- На поводке?

    - Ну, на привязи - какая разница? Соединен с машиной.

    - Какая машина?

    - Обыкновенно. Против плохого настроения.

    -   Никогда   не   слышал.   Хотя...  Это  что  -  стимсиверы,  что  ли,
    приемопередатчики?

    -  Конечно.  От  куренья  можно, от пьянства. В определенную точку мозга
    вводят  микропередатчик.  Захотел  выпить,  активность  нейронов  в этом
    месте   возрастает,   сигнал   передается  на  электронно-вычислительную
    машину,  которая  в клинике. Оттуда обратный сигнал, и человеку делается
    тошно  от одного вида налитой рюмки... Даже вот так может быть: муж стал
    заглядываться  на  другую, а супруга сразу бежит разыскивать подпольного
    врача.  У  того  целая  организация. Мужа где-нибудь схватили, усыпляют.
    Электроды заделали, подержали, пока бесследно заживет, и готово.

    - Что готово? - спросил хозяин.

    -  Все.  Будет  смотреть  только  на  свою  жену...  Или  вот, например,
    бандиты,  мафия.  Они  теперь  не  грабят,  а  все  стали  хирургами. Им
    заплатят,   они  любому  что  хочешь  введут  и  свяжут  с  компьютерной
    программой,  выгодной  для  заказчика.  С  одним  даже  так  получилось:
    договорился  с  шайкой, но его самого поймали, наркоз, гипноз, чтобы все
    забыл, и такую программу, что он потом на них перевел все деньги.

    - Сплетни.

    -  Почему  это?  -  гость  встал. - Куда далеко ходить-вот он, я! Четыре
    трехканальных  стимсивера.  Сейчас  человека  редко встретишь, чтобы без
    электродов.  У  некоторых  так  нафаршировано, что и не понять, чего там
    больше  в  черепе  -  металла  или мозгового вещества. Каждый шаг машина
    контролирует.

    -  Сколько  бы  их  ни  было,  неважно,  -  сказал  хозяин.  - Все равно
    информацию  человек  получает  через  органы  чувств  от  внешней среды.
    Личность формируется окружающей действительностью и ничем больше.

    -А  действительность-то! Разве она естественная сегодня! - Гость заходил
    по  комнате.  -  Телевиденье,  книги, радио, реклама, газеты, кино - вот
    она,  действительность,  которой тебе баки забивают как хотят, по своему
    усмотрению.  Такого,  что  самостоятельно  в  жизни  увидишь  и поймешь,
    только  ничтожная часть от суммы ежедневных впечатлений. Ну, из квартиры
    вышел,   с   соседом   поздоровался,   в   метро   сел.   Как  при  этих
    обстоятельствах   говорить,   что   личность  еще  существует,  что  она
    суверенна?  Частичка  сознания  общества,  как  две  капли воды схожая с
    другими  частичками...  Кому-то так надо. Все стараются на счет прибыли.
    Им  бы  вживить  электроды  и  такую  программу  через  компьютер, чтобы
    посмирнее  стали. Только не выйдет. - Гость усмехнулся. - Потому что они
    за    стальными    стенами   живут.   С   посторонними   только   сквозь
    полунепроницаемое   стекло.   Либо   по   телевизору   -   мне  приятель
    рассказывал,  был  на таком приеме. Приходит, в пустом зале кресло. Сел,
    подождал,  экран  в  углу  зажегся.  Там  физиономия  крупным  планом  -
    пожалуйста,  толкуй.  Когда в кабине мобиля сидишь, сколько вдоль трассы
    глухих  заборов.  Что  за  ними  -  или  блоки  ЭВМ, что держат людей на
    привязи, или дворцы таких главарей...

    Приезжий замолчал, потом, покраснев, обтер ладонью подбородок.

    -  Что-то  разговорился  вдруг.  Прямо,  как  лектор... Ладно, прощай...
    Понимаешь,  ехал сюда и думал, что хоть один из прежних наших школьников
    живет  по-человечески - я ведь подозревал, что в моем бывшем теле кто-то
    из  наших.  Мы  дома  о  тебе,  то  есть о Сетере Кисче, часто говорили.
    Имеется,   мол,   такой  счастливец,  который  свободен,  благоденствует
    Увлекательная  работа,  путешествия,  природа.  Ребятам  в  пример  тебя
    ставил.  А  ты,  оказывается,  сам  пятнадцать лет в подвале, не выходя.
    Если  уж  у тебя такое положение, таким, как мы с Роной, и думать нечего
    о  хорошем.  Одна  дорога  -  последние  деньги  собрать  и  отдаться  в
    какую-нибудь "Уверенность".

    Гость вынул из кармана желтый листок и протянул хозяину.

    - Вот, погляди.

    Хозяин мельком посмотрел на листок и отстранил.

    -  Я  знаю.  Тут  такие  тоже  бывают.  Но  ты  это  брось,  особенно не
    угнетайся. По-моему, у нас скоро многое переменится.

    -  Откуда  оно переменится? Не знаю, как там на другой половине мира, за
    "железным  занавесом",  а  у  нас вместо выживания приспособленных стало
    теперь  приспособление  выживших...  По  Дарвину.  Прежде была борьба за
    существование,  в  которой  выживали  наиболее  приспособленные  виды. А
    сейчас  тех,  кто  выжил, дотянул до сегодняшнего дня, как мы, например,
    приспосабливают  к  технологическому миру. Я в прошлом году у друга был,
    у  Чисона.  Комната  на  пятидесятом  этаже  возле  аэродрома. Рядом эти
    гравитационные   набирают   скорость,   рев   стоит   убийственный.  Мне
    мучительно,  а  он даже не замечает. А после выяснилось, что все местные
    прошли  через  операцию  -  им понизили порог звукового восприятия... то
    есть,  наоборот,  повысили.  Понятно, что значит? Не человек технику для
    себя,  а  его  для техники. И ничего не сделаешь. Такая сила кругом, что
    пушкой не прошибить.

    -  Нет-нет,  не  преувеличивай.  -  Хозяин  тоже поднялся - Не могу тебе
    объяснить  как  следует,  но  я-то  чувствую,  что  скоро  многое  будет
    по-другому  Вот  ты,  например,  недоволен  жизнью,  да? Тебе все это не
    нравится?

    - Конечно. Чему тут нравиться?

    -  Но  ведь  твое  сознание действительно часть общественного. Значит, и
    все  общество  тоже  недовольно. Даже при том, что реклама, телевиденье,
    газеты  твердят,  будто  все замечательно, будто мы вышли в золотой век.
    Они  твердят, нажимают, а на тебя не действует. Или с настроением. Оно у
    тебя сейчас плохое?

    -  С  чего ему быть хорошим? - Гость закусил губу и посмотрел в сторону.
    - Душа болит. Даже если она только сгусток символов.

    -  Ну  вот.  А  сам  утверждаешь,  что  на  поводке, и оно не может быть
    плохим.  Как  же  так? - Хозяин похлопал гостя по спине. - Я думаю, мы с
    тобой еще встретимся. Держись, старина!

    - У вас что-нибудь случилось?

    Сетера   Кисч,   подлинный   Сетера  Кисч,  поднял  голову.  Рассеивался
    красноватый  туман  - Кисч даже не заметил, когда эту муть навело вокруг
    в  воздухе.  Он стоял в коридоре неподалеку от большого зала, и девица в
    алюминиевых  брюках  держала  его  под  руку.  У нее были черные брови и
    синие глаза.

    -  По-моему,  вы сильно расстроены. Были у Кисча, да? - Девушка смотрела
    на него испытующе. - Вы уже пять минут так стоите. У стенки.

    - Я стою пять минут?

    - Ну да. Может быть вам чем-нибудь помочь?

    - Н-нет. Не беспокойтесь.

    - Но вы совсем серый. Сердце схватило?

    -  Сам  не  пойму.  -  Он  вдохнул  и  медленно  выпустил  воздух. Туман
    продолжал  редеть.  В девушке было что-то располагающее к откровенности.
    -  Вообще, никогда такого не бывает. В принципе здоровый тип. Не знаю...
    Вдруг  сделалось  совсем  противно  жить.  Душа заболела. Тоска какая-то
    ужасная.

    Он  и  действительно  не мог сообразить, что же произошло. Вышел от Леха
    нормально  -  правда,  с  ощущением  полной  безнадежности.  Пошагал  по
    коридору,  а  потом  вдруг  провал...  Вероятно,  на самом деле схватило
    сердце. Мимо сновал народ, гул разговоров жужжал в зале.

    -  Вас  надо чем-нибудь подкрепить, - сказала девушка. - Пойдемте выпьем
    кофе.

    - Да ничего.

    - Пойдемте. У вас вид, будто вы в петлю собрались.

    Когда  зал  остался  позади,  и они поднимались узкой лестницей, девушка
    резко обернулась.

    - Да, послушайте, а как вы вообще попали к Кисчу?

    -  Мы  в  школе вместе учились. Я взял да и приехал. Оказалась вот такая
    штука. Ошеломился.

    -  А  то  мне  пришло в голову, что зря перед вами рассыпаюсь. Может, вы
    какая-нибудь  шишка. Явились навести порядок и переделать все по-своему.
    Хотя, честно говоря, непохоже.

    - Нет. Я просто так.

    -  Тогда  все  нормально. Нам вот сюда. Идем в другое кольцо, куда лично
    мне  вход  воспрещен.  К  начальству.  Но сейчас там должно быть пусто в
    буфете. И кофе лучше.

    Коридоры,  переходы.  В  комфортабельной  буфетной не было никого, кроме
    официанта, который за стойкой щелкал на счетах. Он улыбнулся девушке.

    - Здорово, Ниоль. Как дела?

    - Привет. Дай нам по чашечке твоего специального. И два пирожка.

    Они  уселись  за  столик.  Девушка  вынула из сумки зеркальце, поправила
    помадой   губы.   Потом   вдруг,   потянувшись   вперед,  сняла  верхнюю
    перекладину  у спинки стула, на котором сидел Кисч. На перекладине висел
    тоненький провод. Девушка поднесла перекладину ко рту, пощелкала языком.

    В ответ на недоуменный взгляд Кисча она объяснила:

    - Подслушка. Тут везде аппаратура, чтобы подслушивать и мониторить.

    Голос из микрофона, гортанный, металлизированный, сказал:

    - Кто это?.. Ниоль, ты?

    - Ага. Здравствуй, Санг. Как там вашего гения нет поблизости?

    - Составляет отчет. Все спокойно.

    - Ну хорошо. Приходи сегодня на гимнастику. Я буду.

    - Ладно. Кто это с тобой?

    - Школьный друг Сетеры Кисча. Привела его выпить кофе.

    Девушка положила перекладину обратно.

    -  У них начальник - ужасная дубина. Принимает эти ритуалы всерьез. Ну а
    те,  которые  сидят на подслушивании, такие же люди, как мы. Поэтому вся
    система  получается  сплошной  липой.  -  Она задумалась на миг. - Между
    прочим,  вы  не  первый,  кому  стало  плохо  после  Кисча. Обычно так и
    происходит:  сначала  ничего-ничего,  а  потом  сердечный  припадок  или
    приступ  меланхолии.  Тут  был  один  мальчишка.  Пруз,  сын того Пруза,
    который,  знаете,  "Водяная  мебель".  Вышел  от  Кисча  и  через минуту
    грохнулся в коридоре.

    Официант  принес  кофе.  Сетера  Кисч  отпил  глоток.  Сердце  как будто
    успокоилось. Чтобы как-то поддержать разговор, он спросил:

    - Сын самого Пруза, такого богача? Неужели он здесь работает?

    -  Нигде  не  работает.  Я вам говорю, мальчишка. Ушел от отца, бродит с
    гитарой.  Ночует  где  придется.  Представляете  себе, как там в верхнем
    слое   -   конкуренция,   напряжение.   В  конце  концов  либо  сами  не
    выдерживают, все бросают, либо дети от них отказываются.

    - Но отец мог взять его на поводок.

    -   Во-первых,   не  всякий  отец  решится  начинять  дитя  металлом.  А
    во-вторых,  мальчик  предупредил,  что  если  у  себя  в мозгу обнаружит
    что-нибудь  или  у  него  срок  из  жизни  необъяснимо выпадет, он сразу
    покончит  с  собой.  Это  часто так получается теперь. Старшее поколение
    карабкается  наверх,  никого  не  щадя, а младшему ничего этого не надо.
    Знамение времени.

    От  девушки  веяло  уверенностью  и деловитостью даже при том, что она в
    данный момент ничего не делала.

    - Он сюда к Парту приходит, младший Пруз.

    - К какому Парту?..

    - Ну, вы ведь видели еще одну голову у Кисча на плечах?

    - Видел.

    - Так это и есть Парт.

    -  Подождите...  Разве  это  не  Кисча голова? Мне-то казалось, оттого у
    него и такие успехи в последнее время, что он в две головы работает.

    -  Нет,  что  вы!  -  Девушка  пожала плечами. - Если б так, все было бы
    проще.  Но  комбинацию  "две  головы,  одно тело" нельзя рассматривать в
    качестве тела с двумя головами. Правильно - две головы при общем теле.

    -  Но  личность  ведь та же. Тем более, если личность образуется средой.
    Среда-то у обоих сознаний одинаковая.

    -  Откуда  она  у  них  возьмется одинаковая? Сам Кисч родился, как все.
    Детство  тоже  было  нормальное  -  вы  же  знаете,  раз  в школе вместе
    учились.  А  сознание  Парта  тут и возникло, под землей. В лабораторном
    окружении.   Поэтому   у   них  с  Кисчем  опыт  совсем  разный,  и  они
    представляют  собой  две  непохожих  личности...  Я вижу, вы главного не
    поняли.  Или  об  этом разговора не зашло. В том-то и трудность, что две
    личности  при  одном  теле, которым они пользуются по очереди, посменно.
    Один  контролирует,  а  другой  отключается:  спит или думает о своем...
    Иногда,  правда,  могут  читать  одну и ту же книгу вместе. Но тогда уже
    каждый в себя.

    -  Пресвятая  богородица!  Час  от  часу  не  легче...  Значит, еще одно
    самостоятельное сознание?

    -  Да.  Причем  развивающееся,  растущее. Ребенка назвали Партом, потому
    что  он  родился  как  бы  партеногенезом.  А  теперь это уже подросток.
    Четырнадцать   лет.  Формируется  он  более  или  менее  нормально  -  в
    умственном  отношении, конечно. То есть сначала Кисчу ужасно тяжело было
    с  ним,  потому  что  Парт  все  время овладевал руками, ногами. Знаете,
    какая  витальность  у  маленьких  -  постоянно  двигаются.  А  потом ума
    набрался, понял, что у них с отцом одно тело на двоих.

    - С отцом?.. - Стало жутко и душно. Красноватый туман возвращался.

    -  Конечно.  Все-таки  Кисч ему что-то вроде отца... Он и старается дать
    ему  побольше.  Кинофильмы,  книги,  телевиденье.  Мальчик  рисует,  два
    иностранных  языка  у  него,  спортом  занимается  - видели там турник в
    комнате,  шведская  стенка.  Кисч,  пожалуй,  только  и  выдержал  здесь
    благодаря этим заботам. Все-таки у него было о чем думать.

    В  ушах  Сетеры  Кисча  голос  девушки звучал теперь то громче, то тише.
    Казалось,  будто  его собеседница временами приближается к нему, а порой
    отъезжает куда-то вдаль.

    -  ...Тело  в  данный  момент  под  его контролем, почему не заниматься,
    верно  же?  Кстати,  гимнастику  как раз я с ним начинала - вроде как по
    общественной  линии.  А  сейчас  к ним приходит тренер, и Парт крутит на
    турнике соскоки по олимпийской программе...

    Сетера  Кисч  тем  временем погружался в туман. Прицепившись к последней
    фразе, он из своей глубины выкинул наверх вопрос, как сигнал бедствия.

    - Значит, и Кисч крутит? Поскольку т-те-ло на двоих...

    -  Ну  где же ему - в пятьдесят-то лет... То есть я хочу сказать, что он
    не  такой  уж  молодой, верно. В гимнастике все зависит от специфической
    мозговой  автоматики.  Конечно,  Кисч  пользуется той гибкостью, которую
    Парт  выработал  в  суставах.  Но  его  автоматизм  и  мальчика - разные
    вещи...  Вообще,  ситуация  адская  -  когда вот так двое, но в качестве
    эксперимента   открыла   массу   непознанного.  Вот  когда  я  с  Партом
    гимнастикой   занималась,  например.  Он  работает  несколько  часов  на
    брусьях,  на  турнике.  С него пот градом. А Кисч за это время выспится.
    Затем  Парт отключается, тело достается отцу. И, знаете, оно словно ни в
    чем  не бывало. Как новенькое. - Девушка посмотрела на подлинного Кисча.
    -  Не  верите?..  Хотите сказать, что там же изменения в мышцах. Кислота
    накапливается...  Правильно.  Накапливается и моментально исчезает, едва
    к  тем  мышцам  подключился  свежий мозг. В том-то и странная штука, что
    само  понятие  усталости  относится лишь к сознанию. Тело может хоть год
    без  перерыва.  Как  двигатель  внутреннего  сгорания - подавай топливо,
    смазку и гоняй месяцы подряд...

    - Да. Удивительные в-вещи...

    -  Конечно.  -  Девушка как будто намеренно не замечала его состояния. -
    ...Или  взять  рояль.  Моя  подруга  у  них  преподавательница, и я тоже
    несколько  раз  была на уроках. Начинали Кисч и Парт вместе. Парт теперь
    приличный  пианист,  а  Кисчу  и  "Курочку" не сыграть одним пальцем. Но
    ведь   руки   те  же.  Представьте  себе  -  преподавательница  показала
    упражнение.  Парт  берет  на  себя  управление  и  легко  повторяет.  Он
    отключился,  Кисч пытается сделать то же самое, и ничего похожего... Вы,
    кстати,  понимаете,  что  значит  отключаться?  Это  просто как сидишь в
    покойном   кресле   или  лежишь.  Расслабляешься,  размякаешь,  и  можно
    отдаться  посторонним  мыслям. А вот если бы они захотели по-разному, то
    есть  один  руку  сюда,  второй  в  другую  сторону,  тогда  чей импульс
    сильнее.  Они часто так балуются. Раньше, конечно, Кисч всегда побеждал,
    а   теперь   мальчик   уже  здорово  сопротивляется...  Вообще,  хороший
    мальчишка.  Его  весь  институт любит. И вот что интересно. К математике
    никаких  способностей, хотя рядом все время такой отец. Рисует хорошо, с
    музыкой  отлично,  а  интегральное  исчисление только в тринадцать лет с
    трудом одолел...

    Туман  стал  редеть  и  исчез. Все предметы в комнате стали отчетливыми,
    резкими. Как светящийся шрифт.

    Кисч откашлялся.

    - Ну и как же они дальше будут? Можно ведь кого-то отсадить?

    -  В  конце  этого  года  должны расщепиться. Если бы раньше - для Парта
    очень  большой  шок.  Тут  с  психологами  советовались,  с социологами.
    Развивающемуся  сознанию  нужна  стабильность.  А  то  получится,  как с
    ребенком,  которого  родители  таскают  из  одной страны в другую, - нет
    культурного  фона, чтобы ему строить личность. Но теперь-то уже можно...
    Вы,  кстати,  их  наверное  обоих  сразу не видели. Когда свежий человек
    приходит, Кисч включает систему зеркал, чтобы не слишком ошарашивало...

    Официант  принес  им  еще  по  чашечке кофе и по пирожку. Кисч задумчиво
    закурил.  Что-то обнадеживающее возникало в том, что его старый знакомый
    оказался  не  просто  жертвой  несчастного случая. Тут был даже подвиг -
    полюбить  такое странное дитя, воспитывать его. Во всяком случае все это
    бросало новый свет на Леха.

    -  Скажите,  а вот этот другой мальчик. С гитарой, Пруз-младший. Как его
    пускают к Парту? Все ведь засекречено.

    - А как вас пустили? - спросила девушка.

    -  Случайность.  У  меня  было  при  себе письмо от Кисча, а в проходной
    оказалось, что кто-то ответственный вышел заправить зажигалку.

    -  Ну-ну. А тот лейтенант, который был на посту, не перелистывал брошюру
    насчет миллиардеров?

    - Да... Это лейтенант разве? Я думал, какой-то агент - форма странная.

    -  Внутренняя  стража.  У  нас  фирма  целое  войско  держит. Для охраны
    секретов,  наблюдения  за  рабочей  силой,  за  нами.  И  тоже  звания -
    сержанты,  лейтенанты,  полковники...  В  большинстве-то свои парни. Тот
    лейтенант  постоянно держит рядом эту книжку, чтобы со стороны казалось,
    будто  он ни о чем другом и не думает. А насчет зажигалки - код. Когда о
    зажигалке,  это  означает,  что пришел, по мнению лейтенанта, порядочный
    человек.  Вообще  пускают  любого,  кто  им  понравится.  Но  зато, если
    какая-нибудь  комиссия,  члены  правления, часа три продержат, ко всякой
    мелочи  будут  придираться.  Я,  между  прочим,  в  этом  же отделе. Вы,
    наверное,  и  вообразить  не  в  состоянии, какая у меня роль. Называюсь
    выходящая девушка.

    Кисч  невольно  подумал,  что  роль  подобрана  удачно. Фигура у девушки
    была,  как  с  чемпионата  мира  по  художественной  акробатике - тонкая
    талия,  пышные  бедра,  гибкая  спина.  А  про  лицо  с синими глазами и
    говорить нечего.

    -  Моя  обязанность  в  том, чтобы при белом передничке время от времени
    выходить  в  сад  наверху  и  заниматься  цветами.  Причем обязательно в
    юбочке,  не  в.  брюках.  Нюхать  розы,  поднимать  глаза  к небу, томно
    вздыхать  и  смущенно отворачиваться, если кто-нибудь посмотрит с улицы.
    Этот  домик,  где  у  нас  первый