он решил, что пища
должна проходить через  передатчик  лагеря Джексон,  а поскольку  из  лагеря
отправлялись только  солдаты, то, значит, они  и захватывают с собой  что-то
съедобное,  скорее всего, спрятав еду в ранцах. Конечно, это запрещается, но
Хэнзард  уже  знал, что  в  лагере  Джексон нарушение  инструкций было самым
обычным делом, тем более, что личные обыски здесь не практиковались.  Но кто
мог  надоумить  их взять с  собой  достаточный запас,  и надолго  ли  хватит
продуктов, принесенных в ранце?
     Правда,  мог  еще  существовать  какой-то, пока  неизвестный  Хэн­зарду
способ связи  с обитателями  реального мира.  Но  и в этом случае искать его
надо было возле передатчика.
     Не желая возвращаться в лагерь при  свете дня, Хэнзард стал думать, чем
бы занять время, и вспомнил, что в госдепартаменте тоже установлен маленький
передатчик  для отправки людей  в за­рубежные  посольства.  Если  кто-нибудь
будет отправляться  через этот передатчик  сегодня  днем, то неплохо было бы
Хэнзарду ока­заться  рядом. Он  мог  бы обзавестись союзником, а  новенькому
призраку стало бы не так тяжко привыкать к изменившимся обсто­ятельствам.
     Надеяться,  что  путешественник  из  госдепартамента захватит  с  собой
что-нибудь съестное, явно не стоило. Но Хэнзард все-таки на это надеялся.
     Покидая  гостиницу,  Хэнзард  остановился   у  кассы,  выписал  чек  на
пятьдесят долларов и положил  его в запертый сейф. Этот поступок  если и был
шуткой,   то   в  очень   малой  степени.   Совесть  Хэнзарда   была  крайне
чувствительна, и его долго не оставляло бы чувство вины, если бы он  сбежал,
не заплатив.
     Он  не  знал,  в  каком  из  зданий  госдепартамента  установлен  малый
передатчик, но  сообразил, что найти  его очень просто: надо  лишь смотреть,
где  в коридорах толпится больше всего  вооруженной ох­раны.  Когда в четыре
часа пополудни  он  нашел передатчик,  ему  сразу  же стало  ясно, что не он
первый занимается такими поисками.
     Стены и пол комнаты, примыкавшей к  передатчику, были покры­ты  пятнами
засохшей крови, смыть  которые не смогла бы никакая уборщица, ибо  пятна эти
не принадлежали реальному миру. Хэнзард дотронулся кончиком пальца до одного
из пятен, и тонкая  пленка рассыпалась в  мелкую пыль, подобно тому, как это
бывает со ста­ринными кружевами. Здесь происходили убийства, и Хэнзард знал,
кто были убийцы.
     А  жертвы? Страшно представить,  какие  выдающиеся  люди  поль­зовались
передатчиком  Государственного  департамента  за  последние месяцы. Кажется,
даже сам Мэйдиген,  в ту пору еще вице-президент, использовал передатчик для
посещения коронации нового англий­ского короля Карла III.
     Из  грустных размышлений Хэнзарда вывела  неожиданная  крас­ная вспышка
над люком передатчика. Скорее всего, это означало, что только что  произошел
прием. Охранники, о которых Хэнзард почти позабыл, засуетились.
     Дверь передатчика открылась, и оттуда появилась странная пара -- старик
в самодвижущемся инвалидном кресле и привлекательная брюнетка лет тридцати с
небольшим. Путешественники были одеты в тяжелые шубы и меховые шапки, мокрые
от  дождя.  К  старику подошел  один из охранников  и, кажется,  начал с ним
спорить.
     Хэнзард следил за  этой сценой, уже не в первый раз жалея, что не умеет
читать по  губам. Его внимание было  так поглощено про­исходящим,  что он не
сразу понял, что  по коридору приближаются голоса. А  ведь  это  могут  быть
только...
     Хэнзард  броском  скрылся  за  прибывшей  парой в  шубах  и  уже  из-за
прикрытия   оглядел   помещение,   выбирая   место,  откуда  можно  было  бы
подглядывать,  не  обнаруживая себя. Особо  выбирать  не приходилось,  и  он
удовольствовался  первым  попавшимся. Возле стола  начальника  охраны стояла
мусорная  корзина.  С  середины  комнаты  невозможно  было  разглядеть,  что
находится у нее внутри: скомканные бумаги или живая  голова, а вот он сквозь
редкую металлическую сетку будет все прекрасно видеть.
     Хэнзард  осторожно  погрузился в пол,  стараясь не  провалиться  сквозь
потолок низлежащей комнаты. Гравитация почти утратила  над ним  свою власть,
но и с веществом реального мира он был связан очень слабо. В конце концов он
полностью  скрылся  в   полу,  снаружи  осталась  лишь  голова,  скрытая  от
посторонних глаз в мусорной корзине.  Он спрятался вовремя --  голоса  стали
слышны совершенно отчетливо, и Хэнзард понял, что он уже не один в комнате.
     --  Я же говорил, что  мы  только зря потратим время,-- произнес хорошо
знакомый Хэнзарду голос. Это был не  голос Уорсоу, хотя  мягкое произношение
выдавало южанина, и в то  же время  Хэнзард никак не мог припомнить, кто еще
из его знакомых говорил так.
     Зато второй голос несомненно принадлежал арканзасцу Лешу.  Леш  скучным
голосом  процедил череду  непристойностей, общий  смысл которых  сводился  к
тому,  что  первому,  учитывая  его непол­ноценность,  лучше  всего  было бы
заткнуться.
     Третий голос  согласился  с  подобной  оценкой и добавил,  что  пер­вый
должен извиниться перед Лешем.
     -- Извините меня,-- жалко проскулил первый.
     -- Извините меня, сэр!
     --  Извините  меня,  сэр,--  в  голосе  первого не  было  ничего, кроме
покорности.
     -- Ты  правильно делаешь, что извиняешься. И  на будущее за­помни,  что
тебе  лучше не разевать  рот, когда тебя не спрашивают. Ты же понимаешь, что
нам совсем не обязательно оставлять тебя в живых. В любую минуту, как только
мне  заблагорассудится,  я могу  запросто  отпилить твою голову. Понял,  ты,
сукин сын? Я бы давно это  сделал, если бы Уорсоу не заступился  за тебя. Но
учти --  еще раз вякнешь,  и  я  расшибу  твою морду в  лепешку,  понял, ты,
недо­носок?..
     --  Брось, Леш, как тебе не надоест языком чесать,-- вмешался третий.--
И вообще, сколько сейчас времени?
     Первый голос, хозяина которого Хэнзард все еще не мог узнать, сказал:
     -- На  часах, что  над столом -- четверть пятого.  Значит, по  Гринвичу
сейчас  четверть одиннадцатого и  все посольства в Европе  закрыты. Конечно,
могут быть один-два типа вроде этого  калеки, которые возвращаются  сюда, но
нам-то от них проку ни на грош...
     -- Ты снова считаешь себя умнее всех? -- процедил Леш.
     --  Вообще-то  в том,  что  он  говорит,  есть  смысл,-- вставил третий
голос.--  Если и в  самом деле  никто не будет сейчас  отправляться,  то нет
смысла здесь торчать. Во всяком случае, у меня нашлись бы дела поинтереснее.
     Леш  разразился еще  одной  серией  ругательств,  но с  доводами  своих
собеседников  вынужден был согласиться. Голоса зазвучали  глуше -- люди ушли
из комнаты.
     Хэнзард решил пойти за ними. Риск был невелик, поскольку в его нынешнем
положении прятаться было очень легко, а сбежать в случае нужды -- еще легче.
     Он  провалился  сквозь   пол   в  нижнюю  комнату,  по  инерции  пробил
перегородку в  следующую и  так  далее,  пока не оказался  в  подвале. Таким
образом, он  выгадал время, чтобы выбраться из  здания и затеряться  в толпе
прежде, чем эти трое выйдут  из  главного входа.  Человек, чей голос казался
Хэнзарду  знакомым,  шел  позади  двух  других, вооруженных  автоматами.  Он
сгибался под тяжестью армей­ского рюкзака, и лица его не было видно.
     Двое  вооруженных забрались в автобус, направлявшийся в лагерь Джексон,
третий  продолжил  путь  пешком.  Видимо,  добавочный вес, который  создавал
рюкзак, настолько увеличивал инерцию тела, что не позволял удержаться внутри
автобуса.
     Однако, едва автобус скрылся из виду, фигура сняла рюкзак, положила его
в кусты и свернула в направлении, противоположном лагерю Джексон.
     На армейском ремне  фигуры раскачивалась фляжка. Это было то, чего  так
не хватало Хэнзарду. Он вытащил рюкзак, торопливо притопил его в тротуаре, а
затем  пустился  вслед  удаляющейся  фи­гуре.  Это  походило  на  пантомиму,
изображающую погоню: лев, крадущийся за своей  жертвой в  немыслимой  тишине
джунглей.
     Вскоре они  оказались  в районе очень  дорогих  многоквартирных  домов.
Фигура  прошла сквозь парадную  дверь в один из подъездов. Хэнзард  не хотел
идти следом,  он опасался,  что  внутри  у  преследу­емого  могут  оказаться
товарищи, и потому остался ждать возле дома напротив.
     В бесплодном ожидании прошел час. Исполненный сомнений Хэн­зард занялся
исследованием  здания.  До этого превратившийся в при­зрака капитан не делал
попыток вторгаться в частную жизнь реаль­ных граждан, и теперь он чувствовал
себя крайне  неловко. Он начал  осмотр дома  с  верхнего  этажа,  постепенно
спускаясь сквозь потолки.  Он встречал обедающие семьи и людей, одуревших от
телевизора,  наблюдал беззвучные  ссоры и  заставал обитателей дома за более
интимными занятиями. В мозгу Хэнзарда росли подозрения относи­тельно того, с
какой  целью явился в этот  дом преследуемый  им тип.  В  квартире номер 4-Е
подозрения превратились в доказанный факт.
     Хэнзард нашел того, кого  искал, в спальне,  занятой парой сим­патичных
молодоженов. В  полумраке  комнаты человек  сидел на кровати рядом с любящей
парой и притворялся, что  своими прикос­новениями направляет  самые интимные
движения   их  любви.  Вни­мание   извращенца   было   полностью   поглощено
любовниками, так  что  Хэнзард  сумел неслышно подойти  к нему,  накинуть на
горло  свой  галстук,  завязанный  удавкой, и  затянуть.  Вуайерист  упал  с
кровати, и Хэнзард впервые увидел лицо  противника. Перед ним  был полковник
Уиллард Ив.
     Хэнзард выволок задыхающегося Ива из спальни. Затем он сорвал его флягу
и  принялся  жадно пить. Весь день  у Хэнзарда не было воды, и утолить жажду
было для него сейчас самым важным делом.
     Пока Хэнзард пил, полковник  попытался уползти  от него. Два дня  назад
при  взгляде  на Хэнзарда, сидящего  в  кабинете  полковника  Ива,  было  бы
невозможно  помыслить,   что  когда-нибудь  Хэнзард  сможет  ударить  своего
командира.  Однако теперь, в изменившихся  обстоятельствах, Хэнзард совершил
этот немыслимый поступок практически безо всяких угрызений  совести. Но  тут
же, окончив  расправу, он протянул Иву свой носовой платок -- утереть кровь,
текущую из носа.
     -- Я отдам  вас  за  это  под  трибунал,--  прогнусавил  Ив  не слишком
уверенно.-- Я проучу вас... Я сделаю так, что вы...
     Четырнадцать лет армейской жизни в значительной  степени  сфор­мировали
характер  Хэнзарда  и теперь,  задним  числом,  он  почувст­вовал  угрызения
совести.
     --  Примите мои извинения, полковник.  Поверьте,  трудно  было ожидать,
чтобы я воспринимал вас  как  старшего по званию сразу после того, как видел
вас исполняющим приказы капрала.
     Ив посмотрел на него снизу вверх широко раскрытыми глазами.
     -- Вы назвали меня полковником? Значит, вы знали меня... там?
     --  Полковник,  я  же разговаривал с вами  в вашем кабинете по­завчера.
Неужели вы забыли?
     -- Нет,  это было не  со мной,--  Ив  прикусил нижнюю  губу, и  Хэнзард
понял, что  перед ним действительно  другой человек.  Этот Ив  был фунтов на
семьдесят легче  своего  двойника из  реального  мира.  Кроме того,  в глаза
бросалась уйма других деталей -- встре­панные волосы, слишком загорелое лицо
и, главное,  раболепные манеры, которые всего  яснее показывали,  как далеко
отошел он от своего былого облика.
     -- Я никогда не был полковником,-- продолжал Ив.-- Когда я прошел через
передатчик,  два  года назад, я был всего  лишь майором.  Иногда он приводит
меня в мой  кабинет -- кабинет полковника -- и  тем унижает меня  перед моим
собственным  лицом.  Он  хочет  иметь  возможность   меня  унижать   --  это
единственная причина, по которой он сохраняет мне жизнь. Морить меня голодом
и  унижать. Если бы я  только решился,  я  бы... я  бы...  убил  себя.  Я бы
обязательно это сделал. Я бы ушел за пределы купола... и...-- его так душила
жалость к себе, что дальше он не мог говорить.
     -- Кто это -- "он"? -- спросил Хэнзард.
     --  Уорсоу. Тот, которого вы  убили  в передатчике. Жаль, что вы  убили
только одного, а не всех троих.
     -- Сколько таких людей, вроде нас, в лагере  Джексон?  Ив отвел глаза в
сторону.
     -- Я не знаю,-- неуверенно сказал он.
     -- Полковник... или, если угодно, майор,-- медленно произнес Хэнзард,--
мне бы не хотелось снова сделать вам больно.
     -- Не хотелось? Сомневаюсь. Вы ничем не  отличаетесь от  Уорсоу. Все вы
одинаковы. Едва ослабевает дисциплина, вы теряете всякое понятие о том,  что
такое порядочность и добро.  Вы предаете всех. Вы  убиваете и насилуете.  Вы
действуете как... дикари из джунглей. Дикари -- вот вы кто.
     --  Мне  кажется, майор, что  ваше  собственное  поведение не явля­ется
примером  добродетели и не должно бы  способствовать произне­сению моральных
проповедей. Так что я повторяю вопрос: сколько...
     -- Семнадцать, двадцать, двадцать четыре -- число  то и дело  меняется.
Что это даст вам? О, вы считаете себя таким возвышенным и утонченным, не так
ли? Вы  истинный  джентльмен.  Все  чувствуют себя  такими, пока они новички
здесь,  пока  им  не  пришлось... не пришлось... есть своих...--  голос  Ива
затих.
     -- Что вы говорите, майор?! Что вы здесь едите? Где вы добываете пищу?
     Словно   пародируя   застенчивость,   Ив   опустил  глаза   и  принялся
рассматривать   пуговицы   на  рубашке   собеседника.  Его  лицо  искри­вила
загадочная  улыбка, пронизанная легким  презрением к челове­ку, захватившему
его в плен. Если разобраться, это была типичная улыбка заключенного, который
знает, насколько  он,  запертый  и бессильный,  возвышается  над  остальными
людьми, отделенный от них своей виной.
     С  холодным  ужасом Хэнзард  осознал,  на  какой пище живут  оби­татели
лагеря  Джексон. С  ужасом  еще более  безысходным оттого,  что он с  самого
начала подсознательно  знал это,  догадывался  с  того самого момента, когда
увидел кучу тел  около передатчика. Ведь он совершенно верно оценил ситуацию
--  все, чем  питались  Уорсоу и его  банда,  должно приходить к  ним  через
передатчик.
     Он знал это, но даже теперь отказывался этому верить.
     -- Так, значит, все люди, которые проходили через передатчик...
     -- Вы  имеете в виду  ниггеров? Вы  ведь северянин, не так ли, капитан?
Только северянин может называть кучку ниггеров людьми.
     -- Вы омерзительны! Вы здесь полностью разложились!
     -- Подождите, капитан. Подождите,  пока  проголодаетесь по-на­стоящему.
Настанет  день,  когда  вы  будете мечтать о  куске негри­тянского  мяса. Вы
презираете нас, но пройдет немного времени, и я посмотрю, что будет  с вами.
Все идет правильно. Именно Уорсоу понял,  что все так и должно быть. У  него
было достаточно силы и прозорливости, чтобы сделать все, как надо. Благодаря
ему мы прихватываем ниггеров и тех, кто их любит, прежде, чем они при­хватят
нас. Он спас наши жизни. Никто больше не был на это способен; только Уорсоу.
Я  не смог  посмотреть  фактам в лицо, а Уорсоу не  побоялся  и сделал  это.
Он...--  полковник начал задыхать­ся, но все  же закончил свою речь,-- он...
хороший человек.
     -- Я  припоминаю, что то же  самое вы сказали  во время нашей последней
встречи. Хэнзард поднялся.
     -- Куда вы  собрались? -- спросил Ив испуганно.--  Вы  ведь  не скажете
ему, что я вам рассказал? Мне не полагалось здесь быть... Я...
     -- Не беспокойтесь, Ив, с вашим  хозяином у меня  долгих разго­воров не
будет. Я ухожу, а вы оставайтесь здесь. Или, если хотите, идите  в спальню и
барахтайтесь в вашей грязи. Вы  не  можете заразить этих людей, так что ваше
взглядоблудие не имеет никакого значения.
     Хэнзард был  уже в дверях, когда Ив окликнул  его странно при­глушенным
голосом. Хэнзард оглянулся. Ив сидел на полу, зарыв лицо в руки.
     --  Капитан,  я вас прошу!  Пожалуйста!  Сделайте это, сделайте, я  вас
умоляю.  У  меня  самого  не  хватит  сил,  но  вы-то   можете.  Ради  бога,
пожалуйста!..
     -- Вы хотите, чтобы я вас убил -- не так ли, майор?
     -- Да,-- прошептал Ив себе в ладони.-- Да...
     -- Можете  отправляться  к черту, майор.  Вам придется кончать  с собой
собственными силами.
     Хэнзард вышел, не глядя на рыдающего полковника.
     Первым  делом  Хэнзард  направился туда,  где  спрятал  рюкзак Ива.  Он
вытащил его из тротуара,  расстегнул и при  свете уличного фонаря рассмотрел
его  содержимое. В рюкзаке лежали обгрызенные и слегка припахивающие падалью
кости. Хэнзард засунул останки в грунт, протолкнув их поглубже. На самом дне
рюкзака  лежал  пистолет  сорок  пятого  калибра  и  патроны,  завернутые  в
пластиковую накидку. Оружие Хэнзард взял себе.
     Солнце  уже  село,  наступило  подходящее  время,  чтобы  пробраться  к
резервуару и наполнить  флягу водой. Но едва Хэнзард  двинулся в  путь, ноги
его подкосились и ему  пришлось сесть. Хэнзард вставил обойму в пистолет. Он
делал это не глядя, но знал, что руки у него тоже дрожат.
     Хэнзарду было  страшно.  Он не боялся, что  солдаты из  лагеря  Джексон
убьют его. Он был уверен, что избежит этой опасности. Но он  боялся, что сам
прикончит  кого-нибудь  из них --  когда достаточно  проголодается. А потом?
Насколько низко может  пасть человек? Надо было спросить  об этом  Ива, пока
была возможность.



Глава 6 ЭПИЗОД С МАЛЕНЬКИМ МАЛЬЧИКОМ
     Известно,  что некоторое время  сон и пища  могут заменять  друг друга.
Поэтому  Хэнзард  прекратил  бесцельные   прогулки   и  устроился   жить  на
вирджинском берегу, поближе к источнику воды.
     Немалой проблемой  оставался вопрос:  где именно  будет его оби­талище?
Сидеть в  темноте  в  пустых  комнатах  не  хотелось,  но  после  встречи  с
полковником  Ивом  мысль  о  вмешательстве  в  частную жизнь реальных  людей
внушала  ему  непреодолимое  отвращение.  С  другой  стороны,  высоко   ценя
собственную  приватность,  Хэнзард  не  хотел  жить  в местах,  напоминающих
проходные  дворы.  Удачным компромиссом  оказалась  Арлингтонская  публичная
библиотека.  От­крыта  библиотека  была  по  вечерам,  так что  Хэнзарду  не
пришлось  бы  проводить  время  после  заката  в  темноте.  Немногочисленные
читатели  вели  себя   спокойно.   Даже   тишина  призрачного   мира,  столь
изматывающая в других местах, казалась здесь естественной.
     Спальню  Хэнзард устроил  в  подвале среди  штабелей книг,  а когда ему
становилось  невмоготу  притворяться  перед  самим  собой  спящим,  он   мог
подняться наверх и через чужие плечи читать куски и отрывки разнообразнейших
текстов,  которые посылало  ему  провидение.  Он  изучал "Прощай, оружие!" и
"Свет в августе" в  кратких пересказах для колледжа,  просматривал и  другие
Великие  Старые Романы, обязательные  для  чтения  студентами  арлингтонских
учебных  заве­дений. Иной раз ему попадались спряжения глаголов языка банту,
микрофильмы "Вашингтон пост" за прошлые годы, брошюры с со­ветами о том, как
стать  мужественным,  как  сделать  свои  руки крепкими  или как  уходить  в
отставку, или, наконец, как в нынешних условиях выращивать картофель.
     Среди прочей ерунды  прочитал он и  несколько изящных  историй из жизни
Кристофера Робина и Винни-Пуха...
     Конечно,  идти  в детскую читальню и  заглядывать  в книгу  Милна  было
ошибкой.  С этой  минуты его  сердцем  завладел  соблазн,  с которым  прежде
Хэнзард находил силы бороться. Дело в том, что его жена  и сын тоже жили под
этим куполом.  Для того, чтобы навестить их, ему надо было  всего лишь сесть
на автобус, идущий в район С-Ш.
     После  развода  бывшей  жене  Хэнзарда  пришлось  жить  на  его  жалкие
алименты.  Прежняя  квартира  была  ей  уже  не   по  карману,  поэтому  она
перебралась  в  район,  построенный  по  инициативе  Сарджента  Шрайвера   и
известный  как  "район С-Ш".  В  начале  семиде­сятых  это  была  образцовая
новостройка, а теперь --  самая почтенная из городских  трущоб.  Там не было
людей по-настоящему  бедных, которые  ютились в  пригородах, вдыхая ядовит