пика.
   - Я не нашел его. Как чувствует себя Кносос?
   - Он выздоровел. Вряд ли он таит на вас злобу, но,  откровенно  говоря,
не уверен. Каждый хранит все в себе. Только Эрина, похоже, это  совсем  не
задело. Правда, он никогда не был особенно разговорчивым.
   - Они не доверяют друг другу?
   - Не совсем так. Они сами себя изводят сомнениями.
   В голосе Марио звучало удовлетворение.
   - Вы сказали, что кое-что обнаружили? - вспомнил он первые слова Марио.
   - Сейчас покажу.
   Он подошел к спящим, поднял с земли пояс и,  вернувшись,  протянул  его
Йоргенсену.
   - Зачем он мне?
   - Посмотрите на датчики.
   Йоргенсен вгляделся в крохотные циферблаты. На одном стрелка застыла  в
необычном положении. Он постучал по корпусу. Стрелка качнулась и вернулась
в прежнее положение.
   - Датчик вышел из строя, - сказал Йоргенсен.
   - Да, он едва работает, - подтвердил  Марио.  -  Но  все  же  положение
стрелки кое о чем говорит.
   Йоргенсен вздрогнул.
   - Это невозможно. Откуда здесь взяться темпоральному маяку?
   - Мы  тоже  так  думали.  Однако  провели  поиски.  И  нашли.  Дверь  в
Абсолютное Вневременье  существует.  В  шести-семи  километрах  отсюда.  В
моренной расщелине.
   - Надеюсь, вы не проверили, куда она ведет? - у Йоргенсена  перехватило
дыхание.
   - Не решились. Хотелось прежде встретиться с вами.
   "Итак,  между  Игоной  и  внешним  миром  существует  связь,  и   связь
постоянная".
   Вот что-то и проясняется. Йоргенсен застегнул пояс и уселся на землю. В
небе Игоны сверкали звезды. Светящийся туман скрывал город.
   - Мы должны переступить  порог  двери,  Марио,  -  сказал  он.  -  Надо
рискнуть и узнать, куда она ведет. У нас нет другой  возможности  покинуть
этот мир. А теперь послушайте о том, что я видел в Далааме.
   Рассказ длился несколько часов. Наконец, Йоргенсен замолчал.  Некоторое
время он сидел, вслушиваясь в ночные шорохи, затем вытянулся  на  траве  и
почти мгновенно заснул.


   - Далаам следует уничтожить, - резко сказал Ливиус.
   - Неужели? - удивился Йоргенсен. - Каким образом?
   - Не знаю. Надо найти подходящее средство. Вы сказали, что  у  них  нет
оружия и что на нас напали не они.
   - Хотелось бы быть уверенным в этом.
   В разговор вмешался Марио.
   - Даже если бы у нас были средства, нет уверенности, что  нам  позволят
это сделать. Прежде следует узнать, кто защищает Далаам и кто поставил нас
на грань провала.
   - Совершенно верно, - подхватил Йоргенсен. - Существует  девять  шансов
из десяти, что ответ находится по ту сторону этой двери.
   Все молча посмотрели на черный прямоугольник - темное  пятно  на  рыжей
земле. Нагромождение скал скрывало  расщелину  от  чужих  глаз.  День  уже
занялся. Небо было синим. Дул сильный ветер.
   - Не сказал бы, что горю желанием попытать счастья за  этой  дверью,  -
обронил Шан д'Арг. - Она слишком  смахивает  на  западню.  У  нас  нет  ни
оружия, ни защитных полей. Мы можем вынырнуть лицом к лицу  с  врагом  или
очутиться в смертельно опасном для  нас  мире  с  непригодной  атмосферой,
температурой, сумасшедшей радиацией.
   - И все же следует рискнуть, - настаивал Йоргенсен. - У нас нет  другой
возможности покинуть Игону. Надо найти тех, кто дергает за веревочки.
   - Говорите яснее, я хочу  знать,  -  настаивал  Ливиус,  -  к  чему  вы
стремитесь? Что пытаетесь отыскать?
   Йоргенсен пожал плечами, не отрывая взгляда от черного  прямоугольника.
Вокруг никакой аппаратуры. Или генератор находится по ту сторону?
   - Не знаю, - признался он. - Я даже не стремлюсь вернуться на  Альтаир.
Я хочу понять этот мир и узнать, кто создал Далаам.
   - У меня есть иные соображения по поводу ваших намерений, Йоргенсен,  -
прервал его Ливиус. - Я много размышлял над вашими словами. Вы опасаетесь,
что, оставшись на Игоне, мы причиним городу зло! Вот вы и хотите, чтобы мы
как можно скорее убрались из этого мира. Вы предали Федерацию и больше  не
желаете  защищать  ее!  Вы  забыли  и  о  благородной  роли   темпоральных
коммандос, и о коррекции истории.  Вы  возвращаетесь  из  этого  города  и
говорите нам об этих дикарях так, словно они гении или полубоги.
   - Не знаю, - тихо ответил Йоргенсен. -  Раньше  я  верил  в  Федерацию,
верил в правоту  коммандос.  Теперь  думаю,  что  ошибался.  Я  сомневался
всегда. Теперь обрел уверенность. У Федерации нет права делать то, что она
делает. Думаю, мы превратились в преступников.
   - Вас обвели вокруг пальца, - не унимался Ливиус. - Уж я-то  побывал  в
разных уголках Вселенной и знаю лишь один закон - закон  силы.  Федерация,
наверно, впервые за свою историю встретила  могущественного  врага,  а  вы
хотите остаться чистеньким и решать лишь свою личную проблему.
   - Замолчи, Ливиус, - процедил  сквозь  зубы  Шан  д'Арг.  -  Я  доверяю
Йоргенсену. Он достойнее тебя. И переступлю порог вместе с ним.
   - Я думал, Ливиус, что ты ненавидишь Федерацию, - проговорил Марио. - А
теперь ты вступился за нее.
   Ливиус злобно ощерился.
   - Когда я в Федерации, я ненавижу ее. Это мое право. Поглядите на самих
себя. Вы тоже ее ненавидите, но отказываетесь признать это. Вы  ненавидите
ее, потому что специалисты не считают  вас  равными  себе.  Почему  Кносос
любит море, Эрин - горы, Нанский - космос, Шан д'Арг - оружие, а  Марио  -
музыку и женщин? Почему Йоргенсен мучает себя вопросами? Он хранит  это  в
тайне, но их можно прочесть на его лице. Да потому, что Федерация отвергла
вас всех. Со мной Федерация вообще обходилась как  с  крысой,  пока  я  не
нашел в себе силы вырвать у нее все, что хотел. Да,  когда  я  нахожусь  в
Федерации, то мечтаю о ее гибели. Но  в  космосе  или  в  ином  времени  я
превращаюсь в человека Федерации. Она сделала меня  таким.  Она  дала  мне
могущество. В ее стенах я - голодный волк. Вне ее - цепной пес.
   "Даалкин прав. Ненависть и недоверие. Невроз", - подумал Йоргенсен.
   - Оставайтесь здесь, Ливиус, - устало промолвил он. - Оставайтесь.  Нет
нужды  переступать  порог  этой  двери  всем.  Только  прошу   ничего   не
предпринимать против города, пока я не возвращусь.
   "На этот раз коммандос  распалась.  Это  -  начало  падения  Федерации.
Крохотная трещина в крохотной детали. Пройдет немало времени,  пока  заест
весь механизм, - он остановится, а потом обратится в прах. Все начнется на
Игоне, незаметной планетке. Нет, все началось на  Альтаире.  Все  началось
накануне нашего старта. Кто мы были? Что мы делали? О чем  думали?  Два  с
половиной века назад ответ на вопрос был найден, поскольку мы  отправились
в свое прошлое".
   - Я пойду с вами, - сказал Марио.
   Йоргенсен вспомнил о  желании  Марио  сопровождать  его  в  Далаам.  Он
улыбнулся.
   - Хорошо. Кто еще?
   - Я, - одновременно отозвались Эрин и Шан д'Арг.
   - Да будет так. Оставайтесь. Ливиуса назначаю координатором. Ждите  нас
в окрестностях Далаама. Если понадобится  пища,  обратитесь  к  далаамцам.
Желаю успеха.
   Ливиус невозмутимо улыбался.
   Нанский и Кносос отвели глаза в сторону.
   - В городе есть один человек по имени Даалкин, - добавил  Йоргенсен.  -
Если мы не вернемся,  сообщите  ему,  что  я  сделал  попытку  исследовать
прошлое Игоны. Он поймет.
   Ливиус не ответил.
   Четыре человека шагнули на черный прямоугольник и растаяли во тьме.


   Горячий воздух был насыщен пряными  запахами.  Дверь  пропустила  их  в
джунгли  -  буйный  зеленый  мир,  сплетение  лиан,  бархатистые   стволы,
причудливая  листва.  Было  влажно.  На  толстенных  стеблях  покачивались
гигантские цветы. Люди инстинктивно жались друг к другу.
   Но на поляне, где они  оказались,  всю  растительность  словно  срезали
бритвой. Землю по краю черного прямоугольника покрывал  ковер  из  мха.  И
опять никакой аппаратуры.
   "Второй этап", - подумал Йоргенсен,  поднимая  голову.  Сквозь  плотную
завесу облаков с трудом пробивался свет громадного, скорее всего, голубого
солнца.
   - Мы, конечно, не на Игоне, - сказал Йоргенсен. - Мы переместились и во
времени, и в пространстве. Осталось узнать, где мы и в каком году.
   Задача была практически неразрешимой. Даже увидев  звездное  небо,  они
могли не узнать созвездий. Ну а о дате  вообще  не  приходилось  говорить.
Привязка во времени справедлива лишь по отношению к конкретному  миру.  Мы
видим звезды такими, какими они были в прошлом. Настоящее любого  мира  не
что иное, как острие иглы, чей тупой конец уходит в  прошлое  тем  глубже,
чем дальше наш взгляд проникает в космос.
   "Второй этап, - повторил про себя Йоргенсен, - и нас занесло еще дальше
во времени и пространстве от Альтаира и  Федерации,  но  мы  обрели  часть
себя, остались наедине с собой и должны принимать решение сами.  А  второй
ли  это  этап?  Быть  может,  ложная  смерть  Марио  была  первым  этапом,
исчезновение оружия - вторым, а посещение Далаама - третьим? А может, были
и другие этапы, которых мы не заметили?".
   Их явно загоняли в лабиринт. Йоргенсен был уверен в этом. И поэтому без
страха переступил порог двери. Ему хотелось пройти этот лабиринт из  конца
в конец, даже если на это понадобится добрая половина жизни. Ведь выход из
лабиринта означал решение всех проблем.
   Все, не сговариваясь, посмотрели на датчики. Они работали не лучше, чем
на Игоне. Нейтрализующее поле действовало и в этом мире.
   Однако  кое-что  индикаторы  показывали  и  здесь  -   направление   на
темпоральный  маяк.  Расстояние  до  него  было  от  двадцати  до  семисот
километров. Разброс был достаточно велик.
   - Во всех случаях, - сказал Марио, - надо двигаться к маяку.
   "Они вновь обретают  веру  в  себя",  -  подумал  Йоргенсен.  Это  было
главным. Важнее, чем наличие оружия.  Они  решили  идти  до  конца,  найти
разгадку и  снова  стали  единым  целым,  хотя  их  было  меньше.  Правда,
изменились  цели.  Этого,  по-видимому,  и  добивались   их   таинственные
противники.
   - Это будет нелегко, - сказал Эрин, окидывая  взглядом  джунгли.  Вдали
послышался звериный рык.
   Они приблизились к зеленой стене.  Вблизи  джунгли  не  казались  столь
непроходимыми. Можно было протиснуться между деревьями, продраться  сквозь
заросли.
   - Топорики бы, - вздохнул Йоргенсен.
   Обычно они  расчищали  себе  путь  в  джунглях  лучевым  оружием.  Даже
пропитанные  влагой  стволы  и   те   мгновенно   превращались   в   прах.
Энергетические щиты предохраняли их от любого  нападения.  Но  сейчас  они
были с джунглями один на один.
   Йоргенсен возглавил цепочку. Ходьба отнимала все силы. Они  то  и  дело
возвращались  назад,  искали  новый  проход,  натыкались  на  непроходимые
заросли колючего кустарника, обходили его, ползли,  карабкались,  опасаясь
громадных и, возможно, ядовитых насекомых.
   Часа через два ходьбы джунгли изменились.  Почва  стала  суше.  Деревья
перестали тесниться  и  казались  выше.  Громадные  переплетающиеся  корни
выступали из земли. Люди шли почти в полной темноте, то и дело  поглядывая
на циферблат, чтобы не сбиться с нужного направления.
   Жара была угнетающей. Однажды пришлось сделать крюк с добрый  километр,
чтобы обойти настоящую реку из насекомых, петлявшую среди  деревьев.  Были
ли это насекомые? Времени на выяснение не было.
   - Жизнь, - сказал Йоргенсен. - Жизнь в  первозданном  виде.  Постоянная
жестокая конкуренция. Самые большие деревья впитывают свет и тепло солнца.
Гниль пожирает деревья. Насекомые питаются и гнилью и древесиной.
   - Любой саперный корабль Федерации  расчистит  этот  мир  за  несколько
суток, - заметил Шан д'Арг, - и превратит его в цветущий сад. Это  и  есть
цивилизация.
   - Наша цивилизация, - вступил в разговор Марио, утирая со  лба  крупные
капли пота. - А как поступили бы далаамцы?
   - Не думаю, что они могут представить себе подобные джунгли, -  ответил
Йоргенсен. - Их опыт - опыт управляемого по человеческим меркам мира.
   - Может быть, - неохотно согласился Марио.
   Путь преградила косая трещина. Им показалось, что это  дорога,  но  как
только Йоргенсен ступил на гладкую зеленую поверхность, он тут же по плечи
провалился в жижу. Его вытащили из воды.
   - Нам повезло, что мы наткнулись на эту речонку, -  насквозь  промокший
Йоргенсен провел ладонью по лицу, оставляя на нем следы ила.
   Все с удивлением посмотрели на него.
   - Дальше можно двигаться вплавь или по дну, - пояснил он. - Не придется
делать обходов.
   - В воде могут водиться ядовитые твари, - заметил Марио.
   Йоргенсен пожал плечами.
   - Одной опасностью больше, одной меньше. У нас нет иного выбора, - и он
первым прыгнул  в  илистую  воду.  После  секундного  колебания  остальные
последовали его примеру.  Они  жались  как  можно  ближе  к  берегу.  Вода
доходила до пояса, идти было трудно, но они двигались вперед.
   - Будем идти до наступления ночи, - сказал Йоргенсен.
   Ночь оказалась довольно светлой - взошли две огромные  оранжевые  луны,
окрасившие воду в желтоватый цвет.  Иногда  из  зарослей  доносился  треск
веток, видно, сквозь  джунгли  ломились  крупные  животные.  Вода  в  реке
становилась все чище. Илистое дно сменилось песком. Идти стало легче, хотя
мешало несильное встречное  течение.  Иногда  они  останавливались,  чтобы
перевести дух.
   - В нормальных условиях, - мечтательно  протянул  Шан  д'Арг  во  время
одной из таких остановок, - мы летели бы над  этими  джунглями  на  высоте
двухсот метров, не подвергаясь опасности и не затрачивая никаких сил.
   Йоргенсен усмехнулся.
   - Тем не менее мы обходимся без машин.  Мы  оказались  выносливей,  чем
предполагали.
   - Сколько мы прошли?
   - Километров десять-двенадцать.
   - А мне кажется, что мы сделали не менее пятидесяти.
   - Здесь труднее, чем в горах, - сказал Эрин.
   Йоргенсен ощущал невероятную усталость, но в то  же  время  и  духовное
спокойствие, и ясность мысли. Вскоре до  их  ушей  донесся  глухой  рокот.
Пройдя еще несколько  сотен  метров,  они  поняли,  что  впереди  грохочет
водопад.
   - Конец пути, - вздохнул Марио.
   Река разлилась в округлое озерцо, ограниченное с одной стороны обрывом,
с которого низвергался поток воды, а с другой - зеленой стеной джунглей. У
подножья скалы, почти над  самым  водопадом,  мерцал  огонь.  Это  не  был
костер. Свет горел ровно и холодно, как электрическая лампа.
   Они переплыли реку и по крупной гальке с трудом выбрались на берег. Обе
луны спокойно свети ли в безоблачном небе.
   Образовав полукруг, путники осторожно, в полном  молчании  двинулись  к
огню. Они подошли вплотную, когда одновременно увидели и маяк, и хижину.
   Темпоральный маяк был древней модели - они никогда не видели таких.  Но
ошибки быть не могло. Маяк никто  не  пытался  замаскировать,  его  просто
занесло песком. Только на вершине горел вечный свет.  Нигде  никаких  дат.
Ручки управления оказались заблокированными. Надписи на пульте состояли из
совершенно непонятных им символов.
   Они повернулись к хижине из металла. Она стояла здесь,  по-видимому,  с
незапамятных времен. Дверь ее была приоткрыта. Они  вошли  в  единственную
пустую комнату, утонув по колено в пыли. В неверном  свете  своих  фонарей
они увидели на столе металлическую медаль на стальной цепочке -  такие  же
медали с указанием имени, планеты и  даты  рождения  хронавта  носили  они
сами. Металл, из которого делались медали, был практически неразрушаем.
   Йоргенсен повернул медаль. Едва светящиеся в темноте буквы складывались
в имя  АРЧИМБОЛЬДО  УРЦАЙТ.  Невероятное,  мифическое  имя.  Имя  ученого,
который в отдаленном прошлом Федерации сделал реальностью  путешествия  во
времени.
   Рядом с медалью лежала книга в бронзовом переплете. Йоргенсен взял ее в
руки и открыл. Листы задрожали, на мгновенье словно зависли в  воздухе,  а
потом рассыпались и осели на стол кучкой серой пыли. На внутренней стороне
бронзовой обложки ножом неровными буквами было нацарапано имя  Арчимбольдо
Урцайта.
   Записи ученого исчезли навсегда.


   Петля замкнулась. Путешествия во времени привели их к организатору этих
путешествий.
   - Невероятно, - пробормотал Марио. - Урцайт побывал  здесь  задолго  до
нас.
   - Да, - протянул Йоргенсен. Постепенно все становилось на места. Урцайт
побывал на Игоне. Поставил там опыт. Скорее всего, он-то и создал  Далаам,
новый  Далаам.  Затем  расставил   в   континууме   некоторое   количество
темпоральных дверей, позволявших путешествовать во времени и  пространстве
и издали наблюдать за течением эксперимента. "Но почему же  спустя  двести
пятьдесят лет - или не двести пятьдесят?" - спросил себя Йоргенсен. Он  не
мог сказать, в каком веке они находились,  ведь  в  архивах  Федерации  не
сохранилось никаких упоминаний об опыте Урцайта.
   Почему личность Урцайта окружена тайной? Почему о нем почти  ничего  не
известно? В конце концов, пять веков  не  такая  уж  непроницаемая  завеса
времени.  О  жизни  куда  более  древних  лиц  были  известны   мельчайшие
подробности.  А  об  авторе  монументальных  научных  трудов  ходили  лишь
россказни, больше похожие на вымысел. Быть может, этого хотел сам  Урцайт?
Быть может, он сам смешал карты? А может, о целом разделе  учения  Урцайта
сознательно умалчивали  по  приказу  Арха?  Быть  может,  Урцайт  разгадал
опасность  столь  могущественного  оружия,  как  путешествия  во  времени,
оказавшееся в руках Федерации? Или его ликвидировали по распоряжению Арха?
А коммандос послали на Игону, чтобы уничтожить последние следы Урцайта?
   И  здесь  Федерация  просчиталась.  Если  Урцайт  был  на  самом   деле
основателем  нового  Далаама,  он  снабдил  город  мощной  защитой,  чтобы
оградить его от любого врага. А далаамцы  не  подозревали  о  защите.  Или
лгали... или...
   Йоргенсен хотел дойти в своих рассуждениях до конца.
   А может, сам Урцайт или кое-кто из его  учеников  защищали  Далаам.  От
Федерации. От завоевателей-иновремян.
   Йоргенсен провел рукой по лбу. Его била дрожь. Если  его  предположение
было верным, Федерация боролась против  себя  самой.  Настоящее  Федерации
отторгло ее прошлое.  В  определенный  момент  ее  истории  появились  две
возможности, и, хотя вероятности их развития были неравными и в  них  были
задействованы неравные силы, менее вероятная возможность начала брать верх
над более вероятной.
   Планета  джунглей  не  была  последним  прибежищем  Урцайта.  Об   этом
свидетельствовал маяк. Он позволял перейти в следующий мир. В любой.  Быть
может, на Альтаир. За этим миром мог быть третий, и четвертый, и так далее
до бесконечности. Гений Урцайта был всеобъемлющим. "Но никто в  Федерации,
- подумал Йоргенсен, - не подозревает об этом".
   Четверка переглянулась. Слова были лишними, Они решительно  направились
к засыпанному песком маяку. Он сверкал, словно глаз  циклопа.  Он  излучал
путеводный свет не только в пространство, но и во  время.  Это  был  вызов
окружающей   действительности.   Весомое   доказательство    существования
оборотной стороны вещей, как бы изнанки ткани, в которой переплелись  нити
космоса, настоящего, прошлого и будущего.
   "Вся четверка, - сказал себе Йоргенсен, - готова схватиться за рукоятку
маяка,  чтобы  открыть  подлинное  лицо  действительности.  Не  понять   -
действительность  слишком  сложна.  Не   увидеть   во   всей   полноте   -
действительность слишком необъятна. Лишь приоткрыть завесу над одной из ее
возможностей".
   Он опустил рукоятку. Темная вспышка подхватила  и  унесла  их  из  мира
джунглей.


   Безоблачное небо. Безмерные песчаные просторы пустыни. Они сразу узнали
громадное голубое солнце. Низко над горизонтом, словно два огромных  шара,
плыли оранжевые луны.
   - Та же планета, - прошептал Шан д'Арг. - Невозможно. Мы  переместились
во времени, а не в пространстве.
   - Который год? - спросил Марио, не рассчитывая на ответ.
   - Как знать, - ответил Йоргенсен. - Если бы наши инструменты  работали,
можно было бы исследовать солнце и состав  почвы.  А  сейчас  даже  трудно
сказать, до джунглей