуть пониже пупка пальцы ее нащупали под кожей  опухоль
с куриное яйцо. Отойдя в сторону, она расстегнула комбинезон: да,  это  была
опухоль, казавшаяся при свете электрического фонарика багровой. Когда Стелла
возвращалась к лагерю, острая боль внезапно пронзила ее.
   - Месье Лапрад!
   Он вскочил и сразу вскинул карабин.
   - В чем дело?
   Она объяснила и увидела в неясном свете зари, как он бледнеет.
   - Сколько было у вас приступов?
   - Один.
   - Уф, значит еще не поздно. Гропас, вставай!
   Он пнул инженера под ребро, и тот взвился вне себя от ярости.
   - Аптечку, скорее! Речь идет о  жизни  или  смерти!  Ложитесь  на  спину,
мадемуазель, я вас срочно  прооперирую.  Не  бойтесь,  я  уже  имел  дело  с
подобными случаями. Эй вы, держите ее, чтобы она не дергалась!  Для  наркоза
нет времени. Акоара! Тиламбэ! Ога ези ран! Кила ниамба его!
   Оба туземца  бросились  к  ней,  навалились  на  ноги,  в  то  время  как
перепуганный Гропас удерживал ее руки.
   Лапрад подержал над костром скальпель и пинцеты, обнажил ей живот,  затем
быстрым и точным движением разрезал кожу над опухолью.  Брызнула  кровь,  он
осушил ее тампоном, осторожно раздвинул края разреза. Полумертвая от  страха
и боли девушка стонала, но не осмеливалась пошевельнуться. Лапрад  пинцетами
рылся в ране.
   - Ага, вот оно! Вы спасены.
   Он бросил на землю беловатый, испачканный кровью  комок  и  влил  в  рану
антисептическую жидкость.
   - Скажи вы мне об этом вчера, и можно было бы избежать операции, обойтись
одним хинином. А так - еще несколько минут,  и  вам  бы  ничто  не  помогло.
Смотрите, он как раз созрел, вот он, лопается!
   Стелла повернула голову в ту сторону, куда он указывал  своей  гигантской
рукой. Беловатый комок на земле лопнул, и  из  него  вылилась  масса  мелких
амебообразных шариков.
   - Акоара, сита его!
   Носильщик вылил на кишащую кучку немного спирта и поджег.
   - Что это было?
   - Ниамба, которую вы подцепили вчера, когда упали в  лужу.  Это  паразит,
который внедряется под кожу на животе и очень быстро  размножается  в  своей
оболочке. Когда ниамбы созревают, они выделяют особую  кислоту,  разъедающую
брюшную стенку, и сразу растекаются по всей полости.  После  этого  остается
только пустить себе пулю в  лоб.  Они  пожирают  человека  живьем!  Господи,
неужели вы не почувствовали острого укола, когда упали в воду?
   Не переставая говорить,  он  зарядил  сшиватель  и  быстро  поставил  две
скобки. Стелла сморщилась от боли.
   - Почувствовала, но не обратила  внимания.  Я  как  раз  переодевалась  и
подумала, что это комар.
   - В этих проклятых болотах на все надо обращать внимание! А вчера вы себя
чувствовали усталой, у вас был жар? Вы должны были мне сказать!
   - Могли бы сами осведомиться о моем здоровье, вместо  того  чтобы  искать
блох у вашего льва!
   - Лео во многом настоящий ребенок: если я не  буду  следить  за  ним,  он
совсем запаршивеет. Но вы-то как будто взрослая! Мы идем в такие места,  где
вам придется все время быть начеку. Если вы на это не способны,  вы  недолго
протянете. Но ведь я должен был  вас  предупредить...  Непонятно,  почему  я
этого не сделал?
   - Когда я вас спросила, как раз появился удав...
   - Ничего не значит, я все равно должен был об этом подумать. Я начальник,
а значит, за всех отвечаю. Если с вами когда-нибудь еще случится такое и  вы
будете одна, оперируйте себя сами без колебаний! После второго приступа  еще
есть надежда. После третьего... Ну вот,  я  наложил  повязку  с  заживляющим
бальзамом. Через два дня мы сможем двинуться дальше.

   4. Бегство
   Стелла отдыхала под навесом из ветвей, подложив под голову рюкзак.  Шалаш
был открыт с одной стороны, и со своего места она видела гигантские  деревья
с  гладкими  могучими  стволами.  На  высоте  двадцати  метров  они   словно
взрывались густыми кронами, образуя  сплошной  полог,  сквозь  который  едва
просачивался зеленоватый, как будто подводный свет. Земля под деревьями была
почти голой, лишь кое-где росли хилые пучки лишенной солнца травы.
   Лапрад построил это убежище, проклиная неженок, которые не могут  сами  о
себе позаботиться, жалуясь на потерю времени и на  то,  что  в  этих  местах
трудно раздобыть свежее мясо.  Тем  не  менее,  не  переставая  ворчать,  он
заботливо сплел для Стеллы постель из мягких прутьев.
   Сидя перед входом в шалаш, Гропас вел свой дневник. Дымок  от  угасающего
костра поднимался вертикально в неподвижном воздухе и растекался под  сводом
листвы. Стелла наблюдала за инженером: мокрая от пота рубашка обтягивала его
широкую спину, мускулы на правой руке мягко перекатывались, а когда он  чуть
поворачивал голову, она видела его классический профиль с черными  завитками
коротких волос надо лбом. Странно, почему он сначала показался ей заморышем?
Впрочем, рядом с Тераи  любой  нормальный  мужчина  выглядел  бы  не  лучше.
Лапрада нигде не было видно, носильщики тоже исчезли.
   - Месье Гропас!
   Он повернул голову, встал, подошел к ней.
   - Уже проснулись, мадемуазель? Как вы себя чувствуете?
   - Лучше, гораздо лучше. Думаю, что смогу двинуться в путь уже завтра,  на
сутки раньше, чем предсказал наш друг. Может быть, это  вернет  ему  хорошее
настроение?
   - Сомневаюсь. Эдакий людоед!
   - Не надо судить о нем плохо. Он одинок, и ему никогда не  везло.  С  его
способностями  он  мог  бы  занять  высокий  пост  в  университете   или   в
какой-нибудь компании. Драма 2223 года превратила его в  изгнанника.  Лео  -
его единственный Друг.
   - Это чудовище? Я боюсь его.
   - Но почему? Лео очень добр, хотя и не обращает на нас внимания.
   - Зверь... животное... не имеет права думать!
   - Послушайте, месье  Гропас,  вы  образованный  инженер.  Как  вы  можете
разделять глупые предрассудки? Нет, тут я целиком на стороне  Лапрада.  Этот
поджог  зоопсихической  лаборатории   в   Торонто   был   отвратительным   и
бессмысленным преступлением!
   - Возможно...
   - Во всяком случае, держите ваше мнение при себе. Лапрад может вас  прост
пристукнуть, если вы ему скажете что-нибудь подобное.
   - Да, я это знаю! Кстати, вот и он.
   Тераи появился между деревьями бесшумно как тень.  Позади  него  друг  за
другом шли носильщики с длинной жердью на плечах, к которой  было  подвешено
четвероногое  рогатое  животное.  Лео  замыкал  шествие;  вид  у  него   был
довольный, на морде еще виднелись капли крови.
   - Ну как, после всяких консервов неплохо  для  разнообразия?  Это  лесная
псевдокоза. Без моего льва она бы от нас удрала, правда, Лео?
   - Что бы с вами вообще стало без Лео! - не удержался Гропас.
   Лапрад обернулся, словно ужаленный змеей.
   - Не знаю, что стало бы с вами, господин инженер, но знаю, что мне он уже
много раз спасал жизнь. Да и вам тоже спас, когда мы не  заметили  болотного
удава. Вас бы удав наверняка схватил первым: говорят,  они  обожают  мясо  с
душком! А если вам Лео не нравится, что ж, лес велик. Мой путь  лежит  в  ту
сторону, а вы можете выбирать любую другую!
   - Послушайте, месье Лапрад, Гропас вовсе не хотел вас оскорбить.
   - Только этого не хватало! Как вы себя чувствуете?
   - Лучше. Я думаю, завтра мы сможем выступить.
   - Прекрасно. Выход завтра утром.
   И он отошел к носильщикам, которые разделывали тушу.
   "Мог бы, по крайней мере, похвалить меня за мужество! - подумала  Стелла.
- Нет, грек прав, это настоящий дикарь!"

   Лес  кончился  внезапно.  За  непроглядным  барьером  кустов,  оплетенных
лианами,  не  было  ни  одного  гигантского  дерева.  Голая  степь,  которая
постепенно  повышалась  навстречу  округлым  холмам,  уходившим  волнами  за
горизонт. Кое-где  зеленые  рощицы  нарушали  монотонность  пейзажа.  Солнце
ослепительно сияло над этим морем высоких рыжеватых трав,  и  путники  после
долгого пребывания в полумраке леса долго стояли,  щуря  глаза,  прежде  чем
снова привыкли к яркому свету.
   - Страна племени умбуру, - сказал Лапрад. - Она занимает весь левый  скат
бассейна Ируандики. За рекой - владения ихамбэ, моих друзей.
   - А в каких отношениях вы с умбуру?
   - Хм, ни в каких. Толком никогда не знаешь, как себя с ними вести. До сих
пор они меня принимали хорошо, но без особого восторга. Именно в этих холмах
находятся богатые рудные месторождения, о которых  я  вам  говорил,  Гропас.
Если ММБ решит их разрабатывать, вы можете построить пристань на  Ируандике,
по ней пройдут самые большие баржи отсюда до устья.  А  от  Порт-Металла  до
моря Ктот уже есть железная дорога.
   - Что это за месторождения?
   - О, тут всего понемножку, увидите сами: германий, хром,  никель,  литий,
галлий,  особенно  галлий.  Но  нередок  также   кристаллический   бериллий.
Понимаете, я только бегло обследовал этот  край.  Определить  выходы  рудных
жил, второстепенное месторождение и прочее - это уже ваше дело.
   - И вы будете моим проводником?
   - В течение месяца. Затем  мы  отправимся  к  ихамбэ,  и  там  -  никаких
разведок, понятно?
   - Но почему?
   - Потому что ихамбэ мои друзья, и я не хочу, чтобы их тревожили.
   - А если умбуру потом будут против разработок?
   - Меня это не касается, выпутывайтесь сами. Но навряд ли. Они живут еще в
каменном веке, и на руду им наплевать.
   - Правда ли, что горы Этио сплошь состоят из редких металлов? Говорят...
   - Кто это говорит?
   - Мак-Леод...
   - Мак-Леод болван. Оттого что он разбил самолет в горах Этио - кстати,  я
рисковал своей шкурой, чтобы его вызволить, - он еще не стал  геологом.  Что
он понимает?
   - Но он доставил образцы!
   - На Эльдорадо всегда можно найти несколько  богатых  образцов.  Впрочем,
все равно об этом не может быть и речи. Горы Этио священны для всех  племен,
и даже для подданных империи Кено. Почему - я и сам до сих пор  не  знаю,  а
расспрашивать об этом не рекомендуется. Если мои  друзья  ихамбэ  пронюхают,
что я на своем вертолете побывал на их "Горе Богов",  мне  останется  только
бежать отсюда, и бежать со всех ног! Поэтому, пока мы будем  гостями  любого
племени - ни слова о горах Этио!
   К вечеру они разбили лагерь на берегу  маленькой  речки  Мокибата,  левом
притоке Ируандики, и впервые за весь поход Лапрад не доверился целиком  Лео:
ночью каждому пришлось по очереди отдежурить свои часы.  Еще  днем  сверхлев
проявлял беспокойство и рыскал по сторонам, время от времени  возвращался  с
какими-либо сообщениями. В одном месте  Лапрад  надолго  задержался,  изучая
следы на  полувысохшем  иле  близ  источника:  рядом  со  следами  различных
животных четко выделялись отпечатки двух ног, почти человеческих ног, только
с более длинными пальцами.
   - Это охотник. Идет быстро, налегке.
   Тем не менее ночь прошла спокойно. Наутро они  пересекли  речку  вброд  и
быстро  углубились  в  монотонную  саванну,  где  паслись  стада   различных
животных.  Они  остановились  в  полдень  лишь  на  несколько  минут,  чтобы
перекусить.
   - Я хочу до темноты выбраться с территории ихими, - сказал Лапрад. -  Это
беспокойные соседи, и, когда я их видел в  последний  раз  три  месяца  тому
назад, они были что-то слишком возбуждены. Их родичи михо поспокойнее.
   В пять часов вечера Лео примчался длинными гибкими прыжками, взлетая  над
высокой травой, как  рыжее  пламя.  У  них  с  Лапрадом  произошел  короткий
"разговор".
   - Нас преследуют. Человек двадцать. Поспешим! Встреча произошла незадолго
до сумерек. Лео внезапно зарычал, Лапрад остановился и зарядил карабин.
   - Делайте, как я, черт бы вас побрал!
   Гропас,  бледный,  но  полный  решимости,  встал  с  ним  рядом.   Стелла
почувствовала,  как  дрожь  пробежала  у  нее  по  спине.  Равнина  казалась
пустынной, ни одной рощицы не было поблизости, но высокая трава  под  косыми
лучами солнца колебалась зловеще, словно скрывая полчища врагов.  Носильщики
сбросили свои мешки и охраняли тыл с ружьями наизготовку. Внезапно метрах  в
пятидесяти из травы возникли фигуры, раскрашенные яркими полосами.
   - Дьявольщина! Боевая раскраска! Не стрелять без моего  приказа,  молчать
и, что бы ни случилось, подчиняться мне слепо. Ясно?
   От группы туземцев отделился один человек  и  медленно  пошел  к  ним.  В
десяти шагах он остановился и поднял правую руку, ладонью вперед. Лапрад  не
двигался, но Стелле показалось, что он немного расслабился.
   Туземец молча стоял несколько секунд в той же позе, и Стелла  смогла  его
как следует разглядеть. Он был очень высок, выше шести футов ростом, широк в
плечах и худощав. В его черных волосах, связанных узлом на макушке,  торчали
четыре больших пера, медленно покачиваясь на ветру.  Лицо  было  свирепым  и
казалось еще более диким из-за  ярких  полос  боевой  раскраски,  зеленых  и
фиолетовых. Но кожа между полосами была просто смуглой. В руках у  него  был
лук, за спиной --колчан, полный стрел, а за поясом - два  больших  кремневых
ножа с рукоятками из застывшей смолы.
   - Аке, Тохира! - сказал Лапрад.
   - Аке ету, Тохира ма!
   - Кажется, все в порядке,  -  шепнул  Стелле  Лапрад.  -  Он  ответил  на
приветствие.
   Лапрад обменялся еще несколькими фразами с дикарем.
   - Дело дрянь. Я сказал, что мы идем к Ируандике. Он не согласен. Говорит:
река принадлежит умбуру. Я сказал, что  она  принадлежит  также  ихамбэ.  Он
ответил, что между ними война. Из последней фразы я  понял,  что  воюют,  по
правде говоря, только ихими.  Они  хотят,  чтобы  мы  вернулись.  Я  попрошу
отсрочки до завтра.
   - Эргуени ко то итира. Эгара тими (Он указал на Стеллу). Ассиносси Тохара
геба.
   Воин заколебался, потом подошел к Стелле и долго ее разглядывал.
   - То итира нэ!
   Он повернулся и величественно направился к своим соплеменникам.
   - Уф, я добился отсрочки!
   - Что ему от меня было нужно?
   - Я ему сказал, что вы измучены, что вы женщина и что такой большой вождь
должен сжалиться над женщиной. Он подошел, чтобы проверить, действительно ли
вы принадлежите к слабому полу. Ведь на вас мужская одежда, не забывайте!
   - Что нам теперь делать? - спросил Гропас.
   - Главное, добраться до территории михо.  Кстати,  именно  там  находятся
ваши месторождения. Если бы я был один, я бы сделал вид, что возвращаюсь,  а
сам быстрыми переходами обогнул бы владения ихими с востока. Но с вами двумя
вряд ли это возможно.
   - А что еще нам остается?
   - Ничего. Вернуться домой.
   - Но их всего двадцать, не больше!
   - Да, сегодня. Завтра их может быть пятьдесят или сто!
   - Попытаемся обойти их владения, - сказала Стелла. Он взглянул на  нее  с
любопытством.
   - Это будет трудно, мадемуазель. Дьявольски трудно.
   Придется состязаться в выносливости с охотниками, привыкшими преследовать
дичь по многу дней. Думаете, это вам под силу?
   - Я поднималась на Эверест!
   - Это не одно и то же. Впрочем, рекомендация неплохая. Можно попробовать,
если хотите. К тому же эта уступка с его стороны - оставить нас в  покое  до
завтрашнего утра,  -  подозрительна.  Скорее  всего  он  ждет  подкрепления.
Видимо, решил, что с  двадцатью  воинами  ему  не  удастся  так  просто  нас
перебить. Как-никак меня знают даже среди умбуру.
   - Вы думаете, за этой уступкой кроется ловушка?
   - Боюсь, что так.
   - Если нам удастся отсюда выбраться, эта  встреча  станет  гвоздем  моего
фильма! Света,  правда,  было  маловато,  во  зато  все  поймут,  что  сцена
подлинная.
   - Вы ее засняли? Каким образом? Она подняла  левую  руку.  На  безымянном
пальце у нее был перстень с огромным опалом.
   - Внутри перстня микрокамера, производство фирмы  Банрвельдт  и  де  Кам,
Соединенные Штаты.
   - Ясно. Итак, вот что я решил. Мы устроимся вроде  бы  на  ночлег  и  как
следует поедим. Когда стемнеет, сделаем из травы и  лишней  одежды  куклы  и
положим их вокруг костра. Все  вещи  бросим,  кроме  оружия.  Лео  останется
сторожить у костра, словно мы еще здесь. Он нас догонит позднее. Тронемся