сском жаргоне или - в зависимости от  культуры  говоривших  -  на
более или менее правильном английском или русском языке, которые давно стали
языками космоса.
   Когда Тераи объяснял уже в десятый раз, зачем он прибыл на Офир II, в бар
вошел  человек,  при  виде   которого   все   понизили   голоса.   Маленький
механик-парижанин, сидевший слева от Тераи, привстал на цыпочки и шепнул ему
на ухо:
   - Это Голландец! Не вздумай с ним связаться... Лапрад  обернулся,  окинул
вошедшего оценивающим взглядом. Почти такого же роста, как  он,  но  шире  в
плечах, тяжелее, с уже выступающим животом. Лет тридцати пяти. На узком лице
близко к сломанному носу глубоко посаженные светло-голубые  глазки.  Могучая
челюсть и длинный шрам на левой щеке. Он направился прямо к геологу.
   - Так это вы новый босс? Сразу из детского сада? Так вот, со мною держите
себя потише. Я - Ван Донган! Мне наплевать на всяких там ваших покровителей:
я не позволю, чтобы мною  командовал  какой-то  желторотый.  Запомните  это,
повторять не стану!
   Он резко повернулся и, направившись в дальний конец бара,  уселся  там  в
стороне ото всех.
   - Что это еще за субъект? - спросил Тераи соседа.
   - Он открыл рудник Магрет, пока что самый  богатый.  До  вашего  прибытия
считался большой лягушкой в нашей  маленькой  луже.  И  постарается  таковой
остаться.
   - И может в этом преуспеть?
   - Да, черт побери! К несчастью, может.
   - Похоже, вы его не очень-то жалуете.
   - Его никто не жалует, эту скотину.  Он  силен  как  бык  и  избивает  до
полусмерти всех, кто ему противится. Вы тоже видно не из слабеньких, но вряд
ли имеете такой  опыт,  как  он.  Главное:  для  Голландца  нет  запрещенных
приемов. Вернее, он только и пользуется запрещенными!
   Тераи пожал плечами: поживем, увидим.
   В бар вошел старик с  красным  носом  и  глазами  пьяницы.  Его  когда-то
великолепный комбинезон изыскателя совершенно выгорел и был вытерт  до  дыр,
каждая из  которых  свидетельствовала  о  нищете  хозяина...  или  о  полном
безразличии ко всему и вся.
   - А это кто?
   - Старина Мак-Грегор. Пьет мертвую. А жаль. Ведь это он первым  высадился
здесь двадцать  лет  назад  и  обнаружил  первые  месторождения.  Прекрасный
инженер, первый здешний директор. А теперь...
   Механик приумолк, затем продолжал:
   - И все-таки он прекрасный человек, а когда  трезв  -  настоящий  кладезь
самых разных сведений об Офире. Он  единственный,  кто  знает  язык  стиков,
единственный, кто может с ними свободно говорить.
   - С чего же он так спился?
   - Никто не знает. Одни говорят, что он не может  смотреть,  как  компания
обращается со стиками, другие - что у него свою любовная драма, третьи - что
с ним в горах случилась какая-то странная история, после которой  он  слегка
тронулся. ММБ продолжает ему выплачивать  жалованье,  потому  что  никто  не
знает Офир лучше, чем он. Но в последнее время он так часто напивается,  что
вряд ли это протянется особенно долго.
   Мак-Грегор заказал еще одно виски. У него было мрачное опьянение,  каждый
раз он долго смотрел на свой стаканчик и потом подносил его ко рту и выпивал
до дня большими глотками. Никто, казалось,  не  обращал  на  него  внимания.
Лапрад снова заговорил с соседями, пытаясь по их  рассказам  составить  себе
представление об условиях работы, об опасных животных и растениях, узнать  о
труднопроходимых тропах. Мак-Грегор подошел к стойке  за  новым  стаканчиком
виски. Он увидел Тераи, внимательно вгляделся в него и пробормотал:
   - Ах это ты, тот самый? Значит, мне осталось уже недолго...
   И он, пошатываясь, двинулся к своему столу.
   - Что он хотел сказать?
   - Да так, ничего, - ответил механик. - просто он  с  причудами.  Говорит,
что точно знает день своей смерти. Особенно когда выпьет, как сегодня...
   Его прервал глухой удар и последовавший за  ним  крик.  Тераи  обернулся.
Мак-Грегор лежал на полу  с  окровавленным  лицом,  а  над  ним  со  сжатыми
кулаками склонился Голландец.
   - Что, получил,  проклятый  пьянчуга?  Может,  хочешь  еще?  -  Голландец
выпрямился с холодной усмешкой.  -  Пьяный  боров  толкнул  меня,  вот  я  и
преподал ему урок. Кто-нибудь имеет что-нибудь против?
   Послышались невнятные голоса, глухой ропот, который быстро  стих.  Лапрад
пожал плечами. В конечном счете это его не касалось. Тем не менее он подошел
к Мак-Грегору, чтобы помочь ему подняться.
   - Эй, ты! Не трогай его!
   - А если трону?
   - Я тебя отучу соваться не в свои дела!
   Тераи внезапно ощутил смертельную усталость. "Только  из-за  того  что  я
олимпиец и на две головы выше других, - подумал он, - всякие  скоты  повсюду
лезут со мной в драку, чтобы убедиться, что они не слабее и я не представляю
для них опасности. Это было уже столько раз, что кажется,  будто  без  конца
повторяется одна и та же сцена. Ладно, быть по сему!"
   - Ну что ж, попробуй, отучи. Лео, ни с места!  Удар  ногой  последовал  с
такой внезапностью, что Тераи не  смог  его  полностью  избежать.  Он  успел
только повернуться, и удар пришелся по ребрам, а не  в  живот.  Несмотря  на
боль, он смог отскочить назад и этим  смягчить  прямой  в  челюсть,  который
скользнул  по  его  левой  скуле.  Он  отступил,  чтобы  не  споткнуться   о
Мак-Грегора, все еще лежавшего без сознания. Ван Донган  тотчас  бросился  в
атаку, но теперь он остановил его резким прямым в  подбородок.  После  этого
Тераи только парировал удары  противника,  спокойно  изучая  его  и  выжидая
подходящего момента. Наконец такой случай представился, и он  смог  провести
двойной удар: левый крюк в печень и тотчас - прямой в  солнечное  сплетение.
Оба удара глухо прозвучали почти одновременно. Ван  Донган  согнулся  вдвое,
рухнул на колени, а затем медленно повалился на бок под  восторженные  крики
изумленных зрителей. Один из них встал перед Тераи и воскликнул:
   - Эй, парень, теперь ты можешь просить у старого Жюля, что  хочешь!  Этот
мерзавец украл у нас две заявки, а когда мы с Дугласом  попробовали  поднять
голос, он уложил нас обоих в больницу. Я надеялся, что кто-нибудь продырявит
ему шкуру, но, чтобы кто-то по всем правилам набил ему морду, об этом я даже
не мечтал! Где ты научился так драться?
   -  Так,  занимался  немного  боксом.  А  потом  стычки  с  матросами   на
островах...
   - Немного боксом! Боже милостивый, от твоего прямого свалится и  чемпион,
рука так сама и бьет.
   - Значит, Луиджи был прав? Ты тот самый олимпиец... Берегись!
   Рыжее тело мелькнуло в воздухе и  сбило  его  с  ног.  Раздался  короткий
вопль.
   - Назад, Лео! Я тебе приказал...
   - Он спас тебе жизнь, твой лев, - сказал Жюль. - Голландец едва не всадил
тебе в спину нож!
   Тераи вцепился в гриву льва  и  потянул  его  изо  всех  сил  назад.  Лео
взревел, повернул голову  с  окровавленными  клыками,  но  увидел,  что  это
Лапрад, успокоился, мирно уселся в углу и принялся облизываться, как кошка.
   - Доктора! - крикнул кто-то.
   - Какого доктора? Он свое получил!
   Голова Ван Донгана была странно деформирована, скальп сорван. Его  правая
рука все еще сжимала нож. Изыскатели, побледнев, переглядывались.
   - Знаешь что, старина, - сказал один из них, - ты и твой лев... Лучше  уж
быть вашими друзьями!
   - Я займусь Мак-Грегором. Если полиция будет меня искать...
   - Полиция? - в толпе послышались иронические смешки. - Ты хочешь  сказать
директор? Он один здесь и суд, и  полиция.  Старжон,  конечно,  взбеленится.
Голландец был его ближайшим подручным. Но ты  не  волнуйся.  За  тебя  будут
стоять столько свидетелей, сколько  понадобится,  даже  те,  кто  ничего  не
видел!
   Тераи нагнулся и поднял Мак-Грегора.
   - Где его хижина?
   - Пойдем, я тебя отведу, - предложил Жюль.  -  А  ты,  Лоуренс,  беги  за
врачом.
   От харчевни до хижины Мак-Грегора было метров двести. Уже наступала ночь,
первая ночь Тераи на этой  планете.  Все  казалось  ему  необычным:  воздух,
слегка отличавшийся от земного, запахи,  крики  ночных  животных.  Две  луны
преследовали друг друга в незнакомом небе. Лео, бежавший за хозяином,  то  и
дело останавливался, принюхивался к ветру. Внезапно откуда-то слева раздался
пронзительный яростный свист, лев ответил  угрожающим  рыком  и  присел  для
прыжка.
   - Успокойся, приятель! - усмехнулся Жюль.  -  Никакой  опасности!  Зверь,
который так  громко  свистит,  всего  лишь  лягушка  величиной  с  кулак.  В
окрестностях нет опасных животных. Ну, вот мы и пришли.
   Лапрад вошел в комнату и опустил Маг-Грегора на неприбранную  кровать.  В
бревенчатом доме была всего одна комната с  большим  почерневшим  камином  -
очевидно, зимой здесь стояли холода. Стол,  хромоногие  табуретки  да  масса
растрепанных старых книг - вот и вся обстановка. Пока Жюль  смывал  кровь  с
липа шотландца, Тераи посмотрел несколько  томов  -  труды  по  практической
геологии и рудному делу, романы, и все  это  на  пяти  или  шести  различных
языках.
   - Мак говорит на всех этих языках?
   - Да, и еще на языке стиков. Он здесь единственный, кто хорошо  знает  их
язык. Я вот могу связать только пару слов. Чертовски трудный язык!
   Маг-Грегор, без сомнения, был культурным человеком.
   - Ты говорил, что он инженер?
   - Да, и он был первым директором, до Старжона, до того, как запил.
   - Как он себя чувствует?
   - Скоро очнется. У Ван Донгана были преподлые удары... Были,  к  счастью!
Смотри-ка, как здорово, что можно говорить о нем в прошедшем времени!
   - Неужели вы его так ненавидели?
   - Он был сволочью. Мерзкой сволочью на  службе  у  человека,  который  не
знает жалости и думает  только  о  прибылях.  Ты  сам  убедишься.  Зачем  ты
прилетел сюда, Лапрад?
   - На Земле слишком много сумасшедших. Я сыт ими по горло.
   - Ну, сумасшедших ты найдешь и здесь. На сколько у тебя контракт?
   - На год, с правом продления.
   - Всего  на  год?  Видно,  им  позарез  нужен  хороший  геолог,  раз  они
согласились на такой короткий срок. Работать на ММБ  -  не  орешки  щелкать.
Все, что они печатают в своих рекламных проспектах, - вранье! Девиз ММБ "иди
или подохни", а чаще "иди и подохни".
   - Что же, посмотрим!
   - Похоже, ты умеешь  за  себя  постоять,  олимпиец,  однако...  ага!  Мак
очнулся и снова с нами.
   Старик попытался приподняться на кровати, но Жюль удержал его.
   - Где я? Что со мной? О, моя голова!..
   - Ты случайно толкнул Голландца, и он тебе врезал,  разбил  башку.  Когда
Лапрад хотел вступиться, он и  ему  попытался  врезать.  Только  он  малость
ошибся и сам в два счета очутился  на  полу!  Тут  ему  вздумалось  поиграть
ножом, тогда лев Лапрада его прикончил.
   - Прикончил? Ах да, Лапрад. Олимпиец. Человек  судьбы!  Я  знал,  что  ты
должен прийти, но не знал когда. В жизни всего не запомнишь.  А  теперь  мне
осталось полгода жизни и заплатить один долг. Горы Судьбы! Пухи, или  стики,
как вы их называете, знают об этом.  И  от  этого  умирают.  Голос  мне  все
объяснил...
   Он снова упал на постель и умолк. В хижину поспешно вошел врач.
   - Что еще стряслось? Снова шуточки Ван Донгана? Когда это кончится?
   - Уже кончилось, доктор. Вам больше не  придется  ухаживать  за  жертвами
этого  мерзавца.  Познакомься,  Лапрад,  это  доктор  Вертэс,  друг   бедных
изыскателей.
   Доктор Вертэс был высок и  худ,  остроконечная  бородка  и  пронзительный
взгляд придавали ему почти мефистофельский вид. Он уставился на Тераи.
   - Хм, великолепный образчик! Метис, да?
   - Да, и тем горжусь.
   - Тут нечем гордиться  и  нечего  стыдиться.  Посмотрим-ка  лучше  нашего
пострадавшего. Если бы он не пил как свинья, прожил бы до ста лет без всяких
гериатров! Ступайте, я сам им займусь.
   Когда они вернулись в бар,  волнение  еще  не  улеглось.  Труп  Голландца
убрали,  однако  на  полу  еще  оставались  темно-коричневые  пятна.   Тераи
встретили криками "ура", дружескими похлопываниями по  плечу,  приглашениями
выпить. Вызванная на подмогу Анна  стояла  за  стойкой,  не  сводя  с  Тераи
восхищенных глаз. Все это его стесняло.
   - Послушайте, друзья! Я хотел бы пообедать спокойно. Я голоден  и  устал.
Так что, будьте добры, оставьте меня. Мы еще увидимся.
   Он пообедал один вместе с Лео в маленькой комнатке.  Анна  подавала  ему,
вспыхивая каждый раз,  когда  он  к  ней  обращался.  Потом  он  поднялся  в
отведенную ему комнату. Лео  недоверчиво  обследовал  ее  и  наконец  улегся
поперек порога.
   - Что, Лео, опасаешься? Может быть, ты и прав, хотя не думаю, что сегодня
нам еще что-нибудь угрожает. Завтра и позднее - все возможно, если, конечно,
то, что мне порассказали, правда.
   На следующее утро Старжон принял Тераи более чем холодно.
   - Итак, едва появившись, вы со своим львом убиваете одного из моих лучших
людей! Да, я знаю, что он был не  прав,  когда  помешал  вам  поднять  этого
алкоголика. И был также не прав, когда схватился за нож. Ваше  счастье,  что
столько людей свидетельствуют в вашу пользу, Лапрад. Иначе вы бы уже  сидели
за решеткой, ожидая ближайшего звездолета рейсом на Землю. Впрочем,  оставим
это: что было, то было. А сейчас мы должны немедленно заняться  картами.  До
сих пор из-за отсутствия настоящего геолога мы работали, полагаясь  лишь  на
опыт изыскателей, которые обследовали  только  поверхностные  рудные  выходы
вдоль сбросов плато Вира и каньона реки Бероэ. Здесь, здесь и здесь.
   Он указал точки на висевшей на стене карте.
   - В вашем распоряжении будет карта, составленная по данным аэрофотосъемки
и докладам изыскателей. Изучите ее хорошенько, там множество данных,  но  их
следует уточнить и дать правильное толкование. Я наметил вам в помощники Ван
Донгана, но вы его убили! Вот и выпутывайтесь теперь сами, как знаете.
   - Я возьму Жюля  Тибо.  Но  какова  ваша  система?  Я  думал,  что  всеми
изысканиями занимается только ММБ,  однако  вчера  мне  сказали  о  каких-то
индивидуальных заявках.
   - Вот  как?  Никаких  индивидуальных  заявок  на  самом  деле  нет.  Если
отдельные   изыскатели   находят   по-настоящему    ценное    многообещающее
месторождение,  они  ставят  заявочные  столбы  от  своего  имени  и   после
тщательной проверки получают от нас  дополнительное  вознаграждение,  иногда
довольно значительное. Это они и называют индивидуальными заявками.
   - Ясно. Понял. Каким штатом я могу располагать?
   - У  вас  будут  три  чертежника-картографа.  Что  касается  изыскателей,
используйте,  кого  хотите.  Единственное,  что  меня  интересует,   -   это
результаты. Ваша комната номер шестнадцать в конце коридора.  Но  чтобы  ваш
лев не путался у меня под ногами!
   В течение долгих недель Тераи работал как одержимый  и  даже  по  вечерам
уносил материалы к себе, в  бревенчатую  хижину,  которая  теперь  была  его
жилищем. Жилищем простым, но вполне комфортабельным,  с  рабочим  кабинетом,
спальней, ванной и  кухней,  которой  он,  впрочем,  почти  не  пользовался,
предпочитая столоваться в харчевне.  Он  уже  познакомился  почти  со  всеми
членами земной колонии, что было, кстати, совсем нетрудно, так  как  все  ее
население не превышало трехсот человек, в основном мужчин; помимо  них  было
также несколько незамужних женщин и несколько супружеских пар  с  детьми.  С
юными колонистами Лео подружился очень  быстро,  а  когда  на  десятый  день
пребывания на планете он  догнал  и  убил  спустившегося  с  плато  "горного
волка", то приобрел друзей и среди их матерей.
   Этот "горный волк" был первым крупным зверем, которого  Тераи  увидел  на
Офире II. Он и в самом деле отдаленно походил на волка, хотя кожа  его  была
совершенно голой и лишь череп венчал пучок жесткой шерсти.
   - На плато их полно, особенно вблизи Гор  Судьбы,  -  объяснил  ему  Жюль
Тибо. - К счастью, они редко собираются в стаи, а то были  бы  по-настоящему
опасны для изыскателей-одиночек.  Малышу  повезло,  что  твой  лев  подоспел
вовремя.
   - Как он себя чувствует?
   - Укус глубокий, но доктор Вертэс говорит, что все обойдется.
   - Горы Судьбы! Откуда такое странное название?
   - Это Мак-Грегор их так назвал. Он утверждает, будто это  точный  перевод
туземного названия. Признаться, я никогда  не  задумывался,  почему  их  так
называют. Скорее подошло бы: "Мертвые горы" или "Горы отчаяния".
   - Неужели там настолько худо?
   - Сам увидишь, если пойдешь  со  мной  в  следующий  раз.  Пора  заняться
разведкой в новом районе. Обрывы плато Вира уже достаточно известны.
   - Смотри, - сказал Жюль. - Вот там внизу деревня стиков. Я  знаком  с  их
вождем. Хочешь, навестим его?
   Деревня, скорее деревушка, притаилась в узкой долине, окруженная со  всех
сторон бревенчатым палисадом и рвом. В ней было не более  полутора  десятков
домов,  вернее  хижин  из  глины  и  камней,  покрытых  широкими   листьями,
уложенными  подобно  черепице.  На  площадке  посреди  деревни  можно   было
различить несколько необычайно тонких, высоких фигур.
   - Собственно говоря, Старжон запретил  мне  с  ними  общаться,  но  будем
считать, что у меня плохая память. Спустимся к ним, Жюль!
   Когда они приблизились к деревне, узкий подъемный  мостик  был  торопливо
поднят, а в землю перед ними вонзилось несколько стрел.
   - А, черт побери! Это из-за твоего льва! Я  совсем  забыл.  Подожди  меня
здесь.
   Жюль спокойно двинулся  вперед,  выкрикивая  какие-то  слова  на  местном
языке. Стрелы перестали свистеть, над  палисадом  показалась  голова.  Тераи
взял бинокль,  чтобы  получше  ее  рас  смотреть.  Голова  была  карикатурно
человеческой,  с  хохолком  зеленоватых  волос,  двумя  глубоко  посаженными
глазами, длинным узким носом, щелевидным ртом и подбородком галошей.  Больше
всего она походила на отражение человеческой головы в искажающем зеркале  из
комнаты смеха, настолько она была немыслимо узкой и вытянутой.
   Жюль позвал Тераи:
   - Можешь спускаться, все в порядке. Только оставь Лео снаружи, хотя бы на
этот раз!
   Чтобы пройти в узкие воротца, Тераи пришлось наклониться.  Жюль  стоял  в
окружении туземцев, и геолог сразу  понял,  почему  изыскатели  прозвали  их
стиками: они и в самом деле походили на  палку  или  скорее  на  тех  земных
насекомых, которых называют богомолами. Прямые  хрупкие  ноги  опирались  на
узкие ступни, тело сужалось к голове, подобно горлышку бутылки, тонкие  руки
заканчивались худыми, как у скелета, кистями  с  шестью  длинными  пальцами.
Стики были одеты в короткие юбочки и вооружены луками и стрелами  с  искусно
обработанными каменными наконечниками. Кое у кого были  металлические  ножи,
превратившиеся от долгого употребления и многократных заточек в своего  рода
плоские стилеты. Тераи тотчас узнал их - такие ножи поставляли  за  бесценок
Земля и Ныо-Шеффилд, лишь бы избавиться от своих излишек. Самый  высокий  из
туземцев был Тераи едва по грудь.
   Жюль говорил, неуверенно произнося шипящие или щелкающие слова.
   - Я стараюсь им втолковать, что твой лев - друг, - объяснил он, - но,  на
беду, он очень похож на одного из здешних хищников. Правда,  теперь  в  этих
местах их не осталось, но изображение этого зверя есть у них  в  храме.  Они
говорят, что Лео - это Чуинга-Гха, и попробуй докажи им, что это не так!
   К двум десяткам туземцев неуверенно присоединились женщины,  а  затем  со
всех сторон высыпали и крохотные дети, стремительные и  юркие,  как  зеленые
ящерицы, поднявшиеся на задние лапы. Один  из  малышей  встал  перед  Тераи,
осмотрел его с ног до головы, завертелся на месте, рассмеялся до  странности
человеческим смехом, а потом прокричал пронзительным голосом что-то, от чего
развеселились все окружающие.
   - Что он сказал? - спросил Тераи.
   - Я не совсем понял. Я ведь знаю всего несколько их слов. Но  похоже,  он
сказал, что ты самый большой зверь, каких он видел в жизни!
   - Хм... Ты не знаешь, кто им дал эти ножи?
   - Мы, изыскатели. Стики - славные ребята и порой служат нам проводниками.
Они живут охотой, да еще что-то выращивают. Вымирающая