, компасы; в углу возвышалась стопка
потрепанных книг большого формата. К потолку, ярко освещенному красным,
светло-зеленым и желтым светом, на толстых цепях был подвешен причудливый
петролябр с масляными чашами, то вложенными в руки демонов, то
выполненными в виде обезьяньих ртов, или устроенных в животах нимф. Самые
нижние помещались между рогами на головах сатиров.
   - Входи, - повторила Жрица. - И закрой дверь.
   Гео повиновался.
   Она села за стол и сплела пальцы перед закрытым вуалью лицом.
   - Поэт! - сказала она. - У тебя было время подумать. К какому выводу
ты пришел? Согласен ли ты совершить со мной путешествие, не требуя никаких
объяснений? Кроме одного - это дело огромной важности для всего Лептара.
Осознаешь ли ты значение этого плавания? - спросила она.
   - Видимо, она достаточно велика, чтобы не оставить равнодушным ни
одного мужчину, ни одну женщину, ни ребенка в Лептаре, от Верховной Жрицы
до последнего калеки из Странных.
   - До сих пор сферой твоей деятельности был мир слов, эмоций и
интеллекта, Поэт. А что ты знаешь о реальном мире за пределами Лептара?
   - То, что там много воды, мало земли и царит невежество.
   - Какие истории ты слышал от своего друга-медведя? Он много
путешествовал и должен знать кое-что из того, что происходит на земле.
   - В рассказах матросов, - сказал Гео, - обитают звери, которых никто
не видел, существуют земли, которых нет на картах, и живут люди, с
которыми никто не встречался.
   Она улыбнулась:
   - О, да. С тех пор, как я поднялась на этот корабль, я выслушала
много сказок от матросов и узнала от них больше, чем от всех моих жрецов.
Но в отличие от немногих пьяных матросов, с трудом припоминавших старые
небылицы, ты сегодня вечером был единственным, кто загадал мне еще одну
загадку.
   Она помолчала.
   - Что ты знаешь о драгоценных камнях, которые увидел сегодня вечером?
   - Ничего, мэм.
   - Один у меня, другой у воришки из дока, а если бы третий оказался у
тебя, ты, возможно, с легкостью променял бы его на поцелуй какой-нибудь
девки из таверны. А что ты знаешь о темном Боге Хаме?
   - Я не знаю такого бога.
   - Ты, - сказала она, - который впитал в себя все ритуалы и заклинания
Белой Богини Арго, не знаешь даже имени Темного Бога Хамы! А об острове
Эптор ты что-нибудь слышал?
   - Ничего, мэм.
   - Наш корабль уже побывал у берегов Эптора и снова отправляется туда.
Попроси своего неученого друга Медведя рассказать тебе сказки об Эпторе -
и, о, слепой мудрый Поэт, - ты рассмеешься. Но я скажу тебе: его сказки,
легенды и небылицы не составляют и десятой доли истины, даже десятой доли.
Странно, почему мне кажется, что ты будешь необходим в этом плавании?
Возможно, от тебя не будет толку. Я думаю, не отпустить ли тебя?
   - Разрешите, мэм...
   Жрица подняла глаза от какой-то работы, за которую готова была
приняться.
   - Извините, а вы не можете рассказать мне что-нибудь еще? Вы лишь
намекнули о том, что всегда интересовало меня. Я кое-что знаю из поэзии,
магии, знаю заклинания и думаю, что это имеет прямое отношение к Вашему
путешествию. Поделитесь со мной своим опытом и тогда я смогу, наконец, в
полной мере воспользоваться своими знаниями. Я выслушал немало матросских
рассказов. Это, правда, не об Эпторе и не о Хаме, но наверняка они как-то
связаны с тем, что рассказывали вы! Я бы попробовал соединить фрагменты. Я
молод, но повидал достаточно. Мне знакома жизнь воровского мира, их язык и
нравы. Как знать, это может оказаться полезней, чем мудрость всех Ваших
жрецов. Я читал книги, которые боялись открыть мои учителя. И у меня
хватит мужества взвалить на свои плечи Вашу тайну. Если в опасности весь
Лептар, каждый гражданин имеет право сделать все возможное для спасения
своих братьев. Я прошу для этого дать мне возможность сделать то, что в
моих силах.
   - Хорошо, что ты не испугался, - благосклонно произнесла Жрица. - Ты
благороден, глуп... но к тому же Поэт... Надеюсь, первое и третье качество
со временем вытеснят второе. Тем не менее, я не стану ждать и расскажу
тебе кое-что сейчас.
   Она встала и достала карту.
   - Здесь Лептар, - указала она на один остров. Затем ее палец пересек
море и остановился у другого острова. - Это Эптор. Пока ты знаешь о нем
ровно столько, сколько положено знать каждому человеку в Лептаре. Это
нецивилизованная варварская страна. И все же иногда там проявляются
признаки какой-то коварной организации. Скажи мне, какие легенды о Великом
Огне ты слышал?
   - Я слышал, что из моря вышли звери и разрушили гавани, а птицы
плевались огнем с неба.
   - Самые старые из матросов, - сказала Жрица, - расскажут тебе, что
это были звери и птицы Эптора. Разумеется, надо учесть, что эти легенды
передавались из уст в уста пятнадцать столетий и достаточно искажены
временем. Эптор просто стал синонимом зла, и все же, эти рассказы дают
некоторое представление. В записях, к которым имели доступ лишь три-четыре
человека, говорится, что когда-то, пятьсот лет назад, силы Эптора,
действительно, совершили попытку захватить Лептар. Упоминания о вторжении
слишком туманны. Я даже не знаю, как далеко они продвинулись и насколько
успешными были их действия. Известно только одно - их методы ведения
боевых действий отличались редким вероломством. Поэтому они и были преданы
забвению, и упоминания о них нет даже в школьном курсе истории. И вот
недавно я сама убедилась в жестокости и вероломстве обитателей этого
острова. И у меня есть все основания полагать, что силы Эптора собираются
снова. Неповоротливая, огромная масса ужаса. Пока она раскачивается, но
совсем скоро начнет действовать, и остановить ее будет невозможно. Уже
давно с этого острова к нам тянутся щупальца, проверяя нашу готовность к
защите, прощупывают нас и выжидают, выжидают... Мы ничего не могли
сделать, а они успевали причинить достаточно ощутимый ущерб и власти и
религии Лептара. Все это являлось строжайшей государственной тайной. Мы не
решались обнародовать эти факты, чтобы не стало очевидным наше полное
бессилие. Меня послали в надежде, что удастся сбросить хотя бы один покров
с неизвестности. Если ты считаешь, что можешь помочь мне, твое присутствие
желательно более, чем я могу выразить словами.
   - А какая связь между камнями и Хамой? - спросил Гео. - Он бог
Эптора, и под его знаменами эти силы? А камни - их святыни?
   - И то, и другое верно, но не совсем, - ответила Жрица.
   - И еще одно. Вы говорите, последняя попытка вторжения Эптора в
Лептар была предпринята пятьсот лет назад. Именно пятьсот лет назад
религия в Эпторе претерпела изменения. Существует ли какая-нибудь связь
между вторжением и чисткой?
   - Я уверена в этом, - ответила Жрица. - Связь есть, но не знаю,
какая. Я хочу рассказать тебе историю камней. Их всего три штуки. Тот,
который я ношу на шее, был захвачен у воинов Эптора во время первого
вторжения. Возможно, то, что он у нас, и есть причина многолетней мирной
передышки. Хранился он всегда в Храме Богини Арго, тщательно оберегаемый,
и о его свойствах не знал никто. Так же тщательно скрывались записи о
вторжении, которое, кстати, закончилось провалом буквально за месяц до
чисток. И вот, примерно год назад, немногочисленные силы врагов достигли
берегов Лептара. Сама я тех событий не видела и не могу описать. Знаю
только, что они проникли в глубь острова и ухитрились похитить саму Арго.
   - Вы имеете в виду Арго Воплощенную? Верховную Жрицу?
   - Да. Как известно, этот божественный сан передается при каждой смене
поколений. Дочь Верховной Жрицы избирается как живущее воплощение Белой
Богини Арго. Ее воспитывают и обучают мудрейшие жрецы и жрицы. Ее окружают
роскошью, поклоняются ей. Она олицетворяет собой Арго до тех пор, пока не
выйдет замуж и не родит дочь, которая со временем сама станет Арго
Воплощенная. И продолжается это бесконечно. Так вот, мою дочь похитили.
Одного из похитителей убили в стенах монастыря, и он тут же, прямо на
глазах, начал разлагаться. Когда от него почти ничего не осталось, мы
увидели второй камень. Он по-видимому, был спрятан где-то внутри тела и
именно он помог им пробраться так далеко на наш остров. Это не все. С
последним вздохом это гнусное существо прочитало строки стихотворения,
которые ты недавно услышал от меня. Вот таким образом появилась острая
необходимость в нашем путешествии. Если мы не сможем действенно повлиять
на враждебный силы, то хотя бы узнаем о судьбе юной Арго.
   - Я сделаю все, что в моих силах! - воскликнул Гео. - Все, что
поможет спасти Лептар и найти вашу сестру-жрицу.
   - Это не сестра, - мягко сказала женщина, - а моя родная дочь, так же
как и я - дочь предыдущей Арго. Вот почему выбор пал на меня. А до тех
пор, пока она не найдена, живой или мертвой, - тут она поднялась со
скамьи, - я снова Белая Богиня Арго Воплощенная.
   Гео опустил глаза, когда Арго приподняла вуаль. Ее рука бережно
дотронулась до украшения на шее.
   - Их должно быть три, - сказала она. - Знак Хамы - черный диск,
удерживающий три белых глаза. Каждый глаз сделан из драгоценного камня. Во
время первого вторжения они, вероятно, несли с собой все три камня, так
как в них заключена их главная сила. Без камней они беззащитны и слабы.
Только с ними они чувствуют себя непобедимыми. Мы разгадали секреты этих
камней, когда один из них попал к нам. Ты видишь, со мной нет охраны. Пока
этот камень у меня, я неуязвима. Должна сказать тебе, что этот камень
способен не только защищать, но и разрушать! Я могу уничтожить любое
препятствие на своем пути!
   Второй камень мы получили год назад, как я уже говорила, когда они
явились похитить мою дочь. Наверняка они прихватили с собой оба оставшихся
у них камня в надежде присоединить третий. Во всяком случае, у них было
два против нашего одного. Но теперь у нас два, а у них один. Ваш воришка
сумел украсть у меня один камень два месяца назад, когда я собиралась
отправиться в первое плавание. Сегодня он, видимо, узнал меня и решил
получить за него выкуп, наивный. Но теперь перед ним поставлена задача,
достойная хорошего вора. Он должен украсть для меня третий и последний
священный камень Хамы, что бы получить вознаграждение. Тогда Эптор будет в
нашей власти и больше не сможет причинить нам зло.
   - А где этот третий камень? - спросил Гео.
   - Наверное, сияет во лбу главной статуи Темного Бога Хамы, которая
находится в охраняемом дворце в глубине Эптора. Как ты думаешь, ваш вор
примет эти условия?
   - Думаю, да, - подумав, ответил Гео.
   - Где-то в том же самом дворце находится моя дочь или ее останки. Вы
должны разыскать ее следы и если вам повезет, привезти ее с собой назад.
   - Но мы можем надеяться, что вы научите нас пользоваться камнями?
Иначе нам не под силу будет пробраться в храм Хамы.
   - О, да. Я покажу вам их возможности, - сказала Арго, улыбаясь.
   Одной рукой она подняла карту, которая лежала перед ней. Другую руку
она поднесла к камню и постучала по нему бледным ногтем. Карта вдруг
начала чернеть с одного конца и вспыхнула. Арго подошла к жертвеннику и
бросила туда горящую бумагу. Затем она снова повернулась к Гео.
   - Я могу влиять на мозг одного человека - помнишь, как я поймала
Змея? Но могу подчинить своей воле и сотню воинов. И так же легко, как я
подожгла старую потертую карту, я могу стереть с лица земли город.
   - С такими штучками, - улыбнулся Гео, - у нас, по-моему, будут
неплохие шансы добраться до этого Хамы и вернуться обратно.
   Но ответная улыбка была странной, а затем и вовсе исчезла с ее лица.
   - Не думаешь ли ты, - высокомерно сказала она, - что я вложу в ваши
руки такое искушение? Вас могут схватить, и камни снова будут во власти
Эптора.
   - Но с ними мы были бы неуязвимыми...
   - Однажды они попали в наши руки; мы не можем допустить, чтобы они
ушли от нас. Если вы доберетесь до дворца, если вы украдете третий камень,
если моя дочь жива и вы спасете ее, она сможет воспользоваться его силой,
чтобы вывести всех невредимыми. Но если хотя бы одно из условий не будет
выполнено, все предприятие окажется бессмысленным. Тогда вам лучше
умереть, чем лицезреть по возвращении Арго в ярости перед смертельной
схваткой. Погибну не я одна, вы тоже умрете в мучениях больших, чем даст
самая жестокая пытка, учиненная силами зла Эптора.
   Гео не проронил ни слова.
   - Почему ты так изменился в лице? - спросила Арго. - У тебя есть твоя
поэзия, твои заклинания, твоя ученость. Черпай силу оттуда. Я сообщила
все, что считала нужным сообщить тебе. Можешь идти. И пошли ко мне вора.
   Тон Верховной Жрицы не допускал возражений. Гео молча шагнул из каюты
в темноту. Свежий ветерок пахнул ему в лицо. На мгновение он остановился,
оглянулся на дверь, перевел взгляд на море и поспешил в кубрик.



                                    3

   Гео спустился в кубрик, где, кроме Урсона и Змея, все еще никого не
было.
   - Ну? - спросил Урсон, устраиваясь на краю койки. - Что она тебе
сказала?
   - Почему ты не спишь? - угрюмо ответил Гео.
   Он тронул Змея за плечо.
   - Теперь она хочет видеть тебя.
   Змей встал и уже направился к двери, но вернулся.
   - Что еще? - спросил Гео.
   Змей порылся в лохмотьях и вытащил ремешок с драгоценным камнем. В
нерешительности он подошел к Гео и повесил ремешок Поэту на шею.
   - Хочешь, чтобы я сохранил его для тебя? - спросил Гео.
   Но Змея в каюте уже не было.
   - Ну, вот, - сказал Урсон. - Теперь и у тебя есть такой. Интересно,
что могут эти камни? Или ты уже выяснил? Давай, Гео, выкладывай, что она
тебе рассказала.
   - Змей ничего тебе не говорил, пока меня не было?
   - Ни словечка, - ответил Урсон. - Ко сну я не ближе, чем к луне. Ну,
давай, к чему все это?
   Гео все ему рассказал.
   Когда он замолчал, Урсон сказал:
   - Ты сошел с ума. И ты, и она. Вы оба сошли с ума.
   - Не думаю, - возразил Гео и рассказал в завершение, как Арго
продемонстрировала силу камня.
   Урсон взялся за камешек, который висел на груди у Гео, и повертел его
в руке, разглядывая.
   - И все это в такой маленькой штучке? Послушай, а ты не смог бы
разгадать, как он действует?
   - Не знаю, даже если бы и хотел, - сказал Гео. - Не по душе мне все
это.
   - Иди ты к черту, "не по душе ему это", - передразнил его Урсон. -
Что толку посылать нас туда без всякой защиты и надеяться, что мы сделаем
то, чего не сможет и целая армия. Что она имеет против нас?
   - Не думаю, что она против нас что-то имеет, - сказал Гео. - Урсон,
какие истории об Эпторе ты знаешь? Она говорила, что ты можешь мне кое-что
рассказать.
   - Я знаю, что с ним нет торговли, даже само слово звучит как
проклятие, а остальное - чепуха, не стоящая упоминания.
   - Например?
   - Поверь мне, это всего-навсего трюмная водичка, - настаивал Урсон. -
Как ты думаешь? Ты сможешь вычислить этот камешек, если, конечно, он будет
у тебя достаточно долго? Она говорила, что жрецы пятьсот лет назад смогли,
а тебя она, по-моему, считает таким же умным, как некоторых из них. Я не
сомневаюсь, что ты мог бы обделать это дельце.
   - Сначала выдай какие-нибудь истории, - сказал Гео.
   - Рассказывают о каннибалах, о женщинах, пьющих кровь, о существах,
не похожих ни на человека, ни на животного, и о городах, населенных только
смертью. Да, это местечко не назовешь дружелюбным, судя по тому, как
избегают его матросы и поминают только в ругательствах. Но что бы они там
ни рассказывали, все это глупости.
   - Знаешь еще что-нибудь?
   - Тут и знать больше нечего. - Урсон пожал плечами. - Эптор считается
родиной всех человеческих пороков, будь то чудовища, вызвавшие Великий
Огонь, или пепел. Я там ни разу не был, да и не стремился туда. Но теперь
я рад возможности побывать там и все увидеть своими глазами, чтобы при
случае пресечь какую-нибудь глупую болтовню, которая всегда возникает по
этому поводу.
   - Она говорила, что твои рассказы не составят и десятой доли всей
правды.
   - Должно быть, она имела в виду, что в них не содержится и десятой
доли правды. И я уверен, что она права. Ты просто неправильно ее понял.
   - Я все хорошо расслышал, - настаивал Гео.
   - Тогда я просто отказываюсь верить. Во всей этой истории концы не
сходятся с концами. Во-первых, как это наш четырехрукий приятель ровно два
месяца назад оказался на пирсе именно в тот момент, когда она поднималась
на корабль. И за это время он не променял камень, не продал...
   - Может быть, - предположил Гео, - в момент кражи он прочитал ее
мысли, так же как наши.
   - Если так, то он должен знать, как обращаться с этими вещичками.
Говорю тебе, давай выясним, когда он вернется. И еще меня интересует, кто
вырезал ему язык. Кто-нибудь из Странных или нет? Мне от этого как-то не
по себе, - проворчал здоровый детина.
   - Кстати, - начал Гео. - Помнишь? Он сказал, что ты знаешь этого
человека.
   - Я знаю многих, - сказал Урсон, - но который из них?
   - Ты и в самом деле не знаешь? - ровным голосом спросил Гео.
   - Странный вопрос, - нахмурившись, ответил Урсон.
   - Тогда я скажу его словами, - продолжал Гео. - "Какого человека ты
убил?".
   Урсон посмотрел на свои руки так, будто видел их впервые. Он положил
руки на колени ладонями вверх, распрямил пальцы и стал рассматривать, как
бы изучая. Затем, не поднимая глаз, он стал рассказывать:
   - Это случилось давно, друг мой, но перед глазами у меня стоит такая
четкая картина, как будто это было вчера. Да, я должен был рассказать тебе
раньше. Но часто это приходит ко мне не воспоминанием, а чем-то, что я
могу ощущать, - твердым, как металл, острым на вкус, как соль, и с ветром
доносятся мой голос и его слова, такие отчетливые, что я дрожу, как
поверхность зеркала, по которой одновременно колотят кулаками человек и
его отражение, и каждый пытается освободиться.
   Это началось, когда мы брали на рифы паруса под дождем, от которого
вскакивают волдыри. Его звали Кот. Мы двое были самыми большими на
корабле, и то, что нас обоих назначили в команду рифовальщиков, означало,
что работа была важная. Вода заливала лицо, мокрые канаты скользили в
руках. Неудивительно поэтому, что с порывом ветра парус вырвался из моих
рук, провис под напором дождя и забился о переплетения полудюжины канатов,
сломав при этом два маленьких штага.
   - Неуклюжий ублюдок, - завопил с палубы Помощник. - Что ты за рыбой
тронутый сукин сын?
   А сквозь шум дождя до меня донесся смех Кота, который работал на
другой перекладине.
   - Не везет, так не везет, - закричал он, удерживая свой парус,
который тоже грозил высвободиться.
   Я натянул свой и крепко его привязал. Состязание между двумя
отличными матросами, не содержащее само по себе ничего плохого, породило в
моей душе ярость, которая готова была прорваться крепким словечком или
ответной колкостью, но из-за шквала я привязал парус молча.
   Конечно, я спустился последним. А когда я спускался - на палубе были
люди - я понял, почему мой парус вырвался. Стертое мачтовое кольцо
сломалось и выпустило главный канат, вот поэтому-то мой парус и упал. Но
это же кольцо ко всему прочему скрепляло почти расколотую кормовую мачту,
и трещина длиной в две моих руки то и дело распахивалась и захлопывалась
на ветру, как детская хлопушка. Поблизости от меня оказался свернутый в
бухту канат толщиной в дюйм. Удерживаясь на выбленках почти исключительно
пальцами ног, я закрепил канат и обвязал основание сломанной мачты. Каждый
раз, когда трещина закрывалась, я набрасывал петлю и крепко затягивал
мокрый канат. Это называется "стегать" мачту, и я стегал ее снизу вверх до
тех пор, пока фланец каната не достиг трех футов в длину, и трещина не
могла больше раскрыться. Затем я повесил сломанное кольцо на крюк,
оказавшийся под рукой, чтобы потом показать корабельному кузнецу и
заставить его заменить канат цепью.
   Вечером того же дня, когда я, уже обо всем позабыв, уплетал в
столовой горячий суп и смеялся, слушая рассказ одного матроса о любовных
похождениях другого матроса, в зал вошел Помощник.
   - Эй, вы