ладони  и  заставила
глядеть прямо в глаза.
   - Вы - ребенок. Почему я должна объяснять вам все? Между нами не  может
быть сейчас ничего. Быть может, позже, не знаю. Но разве вы не видите, что
с вашими постоянными страхами, вашей ненавистью вы  принадлежите  к  иному
миру.
   - Я для вас просто животное, - оборвал он ее.  Эта  мысль  уже  не  раз
приходила ему в голову.
   - Вы неразумны. Но это не ваша вина. Ваше общество... деревья...
   Он отступил на шаг и, легко оттолкнув ее, едва не  бросился  прочь.  На
глаза набежали слезы.  Но  мимолетная  слабость  прошла.  Он  снова  обрел
твердость. Он был надломлен, но все же нашел в себе силы  для  решительных
слов:
   - Я уйду.
   - Как хотите.
   Они больше ни разу не затрагивали этой темы. Ему еще  случалось  ходить
рядом с ней, брать ее за руку,  но  она  больше  не  возвращалась  к  тому
разговору. И он чувствовал ее правоту и ненавидел себя.
   Лицо на площади было еще одной загадкой, отделявшей его от  Анемы.  "Уж
не Адам ли это или бог, или то и другое вместе?" - спрашивал он  себя.  Но
это никак не вязалось с образом мышления далаамцев.
   Тяжелые черты одутловатого лица  отражали  волю  и  ум  -  это  не  был
абстрактный портрет.  Забытый  скульптор,  который  создал  этот  бюст  во
времена, когда здесь  стоял  город  из  камня,  имел  в  виду  конкретного
человека.
   Йоргенсен невольно приблизился к Анеме. Он был на  голову  выше  ее,  а
потому наклонился и вдохнул ее запах. Ему хотелось уничтожить  разделявшее
их  расстояние.  Он  был  бессилен  изменить  судьбу.  В  мире  Йоргенсена
игральные кости были брошены в первое мгновенье его существования.  Ставка
была сделана. Расстояние между ними не сокращалось, даже если  он  касался
девушки. Даже если вдыхал запах ее кожи и  полос,  запах,  который  удивил
его, - ведь женщины Федерации стремились уничтожить или подавить  его.  От
Анемы исходил запах самой жизни.
   На площадь выскочил мальчишка лет восьми, он  катил  перед  собой  шар,
самый обычный деревянный шар.
   Шар. Йоргенсен перевел взгляд с прыгающего по ступенькам шара на бюст у
фонтана. Между ними существовала какая-то связь. Но какая? Если он  найдет
ее, то обретет свободу - он был уверен в этом.
   Все остальное он получит в придачу. Он положил ладони на плечи Анемы.
   Но разгадка не приходила.
   - Пошли отсюда, - сказал он.


   Йоргенсен часами беседовал, с  Даалкином,  Анемой  и  Даалной,  матерью
Анемы, с Буркином, Лоордином, Синевой, членами "семьи" Анемы. Они говорили
о Федерации, об Игоне, о проблемах человека и его будущем. Йоргенсен часто
отмалчивался, внутренне сожалея  об  этом  -  хозяева  говорили  с  полной
откровенностью. Он все еще  не  решался  отвергнуть  свою  старую  веру  в
Федерацию. Не мог отказаться от своего прошлого. И не осмеливался  сказать
им, зачем явился на Игону, туманно намекая на исследования.
   Однажды, когда все разошлись, он остался  в  темной  комнате  вдвоем  с
Даалкином. Они не спеша потягивали пьянящий напиток, который хозяин  налил
в кубки  из  черного  полированного  дерева.  Было  истинным  наслаждением
поглаживать гладкое бархатистое дерево и вглядываться в радужные  отблески
напитка.
   - Итак, - начал Даалкин, перегнувшись через стол, - что  вы  думаете  о
Далааме?  Считаете  ли  вы,  что  мы  действительно  представляем  большую
опасность для Федерации?
   Вопрос застиг Йоргенсена врасплох.  Впервые  с  ним  разговаривали  так
откровенно.  До  сих  пор  сдержанность  далаамцев  позволяла  ему  давать
уклончивые ответы.
   Он не стал отвечать прямо.
   - Далаам - оазис счастья в Галактике, -  осторожно  начал  он.  -  Ваше
общество коренным образом отличается от общества Федерации.
   - Я задал вам конкретный вопрос, - сказал Даалкин. - Вы можете ответить
на него или нет? Когда вы пришли  сюда,  вас  пожирали  страх,  ненависть,
внутренний разлад. Вы были  отравлены  своим  состоянием.  Впрочем,  вы  и
сегодня еще не совсем отошли от  этого.  Но  по  крайней  мере  вы  можете
сказать, что удостоверились в наших мирных намерениях?
   - Не знаю, - ответил Йоргенсен. - Я почти не понимаю вас.
   Он  опустил  щит.  До  сих  пор  его  немногословие  могло   сойти   за
уверенность. А  сейчас  он  предстал  перед  Даалкином  в  своем  истинном
обличье, обличье взрослого ребенка. Его даже не утешала мысль о  том,  что
на Альтаире Даалкин чувствовал бы себя не лучше.  Впрочем,  уверенности  в
последнем у него не было.
   - Во всяком случае, - добавил Даалкин, - ваши друзья, похоже, опасаются
нас. Они некоторое время бродили по долине в окрестностях города, а теперь
разбили лагерь у внешних ворот, на повороте дороги, ведущей к реке.  Я  не
совсем понимаю, что они собираются  предпринять,  может,  хотят  совершить
вылазку в город, чтобы  "освободить"  вас  -  ведь  они  уверены,  что  мы
удерживаем вас насильно.
   У Йоргенсена перехватило дыхание. Это был ответ на вопрос,  который  он
не осмеливался сформулировать с  первого  дня  пребывания  в  Далааме.  Он
верил,   что   остальным   шести   членам   коммандос   удалось   остаться
незамеченными.
   - Вы чего-нибудь опасаетесь?  -  спросил  он.  -  Вы  хотите,  чтобы  я
отправился к ним, успокоил их и попросил прийти сюда?
   - Они не пойдут за вами, - отрезал Даалкин. - У  них  сложилось  о  нас
странное мнение. Не думаю,  что  при  нынешнем  положении  дел  они  могут
повредить  нам,  но  они  хладнокровно  рассматривают  возможность  нашего
уничтожения.
   Он говорил спокойно, как обычно, будто речь шла вовсе не о  судьбе  его
города.
   - Думаю, к ним следует отнестись как к безумцам,  -  добавил  он  после
некоторого размышления.
   Йоргенсен едва не выпалил, что в таком случае сумасшедшими надо считать
почти все население Федерации.
   -  Вы  показали  им  все  ваше  могущество,  -  сказал  он.  -  И  они,
естественно, побаиваются вас.
   Голос Даалкина стал резче.
   - Ничего мы вам не показывали. Мы позволили вам предпринять все, что вы
хотели, не  собираясь  вмешиваться.  Однако  мы  знали,  что  ваша  миссия
состояла в уничтожении нашей цивилизации. Мы  не  собирались  обороняться,
во-первых, потому, что у нас нет средств, которые могли  бы  противостоять
вашему оружию. По крайней мере тому, которым вы располагали по прибытии на
Игону.
   - Вы же привели его в негодность, - дрожащим от гнева  голосом  перебил
Йоргенсен. - Я не хочу упрекать вас ни в чем, но вы сами напали на нас  и,
похоже, даже убили одного из нас. В лучшем случае подкинули нам труп,  как
две капли воды похожий на него; вы вывели  из  строя  нашу  аппаратуру  и,
наконец, уничтожили объект, который позволил бы нам покинуть ваш мир.
   Даалкин искренне удивился.
   - Ничего подобного мы не делали. Можете мне поверить. Уверяю вас.
   - Тогда кто это сделал? - спросил Йоргенсен. - Есть ли  на  Игоне  иная
цивилизация, равная нам в своем могуществе?
   - Сейчас нет, - ответил Даалкин. - Но была. И наверно, будет еще.
   - Во времени?
   - В прошлом и, быть может,  в  будущем.  Вам  известно,  что  нас  мало
интересует физика. Вы лучше нас знаете тонкую природу времени,  хотя  этот
вопрос мы не обсуждали. - Он усмехнулся.  -  Все  наши  знания  о  времени
добыты при изучении людей и нашего общества. В каждом человеке  существуют
прочные связи между прошлым и настоящим. На определенном  уровне  зрелости
настоящее  и  даже  образ  будущего  воздействуют  на   прошлое,   пытаясь
упорядочить его. А упорядоченное прошлое в свою очередь оберегает человека
от повторения ошибок.
   Он помолчал.
   - Думаю, что такая связь характерна  и  для  общества.  Любое  общество
берет под больший или меньший  контроль  свое  собственное  развитие.  Как
видно, ваша Федерация достигла этой стадии, но пошла по пути насилия.
   - Вы знаете, что мы путешествуем во времени? - от напряжения  Йоргенсен
даже уронил кубок, который покатился по полу,  оставляя  за  собой  мокрую
дорожку. Жидкость тут же впиталась в дерево.
   - Да, - ответил не колеблясь Даалкин. - Мы знали о  прибытии  иновремян
до вашего появления. И давно ожидаем, когда сложится критическая ситуация.
Наши традиции содержат предсказания подобного события.
   - Пророчество? - удивился Йоргенсен.
   - Да, если вы называете пророчеством предсказания ваших астрономов.  Не
знаю, каким образом вы путешествуете во  времени,  но  мне  известно,  что
Федерация  осуществляет  систематический  контроль  над   прошлым,   чтобы
обеспечить свое незыблемое будущее. Быть может, наша цивилизация поступала
так в прошлом или будет поступать в будущем, и ваши противники, как и  вы,
не принадлежат к нашему настоящему. Во всяком случае, не  думаю,  что  они
обошлись бы с вами так же, как Федерация обошлась  бы  с  ними  в  сходных
обстоятельствах.
   - У вас нет уверенности?
   - Ни малейшей. Я даже вижу еще одну возможность. Но она придется вам не
по вкусу.
   - Говорите.
   - Ну что ж, -  задумчиво  сказал  Даалкин.  -  В  настоящий  момент  во
Вселенной существуют две державы - наша  и  ваша.  Ваши  противники  могли
явиться из прошлого или будущего одной из них. И ваши странные враги, быть
может, не кто иные, как вы сами.
   Йоргенсен в бешенстве вскочил на ноги.
   - Это невозможно.
   - Я сказал "может быть", - возразил Даалкин.  -  Но  такая  возможность
кажется мне наиболее вероятной. Вспомните, как вы ненавидели себя, придя в
город, и как едва не погибли в дереве!
   - Это неправда! Я едва не задохнулся, я был отравлен!
   -  Как  вам  угодно.  Возможность,   указанная   мной,   может   и   не
соответствовать действительности. Но ясно одно, у Федерации  нет  большего
врага, чем она сама. Примиритесь с самим собой, и вы сможете жить в мире и
здесь, и в любом другом месте Вселенной.
   Даалкин встал и подошел к двери. Распахнув ее и словно сожалея,  прежде
чем исчезнуть, он бросил:
   - Прощайте!
   Йоргенсен не ответил. Он даже не заметил его ухода. Он сидел,  упершись
локтями в стол и спрятав лицо в ладони, и боролся с черной мглой,  которая
подымалась из глубин его существа, - его мучил невысказанный вопрос.
   Он долго  расхаживал  по  комнате,  а  затем  бросился  наружу.  Стояла
глубокая ночь. Он  до  мелочей  четко  припомнил,  как  явился  сюда.  Ему
следовало узнать больше. Его разговор с Даалкином привел к появлению новых
проблем и не разрешил старых.
   Он двинулся по тропинке, петлявшей в траве. Стволы и свод листвы неярко
светились. Казалось,  вокруг  сомкнулся  светящийся  горизонт,  близкий  и
далекий одновременно.
   Он добежал до низенького дома Даалкина и тихо постучал.  Ему  ответили.
Он вошел и увидел Даалкина с Синевой.  Исходивший  от  пола  бледный  свет
подчеркивал  удивительную  красоту  женщины,  ее  длинные  черные   волосы
оттеняли мраморную белизну кожи. Даалкин и Синева  работали  над  каким-то
художественным произведением - повсюду валялись наброски и эскизы, символы
чередовались на них с четкими линиями. Далаамцы,  по-видимому,  не  делали
большого различия между искусством и наукой.
   - Я сожалею о том, что сейчас произошло, - сказал Йоргенсен.
   - Это не имеет значения, - отозвался  Даалкин.  В  его  глазах  плясали
насмешливые огоньки.
   - Я хотел бы задать еще один вопрос. Всего один.
   - Слушаю вас. - Даалкин присел на край стола, откинув назад голову.
   - Я хочу знать, откуда вы явились, как ваша цивилизация обосновалась на
Игоне? Я не могу поверить, что она развилась самостоятельно.  Новый  город
не так уж древен. Предыдущий - не жил в  симбиозе  с  деревьями.  И  в  те
времена на Игоне  возделывали  землю,  процветала  торговля,  а  может,  и
промышленность. Как вы пришли к нынешнему состоянию? Какова ваша история?
   Даалкин повернулся к жене.
   - Наш гость явно вырос, - сказал он,  -  и  даже  поумнел.  И  начинает
схватывать, что людей можно по-настоящему понять, лишь справившись  об  их
происхождении. Это вселяет надежды.
   Синева рассмеялась, и ее  смех  разрядил  обстановку.  В  ее  внезапном
веселье не было ни насмешки, ни презрения. Йоргенсен спросил себя, сколько
ей лет. Временами она выглядела  не  старше  Анемы,  хотя  принадлежала  к
поколению ее родителей.
   - Отвечу вам откровенно,  -  Даалкин  стал  серьезным.  -  Если  бы  вы
набрались смелости задавать интересующие вас вопросы раньше, мы  сразу  на
них бы и ответили. Но вы были убеждены, что мы постараемся  обмануть  вас.
Именно так поступает Федерация.
   - Вы правы, - беззлобно подтвердил Йоргенсен.
   -  Должен  вас  разочаровать.  Мы  почти  ничего  не  знаем   о   своем
происхождении. Это одна из наших величайших проблем. У  нас  нет  летописи
исторических событий. Нет ни единого документа. Словно кто-то все стер. От
прошлого сохранились лишь некоторые традиции.
   - Что за традиции? - спросил Йоргенсен.
   - Комплекс наших коллективных знаний, - ответил Даалкин. -  В  основном
они восходят к периоду, который  предшествовал  появлению  города.  В  них
изложены почти  все  физические  сведения  о  Вселенной,  о  других  мирах
Галактики, о Федерации, о времени  и  многом  другом.  Мы  не  располагаем
возможностями расширять  свои  знания  в  этой  области.  Мы  не  в  силах
определить свое место в мире и избежать кризисов. Но религиозное  озарение
здесь не при чем. Нет и двусмысленных  текстов,  которые  можно  толковать
по-разному. Мы располагаем научным изложением фактов.  Эти  факты  требуют
научного анализа, а не слепой веры, хотя существует  и  несколько  аксиом,
оспаривать которые не приходится, к  примеру  существование  Федерации,  -
закончил он с улыбкой.
   -  Понятно.  Ваши   предшественники   как   бы   подвели   итог   своим
исследованиям, а затем занялись  чем-то  другим  или  избрали  иной  образ
жизни. Традиции  служат  для  поддержания  равновесия  в  вашем  обществе,
которое ориентировано только на науки о жизни.
   - Совершенно верно, - согласился Даалкин. Он вдруг стал озабоченным.
   - Но тут возникает опасность, - холодно начал Йоргенсен. Он словно врос
ногами в пол и  скрестил  руки  на  груди.  Он  вдруг  заметил  трещину  в
совершенном здании далаамского общества. - Эти традиции - застывший раз  и
навсегда комплекс  знаний.  А  действительность  меняется.  Вы  не  можете
бесконечно передавать из поколения в  поколение  абстрактные  знания.  Уже
сегодня то, что  вы  называете  традициями,  вряд  ли  полностью  отражает
действительность. Вы явно обрекаете себя на  застой,  по  крайней  мере  в
некоторых областях.
   Даалкин нахмурился.
   - Вы были бы правы, -  сказал  он  после  недолгой  паузы,  -  если  бы
традиции оставались неизменными. Но это не так. Они  меняются.  В  Далааме
этого почти никто не знает, кроме, может быть, меня и Синевы.  Вот  эти-то
изменения нам совершенно не понятны. Новые знания вытесняют старые.
   - Но это же невозможно! Ведь вы не занимаетесь  исследованиями.  У  вас
нет необходимой аппаратуры.  Вы  не  покидаете  своего  мира.  У  вас  нет
контактов с другими мирами.
   - Я твержу себе то же самое, - признался Даалкин.  -  Но  у  меня  есть
подтверждение того факта, что традиции меняются. Едва заметно. Видите  ли,
у нас своеобразная система обучения детей, с одной стороны, их  по  книгам
учат взрослые, с другой - деревья с помощью гипнопедии. Я убежден, что  от
поколения  к  поколению  традиции   меняются.   Наше   общество   остается
стабильным. Мы не прилагаем никаких усилий для приобретения знаний в целом
ряде областей науки, получая их в готовом виде. Наше общество не такая  уж
замкнутая система, как вам кажется. Оно общается с внешним миром, но мы не
знаем как. Это беспокоит меня. Быть в постоянной зависимости от неведомого
источника опасно для любого общества.
   - Значит, ваш источник  столь  же  неведом,  как  и  наш  противник,  -
резюмировал Йоргенсен.
   - Я думал об этом. Подобная ситуация не приносит мне успокоения.
   - Итак, теперь вы сказали мне все?
   - Я перечислил ряд возможных вариантов. Действительность  сложнее.  Она
может содержать на первый взгляд противоречивые элементы.
   - У вас, наверно, существует теория по поводу этой неведомой державы? -
спросил Йоргенсен. - Теория, учитывающая все факты.
   - У меня их несколько.  Но  ни  одна  из  них  не  выглядит  достаточно
убедительной.
   - Я вас слушаю.
   "Положение радикально изменилось", -  с  тайной  радостью  подумал  он.
Оказывается, далаамцы не  знали  ни  своего  происхождения,  ни  тех,  кто
управляет их судьбами.
   - Первая возможная теория наилучшим образом соответствует образу нашего
мышления,  -  сказал  Даалкин.  -   Она   предполагает   наличие   некоего
коллективного подсознательного целого, появившегося в результате  развития
нашего общества под воздействием  деревьев,  которое  позволяет  познавать
действительность  без  участия  сознания.  Подобные  функции   свойственны
каждому человеческому существу. Быть может, нам случайно  удалось  сделать
их коллективными. В таких условиях Далаам может рассматриваться как единое
живое существо, клетками которого мы являемся не только в социальном, но и
в органическом плане. Яне могу себе представить  всех  возможностей  такой
сверхжизни, но думаю, ей нечего бояться даже могущественной Федерации.
   Вторая возможная теория нравится  мне  куда  меньше.  Она  зиждется  на
предположении, что мы  зависим  от  некой  цивилизации,  державы,  которая
передает нам без нашего  ведома  информацию,  необходимую  для  умственной
деятельности, и защищает нас, позволяя нам  продолжать  исследования.  Эта
теория не менее фантастична, чем первая.
   - Цивилизация, создавшая Далаам, стершая все следы его прошлого, давшая
Далааму все необходимое для существования оригинального  общества,  в  том
числе и деревья, выбравшая для вас  образ  жизни,  определившая  программу
исследований и к тому же совершенно неизвестная Федерации?!
   - Именно так. Поэтому мне больше по душе первая гипотеза. Но я не  могу
окончательно отбросить вторую. Кстати, одна не исключает другую.
   Йоргенсен  закрыл  лицо  ладонями.  Он  не  продвинулся  ни  на  шаг  и
по-прежнему блуждал во мраке.
   - Я ухожу, - внезапно сказал он. - Я должен вернуться к  друзьям,  пока
они не натворили беды. Я хочу защитить этот город.
   - От кого? - спросил Даалкин. - От Федерации?
   Впервые в его голосе Йоргенсен уловил жесткие нотки.
   - Отпусти его, Даалкин, - сказала Синева. - Он вернется. В день,  когда
он примирится с самим собой, он  вернется.  Он  нашел  здесь  то,  что  не
рассчитывал найти. Ты возвратишься сюда, Йоргенсен, и деревья помогут тебе
отыскать путь к Анеме.
   - Прощайте.
   Он не знал, что будет делать, когда встретится  с  остальными.  Решение
они будут принимать сообща.



5

   Сначала он увидел Марио, его  силуэт  вырисовывался  на  фоне  светлого
неба. Он не прятался от постороннего глаза,  но  внимательно  наблюдал  за
окрестностями. Йоргенсен еще  не  успел  выйти  из-под  прикрытия  высокой
травы, как Марио уже обернулся в его  сторону.  Йоргенсен  помахал  рукой,
чтобы его сразу узнали.
   - Привет, - сказал Марио.
   И тут же в нескольких шагах от него возникла массивная фигура Эрина.
   Йоргенсен ожидал более бурной встречи. Ведь он  отсутствовал  четыреста
часов, то есть шестнадцать суток универсального времени.
   - Остальные спят? - тихо спросил он.
   - Да. Их разбудить?
   Йоргенсен нерешительно отмахнулся.
   - Не стоит. Пока не стоит. Расскажите, что здесь произошло.
   Он подметил полный любопытства взгляд Марио. "Ему придется  подождать".
Йоргенсену совсем не хотелось рассказывать о городе светящихся деревьев.
   - Мы  некоторое  время  бродили  вблизи  Далаама,  -  сказал  Марио.  -
Наткнулись на источник. Но так и  не  решились  последовать  за  вами.  Мы
сделали  кое-какое  открытие,  но  об  этом  позже.   Хочу   предупредить,
настроение у людей резко изменилось.  Каждый  замкнулся  в  себе,  нас  не
покидает чувство тревоги. Пора найти выход из ту