трия.
     -- Можете получить  по эвклидовой  геометрии свою пятерку. Ра­зумеется,
чтобы система  заработала, должна быть четвертая пара "передатчик-приемник".
Но она не будет  странствовать вместе с остальными. Она останется на месте и
будет  реперной точкой.  По­ложение "тут"  передатчиков  и "там"  приемников
образуют  две пи­рамиды  с общей вершиной в фиксированной точке за пределами
передаваемого объекта. Что теперь скажет ваш ежик, капитан?
     -- Где будет эта точка?
     -- На Марсе, конечно же. Где ей еще быть?
     Первой точкой, для которой Пановский получил точные данные относительно
ее координат --  широты, долготы и высоты -- был его собственный дом. Именно
сюда  явился Хэнзард  после  того,  как  покинул  лагерь  Джексон/Вирджиния.
Пановский с Бриджеттой бы­ли в Москве,  и Хэнзард вполне удачно  оказался  в
одиночестве.  Он поставил первый приемник-передатчик  в обговоренном заранее
ме­сте -- за  собранием сочинений  Бульвера-Литтона. Затем, захватив сумки с
остальным  оборудованием,  отправился  в  дальнейший  путь,  имея  в  запасе
тридцать секунд опережения графика.
     Куда труднее было  получить достаточно  точную информацию от­носительно
двух других точек. Данные про пирамиду Хеопса  Панов­ский нашел  в одном  из
старых номеров "Вестника научной теософии".
     Хэнзард появился на вершине ветхой пирамиды.  С высоты  залитая  лунным
светом  пустыня  представляла  столь  замечательное  зрелище,  что  Хэнзард,
невзирая  на  срочность  своей  задачи, потратил чуть ли не  десять  секунд,
любуясь расстилающимся внизу ландшафтом. Кто-то, возможно -- турист, заметил
силуэт  Хэнзарда на  фоне луны и стал  что-то кричать. Ночной  ветер относил
слова в сторону,  до Хэнзарда долетали разрозненные звуки, по которым нельзя
было даже определить  язык,  не  говоря  уже о смысле  слов. Хэнзард оставил
вторую пару  приборов на крошащихся камнях и  двинулся  дальше,  к последней
точке триангуляции.
     Он  обнаружил  себя  посреди  огромного  поля,   залитого  бетоном,  из
которого, довольно далеко друг от друга, выступали  бугорки мо­гильных плит.
Перед ним лежали восемьдесят акров мемориала погибшим во  Вьетнаме. Мемориал
был воздвигнут неподалеку  от  Канберры  правительством  либералов,  которое
вывело Австралию из войны. С великодушием, не  имевшим аналогов  в  истории,
прави­тельство почтило здесь память павших врагов в количестве, равном числу
своих погибших.
     Хэнзард установил последний приемник-передатчик на  одном из надгробий.
С того момента, как он оставил лагерь  Джексон,  прошла одна минута тридцать
две секунды. Оставалось еще несколько се­кунд, чтобы почтить умерших.
     -- Война -- это плохо,-- сказал он убежденно.
     Он  мог  бы  еще добавить, что  зло -- необратимо, прошлое  невоз­можно
исправить. Мальчик мертв навсегда, и вполне возможно,  что этот камень стоит
на его могиле. Можно лишь не допускать нового зла.  Но  он  ничего не сказал
вслух. Последний долг погибшим был отдан, запас времени иссяк.
     Хэнзард нажал кнопку на  последнем передатчике-приемнике.  Те­перь реле
времени  оставляло ему пятнадцать секунд на  устройство личных  дел. Хэнзард
расстегнул вторую сумку и  вынул  оттуда  нейтрализатор. Радиус его действия
был около шести футов.
     -- Я бы посоветовал тебе сматываться отсюда,-- сказал он сам себе.
     Если быть точным, то это  произнес Хэнзард-2, но  ответа от Хэн-зарда-1
он не услышал.
     Только теперь  Хэнзард понял,  что все это время обманывал  сам себя. В
какой-то  неприкосновенной части мозга  Хэнзард-1  давно  принял  решение  и
держал его в секрете от своего другого "Я".
     Спорить было поздно  --  почва  под  ногами Хэнзарда  затвердела  одним
резким толчком.  Хэнзард  понял, что  его машина  сработала, и секунду назад
реальная Земля переместилась  на противоположную точку своей орбиты,  ее ось
перевернулась вверх тормашками, а здесь осталось только эхо прежней Земли.
     -- Этого не может быть,-- сказал Хэнзард.--  А  если этот бред все-таки
может быть, то он окажется пострашнее любой бомбы.
     -- Потухните, Натан! Вы что, еще не поняли, что я всегда прав?
     -- А вы подумали, что  произойдет с населением реального мира? Все-таки
их благополучие важнее нашего.
     --  Да, я подумал о них! Главным событием  для них  будет то, что  люди
северного полушария  неожиданно увидят южные созвездия. Не исключено, что на
ночной  стороне  Земли случится  несколько  кораблекрушений.  Поверьте,  это
ничтожная плата по сравнению с тем, что они сами себе приготовили.
     -- Но  как  это  может  остановить  бомбы?  В  любом  случае  они будут
отправлены с Марса.
     --   Наплевать!  Бомбы  отправятся   на   спутники-приемники,  кото­рые
останутся  вне передающего  поля.  Земля окажется  по  ту сторону  Солнца, а
спутники -- здесь.
     -- И сбросят бомбы на Землю суб-вторую?
     -- Дважды  наплевать.  Не забывайте, что для  первичной  материи ничего
вторичного  не существует.  С  точки  зрения  бомб, Земля  просто  исчезнет.
Кстати, эхо Земли не будет притягивать спутники, они улетят по касательным к
своим  орбитам   и   в   конце   концов  попадают  на  Солнце.--   Пановский
ухмыльнулся.--  Представляю,  что  поду­мают  вояки  с  Марса,  когда  Земля
неожиданно исчезнет из виду? Как по-вашему, они обвинят в этом русских?
     Однако Хэнзард был не в том состоянии, чтобы шутить.
     --  Все равно  я не  могу поверить. Это же не  теннисный мячик, который
можно зашвырнуть куда угодно. Это же Земля, черт бы ее побрал! Целиком!
     --  Вы считаете это возражением?  Надо  бы знать, что  большой  масштаб
только  упрощает  дело.  Башенные  часы  появились раньше  наручных,  а ведь
Солнечную  систему постоянно  сравнивают  с ча­совым  механизмом. Примите во
внимание, что, сдвигая Землю,  я ни в малейшей степени не теряю ее импульса.
Если бы удалось направить Землю абсолютно точно, она продолжила бы свой путь
по  орбите  плавно,   как  звезда  русского  балета.  Такой  же  точности  я
гарантировать не могу, но  расчеты показывают, что ничего особо страшного не
случится.
     -- А переворот вверх ногами?
     --  Надо же  как-то  сохранить  последовательность времен  года,  а они
связаны с положением  Земли на орбите. Я, по сути дела, пере­мещаю  Землю на
шесть месяцев вперед.  Поворот земной  оси ком­пенсирует этот сдвиг. Так что
Земля полетит далеко и вверх тор­машками.
     Хэнзарду было нечем дышать.
     "Идиот! -- со злостью думал Хэнзард-2.-- Ну зачем ты остался в пределах
поля нейтрализации? Зачем?"
     "Какая теперь разница?" -- в ответе была грусть, которую Хэнзард не мог
признать  за свою. Те шесть  недель,  что  они прожили  врозь, действительно
сделали их разными людьми.
     "Ты  что,  думаешь, вы  теперь квиты?  Полагаешь,  твоя  гибель  сможет
оплатить его смерть? Идиот".
     "Нет, это не из-за него".
     "Но тогда -- почему? И как же Бриджетта?"
     Хэнзард-1 не ответил  или уже  не смог ответить.  Да для него и не было
никакой Бриджетты.
     Хэнзард-2 с  трудом  высвободил  свое  тело  из  кокона  умершей плоти.
Сброшенное тело не утонуло в почве, которой для него просто не существовало,
а медленно  поднялось вверх и поплыло над бетон­ным полем,  словно воздушный
шарик, сморщившийся к концу дол­гого дня. Притяжение Земли-2 не  действовало
на первичное веще­ство тела, и оно неотвратимо притягивалось реальной Луной,
сто­явшей низко над горизонтом и скрытой сейчас облаками.
     Луна, в свою  очередь, начала  медленное падение на Солнце, потому  что
больше никакая сила не удерживала ее на месте.
     Какой-то отголосок, еще звучавший в  глубине мозга Хэнзарда,  подсказал
ему, отчего Хэнзард суб-первый  выбрал для себя смерть. Несмотря  ни на что,
он  оставался  прежним  офицером,  и  невыпол­нение  приказа  было для  него
равносильно самому отвратительному из преступлений -- предательству.
     Хэнзард стащил  с себя дыхательную  маску, с  которой не расста­вался с
предыдущего вечера. Теперь у него снова был целый мир воздуха, которым можно
дышать, мир земли, по которой можно ходить, мир людей, которые могли придать
смысл  его  поступку  и всей его жизни. Этот  мир,  эхо реального мира,  был
теперь его Реальным Миром. И войны, которая могла  бы  разрушить этот мир --
не будет.


Глава 18 СЧАСТЛИВЫЙ КОНЕЦ
     Такси  остановилось  около "Нью-Сент-Джорджа"  --  отеля, кото­рый  при
нормальном положении вещей был бы не по карману Хэн-зарду. Хэнзард спросил у
портье,  какой номер занимает Пановский. Случайно или нет, это оказался  тот
самый  номер,  который Хэнзард  невидимо  занимал сорок дней  назад. Хэнзард
застал Пановских  в  одиночестве, если, конечно,  так можно сказать  о  двух
людях.
     -- Натан! Я чертовски рад снова вас видеть!  Едва избежав столкновения,
они подкатили к нему на своих креслах.
     --  Я  боялся,--  сказал  Пановский  в камилавке,--  что мне  при­дется
уехать, не повидавшись с вами.
     --  Он  отправляется  в  Рим,--  объяснил  другой  Пановский,--  что­бы
повидаться с  папой, а поскольку  Ватикан  запретил  людям пере­двигаться  с
помощью  передатчиков,  то Бернар  летит  самолетом. Вы, Натан, ведь  и сами
прилетели? Вас так долго не было!
     Хэнзард, соглашаясь, кивнул.
     --  Египетские  власти  были  ошарашены,  обнаружив меня  на  вер­хушке
пирамиды. А потом, когда стала исчезать Луна...
     -- Ох уж эта Луна! Я  так глуп, что не заслуживаю будущей  жизни. Пинок
под задницу -- вот чего я заслуживаю.
     Хэнзард, скептически улыбаясь, выслушал тираду Пановского.
     --  Не  хотите ли  вы  сказать,  будто на самом деле просмотрели  Луну?
Продумали каждую мелочь, а Луну забыли? Пановские виновато взглянули друг на
друга.
     --  Во всяком случае,-- скромно  сказал  первый,-- мы  убедили  в  этом
правительство.
     -- Не  будем об этом,-- вмешался второй Пановский.-- Хотя правительство
относится к нам уже не так бесчеловечно, но все же я уверен, что эта комната
наверняка  прослушивается.  Скажите лучше,  Натан,  вы верите,  что хотя  бы
иногда  цель  оправдывает средства? Конечно, без Луны не будет  приливов, ни
здесь,  ни на суб-первой  Земле,  течения  в океанах перепутаются,  начнутся
жут­кие бедствия, беспорядки, трагедии. Но главной цели мы все-таки достигли
--  войны не было. Кроме того, я набросал план возвращения Луны. Его как раз
объясняют русским -- в этом деле без их помощи не обойтись. Надеюсь, русские
тоже  перестанут  валять  дурака  и займутся  Луной.  Но это тебе  расскажет
Бернар,  а  я  опаздываю на  самолет.  Натан, вам  нужно что-нибудь в  Риме?
Хотите, я по блату организую вам свадьбу в соборе святого Иоанна, где служит
сам папа?
     -- Убирайся к Его святейшеству, старый сводник.  Ты же знаешь,  капитан
не любит, когда его водят на поводке.
     Второй Пановский выкатился  из  комнаты, а  первый,  как  ни  в  чем не
бывало, продолжил беседу:
     -- На  Луне сейчас застряло некоторое количество крайне озабо­ченных, я
бы  сказал  --  обезумевших  русских. Никто  из  них не  может  понять,  что
приключилось  с Солнечной системой.  Точно так  же и на Земле суб-первой  ни
один  человек,  кроме, конечно,  меня, не  догадывается, что  происходит.  А
тамошний я скорее всего опасается, что  кто-то независимо от него разработал
передатчик нового типа  и употребил его таким апокалиптическим образом. Зато
здесь  все  это  время  я втолковывал президенту, куче  всяких  комиссий  и,
на­конец, даже журналистам: что,  кем и для чего было сделано. Власти ужасно
взбесились, но думаю, что втайне они рады такому исходу, вроде  как матадор,
очнувшийся в  больнице и недоумевающий,  как он остался жив после  того, как
проявил столько героизма. Они выслушали меня, но мало кто из них хоть что-то
понял.  Но  те,  кто понял,-- поверили.  И вот  как мы  поступили.  На Землю
суб-первую был  передан  ряд ученых и добровольцев-офицеров. Они  попытаются
сделать там то, что уже делали вы -- реинтегрироваться со своими суб-первыми
личностями.  Когда  у  кого-нибудь  из  них  это  получится,  он при  помощи
передатчика-приемника  отправится на Луну и  по­ступит с  нею так же, как вы
поступили  с Землей. Луна суб-первая отправится  к Земле, а нам оставит эхо,
которое мы  вернем  на  свою  орбиту. От  этого произойдет суб-третья  Луна,
которая,  как  ни  пе­чально,  когда-нибудь  свалится  на  Солнце.  Хотя  не
исключено,  что  ее  обитатели решат отправить  ее куда-нибудь еще.  В самом
деле,  почему бы им этого не сделать? Приемники-передатчики  у них есть. Они
смогут путешествовать по Вселенной куда им заблагорассудит­ся, пока у них не
кончатся  запасы. Возможно, эта  и все последующие Луны станут  межзвездными
путешественниками. Что с вами,  Натан?  Ведь  я так  популярно все  изложил!
Знаете,  если  вы  хотите помыться с  дороги, то в  нашем  номере  есть  три
огромнейших  ванны. Я  заметил, что ванна прекрасно  помогает в тех случаях,
когда вы не можете что-то понять.
     -- Спасибо, дело не в ванне. Но я надеялся, что...
     -- Конечно же, Натан! Конечно, она здесь. Бриджетта, тебя хотят видеть!
     Она  вплыла  в комнату на  волнах смеха.  Он не знал, какая из Бриджетт
перед  ним --  Бриди,  Джет, Бриджетт или еще какая-ни­будь,  это  не  имело
значения, ведь любая  из них была единственной женщиной, которую он любил, и
он обнял эту женщину, и они поцеловались, и поцелуй тоже был как смех.
     --  Профессор  Пановский,--  церемонно произнес Хэнзард,--  я  хотел бы
просить у вас руки вашей жены Бриджетты.
     -- Я благословляю вас обоих, но  советую сначала договориться со своими
соперниками.
     -- Нет,-- сказал  Хэнзард.-- На  этот раз пусть она  решает, как желает
распорядиться мною.
     -- Натан, я говорю не о соперницах Бриджетты, а о ваших соперниках.
     И под  взрывы хохота и гремящие музыкальные аккорды в комнате появились
давно ждавшие этой минуты два Натана  Хэнзарда, де­ржавшие за руки  еще двух
Бриджетт.   Они   выстроились   перед  ним   со   скромной   симметричностью
моцартовского финала. Он знал, что  они  будут здесь,  знал с самого начала,
поскольку сам он не был даже последним Хэнзардом, а лишь предпоследним эхом,
оставшем­ся на  пирамиде  Хеопса  после прыжка  в  Канберру,  но  все же  до
последней  секунды  по-настоящему не верил  в  возможность такой встречи. Он
схватил  протянутые  ему  руки  и некоторое  время  они  стояли так,  словно
собираясь водить хоровод.
     Вот  мы и  подошли к концу  рассказа.  Герой получает награду  за  свои
подвиги и труды, мир спасен от гибели, даже Луну удалось вернуть на место, и
Пановский впервые  в  жизни  стал свободным человеком.  Стоит  прекраснейшая
июньская  погода, хотя,  чтобы  оце­нить ее по-настоящему, надо  бы выйти за
пределы купола, пройтись на лодке по реке или просто прогуляться по сельской
дороге. Жаль, что к 1990 году найти сельскую дорогу  в  Америке стало  почти
невозможно.
     Впрочем,   для   нашего   героя   нет   ничего   невозможного.   Любовь
облагораживает своим сиянием самый унылый пейзаж. И только нам, взирающим на
происходящее  со  стороны,  может  стать  немного  грустно  от  мысли,   что
очарование мира не всегда и не везде выдер­живает пристальный взгляд.
     Но даже и это меняется! Сам мир теперь изменится, станет лучше;
     более  умеренным  и  могучим, более  человечным.  Энергии теперь  будет
достаточно, чтобы осуществить все, что раньше  казалось не­возможным. Границ
нигде не  останется, а вместо них появится свобода и непринужденность. Войны
тоже  больше не будет. Зато будет достаточно места, чтобы ходить и ездить, а
самой большой трудностью станет выбор: куда направиться. Ведь  если говорить
прямо, то для людей теперь открыта вся Вселенная.
     Но  с  такой  проблемой  люди  как-нибудь  справятся,  а  наша  история
стремительно близится к завершающей точке.
     Свадьба  была  сыграна  на  широкую  ногу  --  водопады  белых  кружев,
флердоранж,    органная   музыка,    священник,   которому   помогал   самый
респектабельный из служек,  и вот теперь все три пары: Хэнзард  и Бриджетта,
Хэнзард  и  Бриджетта, Хэнзард и  Бриджетта -- стоят на  пороге передатчика.
Пары собираются  провести медовый  месяц  в  раз­ных  странах  -- первая  на
Цейлоне, вторая на Амазонке, а третья...
     -- Вы готовы? -- спросил Пановский.
     Хэнзард  взял новобрачную на  руки и перенес ее через порог.  Пановский
нажал  кнопку,  которая  отправит  их  в  Ватикан.  Хэнзард   еще  не  видел
Сикстинской капеллы.
     Хэнзард приоткрыл рот, потом вздохнул.
     -- Неужели что-то не сработало?
     Бриджетта тихо рассмеялась, не переставая покусывать его ухо.
     Он перенес ее  обратно через  порог, сквозь  закрытую дверь. Хэн­зард и
Бриджетта  и вторые Хэнзард и Бриджетта ждали их  за дверью.  Они указали на
Пановского, который за лабораторным столом  писал  что-то на  листе  бумаги.
Пановский окончил записку, улыбнулся, глядя хоть и не совсем на  них, но все
же в нужном направлении, и покинул комнату.
     Хэнзард попытался взять лист бумаги со  стола. Третичная плоть его руки
прошла сквозь вторичную материю.
     Все вокруг было как прежде: насосы, качавшие воздух на Марс, продолжали
его качать, хотя это был воздух вторичной реальности, который оставлял после
себя отзвук  от эхо. Но этим  отзвуком ше­стеро влюбленных -- сами эхо своих
эхо -- могли дышать.
     --  Что  там  написано?  -- спросила Бриджетта,  хотя могла  прочи­тать
записку не хуже Хэнзарда. Но она хотела услышать, как он произносит слова:
     -- Счастливого медового месяца.


Примечание

     [1] mariage de convenance (фр.) -- брак по расчету

     [2]   Карл  Эйхман  --  военный  преступник,  возглавлял   в  имперском
управлении  безопасности  подотдел  "по   делам   евреев".   После  разгрома
фашистской  Германии бежал в Аргентину, где в  1960 г. был  схвачен агентами
израильской  разведки  и  вывезен   в  Израиль.  На  процессе  в  Иерусалиме
приговорен к смертной казни.

     [3]  Автор  повторяет распространенную ошибку,  полагая, будто Джордано
Бруно  казнили  за идею  множественности миров.  На самом  деле католическая
церковь,  в отличие от православной,  сразу приняла эту идею, обосновывая ее
как раз  теми доводами, которые  Диш вкладывает в  уста Пановского. Джордано
Бруно был казнен за пантеизм.

     [4] Минос -- легендарный  царь Крита;  согласно  древнегреческим мифам,
сын Зевса и Европы, после смерти стал судьей над мертвыми в  подземном мире,
налагая наказание на души преступников.