гом лысые склоны
да обнаженная Лаба в каменных берегах. Потом здесь поставили  лесозащитную
станцию, четверть века боролись с эрозией, сажали леса. Сейчас горы  опять
зеленые, и поселок стоит в лесу - дачи для туристов и космонавтов.
   Вертолет опускается на площадку  в  центре  поселка  и  тотчас  улетает
обратно.  Анатолий  и  Ольга  идут  вдоль  улицы,  посматривая  на  номера
коттеджей.
   - Отец, - рассказывает Ольга, - не против моей работы...
   Поговорить в вертолете не удалось: мешал шум винтов, надо было  глядеть
на реку, на горы. В  Лабинске  на  аэродроме,  куда  они  прилетели  почти
одновременно, Ольга из дому, Анатолий из Томска, тоже  разговаривать  было
некогда: едва успели на маршрутное аэротакси. Ольга рассказывает теперь:
   - А мама твердит свое: "Не женское это дело - вращаться вокруг  Венеры.
Поживи на Земле хоть с полгода, тебе и замуж пора, и  диссертация  у  тебя
чисто земная - о протококковых водорослях. Чего тебе надо  в  космосе?"  Я
возражаю: о протококковых можно писать и в космосе - благодарнее  хлореллы
ничего нет. А Венера - мы заставим ее дышать, покроем оазисами. Один оазис
назовут нашим именем - оазис Быстровых, - ведь это здорово!.. "Еще чего, -
говорит мама и вздыхает: - Сумасшедшее время".
   - Мать не так уж и  не  права!  -  Анатолий  неожиданно  берет  сторону
матери. - Я тоже за то, чтобы тебе пожить на Земле.
   Ольга искоса глядит на него - она сейчас  похожа  на  Алку,  осуждающую
ребят за отсутствие у них тяги к романтике. И голос похож на Алкин,  когда
она говорит:
   - Шатро-ов!..


   Русла Узбоя похожи на лунные трещины. И жара похожа на лунную. И воздух
- сухой и горячий, как в разогретом скафандре.
   - Петр Петрович, радиатор кипит...
   Шофер останавливает машину, развернув ее против ветра. Дарин спускается
по ступенькам, почва хрустит у него под ногами - комья  глины  рассыпаются
от прикосновения каблуков. Глина обезвожена, сожжена солнцем.
   - Страдающая земля, - говорит Дарин. - Трудно  поверить,  что  все  это
плывет на водной подушке...
   Шофер молча облизывает пересохшие губы. Пить! Все здесь просит воды,  и
все - каньоны, песчаные острова - намыто водой. Так где же она, вода?..
   Воспаленными от солнца глазами Дарин смотрит  в  сизую  дымку  пустыни,
потом на карту: шестьсот километров проехали они по  каньонам,  по  белому
снегу солончаков. И это если  считать  по  прямой.  А  сколько  поворотов,
извилин!
   - Вода здесь, - говорит он, показывая на рыхлую  пропыленную  землю.  -
Под ногами!
   Догадку о море  под  Каракумами  подтверждали  не  только  артезианский
зондаж и каверны зыбучих песков. Подсчет водных ресурсов рек, сбегающих  в
Каракумы, говорил в пользу этой догадки. Только Сырдарья и Амударья  несут
воды в Арал. Сотни рек - Теджен, Мургаб  и  более  мелкие  -  пропадают  в
песках. Где их воды? В подземном море?..
   Задача  перед  Петром  Петровичем  гигантских  масштабов  -  определить
границы и глубину скрытого моря. Карандашом он накладывает на карту знаки:
к востоку от Каспия, к западу от Амударьи, к югу от Аральского  моря.  Еще
надо поставить  знак  где-то  в  центре  пустыни.  Штурм  подземного  моря
начнется сразу со всех сторон. Впрочем, штурм -  не  то  слово.  У  Дарина
только шесть земеров - новых четырехместных машин.
   - Едем, - говорит он шоферу.
   - Куда теперь, Петр Петрович?
   - В Лениногорск.
   - В центр Каракумов?
   - В центр.
   Оба садятся в кабину. Вездеход идет по песчаным  буграм  -  вверх-вниз.
Солнце шарахается над ними, как желтый надувной шар. Шофер  поглядывает  в
зеркальце над собой, видит огромный даринский лоб, нависший над картой,  и
думает, что такого пассажира он еще не возил по Каракумам.
   - Кто такой? - спросил он у завгара, когда тот велел ему расчехлить для
поездки резервный новешенький вездеход.
   - Бог земли и воды, - ответил завгар.
   Не давая открыть рта для второго вопроса, висевшего у шофера на  языке,
прибавил:
   - И огня!
   Шофер все же спросил:
   - Не слишком много для одного?..
   Завгар без малейшей улыбки ответил:
   - Не много. Это Петр Петрович Дарин.
   - Из Северокарска?..
   - Знаешь, а спрашиваешь, - буркнул завгар. - Сказано - бог!
   Бог оказался, в общем-то, человеком: вместе глотали пыль,  пили  теплую
опресненную воду, а когда шофер донельзя выбивался из сил,  Дарин  садился
на его место и крутил баранку не хуже любого водителя автоколонны.
   Только до разговоров Дарин не был слишком охотник. Шофер  тоже  попался
не из болтливых.
   - Давайте по самым глухим местам, - попросил Дарин, когда улицы  города
остались позади.
   Часа через два шофер откликнулся:
   - Почему?
   - Земеры сделают  тут  такое,  -  ответил  Дарин,  -  что  на  тридцать
километров в окружности невозможно будет вздохнуть от пыли.
   Весь маршрут Дарин положил на карту синей извилистой линией. И  теперь,
когда они едут в Лениногорск, карта у Дарина на коленях.
   - Петр Петрович, - спрашивает шофер, - почему  у  новых  земеров  такое
название - "Вулканы"?
   - Они вулканы и есть, - отвечает Дарин.
   Километрах в ста ниже Лениногорска, осмотрев с  вершины  горы  песчаное
море, Дарин ставит на карте последний знак. Потом  долго  рассматривает  в
записной книжке ряды фамилий - членов экипажей  машин.  Дойдя  до  экипажа
командного земера, вносит в список фамилию последнего кандидата.  Тут  же,
из вездехода,  связывается  по  радио  с  Ташкентом,  с  Северокарском  и,
выслушав ответ, дает диктограмму:
   - Вызовите Шатрова в Лениногорск.


   Сверху река казалась веткой, брошенной  на  берег,  на  острова.  Русло
двоилось, троилось - ветка давала отростки  в  стороны.  Там,  где  солнце
сквозь деревья падало на поверхность, вода блестела, как серебро.  Воздух,
прохладный и  невесомо-прозрачный,  тоже  казался  влагой,  наполнившей  с
краями долину. Река на дне ее играла и нежилась в ярком свете.
   - Чудо! - Ольга смотрела на реку, на долину. - Толька, какое чудо!
   Анатолий молчал, он был согласен с Ольгой.
   - Говорят, - продолжала она, - будто  нельзя  родиться  заново.  Можно!
После Венеры на Земле!
   Они встали до солнца. Они хотели увидеть рассвет, и увидели  его  -  от
розовой искры  на  дальней  вершине  до  распахнутой  синевы,  наполненной
солнцем. Теперь они спускались, помогая друг другу на крутизне. Тропку они
оставили - зачем она им, если интереснее идти прямиком, через лес.
   Спустились к реке.
   - Наперегонки? - предложила Ольга.
   Через минуту они плывут. От колючей горной воды захватывает дыхание.
   - Держись! - брызнула Ольга горстью радужных брызг.
   Анатолий встряхнул головой - брызги ослепили его. А Ольга уже далеко.
   - Где ты научилась так плавать? - кричит он.
   - В Кубани!
   Потом они лежат на берегу, на теплой от солнца гальке. Говорит Ольга:
   - Страшная планета, не спрашивай меня о Венере, Толя! И солнце над  ней
страшное - косматое. Если взглянуть на него так просто, в иллюминатор, оно
кажется синим. И огромным! Словно падает на тебя. Испугаешься... А  Венера
- чудовище. Мы не видим ее, хотя находимся рядом с ней. Мы  ее  чувствуем.
Порою она стучится в борт корабля. Ты читал  "Солярис"  Лема?  Не  читаешь
фантастики... Есть что-то похожее  между  Солярисом  и  Венерой.  Особенно
выбросы. Наша станция на стокилометровой высоте над поверхностью  планеты.
Но выбросы - гигантские столбы пыли - дотягиваются до нас,  словно  пальцы
чудовищных рук. Когда мы пускаем  планер  сеять  хлореллу,  мы  дрожим  за
биологов.  Но  пробы  воздуха  надо  брать,  надо  делать  работу...   Что
происходит  внизу,  на  поверхности,  мы  не  знаем.  Только   электроника
рассказывает нам урывками о жизни планеты. Роботов хоть не  пускай.  Через
пять-семь минут их заносит песком.  Мы  пробовали  к  роботам  привязывать
зонды на вольфрамовой нити и этим растягивать связь до получаса. И знаешь,
что  получалось?  Нить  начинала  светиться,  как  в  лампе   накаливания,
перегорала. Каждая песчинка несет заряды. Нижние слои  атмосферы  -  океан
электричества. Возможна ли жизнь на такой планете?  Честно  сказать  -  не
знаем.  Но  откуда  столько  углекислоты  в  атмосфере?  И   похоже,   что
углекислота  органического  происхождения...  В   то   же   время   Венера
притягивает к себе как пропасть. Увидишь ее вблизи - безотчетно тянешься к
ней. Здесь и тайна, и свирепый характер планеты, и желание покорить  ее  -
победить. Никакие машины не одолеют ее. Разве что земеры...
   - Земеры?..
   - Ах, твоя любимая тема!.. Молчи!  -  Ольга  прикрывает  губы  Анатолия
рукой. - И я помолчу. Подремлем на солнышке. Мы ведь так рано встали...
   Ольга отняла руку от лица Анатолия, положила себе под  голову,  закрыла
глаза. Только шум бегущей воды нарушал молчание осеннего леса. Синие пихты
дремали, грезили прошедшим кавказским летом.


   В поселке Анатолия ждала телеграмма. Дарин просил немедленно приехать в
Лениногорск.
   - Ну вот, - говорила Ольга, провожая Анатолия к вертолету.  -  Безумный
век! То ли дело двадцатый.  Я  читала  в  путеводителе,  что  от  Пхии  до
Лабинска в то время ехали целый день. Видел заброшенную дорогу  на  берегу
реки? По ней ходили  полуторки.  Знаешь,  что  такое  полуторки?  Ну,  все
равно... Главное, что они шли целый день. И я с тобой была бы весь день, а
теперь - меньше часа.
   - Я же ненадолго, - успокаивал ее Анатолий.
   - Откуда ты знаешь?
   - Это разведывательный рейс. В  крайнем  случае  он  продлится  неделю,
пусть десять дней.
   - Мне не хочется, чтобы ты ехал...
   - Ерунда! - Анатолий махнул рукой. - Я застану тебя еще здесь.
   - И все-таки. Толя... у меня отпуск!
   Теперь она стоит на площадке, считает дни, когда увидится с  Анатолием.
"Побыли вместе сутки, какое там -  меньше  суток!  И  уже  над  горами  не
вертолет, а точка,  даже  не  слышно  шума.  Возвращайся  же!.."  -  Ольга
вздыхает, задумывается: что такое полуторки?.. Можно же было  когда-то  от
верховьев реки до Лабинска ехать двенадцать часов!..
   Еще через сутки Анатолий в Лениногорске.
   Штаб Петра Петровича Дарина занимал центральную гостиницу.  Он  мог  бы
занять любое здание. Лениногорск,  промышленный,  быстро  растущий  город,
готов был предоставить даринцам все привилегии. Город смотрел на  них  как
на спасителей. Воды - вот о чем он  мечтал.  Дарин  достанет  воду  из-под
земли. Из центра Земли!
   Анатолий приехал в разгар подготовительных  работ.  Петра  Петровича  в
городе не было - он опять мотался по Каракумам. Анатолия  встретил  техник
Урбанцев, вместе с Дариным приехавший в пустыню с севера.
   - Толька! - воскликнул он. - Здравствуй! - Урбанцев обрадовался: не так
много тут прежних кадровиков.
   - Федор, Аркадий здесь? - спросил Анатолий.
   - Какое там! На Диксоне затевает новый колодец!
   - Жаль, - сказал Анатолий. - Сюда бы их.
   - А тебя, знаешь, куда? - Урбанцеву не терпелось выложить новости. - На
командный "Вулкан", к Ларину.
   - На командный?..
   - Поедем смотреть? - предложил Урбанцев. - Я только оттуда, от  земера,
но ради тебя вернусь. Посмотришь, что за махина!
   Урбанцев был влюблен в технику. Новые земеры он осваивал раньше всех.
   Сто  километров  до  командной  машины  проскочили  за  час  -  помогло
асфальтированное шоссе от Лениногорска к  югу.  Некоторое  время  колесили
среди барханов и выскочили прямо к  палаточному  городку,  разместившемуся
под боком у гигантской машины.
   Анатолий привстал от  удивления.  Иссиня-черный  снаряд  был  похож  на
ракету, опрокинутую в пески. Диаметр  у  него  был  не  меньше  четырех  с
половиной  метров!..  "Четыре,  шестьдесят  пять!"  -  коротко   подсказал
Урбанцев. В длину  земер  был  как  пассажирский  вагон.  Открытая  машина
Урбанцева в соседстве с ним казалась комнатным пылесосом.
   - Осмий! С двухпроцентным вольфрамом!  -  Урбанцев  подвел  Анатолия  к
снаряду вплотную. - Послушай звон! - постучал по борту чем-то железным.
   Фрезы были выпущены, червячный вал опоясывал земер. Глубокий вдавленный
след прорезал пустыню -  в  пункт  назначения  машина  пришла  собственным
ходом. Анатолий подошел к головной части, пощупал фрезы.
   - Новинка! - Урбанцев не отставал от него. - Синтез  иридия  и  алмаза.
Нестираем на любом грунте. Это, брат, штука!
   Остальную часть дня они сидели в палатке, изучали машину по чертежам.
   - Задача - исследовать подземное море. - Урбанцев вертел в руках сжатый
блестящий циркуль. - Ну а кто его видел, какое оно там, море?  Надо  будет
выходить из машины, плавать в воде. Видишь  четыре  капсулы?..  -  Капсулы
стояли в отсеке, ближе к корме. - Это индивидуальные водснаряды, подвижные
торпеды для плавания. Назначение их различное. Этот  для  химических  проб
воды, этот, с выдвижными фрезами, - для взятия грунта. Предназначен  тебе.
- Урбанцев вставил ножки циркуля в торпеду. - Сильная  вещь,  скажу  тебе:
может врезаться в гору до ста и  даже  ста  двадцати  метров  -  двигатель
атомный... Тот же земер, только для индивидуального пользования. Дарин так
и сказал - это Шатрову.
   Анатолий слушал не перебивая.
   - Завтра будем торпеду испытывать, - закончил  объяснения  Урбанцев.  -
Здесь недалеко озеро Соленое. С противной водой, как огуречный рассол.  Но
плавать в ней можно.
   На  Соленом  оказалась  вторая  база  по  обслуживанию  земера.   Здесь
испытывалось подводное оборудование - подвижные торпеды-капсулы.  Анатолия
встретили Глеб Ильин и Виктор Черкезов, члены экипажа "Вулкана".  В  своих
капсулах они сделали  уже  по  нескольку  погружений.  Теперь  они  давали
Анатолию кучу советов:
   - Управление ручное - пустяк. Нажмешь на педаль - торпеда в ходу...
   - То же с фрезами. Тебе ведь придется брать грунты различной плотности.
Контейнеры загружаются механически.
   - Главное в нашем деле - сноровка.
   - И точность движений.
   - И глазомер...
   - Хватит, ребята, - сказал  Урбанцев.  -  Баснями  соловья  не  кормят.
Давайте на глубину!
   Первое погружение Анатолий сделал  под  инструктажем  Урбанцева.  Потом
Урбанцев уехал. Анатолий начал знакомиться ближе  с  ребятами.  Оба  парня
были  из  Душанбе,  инженеры-мелиораторы,   направленные   к   Дарину   по
рекомендации института.
   - Работал с Петром Петровичем? - накинулись они на Анатолия, как только
узнали, что он строил колодец.
   Послушав рассказ о Северокарске, узнав все, что  можно  было  узнать  о
Дарине и работе, Виктор и Глеб еще раз убедились в том, как им повезло.
   Погружения в графике подготовки значились ежедневно. Анатолий вгрызался
в дно озера, в берега  -  фрезы  работали  безотказно.  Ребята  занимались
своими делами: химическим анализом воды на различных глубинах, магнетизмом
в водной среде. Пустовала только капсула командира: Петр Петрович, миновав
Лениногорск, уехал в  Москву  согласовывать  детали  проекта  "Каракумское
море".
   Двадцатого октября проект был подписан. В тот же вечер Дарин приехал  к
земеру. Экипаж, трое ребят, выстроился для встречи плечом к плечу, как  на
смотру.
   - Вольно! - сказал Петр Петрович  и  каждому  пожал  руку.  Анатолию  -
крепче, чем всем остальным. А может, это ему показалось. Ильин и  Черкезов
тоже могли бы поспорить, что Дарин посмотрел на каждого из них теплее, чем
на другого.
   Два дня  на  озере  работали  вчетвером.  На  третий  день  лагерь  был
ликвидирован, капсулы перевезены к земеру, погружены в кормовой отсек.
   Палатки и прочее лагерное  имущество  пришлось  перевозить  Анатолию  с
шофером машины, азербайджанцем Керимом. Анатолий  спросил,  почему  дорога
идет не прямо, а огибает широкий песчаный участок, ровный, как стол.
   - Зыбучий песок, - ответил шофер. - Смерть для всего живого!


   Пять земеров подтягивались к исходным позициям - на берега  Каспийского
и  Аральского  морей  и  на  север  Каракумов,  к  колодцу  Азиз.  Шестой,
даринский, земер готовился к пуску. Ему предстояло добраться до  глубинных
вод подземного моря. Спуск наметили получу наклона в  семьдесят  градусов.
Глубина заранее установлена  не  была.  Зондаж  радиосредствами  показывал
наличие водоносных слоев в диапазоне от семисот до тысячи пятисот  метров.
Были ли это пески, напитанные водой, или водяные купола в горных  породах,
выяснить предстояло "Вулкану" и его экипажу. Пуск земера был  назначен  на
двадцать шестое число.
   Накануне,  будучи  с  Лариным  в  Лениногорске,  Анатолий  говорил   по
видеосвязи с Ольгой.
   С экрана ее большие, в темных ресницах глаза казались еще больше. Целую
минуту Анатолий вглядывался в них, прежде чем спросил:
   - Знаешь, на кого ты похожа?
   - На кого? - засмеялась Ольга.
   - На Чару Нанди!
   - Браво, Шатров, - ответила Ольга. - Ты подаешь надежды...
   - Нет, правда!
   - Для влюбленных все девушки - Чары.
   - Правда же! - настаивал Анатолий.
   - Это ты и хотел мне сказать?..
   - Завтра уходим в море.
   - Для  Каракумов  звучит  неплохо,  -  одобрила  Ольга.  -  Счастливого
плавания.
   - Как отдыхаешь? - спросил Анатолий.
   - Мучаюсь с Димкой.
   - Что с ним?..
   - Переэкзаменовка по русскому языку. Иди сюда! - сказала она в сторону.
   На экране появилось мальчишеское лицо с большими, как у Ольги, глазами.
   - Привет! - сказал Анатолий. - Учишь грамматику?
   - Учу, - вздохнул Димка.
   - Почему плохо пишешь? - спросил Анатолий.
   Димка подвигал губами, но ничего не сказал.
   - Не читаешь фантастики! - строго сказал Анатолий.
   Мальчик улыбнулся, подмигнул Анатолию.
   - Чара Нанди, - сказал он, - из "Туманности  Андромеды".  А  мне  бы  с
тобой на земер!
   - Прямо сейчас?.. - спросил Анатолий.
   Димка закивал головой, но тут внизу экрана засветились радужные полоски
- предупреждение, что время разговора кончается.  Димка  исчез,  появилась
Ольга:
   - Беспокоюсь за тебя, Анатолий...
   - Через неделю встретимся, - успел ответить Анатолий - экран погас.
   Утром, в пять часов  пятнадцать  минут,  "Вулкан"  начал  погружение  в
глубину.
   Инженеры недаром придумали земеру  такое  название.  Как  только  фрезы
коснулись грунта, пыльный шлейф вырвался из-под них и  унесся  в  пустыню.
Сначала он стлался параллельно земле, потом, когда фрезы углубились,  стал
загибаться к небу все  круче,  пока  не  достиг  зенита.  А  когда  снаряд
погрузился в почву и пошел в глубину на полной мощности двигателей, черный
столб  пробил  облака,  стал  расплываться  по  центру  неба,   как   гриб
извержения. На высоте полутора километров его вершину осветило  солнечными
лучами, столб порозовел, выпустил из себя черный  дождь.  Ветер  подхватил
пыль, понес над пустыней, а из туннеля, точно из жерла, рвались все  новые
облака. Теперь  они  расходились  вширь,  становились  гуще,  и  казалось,
вот-вот их разрежут зигзаги молний... Пыль и песок застлали все  небо,  но
смерч уже оседал: стены туннеля  уходили  все  глубже,  суживали  бушующий
вихрь. Потом над местом пуска стал расти холм рыхлой породы. Земер ушел на
глубину ста, ста пятидесяти метров, а холм  продолжал  расти,  волнуясь  и
скатывая с вершины осыпи, как живой.  Только  через  час  земля  перестала
гудеть и холм успокоился. Но туча  песка  и  пыли  продолжала  висеть  над
пустыней.
   Анатолий, не отрываясь, смотрел,  как  самописец  накладывал  линию  на
контурной карте. В рубке управления было тихо, хотя  за  бортом  "Вулкана"
бушевали шестьдесят миллионов лошадиных сил.  Снаряд  уходил  в  землю  по
крутой траекторий, заданной ему вычислительными устройствами. Люди следили
за стрелками приборов, анализаторами. Боковые  датчики  показывали  состав
породы, прорезаемой земером. До глубины двухсот  метров  на  шкале  упрямо
держался  химический  знак  кремния.  Потом  пошли  колчеданы,  бокситы  с
примесью серы и опять прочно установился кремний.
   - Кремнезем, - сказал Глеб, хотя все видели то же, что и он. - Силициум
о два...
   Анатолий следил  за  тем,  что  находилось  сейчас  над  ними,  -  перо
самописца приближалось к оз