обеими ногами и левой рукой на выступе скалы, он
правой рукой расстегнул рубашку и начал разматывать  с  запястья  веревку.
Чтобы размотать ее всю, потребовалось несколько  минут.  Наконец  веревка,
извиваясь, ушла между ног вниз, а один ее конец он крепко сжимал  в  руке.
Он поискал вокруг какую-нибудь надежную точку, где можно было бы закрепить
веревку, и нашел чуть приподнятый каменный  выступ,  примерно  в  полуфуте
справа, у самого края расселины. Он несколько раз  обмотал  конец  веревки
вокруг выступа и завязал. Затем, очень осторожно,  начал  переносить  свои
вес на привязанную веревку, пока не повис на ней всей своей тяжестью.
     Веревка,  привязанная  к  выступу,  держалась  прочно.  Осторожно,  с
учащенно бьющимся сердцем, несмотря на всю свою  решимость  и  опыт,  Билл
покинул безопасный уступ скалы, и теперь его удерживала лишь веревка.
     Какое-то мгновение он раскачивался словно маятник, у него закружилась
голова.  Затем  его  ноги  коснулись  каменной  поверхности,  и   движение
прекратилось.  Медленно  и  осторожно  он  начал  спускаться  по  отвесном
скальной стене, крепко держась руками  за  веревку  и  упираясь  ногами  в
вертикальную поверхность.
     И долина внизу, и окружающие ее скалы уже  полностью  погрузились  во
тьму. Солнце несколько минут как зашло, но луна пока  не  появилась.  Билл
осторожно двигался в темноте вниз по веревке, останавливаясь лишь время от
времени, когда находил надежную опору для ног, чтобы дать отдохнуть  рукам
- на них приходился весь  вес  его  висящего  на  веревке  тела.  Подобным
образом, медленно, со многими остановками, Билл спускался в темноту.
     Он заранее сделал на веревке узлы через каждые десять футов.  Он  уже
насчитал их больше семи - что означало, что расстояние до  подножия  скалы
было больше, чем он предполагал. Ощущая первые легкие уколы паники, он уже
начал думать о том, что его расчеты могли  оказаться  ошибочными  и  скала
оказалась выше, чем было у него  веревки,  как  вдруг  его  нога  внезапно
натолкнулась на ровную и твердую поверхность.
     Оглядевшись по сторонам, он увидел, что достиг подножия скалы.
     Билл поставил на землю вторую ногу и  отпустил  веревку.  Со  вздохом
облегчения он  повернулся,  опираясь  теперь  лишь  на  собственные  ноги.
Сейчас,  оказавшись  на  земле,  он  с  трудом  мог  различить  в  темноте
близлежащие кусты и деревья.  Он  начал  осторожно  на  ощупь  пробираться
сквозь них, царапая лицо и руки о паучьи лапы ветвей.
     На ходу он обернулся и взглянул вверх на скалу, с которой только  что
спустился. В лунном свете он мог различить выемку  у  вершины,  откуда  он
начал свой путь в долину. Она была отчетливо видна  теперь,  когда  взошла
луна, и он отметил в памяти ее местоположение, поскольку  ему  нужно  было
снова найти свою веревку, чтобы выбраться обратно из долины.
     Определившись, Билл повернулся и окинул взглядом погруженное в сумрак
открытое пространство долины,  еще  не  освещенное  восходящей  луной.  На
расстоянии примерно  в  пятьсот  ярдов  виднелись  строения  разбойничьего
поселка, едва различимые более темные очертания, на фоне которых тут и там
мерцали желтые огоньки, их свет изнутри просачивался сквозь щели в тяжелых
занавесках.
     Подойдя ближе, Билл легко смог отличить большую  столовую  от  других
зданий. Там еще кто-то был: сквозь занавеси кое-где просачивался  свет,  и
его ушей отчетливо достигали веселые голоса о  чем-то  споривших  дилбиан.
Стараясь держаться от здания подальше, Билл обошел его слева и начал  одно
за другим исследовать встречавшиеся ему строения поменьше.
     Заглянув через щель в занавеске в одно из окон,  откуда  просачивался
желтый свет, Билл обнаружил ни больше ни меньше  как  целый  полк  молодых
дилбиан, явно занятых чем-то средним между борьбой на подушках и  игрой  в
крикет, с каковой целью они разделились на две  команды,  каждая  в  своем
конце здания, откуда они время от времени бегом мчались  в  другой  конец,
рыча во всю силу своих легких и яростно лупя любого бегуна, оказавшегося в
пределах их досягаемости.
     Билл до сих пор не видел юных дилбиан, так что с  интересом  наблюдал
за ними сквозь щель в занавеске, пока звук открывающейся двери  в  дальнем
конце комнаты и появление взрослого дилбианина не  только  положили  конец
игре, но и напомнили ему, что он здесь незваный гость. Он снова вернулся к
своим поискам.
     Билл обследовал все здания, кроме двух, когда его  ушей  достиг  звук
далекого, но несомненно человеческого голоса. Повернувшись, он  последовал
в его направлении к одному из зданий, где он еще  не  был,  нашел  окно  и
заглянул в щель - вернее, прореху - в занавеске из шкур.
     Он обнаружил там Аниту. Но, к несчастью, она была не одна. Она сидела
окруженная как минимум дюжиной могучих дилбианок, с сосредоточенным  видом
трудившихся над чем-то напоминавшим большую сеть.
     В группе доминировала  толстая  пожилая  дилбианка,  выглядевшая  как
уменьшенный  женский   вариант   Еще-Варенья.   Вся   группа   производила
благопристойное впечатление сидящих в кружок  и  вышивающих  дам  там,  на
Земле. Билл вряд ли мог бы просунуть голову  в  дверь  и  попросить  Аниту
выйти наружу и поговорить с ним.  Но  каждая  минута,  пока  он  стоял  на
открытом пространстве Разбойничьей Долины, увеличивала шансы, что на  него
наткнется какой-нибудь местный житель.
     А быстро восходящая  луна  очень  скоро  должна  была  ярко  осветить
долину.



                                    16

     Пока Билл продолжал наблюдать через прореху в занавеске, не  в  силах
решить, что делать  дальше,  на  ум  ему  пришли  отрывочные  сведения  из
полученной под гипнозом информации  -  сети,  подобные  той,  над  которой
трудились  дилбианки,  применялись  на  Дилбии  для   ловли   напоминавших
мускусных быков диких травоядных, бродивших по дремучим лесам. Анита  явно
развлекала остальных каким-то рассказом, поскольку, как  мог  видеть  Билл
сквозь разрыв в занавеске, вся группа разразилась смехом,  вряд  ли  менее
громогласным, чем Биллу приходилось  слышать  от  их  мужской  половины  в
столовой.
     - Конечно, - сказала Анита, когда смех утих, очевидно  возвращаясь  к
истории, которую она только что рассказывала, - мне бы не хотелось,  чтобы
Костолом пришел в ярость и подвесил меля вниз головой.
     - Пусть только попробует, - многозначительно сказала толстая матрона,
окинув всех взглядом. - По крайней мере, пока мы рядом. Верно, девочки?
     Ответом было всеобщее согласие, прозвучавшее достаточно мрачно,  и  у
Билла, наблюдавшего за ними в окно, пробежал холодок по спине.
     - Мой отец - прадед Костолома,  -  продолжала  матрона,  торжествующе
оглядывая остальных, - был Старейшиной Клана Охотников возле Дикого Утеса.
И его отец, до него, был Старейшиной.
     - Как насчет собственного деда Костолома? - спросила самая  маленькая
из  дилбианок,  почти  прямо  напротив  Аниты,  которая  сидела  слева  от
двоюродной бабки Костолома. - Он тоже был Старейшиной?
     - Нет, Четверть-Пинты,  -  величественно  ответила  двоюродная  бабка
Костолома. - Он был кожевником. Но он был отличным  кожевником,  одним  из
самых сильных мужчин, кто когда-либо ходил по этой земле, и намного  умнее
всех прочих, насколько я могу судить как его кровная сестра.
     - Ну конечно. Без-Устали, - вступила в  разговор  довольно  упитанная
дилбианка, сидевшая в четверти круга от Аниты, -  мы  все  знаем,  как  ты
прогибаешься, когда заходит речь о твоих родственниках.
     Донесся согласный ропот -  Билл  не  смог  разобрать,  подлинный  или
притворный.
     - Но  вернемся  к  маленькой  Грязные  Зубы,  -  сказала  Без-Устали,
поворачиваясь к Аните. - Последнее, чего бы нам хотелось, -  это  лишиться
тебя и твоих интересных историй, которые  ты  нам  рассказываешь  о  ваших
женщинах-Коротышках. - Из круга послышались одобрительные возгласы. -  Это
самые забавные истории из того, что я слышала,  и,  кроме  того,  они  так
п_о_з_н_а_в_а_т_е_л_ь_н_ы_.
     Последнее слово было произнесено с особым нажимом,  что  вызвало  гул
одобрения остальных.
     - О, что вы, - скромно сказала Анита, завязывая, так  же  как  и  все
вокруг нее, узлы в сети. -  Конечно,  как  вы  знаете,  в  соответствии  с
соглашением между нами Коротышками, и Толстяками, предполагается, что я не
должна говорить ничего, чего не сказали бы они.  Но  я  не  вижу  никакого
вреда от этих историй, которые я вам рассказываю, - чтобы вы знали,  я  их
придумываю на ходу.
     - О да, - сказала Полтора-Слова,  подмигнув  и  кивнув  остальным.  -
Конечно, придумываешь!
     - Ну что ж, - сказала Анита,  -  однажды  моей  бабушке  потребовался
некоторый предмет мебели... - Анита замялась, - нечто  вроде  стула  -  мы
называем это мягким креслом. Это похоже на кресло Старейшины, на  скамейку
со спинкой. Но, кроме этого, оно набито внутри, и потому  оно  мягкое,  не
только сиденье, но и спинка, на которую можно откинуться.
     По группе пронесся заинтересованный и удивленный гул.
     - Кресло! И мягкое! - сказала  Полтора-Слова  довольным,  потрясенным
голосом. - Как же она смогла...
     - О, у нас,  женщин-Коротышек,  есть  много  самых  разных  вещей,  -
задумчиво сказала Анита. - И, в конце концов, почему у  женщины  не  может
быть такого же кресла, как и у Старейшины? Разве она тоже не устает?
     - Конечно, устает! - сурово сказала Без-Устали.
     - Разве женщина не становится с возрастом старой и мудрой, так же как
и Старейшина? - сказала Анита.
     -  Абсолютно!  -  прогудела  Без-Устали.  По  группе  снова  пронесся
одобрительный ропот.
     -  Продолжай,  Грязные  Зубы,  -  поторопила   Без-Устали,   взглядом
успокаивая остальных.
     - Так вот, как я уже сказала, - продолжила Грязные Зубы,  внимательно
разглядывая узел, который она завязывала, пока говорила,  -  моей  бабушке
хотелось иметь такое кресло, но она знала, что  не  попросит  своего  мужа
изготовить его для нее. Она знала, что  он  найдет  какую-нибудь  причину,
чтобы этим не заниматься. Так что, вы думаете, она сделала?
     - Стукнула его по голове? - с надеждой спросила Четверть-Пинты.
     - Нет, конечно, -  сказала  Анита.  Послышались  смешки  и  фырканье.
Четверть-Пинты снова замолчала. - Она сразу же решила, что  следует  брать
хитростью, и однажды, когда ее муж сидел и дремал после  обеда,  он  вдруг
услышал  снаружи  звуки  топора.  Единственный  топор  в  доме   был   его
собственным; он встал, вышел посмотреть,  что  происходит,  и  увидел  мою
бабушку, которая рубила полено. "Что ты делаешь? - закричал мой дедушка. -
Женщинам не положено пользоваться топором! Это _м_о_й_ топор!" - "Я  знаю,
- спокойно ответила  бабушка,  опуская  топор,  -  но  я  не  хотела  тебя
беспокоить. Я хотела сделать одну вещь..." - "Ты? - заревел дедушка. -  Да
ты даже не знаешь, как держать топор! Откуда ты вообще знаешь, как  и  что
делать?" - "Я просто пошла и спросила, - спокойно ответила бабушка. - Я не
хотела тебя беспокоить, я пошла к  соседке  и  спросила  ее  мужа..."  Тут
дедушка взревел от ярости. "Его? Ты  спросила  его?  Этого  пустоголового,
который ничего толком не умеет, кроме как связать две  палки!  -  закричал
он. - Что он мог тебе рассказать? Скажи мне - что он  тебе  наговорил?"  -
"Значит, так..." - начала бабушка; и она стала описывать вещь, которую она
хотела сделать, вместе со спинкой, обивкой и прочим.  Но  прежде  чем  она
успела договорить, дедушка вырвал у нее из рук топор и стал объяснять  ей,
насколько неправ был муж ее соседки, а потом сам начал делать кресло.
     Анита сделала паузу, вздохнула и окинула взглядом аудиторию.
     - Вот и все, - сказала она. - Меньше чем через неделю у бабушки  было
мягкое кресло со спинкой, такое, какое она и хотела.
     Послышалось сначала  хихиканье,  затем  взрыв  смеха,  он  постепенно
нарастал,  пока  некоторые  из  дилбианок  не  бросили  сеть  и  буквально
покатились по полу.
     - Я так и думала, что вам это понравится, - спокойно  сказала  Анита,
работая над сетью, пока все не успокоились. - Но я должна вам сказать, что
это было только начало.
     - Начало? - в ужасе переспросила Четверть-Пинты. - Ты хочешь сказать,
потом он сообразил, как она с ним поступила, и...
     - Вовсе нет! - фыркнула Без-Устали. - Чтобы  мужчина  сообразил,  что
его выставили на посмешище? Да он не захочет об  этом  думать!  Даже  если
начнет что-то соображать, он предпочтет не думать об этом,  поскольку  это
может ему очень не понравиться! - Она повернулась к  Аните.  -  Ведь  так,
Грязные Зубы?
     - Ты, как всегда, права, Без-Устали, - сказала Анита.  -  Как  я  уже
сказала, это было лишь начало того, что  пришлось  делать  моему  дедушке.
Видите ли, это самое кресло было лишь началом. Она  захотела,  чтобы  весь
дом был полон подобной мебели.
     Со  стороны  слушателей  послышались  вздохи  и  возгласы  искреннего
изумления. Даже Без-Устали, казалось, была слегка потрясена.
     - Целый дом, Грязные Зубы?  -  спросила  разбойничья  матрона.  -  Не
слишком ли далеко она зашла?
     - Мой дедушка так не считал, - серьезно ответила  Анита.  -  В  конце
концов, мужчина добивается всего, чего он хочет, верно? Всего, что женщина
имеет в доме, и ее детей, разве не так? А дети достаточно быстро вырастают
и покидают дом, верно?
     - Верно, - сказала Без-Устали, грустно качая головой. - Да, верно,  с
точностью до каждого слова. Продолжай,  Грязные  Зубы.  Как  твой  дедушка
заполнил мебелью весь ее дом?
     - Никогда не догадаетесь, - сказала Анита.
     - Она стукнула его по голове... - с надеждой  начала  Четверть-Пинты,
но остальные зашикали на нее, требуя тишины.
     - Нет, - сказала Анита. - Моя бабушка просто-напросто  отправилась  к
своей соседке - к тон сомон, чьего мужа  она  просила  сделать  кресло,  -
потому что она _д_е_й_с_т_в_и_т_е_л_ь_н_о_ его об этом просила.
     - Ага, - многозначительно сказала Без-Устали, кивая  головой,  словно
это ей было известно с самого начала.
     - И, - продолжала Анита, - она, естественно, пригласила свою  соседку
домой перекусить и взглянуть на новое кресло, которое сделал ее  муж.  Что
ж, соседка пришла, кресло очень понравилось, и она снова вернулась  домой.
И что, вы думаете, случилось еще до конца недели?
     - Соседка потребовала, чтобы ее муж сделал ей точно такое же  кресло!
- живо сказала Полтора-Слова. - Она рассказала ему про кресло, и он пошел,
и увидел его, и весь загорелся, и, вернувшись домой,  сделал  точно  такое
же!
     - Совершенно верно, - спокойно и одобрительно  сказала  Анита.  -  И,
конечно, соседка пригласила мою бабушку посмотреть на  ее  кресло.  И  моя
бабушка пошла, и оно ей очень понравилось.
     - Итак, у них у обеих появились кресла, - сказала Четверть-Пинты. - И
на этом все закончилось?
     - Нет, - сказала Анита. - Это все еще было лишь начало. Потому что на
следующий день мой дедушка пришел и увидел, что кресло, которое он  сделал
для бабушки, стояло не посреди комнаты, а было задвинуто в угол, где  было
темно и его почти не было  видно.  Естественно,  он  спросил,  почему  оно
оказалось там. И бабушка рассказала ему о  кресле  соседки.  От  этого  он
пришел в ярость!
     -  Почему?  -  спросила   Четверть-Пинты,   продолжая   играть   роль
собеседницы, от которой воздерживались ее старшие мудрые сестры.
     - Ну как почему, - сладким голосом сказала Анита, - ведь моя  бабушка
была   столь   скромной,   доброй,   непритязательной   представительницей
женщин-Коротышек, что она никак не могла даже пытаться в чем-то  превзойти
свою соседку. Так что, когда она  рассказала  моему  дедушке  про  кресло,
которое сделал муж соседки, ему почему-то показалось, что это самое кресло
было больше, солиднее, мягче и лучше отполировано, чем то, которое  сделал
он сам, - почти так, словно муж соседки  сделал  лучшее  кресло,  чем  мой
дедушка, просто ему назло. Так что, как я уже сказала,  дедушка  пришел  в
ярость, и что, как вы думаете, он сделал?
     - Стукнул ее по голове? - спросила Четверть-Пинты, но еле слышно и  с
угасшей надеждой в голосе.
     - Ты слишком много думаешь насчет того, чтобы стукнуть по голове, моя
девочка! - огрызнулась Без-Устали непреклонно-авторитетным тоном.  -  Лишь
самая беспомощная женщина пытается поступать  подобным  образом  со  своим
мужем. От этого всегда мало проку. Во всяком случае, большинство женщин не
бьют своих мужей, поскольку это  лишь  приводит  их  в  ярость,  и  ничего
больше!
     Четверть-Пинты вновь склонилась над своей работой,  в  очередной  раз
получив по заслугам. Без-Устали снова повернулась к Аните.
     -  Ну,  Грязные  Зубы,  -  сказала  двоюродная  бабка  Костолома,   -
продолжай. Расскажи нам, что случилось потом?
     - Ничего особенного, - спокойно сказала Анита. - Хотя к тому времени,
как все это закончилось, у моей бабушки был лучший набор мебели  из  всех,
какие вы когда-либо видели. Но суть в том, что  она  продолжала  проявлять
весь свой талант и хитрость в течение остатка своей жизни с моим дедушкой.
И ко времени своей смерти он стал  одним  из  самых  богатых  и  известных
Коротышек в округе.
     Группа некоторое время в  тишине  обдумывала  это  заключение.  Затем
Без-Устали вздохнула и скрепила историю печатью одобрения.
     - За спиной мужчины всегда стоит женщина, - глубокомысленно  заметила
она.
     Билл, который прислушивался к разговору, отвлекся от дыры в занавесях
из шкур и начал всматриваться ослепленными светом глазами в окружавшую его
темноту. Времени терять больше нельзя.  Он  должен  был  каким-то  образом
вызвать Аниту наружу и увести ее из круга плетущих сеть подруг, прежде чем
их осветит восходящая  луна.  Он  повернулся  и  снова  заглянул  в  окно.
Дилбиане, как он вспомнил, из-за отличного от людей  строения  челюстей  и
губных мускулов,  не  могли  свистеть.  Билл  набрал  в  грудь  воздуха  и
просвистел первые две строчки "Когда Джонни идет домой".
     Результат превзошел все его ожидания. Руки Аниты, завязывавшие узел в
сети, замерли, а лицо побледнело в свете лампы.  Но  воздействие,  которое
свист произвел на Аниту, было несравнимо с воздействием на остальных.
     Все дилбианки в помещении  замерли  и  почти  перестали  дышать.  Они
сидели,  словно  живая  картина,  прислушиваясь.  Какое-то  время  тишина,
казалось, звенела в  ушах  Билла.  Затем  Четверть-Пинты  начала  отчаянно
трястись.
     - Ч-что эт-то за существо?.. - простонала она.
     - Тихо! - приказала Без-Устали  яростным  шепотом,  настолько  полным
ужаса, что Билл содрогнулся. - Ни одно существо, ни  одна  птица,  никакой
ветер среди деревьев никогда не издавал подобных звуков!
     Четверть-Пинты охватила все нараставшая неудержимая дрожь.  Остальные
дилбианки начали ежиться и трястись.
     - Это Коббли! - прошептала  Без-Устали,  и  Билл,  стоявший  снаружи,
замер. Ибо Коббли был сверхъестественным существом из дилбианской  легенды
-  разновидность  злобного,  могучего  эльфа.  -   Коббли,   -   повторила
Без-Устали. - И он пришел сюда за одной из женщин!
     Глаза дилбианок медленно и мрачно повернулись к Четверть-Пинты.
     - Это все ты, со своими разговорами насчет того, чтобы стукнуть  мужа
по голове! - яростно прошептала Без-Устали. - Ты знаешь, что делают Коббли
с непокорными женщинами! Теперь один из них тебя услышал!
     Четверть-Пинты тряслась так сильно, что под ней скрипел пол.
     - Что будем делать? - прошептала одна из дилбианок.
     - Есть лишь один шанс! - заявила Без-Устали все еще шепотом. -  Может
быть, нам еще удастся прогнать Коббли. По моему сигналу, девочки,  все  мы
позовем на помощь. Вы и моргнуть не успеете, как сюда  прибегут  из  домов
мужчины с факелами. Сейчас я сосчитаю до трех, и мы  все  закричим.  Ясно?
Приготовьтесь и наберите в грудь побольше воздуха!



                                    17

     - Подождите! -