покупает  твое  время.  Их
мучают сомнения: все ли свои идеи и соображения  ты  отдал?  Не  утаил  ли
чего? Если бы они могли просто купить фунт догадок, тонну идей!  Вот  было
бы славно!  Продается  тонна  свежих  идей!  Постоянным  клиентам  скидка!
Комиссионные  только  два  процента!   Спешите!   Идеи   гениальные,   что
удостоверяется клеймом  окружного  инспектора...  Что  вы  озираетесь!  Вы
кого-то ждете?
   - Никого.
   - Да, то, что в голове, - это самое ценное. Так что будьте  спокойны  -
они заставят нас выложиться полностью. Выпьют и высосут все мысли. Все  до
единой! Тогда и электронным мозгам найдется занятие. Машины разложат  наши
несравненные идеи по классам, очистят от шелухи, скомбинируют. Живая мысль
- полуфабрикат для электронных мозгов. Великолепно!  У  меня  много  таких
забавных идей. Я обманул "Пакс  Романа",  я  скрыл  самое  главное,  самое
восхитительное изобретение! Я усовершенствовал  свой  аппарат.  Теперь  не
надо никого убивать. Можно высасывать гениальные идеи у живых. Вот за  чем
они охотятся. Крупная добыча!
   - Грязная обезьяна! Значит, ты и  в  самом  деле  утаил  от  нас  такую
замечательную штуку?
   - От кого - "от нас"? Кто ты?.. А-а-а...  Ловушка!  У  тебя  в  кармане
свидетельство о моей смерти. Я уже мертв?.. Мерзавец!..
   - Эй, что вы делаете?!. Бросьте револьвер!  Эй!..  Проклятье,  он  убил
себя...
   В ответ на призывный свист вспыхнули фары еще одной  машины,  таившейся
до той минуты в каштановой роще.
   -  Сюда,  ребята!  И  спрячьте  свой  дурацкий  аппарат.  Здесь  он  не
пригодится. Этот выстрелил себе в голову. Сами видите...








Борис Зубков, Евгений Муслин. Изумрудные


   На Землю упал Луч. Мириады  фотонов,  заключенные  в  нем,  по  заранее
заданной программе столкнулись, взорвались, соприкоснулись, расщепились на
кванты Пространства  и  Времени  и,  наконец,  овеществились  в  осязаемую
материю. Теперь там, куда упал Луч,  стояли  двое  -  хилый  старец  Шу  с
бицепсами земного атлета и юноша Свет,  рожденный  двадцать  неземных  лет
тому назад. Они были темнокожи и прекрасны, как стволы эбенового дерева.
   Старец Шу заботливо оглядел свою белоснежную одежду, сотканную из нитей
хрусталя, и досадливо поморщился. Во время путешествия  Луч  наткнулся  на
бродячее магнитное поле и магнитные вихри оторвали кусок Луча. Сейчас  как
раз в этом месте на плаще зияла рваная дыра. Шу ворчливо  возмутился  тем,
что плащ его пострадал и он вынужден предстать  перед  землянами  в  столь
неряшливом виде.
   Пришельцам повезло, их Луч приземлился на самом аристократическом пляже
самого изысканного курорта, занявшего самый драгоценный  кусок  прибрежной
отмели  Тихого  океана.  Воздух,  сдобренный  озоном   тропических   гроз,
профильтрованный воздуходувкой тайфунов, бодрил пришельцев и толкал их  на
немедленные действия во славу Разума.
   - Мы должны отдать землянам все самое лучшее, - произнес Шу.  -  Меньше
россказней  о  летающих  осьминогах  и  прочих  чудесах,  больше  полезной
информации! Благоухание слов не заменит и  одной  электронной  лампы,  как
говорил наш философ Бинур.
   И, присев на корточки, Шу задумчиво провел пальцем по  влажному  песку,
начертив таким образом  одинокую  палочку,  что  на  математическом  языке
пришельцев означало "единица".
   - Первое!.. Какое первое Знание подарить землянам?.. Слушай,  Свет,  мы
научим их ткать жилища из нитей топаза, смешанных  с  лунным  светом.  Это
красиво и целесообразно для данной планеты, ведь Луна  у  них  всегда  под
боком. Кроме того, когда наш Луч пронзал облака, я успел  обнаружить,  что
среди многоэтажных сооружений суетится  множество  жестяных  коробочек  на
четырех колесах. Подумать только, они до сих пор употребляют  колеса,  эти
скрипящие обрубки прошлого! Ну нет, после нашего  визита  обитатели  Земли
научатся скользить по  силовым  линиям  магнитного  поля,  окружающего  их
планету, они построят гравитационные насосы  для  высасывания  Тяжести,  и
даже их дворцы смогут летать, как пылинки, влекомые воздушными  струями...
Это - два!..
   - Эликсир Бессмертия и Вечная Пища - это три и четыре, - сказал Свет. -
Что еще?..
   Уже через две секунды прибрежный песок на  площади  в  двести  двадцать
пять квадратных метров был усеян знаками,  рисунками  и  графилонами  (что
такое "графилоны", выяснить так и не удалось). Все эти зарубки  на  память
обозначали, что землянам следует передать немедленно  наиболее  удобным  и
понятным для них способом все знания, необходимые для ускоренного марша по
ступеням Прогресса. Надлежало передать: Всеобщую  Теорию  Мирового  Эфира,
метод выращивания вундеркиндов  по  заказу  родителей,  Безопасную  Машину
Времени,  Универсальный  успокоитель  для  младенцев,  секрет  Неувядаемой
Красоты и даже Тиливо-Эборамику (что  такое  "Тиливо-Эборамика",  выяснить
так и не удалось). Всего пять тысяч одно Знание!
   Запечатлев в углу глаза все  двести  двадцать  пять  квадратных  метров
памятных знаков, Свет выпрямился, положил руку на плечо Шу и сказал:
   - Пора!
   ...Они шли по песку бесшумно, их белоснежные одежды струились,  обтекая
изгибы прекрасных темнокожих тел.
   За  изгибом  песчаной  косы  состоялась  желанная  встреча   с   земной
цивилизацией. Пришельцы увидели здание. Белые колонны  взмывали  вверх  и,
сужаясь до игольчатой  тонкости,  вонзались  в  алую  скорлупу  крыши.  По
лестнице, обвивающей цоколь сооружения, неторопливо двигался поток землян.
   Желание вступить в  контакт  оказалось  столь  могучим,  что  Пришельцы
немедленно очутились на самом верху лестницы перед входом в Здание.
   Из-под алой крыши  сбегали  вниз  выпуклые  золоченые  буквы:  "Бассейн
"Золотая Мэри". Но Пришельцев не интересовали надписи. Они любили суть,  а
не знаки вещей, и поэтому тут же поспешили проникнуть в глубь Здания.
   Увы, Пришельцы не подозревали,  что  сегодня  бассейн  отдан  на  откуп
богатым молодчикам из крайне воинственного сообщества  "Наше  полушарие  -
только для белых".
   Кто-то довольно сильно толкнул Пришельцев, но они не обратили  внимания
на эту грубость. Шу разглядывал высокое  ажурное  сооружение,  стоящее  на
краю бассейна.
   - Пусть нас увидят все! - решил он. - На этой ажурной вышке, вон на той
узкой пластине,  вознесенной  высоко  над  водой,  я  скажу  первые  слова
привета... Язык их я, кажется, уже понял...
   Когда юноша и мудрец взбирались на  вышку,  один  обнаженный  землянин,
густо заросший черными волосами, попытался сдернуть с Шу  его  хрустальный
плащ. "Они любопытны и нетерпеливы, -  подумал  Свет.  -  Им  не  терпится
узнать, каким образом можно ткать из хрусталя различные одежды".
   Шу и  Свет,  стоя  рядом,  еще  умещались  на  конце  тонкой  пластины,
выдвинутой вперед, в пространство, наполненное розовым светом.  Темнокожий
мудрец простер руки и держал их ладонями вверх, словно  передавая  кому-то
драгоценную ношу:
   - Мы прибыли сюда, чтобы соединить мысли свои...
   Пронзительный свист рассек его  речь.  Свет  с  любопытством  посмотрел
вниз. Прямо под ними  на  краю  бассейна  стоял  рыжеволосый  землянин  и,
засунув пальцы  в  рот,  надув  до  багровой  красноты  веснушчатые  щеки,
заливчато  свистел.  Свист  подхватили  и  другие.  Что-то   противное   и
бесформенное шлепнулось у  ног  Пришельцев.  Это  было  набухшее  от  воды
скомканное полотенце. За ним прилетело второе,  третье...  Как  гигантские
лягушки, плюхались на Доски мокрые  белые  тряпки.  Некоторые  попадали  в
Пришельцев, повисали на их плечах, обвивали ноги. Толпа внизу бесновалась.
Земляне вопили, хохотали, визжали, свистели, выли, ревели, гудели, шипели,
мяукали и гукали. Пришельцы напрягали слух,  стараясь  выделить  из  хаоса
звуков полезную информацию. Напрасно! Звуковой шквал не  имел  смысла,  он
лишь носил общий враждебный оттенок. Вслед  за  полотенцами  в  Пришельцев
полетели  купальные  туфли,  резиновые  шапки,   гнилые   фрукты,   губки,
растрепанные журналы, жевательные  резинки,  прочая  дрянь  и  мелочь.  По
ажурным лесенкам вышки, дико  улюлюкая,  карабкались  земляне.  Впереди  -
заросший черными волосами, тот самый, что пытался сорвать  плащ  с  Шу.  В
руках он держал брезентовое ведро. Тонкая пластина изогнулась дугой, когда
на нее, возбужденно урча, высыпала ватага землян.
   - Нигер! - крикнул волосатый.
   Подминая других, он подбежал к Шу и с ходу напялил  на  голову  мудреца
брезентовое ведро. Кто-то дернул Света за ноги и сбросил его с  вышки.  Шу
упал в бассейн рядом с юношей. На них навалилась груда мокрых,  скользких,
волосатых и безволосых,  загорелых  и  бледных,  упругих  и  дряблых  тел.
Земляне старались затащить Пришельцев под воду, щипали их, тянули за ноги,
хватали за волосы, били мокрыми ладонями по лицу.
   Пришельцев ошеломил такой натиск, но чувство страха было им неведомо  и
к тому же они владели тайной Неуязвимости. Шу одним взмахом руки  отбросил
груду тел и образовал вокруг себя и юноши  сферу  Непроницаемости.  Теперь
они только видели раздернутые воплями рты землян, но уже никакие звуки  не
проникали в сферу Непроницаемости.  Голые  земляне  дубасили  кулаками  по
воздуху  и  корчили  дикие  гримасы,   когда   кулаки   наталкивались   на
непроницаемую зону.
   - Смотри, - сказал, отдуваясь, Шу, - их бессилие рождает  безумие.  Что
кричал тот, волосатый, подкрадываясь ко мне?
   - Он кричал "нигер"!
   - Нигер? На их языке - черный? Им не понравился цвет нашей  кожи!..  Но
не только цвет кожи их волнует... Я вижу мрак корыстолюбия  в  их  глазах,
они любят только свою касту, свои сокровища! Безумцы...
   Сферу Непроницаемости качнуло, и поверхность ее заволокли серые дымки.
   - Они стреляют в нас, Шу! Я чувствую, гнев просыпается во  мне,  а  это
нехорошо. Очень нехорошо! Улетим, Шу! Умоляю  тебя,  улетим!  Впереди  так
много планет...
   Искры пламени и серый дым облепили всю сферу. Тогда Шу, встав на  воду,
выпрямился во весь рост и крикнул:
   - Эй, вы! Дикие предрассудки заселяют ваш  разум!  Поэтому  я  дам  вам
только одно знание. Знание Изумрудного Пигмента! Это хороший цвет,  уверяю
вас, отличный цвет свежей травы!..
   Через секунду все было кончено. Пришельцев унес Звездный Луч, а в  алых
потоках  света  бегали  молодцы,  изукрашенные  изумрудными  зигзагами   и
зелеными подтеками. Они верещали от страха, не узнавая друг друга...






Борис Зубков, Евгений Муслин. Зеркало для Антона


   - У меня украли дрессированного попугая, - пропищал толстый карлик, еле
видимый из-за высокого деревянного барьера.
   Дежурный  по  тринадцатому  отделению  милиции   старшина   Жидкоблинов
перегнулся через барьер и с недоумением посмотрел на карлика.
   - Вы откуда, гражданин?
   - Из цирка, - заявил карлик и подбоченился, да так лихо.
   Руки  в  бока,  нос  кверху  и   победоносный   взгляд   на   дежурного
Жидкоблинова. Тот сразу оценил обстановку: два часа ночи,  наружная  дверь
на запоре, за дверью комнаты для  дежурных  на  деревянном  диване  сидит,
вытянув длинные ноги поперек коридора, милиционер Лапин (неужели заснул?),
дверь в дежурку  также  заперта.  Находились  в  комнате  только  он  сам,
Жидкоблинов,  и  задержанный  гражданин,  подозреваемый  в  покушении   на
ограбление промтоварного магазина N_22. Откуда же появился... карлик?
   Жидкоблинов, стараясь не скрипеть сапогами и  половицами,  вышел  из-за
барьера, осторожно открыл дверь дежурки и выглянул в  коридор.  Милиционер
Лапин тут же вскочил с деревянного дивана. Не спит, молодец!
   - Вы откуда, гражданин? - уже строже переспросил старшина и запнулся.
   Карлик исчез! У барьера стоял тот самый задержанный гражданин и,  хмуро
насупив брови, колупал пальцем дерево.  Старшина  одернул  мундир,  строго
откашлялся и хотел было проследовать обратно  на  свое  место,  как  вдруг
странная, необыкновенная и удивительная мысль пришла ему в голову.  В  тот
момент, когда  он  разговаривал  с  карликом,  задержанного  гражданина  в
комнате не было! А теперь нет карлика!  Комната  почти  пуста  -  здесь  в
прятки не поиграешь.  Железный  шкаф,  стол  и  стул.  Чернильница.  Не  в
чернильницу же он спрятался. Впрочем,  почему  "он"?  Прятаться-то  должны
были "они"! То один, то другой, по  очереди.  Чушь  какая-то!  Карлик  ему
просто  померещился.  Есть  только  хмурый  гражданин,  задержанный  возле
промтоварного магазина. Вот так, старшина, теперь ты рассуждаешь спокойно.
   - Так что же, гражданин, вы делали  возле  двери  магазина?  Или  ночью
покупать чего собрались?
   - Светло там. Витрины горят. А вы что подумали? - не  сказал,  прошипел
гражданин, и крупно вырезанные ноздри его хищного носа гневно раздулись. -
Самого себя увидеть хотел...
   "Вроде знакомое лицо... Похож, очень  уж  похож...  на  кого?  -  думал
старшина. - Нет, в картотеке разыскиваемых лиц гражданин не значится".
   - Вы где проживаете? - Жидкоблинов  макнул  перо  в  чернила  и  поднял
голову, ожидая ответа. Гражданин пропал, исчез,  растворился.  Жидкоблинов
судорожно зевнул и первый  раз  в  жизни  испугался.  В  дежурке  медленно
скапливалась тишина. Даже шорохи автомашин доносились все глуше и глуше. В
этой тишине старшина опять-таки первый раз в жизни услыхал громкое  биение
собственного сердца. Он аккуратно  и  осторожно  положил  ручку  пером  на
чернильницу, зачем-то погладил руками край  стола,  привычно  ощутил  шеей
тугой воротник, что несколько ободрило его, и  приподнялся  со  стула.  За
барьером он увидел толстого карлика в странном, очень мешковатом  костюме.
Карлик, не мигая, смотрел на Жидкоблинова. Старшина перегнулся через  стол
и тщательно оглядел все пространство за барьером.  Хмурого  гражданина  не
было,  он  превратился  в  самодовольного  карлика,  пялившего  глаза   на
старшину.
   - Как это вы...  этак?  -  хрипло  произнес  старшина  и  неопределенно
повертел в воздухе руками. - Цирк? Да?
   - Цирк, - охотно согласился карлик.
   Но старшина понял - никакой это  не  цирк.  Фокусов  Жидкоблинов  видел
предостаточно. Все видел  по  долгу  службы:  пачки  денег,  оказывающиеся
связками  цветных  бумажек,  рулоны   "габардина",   начиненные   грязными
тряпками,  игральные  карты  с  исчезающим  тузом,  сберкнижки,   выданные
мифическими  сберкассами.  И  в  переделках-передрягах  старшина   побывал
предостаточно... Всякое бывало... Чуть ли не в первую неделю, как поступил
в милицию, попросил у задержанного  документы,  а  тот  вместо  документов
выхватил из-за пазухи пистолет и прямо к лицу  Жидкоблинова.  Опытный  был
бандюга... а не ушел...
   Жидкоблинов смотрел на толстого карлика, соображая, как  поступить,  но
ничего сообразить не мог. Ощущение  растерянности  и  напряженной  нервной
пустоты овладело им. Вместо обычных действий - позвонить начальству или  в
адресный стол, составить опись изъятого при  обыске  -  старшина  думал  о
чем-то даже вовсе постороннем. А как же... Карлик болтает  невесть  что  и
тут же исчезает, проваливается сквозь  землю  или...  или  превращается  в
гражданина, задержанного  возле  магазина  N_22.  Потом  прямо  на  глазах
исчезает задержанный гражданин  и  появляется  этот  карлик...  Болен  ты,
старшина, вот что. Теперь, говорят,  по  городу  новый  грипп  ходит,  без
температуры,  но  с  большими  осложнениями.  Вот  и  у  тебя,   старшина,
осложнение, бред...
   Жидкоблинов растерялся, ощущение  необычного  и  слишком  удивительного
сразило его. В первый раз за все время службы он поступил тоже необычно  и
удивительно, вопреки всем  инструкциям.  Он  распахнул  дверь  дежурки  и,
подбадривая сам себя, нарочно громко крикнул:
   - Лапин! Пропусти гражданина!
   И тут же  поперхнулся,  подумал,  может,  следовало  крикнуть:  "Лапин!
Пропусти этих двоих?!"
   Дежурка опустела.
   Когда Жидкоблинова  сменили,  он  не  пошел  на  стадион,  где  сегодня
тренировались самбисты, а отправился в санчасть.
   -  Переутомился,  доктор,  -  горестно   пожаловался   Жидкоблинов.   -
Ослабел...
   Доктор осторожно вынул из  пальцев  старшины  металлический  прутик  от
спирометра, который Жидкоблинов уже успел согнуть в кольцо,  посмотрел  на
обнаженное по пояс тело старшины, что играло налитыми мускулами, вздохнул,
вспомнив свои собственные дряблые мышцы, и,  еще  раз  вздохнув,  прописал
Жидкоблинову капли Зеленина по пятнадцать капель на прием.
   Жидкоблинов, получив рецепт, воспрянул духом, но по дороге домой  снова
погрузился в мрачные мысли и вместо аптеки зашел в "Гастроном". Пьянчужки,
соображающие на двоих, на троих, вежливо посторонились, увидев  невиданное
- непьющий старшина покупает "Столичную".


   Той же ночью на Поперечной улице, в однокомнатной  квартире  на  втором
этаже крупноблочного дома спал Иван  Грозный.  Одна  рука  великого  князя
судорожно  сжимала  складки  пухового  чешского  одеяла,  будто  впивалась
окостеневшими пальцами в скипетр, который могли вырвать  из  рук  мятежные
бояре. Спал Иван тревожно, метался во сне, и горестные заботы дня оставили
следы печали и томления на его грозном челе.  Рядом  с  кроватью  на  полу
лежало круглое зеркало для бритья. Вообще в  комнате  было  много  зеркал:
трехстворчатое трюмо и зеркальце в оправе из ракушек с надписью "Привет из
Ялты", еще зеркало, которое укрепляют на пол в магазине  обуви,  и  второе
зеркало для бритья - квадратное. На  подоконнике  валялись  отломанная  от
пудреницы зеркальная крышка и  массажная  щетка  с  зеркалом  на  обороте.
Большое зеркало без оправы стояло на столе, прислоненное к стопке  толстых
книг...
   Утреннее рыжее солнце заглянуло в  комнату,  и  зеркала  заиграли.  Они
сбросили с себя ночную серость,  украсили  грани  радугами  и  засветились
словно бы от радости, что могут вновь целый день отражать друг друга.  Вся
комната наполнилась утром, и сам  Грозный  проснулся.  Еще  в  полусне  он
нашарил рукой зеркало, лежащее подле кровати, и поднес его к лицу.
   - Кошмар! Все тот же кошмар! - простонал Иван Васильевич и  как  был  в
одних трусах из синего сатина побежал  в  ванную.  Схватил  зубную  щетку,
увидел свое отражение в зеркале над умывальником и застыл, в тысячный  раз
рассматривая хищный свой нос, жадный и брезгливый рот, набухшие  веки  над
глазами с красными прожилками. Грозный обхватил пятерней  лицо,  сжал  его
как маску. Маска не снялась, только  белая  кожа,  истомившаяся  в  темных
хоромах по красну солнышку,  стала  еще  белей  под  натиском  царственной
пятерни. Монарх бросил зубную щетку и побрел на кухню. Восседая на красной
табуретке польского кухонного гарнитура, царственная особа  размышляла.  И
так как в этот утренний час особа привыкла собираться на работу, то  мысли
ее невольно обращались к проектной конторе "Стройтоп".
   ...В проектной конторе "Стройтоп" работал поэт. По штатному  расписанию
он значился старшим сметчиком и каждый день с девяти утра до  пяти  вечера
прилежно и без ошибок составлял сметы  на  разные  сантехнические  работы:
"пробивка дыр шлямбуром - сто дыр один рубль ноль две копейки", "установка
унитазов фаянсовых с бачком типа "Компакт" - два рубля ноль  одна  копейка
за комплект". И так далее. Но круглые сутки, днем и вечером, ночью и утром
Антон Никонович был поэтом. И хотя не  то  что  ямба  от  хорея,  но  даже
Окуджаву от Гомера он отличал  с  трудом,  все  равно  ночью  ему  снились
русалочьи хороводы и стада круторогих газелей, будильник по  утрам  звенел
фанфарами, и гусары на белых конях собирались вместе  с  ним  в  поход  на
"Стройтоп", а там арифмометр вызвякивал позывные  радиста,  выходящего  на
связь с Аэлитой. В тайниках его души, словно за плотно закрытым занавесом,
разыгрывалась  вереница  пестрых  спектаклей.  Постановщиком,  автором   и
единственным, но многоликим исполнителем был  он  один.  Первое  время  он
только мысленно преображался в того,  кем  хотел  быть  сегодня.  А  потом
случилось необыкновенное и вместе с тем как будто давно ожидаемое.