показался бы  заморышем.  Он  был  на
целую голову выше гемноида. Что же касается его  веса,  Биллу  не  хватало
воображения, чтобы его себе представить, - по крайней мере  вдвое  тяжелее
среднего мужчины-дилбианина. То, что он был мохнатым и круглым,  придавало
ему забавный, хотя  и  чудовищно  нелепый  вид  плюшевого  мишки;  но  это
впечатление мгновенно  рассеялось,  когда,  услышав  шаги  Билла,  толстый
дилбианин резко развернулся к нему на цыпочках, словно балетный танцовщик,
- так, будто его огромный вес не имел никакого значения.
     - Хо-хо, вот и ты, Кирка-Лопата,  -  радостно  произнес  он  голосом,
напоминавшим грохот гигантских литавр. - У меня было  такое  предчувствие,
что, если я буду стоять  на  месте  и  звать  тебя,  ты  рано  или  поздно
прибежишь.
     - Гррм! - откашлялся Билл. Он еще не до конца проснулся и к  тому  же
был не из тех, кто сразу же просыпается в  хорошем  настроении.  Ко  всему
прочему, тот факт, что его бесцеремонно разбудили и вынудили босиком  идти
по холодному полу, будто подозвали  к  себе  собаку  или  кошку,  тоже  не
добавил ему радости. - Я думал, это Холмотоп!
     - Почтальон? - Смех дилбианина сотряс  потолочные  балки.  -  Я  что,
похож на этого тощего горного кота? Ну нет... - Его смех оборвался, доброе
настроение улетучилось, и голос приобрел жалобный тон.  -  Путешествия  по
холмам не для меня, Кирка-Лопата. Уже много лет. Все, что я теперь могу, -
ходить вперевалочку с места на место. Видишь почему?
     Он глянул на свое огромное брюхо и ласково похлопал по нему, испустив
тяжелый вздох.
     - Полагаю, ты догадываешься по моему виду, что я люблю хорошо поесть,
а, Кирка-Лопата? - грустно сказал он.
     Билл уставился на него. Потом, вспомнив о своих обязанностях стажера,
назначенного в  эту  местность,  сумел  подавить  инстинктивное  согласие,
которое уже готово было сорваться с его губ.
     - Ну, я... э... - смущенно начал он.
     - Нет, нет, - вздохнул дилбианин. - Я знаю, о чем  ты  думаешь.  И  я
тебя ни в чем не виню. Местные жители наверняка рассказывали тебе о бедном
старом Еще-Варенья.
     - Еще-Варенья? - нахмурившись, переспросил Билл. Где-то он уже слышал
это имя.
     - Именно. Я хозяин здешнего постоялого двора, - сказал Еще-Варенья. -
Ты уже разговаривал с моей дочуркой. Да, это именно я, бедный старый  отец
Красотки, вдовец в течение  последних  десяти  лет,  -  ты  можешь  в  это
поверить?
     - Весьма сожалею, - смущенно пробормотал Билл.
     - Старый,  измученный  вдовец,  -  горестно  поведал  Еще-Варенья,  с
несчастным видом садясь из скамейку, которая тревожно заскрипела  под  его
тяжестью. Он тяжко вздохнул. - По моему теперешнему виду этого не скажешь,
верно, Кирка-Лопата? Но я не всегда был изношенной развалиной, которую  ты
видишь перед собой. Когда-то давно - много лет назад  -  я  был  чемпионом
Нижних Земель по борьбе.
     - Давно? - с некоторым подозрением переспросил Билл.
     Он постепенно просыпался, вспоминая дилбианские словесные  выражения.
У него начало возникать неясное подозрение, что  Еще-Варенья  чересчур  уж
жалуется на свою слабость и возраст, чтобы это было правдой. Он  вспомнил,
с какой легкостью и быстротой толстый дилбианин развернулся  на  цыпочках,
когда Билл вошел в комнату. Если Еще-Варенья все еще  мог  перемещать  эту
гору мяса, которую он называл телом, с такой скоростью и  ловкостью,  вряд
ли он мог быть настолько изношенным и древним, как сам заявлял.
     И  не  только  это,  подумал  Билл,  разглядывая  дилбианина   сквозь
полуприкрытые веки; весь опыт, до сих пор приобретенный Биллом на  Дилбии,
подсказывал ему, что ко всему, что любой из  них  говорит  о  самом  себе,
следует относиться критически.
     - Послушай, - сказал Билл, все сильнее ощущая холод досок под  босыми
ногами, - зачем ты хотел меня видеть?
     Еще-Варенья снова вздохнул - еще с большей грустью, чем перед этим.
     - Дело касается моей дочери,  Красотки,  -  тягостно  ответил  он.  -
Зеницы моего ока и радости  моих  уходящих  лет.  Но  почему  бы  тебе  не
забраться на скамейку, Кирка-Лопата, и мы могли бы все детально обсудить?
     - Ну... ладно, - сказал Билл. - Но если ты подождешь пару минут, я бы
хотел одеться.
     - Одеться? - спросил Еще-Варенья с искренним  удивлением.  -  А,  эти
штуки, которыми вы,  Коротышки,  покрываете  свое  тело.  Вы  и  Толстяки.
Никогда не мог этого понять, - но давай, не обращай на  меня  внимания.  Я
подожду, пока ты будешь готов.
     - Спасибо. Я быстро, - с благодарностью сказал Билл.
     Он снова нырнул в дверь спальни, одетый и обутый вернулся в холл, где
его ждал Еще-Варенья.
     Еще до того, как открыть дверь в  холл,  он  по  гудению  дилбианских
голосов понял, что Еще-Варенья уже не один. Однако даже после этого не был
готов к зрелищу, которое предстало его взгляду, когда он  шагнул  в  холл.
Там были еще двое дилбиан: Холмотоп и дилбианин с серовато-черным, как  бы
опаленным мехом на передних лапах, столь же крупный, как и  Костолом.  Все
трое  заполняли  помещение,  словно  целая  толпа.  Их  голоса,  звучавшие
одновременно, просто оглушили Билла.
     - Вот он!  -  гордо  произнес  Холмотоп,  заметивший  его  первым.  -
Кирка-Лопата, познакомься с Плоскопалым - здешним кузнецом. Тем самым, про
которого я тебе говорил.
     - Так это он? - хрипло прогудел кузнец, глядя с высоты  своего  роста
на Билла. - Если я сделаю ему обычный меч, тот окажется больше его самого!
А щит - если я сделаю ему щит, он же упадет  на  него  и  раздавит  его  в
лепешку!
     - Да и тебя тоже, а? - прорычал Холмотоп, так что у Билла зазвенело в
ушах. - Ты что, никогда не  слышал  о  Коротышке,  который  победил  Ужаса
Стремнины? Разве я тебе о нем не рассказывал?
     - Слышал. Ты рассказывал мне об этом  несколько  раз.  -  Плоскопалый
задумчиво потер свой медвежий нос. - Тем не менее это  вполне  разумно.  Я
еще раз повторяю, обычный меч и щит слишком велики  для  него.  Кто  здесь
специалист, ты или я? Я подковываю лошадей, делаю оружие и чиню котлы  уже
пятнадцать лет, и я говорю, что обычные щит и меч слишком велики для него.
И все!
     - Ладно! - быстро крикнул Билл, прежде чем Холмотоп смог  возобновить
спор. - Меня не интересует, какого размера будут мой меч  и  щит.  Это  не
имеет никакого значения!
     - Вот! - прогремел Холмотоп,  поворачиваясь  к  кузнецу.  -  Полагаю,
теперь ты понимаешь, чего стоит ваше убогое нижнеземельское  оружие!  Даже
Коротышку не волнует, что оно из себя представляет, когда  ему  приходится
им пользоваться! Хотел бы я посмотреть на кого-нибудь из вас, если  бы  вы
забрели в горы и попытали счастья один на один на моей территории. Да если
бы я не был на официальной службе, вместе с Киркой-Лопатой...
     - Гррм! - вмешался Еще-Варенья, слегка откашливаясь,  -  деликатно  с
точки зрения дилбианина. Так или иначе, это заставило Холмотопа  замолчать
и перевести взгляд на его массивную фигуру.  -  Я  далек  от  того,  чтобы
вмешиваться в чужой спор, - грустно сказал Еще-Варенья.  -  Особенно  если
учесть, насколько я стар, немощен и толст, и у меня слабый  желудок,  и  я
давно забыл о том, каков я был в дни моей молодости...
     - Да что ты. Еще-Варенья,  -  запротестовал  Плоскопалый.  -  Мы  все
знаем, что ты не настолько стар и болен.
     -  Рад  это  слышать,  Плоскопалый,  -  дрожащим   голосом   произнес
Еще-Варенья, - но это правда, насчет моего слабого желудка,  который  вряд
ли в состоянии переварить что-либо, кроме как немного варенья и хлеба  или
чего-нибудь в этом роде, хотя я стараюсь заставить себя проглотить немного
мяса и прочего, просто чтобы поддерживать в себе жизнь, -  и  я  счастлив,
если мне удается покинуть дом. Но это правда... - он искоса  посмотрел  на
Холмотопа, - что когда-то я мог голыми руками победить любого горца.
     - Никто не принижает твоих  достоинств,  Еще-Варенья,  -  прогрохотал
Холмотоп. - _Т_е_б_е_ никогда не  приходилось  сражаться  с  помощью  кучи
заостренного железа!
     - Верно, верно, -  вздохнул  Еще-Варенья.  -  Это  правда,  что  наше
молодое поколение не желает  поступать  так,  как  поступали  раньше.  Как
правда и то, что мне никогда не приходилось иметь дела с оружием, -  в  то
время, когда мне случилось оказаться в горах и встретиться с Одиночкой...
     Он произнес это имя с особой выразительностью, и Билл заметил, как  и
кузнец, и Холмотоп напряглись, внимательно слушая. Холмотоп  уставился  на
него.
     - Ты  сражался  с  Одиночкой?  -  с  благоговейным  трепетом  спросил
Холмотоп. - Да ведь никто никогда не выходил против Одиночки один на один.
Никто! - Он искоса посмотрел На Билла. - Никогда не было никого, подобного
Одиночке, Кирка-Лопата, - объяснил он. - Он горец, как и я, и его прозвали
Одиночкой, потому что, хотя он сирота и у него нет родни, которая могла бы
ему помочь, он вел войну с целым кланом, один, - и выиграл!
     Холмотоп снова повернулся к Еще-Варенья; казалось, он  в  чем-то  его
обвиняет.
     - Ты _н_и_к_о_г_д_а_ не мог сражаться с Одиночкой! - повторил он.
     Еще-Варенья с сожалением вздохнул.
     - По сути дела, нет, так уж получилось, - задумчиво прогудел он. -  Я
слышал о нем, конечно, там, в горах. Так же,  как  и  он  слышал  обо  мне
здесь, в долине. Потом однажды мы случайно  наткнулись  друг  на  друга  в
предгорьях.
     Еще-Варенья сделал паузу, чтобы передохнуть. Плоскопалый  и  Холмотоп
изумленно глядели на него.
     - Ну, продолжай. Еще-Варенья! - прогремел Плоскопалый после некоторой
заминки. - Говоришь, ты встретился с ним - и вы не подрались?
     - Нет, так уж получилось. Нет, - сказал Еще-Варенья, пристально глядя
в глаза Биллу. - Это целая история, - собственно, именно это привело  меня
сюда сегодня утром, чтобы поговорить с Киркой-Лопатой. Я хорошо помню  эту
историю, и она начала мучить меня -  странные  события,  которые  удержали
двух здоровяков от драки, хотя они были к ней готовы и едва и дождались!



                                    9

     - Ты имеешь в виду... - Холмотоп уставился на Еще-Варенья. - Несмотря
на то что вы оба оказались в одном  и  том  же  месте  и  горели  желанием
вступить в схватку, случилось нечто, что этому помешало?
     - В общем, да. Случилось несколько  вещей...  -  сказал  Еще-Варенья,
задумчиво потирая нос. - То место, где мы с Одиночкой наткнулись  друг  на
друга, называлось Глинистый Брод...
     - Знаю. День хорошей ходьбы отсюда, - поспешно заметил Холмотоп.
     - Да, я догадываюсь, что ты  об  этом  знаешь,  Почтальон,  -  сказал
Еще-Варенья. - Так вот, кегли мы оба одновременно оказались там,  там  шло
какое-то празднество -  забыл,  какое  именно.  Но  когда  тамошний  народ
увидел, что  Одиночка  и  я  наконец-то  встретились,  они  попросили  нас
отложить нашу схватку на следующий день, чтобы  они  могли  сообщить  всем
своим друзьям и родственникам и те пришли бы  посмотреть.  Что  ж,  мы  не
могли поступить невежливо и сказать "нет"... Но о чем это я?
     Еще-Варенья внезапно смолк  на  середине  фразы  и  снова  пристально
посмотрел на Плоскопалого и Холмотопа.
     -  Болтаю  тут  неизвестно  о  чем,  старый   пустомеля,   -   сказал
Еще-Варенья, - нет, чтобы подумать, что вы  пришли  сюда  обсудить  важное
дело с Киркой-Лопатой. Что ж, я вас больше не задерживаю. Я приберегу свою
историю на другой день.
     - Нет у нас никаких  дел.  То  есть  никаких,  которые  не  могли  бы
подождать, - быстро перебил его кузнец. - Рассказывай дальше свою историю.
Я никогда ее раньше не слышал.
     - Что ж, может быть, я  действительно  должен  рассказать  всем,  что
тогда случилось, - задумчиво произнес Еще-Варенья.  -  Хотя,  по-моему,  я
пришел сюда рассказать эту историю Кирке-Лопате, она интереснее будет ему,
чем у нас в горах. Я просто хотел сказать... о чем я говорил?
     - Жители Глинистого Брода попросили тебя и Одиночку отложить поединок
до следующего дня, - напомнил Холмотоп.
     - А, да... так вот, как я  уже  сказал,  произошло  несколько  вещей,
из-за  которых  каш  поединок  не  состоялся.  -  Еще-Варенья  обвел  всех
взглядом, как-то странно еще раз задержав  его  на  лице  Билла.  -  Можно
сказать, по одной на каждого из нас. Видите ли, раз уж нам приходилось все
равно ждать до  завтра,  не  было  причин,  чтобы  не  принять  участия  в
вечеринке накануне ночью. Так  что  народ  Глинистого  Брода  устроил  нам
восторженный прием. В общем, вскоре мы с Одиночкой вышли прогуляться, и  у
нас появилась возможность спокойно  поговорить.  Вы  же  знаете,  как  это
бывает, когда встречаешь кого-нибудь, с кем есть о чем поболтать...
     Еще-Варенья посмотрел на Плоскопалого и Холмотопа. Кузнец и Почтальон
кивнули со всей серьезностью посвященных  профессионалов  каждый  в  своем
деле.
     - Мы немного поговорили, - продолжал  Еще-Варенья.  -  Даже  довольно
хорошо узнали  друг  друга.  Наконец  отправились  отдыхать;  естественно,
каждый из нас думал о предстоящем назавтра поединке.
     - Естественно, - прогрохотал Плоскопалый.
     - Но потом случилось это, - сказал Еще-Варенья.
     Он грустно посмотрел на Холмотопа и Плоскопалого, а затем его  взгляд
вновь безотчетно встретился со взглядом Билла.
     - Что? - спросил Холмотоп.
     - Вы не поверите, - сказал Еще-Варенья, глядя на Билла, -  что  после
того, как я расстался с Одиночкой - уже, конечно, была кромешная ночь -  и
возвращался назад на постоялый двор, я наткнулся на неизвестного,  который
сообщил мне, что только что умерла моя родная бабушка -  здесь,  в  Мокром
Носу!
     - Твоя бабушка? - начал Плоскопалый, озадаченно морща  нос.  -  Но  я
думал...
     - Ну, конечно, - спокойно продолжал Еще-Варенья, не обращая  внимания
на кузнеца и не отрывая взгляда от Билла, - ни один нормальный человек  не
мог бы и подумать о том, чтобы добраться оттуда, где я был, сюда, в Мокрый
Нос, отдать последние почести бабушке  и  успеть  обратно  к  поединку  на
следующий день. Ни один нормальный, как я уже сказал. Но в те дни я был  в
чрезвычайно хорошей форме, и я не колебался  ни  минуты.  Я  отправился  в
путь.
     - Но твоя бабушка... - попытался снова начать Плоскопалый.
     Еще-Варенья снова спокойно прервал его.
     - ...как оказалось, конечно, вовсе не умерла, -  сказал  Еще-Варенья,
все еще глядя на Билла. - Как вы знаете, она дожила до ста десяти лет. Это
были сплетни, которые этот странный тип подхватил  и  передал  дальше.  И,
конечно, когда он говорил мне об этом, было так темно, что я даже не знаю,
как он выглядел. Я никогда не смог его найти.
     - Могу поспорить, ему повезло! - пробормотал Плоскопалый.  -  Значит,
ты потратил время на дорогу домой и не успел вовремя обратно на  поединок?
Так, Еще-Варенья?
     - Не совсем, - сказал Еще-Варенья. - Как я сказал, в то время я был в
великолепной форме. Как только я узнал  правду,  я  тут  же  повернулся  и
отправился назад в предгорья. И я успел.  Я  вернулся  в  Глинистый  Брод,
когда только забрезжил рассвет. Но когда я добрался  до  двери  постоялого
двора, я упал без чувств. Всем было ясно, что после такого  путешествия  я
не в состоянии драться.
     - Истинная правда, - сказал  Холмотоп  с  рассудительностью  опытного
путешественника.
     -  Так  вот  почему  ты  не  стал  драться  с  Одиночкой?  -  вставил
Плоскопалый.
     - Ну... и да, и нет, - мягко сказал Еще-Варенья. - Видите ли,  с  ним
тоже произошла забавная вещь, как я обнаружил после того,  как  проснулся.
Когда  Одиночка  возвращался  на  постоялый  двор  прошлой  ночью,   после
разговора со мной - я уже говорил, как тогда было темно...
     - Говорил, - согласился Плоскопалый.
     - Так вот, было темно, - сказал Еще-Варенья, -  Одиночка  не  заметил
яму, шагнул прямо в нее и вывихнул ногу. Думаю, даже сломал,  хотя  трудно
сказать: у него были очень мускулистые  ноги.  Конечно,  -  неодобрительно
добавил Еще-Варенья, бросив взгляд на Плоскопалого и Холмотопа, - никто бы
не назвал Одиночку лжецом, если бы он сказал, что сломал ногу.
     - Ха! - проворчал Холмотоп. - Это уж точно!
     - И конечно, - мягко добавил Еще-Варенья, - никто  бы  и  не  подумал
усомниться в _м_о_и_х_ словах, что я действительно столкнулся с  кем-то  в
темноте и узнал ложный слух о том, что моя бабушка якобы умерла.
     - Пусть бы только попробовали! - прорычал Плоскопалый. - Хотел  бы  я
это видеть!
     - Так или иначе, - подытожил Еще-Варенья, вновь  переводя  взгляд  на
Билла, - после случившегося ни Одиночка, ни я были не в состоянии драться.
И так уж получилось, что больше мы никогда не встречались. Хотя я  слышал,
что он до сих пор живет где-то в горах.
     - Наверняка он жив, - сказал Холмотоп. - И теперь, наверное, говорит,
что он изношенная старая развалина. Он  -  старая  развалина!  -  Холмотоп
снова что-то недоверчиво проворчал.
     - Не стоит делать поспешных выводов, Почтальон, - мягко  перебил  его
Еще-Варенья. - Вы, молодые, в расцвете сил,  не  знаете,  что  это  такое,
когда твои кости начинают скрипеть и стонать. Что ж, некоторые  могли  бы,
посмотрев на меня, подумать, что во мне осталась по крайней мере тень моей
прежней силы. Но я вам говорю, если бы не кулинарное искусство моей дочери
- а мой желудок теперь настолько слаб, что я  не  могу  переварить  ничего
другого, - я бы давно уже был мертв. Вы можете и не поверить, что Одиночку
подкосили его собственные годы, но старый увалень вроде меня знает лучше.
     Холмотоп что-то пробормотал,  недостаточно  громко  или  недостаточно
скептически, чтобы это прозвучало  как  явный  вызов  утверждению  хозяина
гостиницы.
     - Ну вот, Кирка-Лопата, - грустно сказал Еще-Варенья, поворачиваясь к
Биллу. - Эта моя история о том, как я имел шанс сразиться  с  Одиночкой  и
упустил его - хотя и не по своей вине, -  занимала  мои  мысли  уже  много
дней. Я решил, что должен рассказать ее тебе, чтобы это  могло  стать  для
тебя предостережением. Я знаю, ты с трудом  можешь  дождаться  поединка  с
Костоломом, так же как и я когда-то не мог дождаться поединка с Одиночкой.
Но события, о которых ты даже  не  предполагаешь,  могут  помешать  самому
многообещающему поединку в мире.
     Он тяжело вздохнул, очевидно вспоминая Глинистый Брод.
     - Я хотел тебя  предостеречь,  -  продолжал  он.  -  Может  произойти
что-то, что поставит под угрозу твой поединок с Костоломом.  Но  если  так
случится, тебе нужно только позвать Еще-Варенья, и он постарается  сделать
все, что в его немощных силах, чтобы помочь. Потому что  твоя  победа  над
Костоломом очень много для меня значит.
     - Много значит? - озадаченно сказал Билл. - Почему именно для тебя?
     - Из-за моего нежного желудка, - сказал Еще-Варенья, поглаживая  себя
по брюху. - О, я знаю, некоторые в Мокром Носу  считают,  что  я  поступаю
вопреки традициям, не давая забрать мою дочь в Разбойничью Долину. Но если
Костолом заберет ее, кто будет готовить еду бедному  старому  отцу?  Я  не
могу отправиться туда вместе с ней и превратиться  в  разбойника,  пока  я
жив, даже если мои старые кости выдержат все лишения.  С  другой  стороны,
если он поступит так, как хочет она, и поселится здесь, в Мокром  Носу,  я
знаю, что мне всегда найдется место за их столом. Или, может быть, он даже
захочет держать гостиницу вместе со мной. Так что, если ты вдруг окажешься
в ситуации, когда тебе  придется  думать  о  том,  чтобы  не  сражаться  с
Костоломом  -  ради  него,  конечно,  -  остановись  и  подумай  о  старом
Еще-Варенья и посмотри, не на пользу ли это тебе!
     Он закрыл глаза, нежно похлопал себя по объемистому брюху и замолчал.
Билл, окончательно сбитый с толку, уставился на него.
     - Ладно, Кирка-Лопата! - раздался голос кузнеца.
     Билл повернулся и обнаружил, что  Плоскопалый  склонился  над  ним  с
кожаным шнуром в громадных лапах.
     - Вытяни руку, - прогремел дилбианин, - и я сниму с  тебя  мерку  для
твоих маленьких меч