расстегнут, шляпа едва держится на затылке. Четверо горожан, стоявшие на
углу, проводили его внимательными взглядами. Савин, посмотрев на них,
подумал, что впервые видит на улице такое скопление местных жителей...

- Мистер Савин! - полицейский подбежал и схватил его за рукав, словно
боялся, что Савин задаст стрекача. - Я стучал, вы не открыли, я думал, вы
ушли... Роб...

Он захлебывался словами...

Сержант уголовной полиции Робин Лесли (двадцать пять лет, холост, в
политических партиях не состоял) застрелился на восходе солнца - точнее не
смог определить время рыбак, живший рядом с участком и услышавший выстрел.

Рауль подождет, думал Савин, размашисто шагая рядом с агентом, - тот был
низенький, задыхался, семенил. Подождет Рауль, главное решается здесь...

Улочки были безлюдны, но там и сям вдруг едва заметно приподнимались
занавески, и Савин чуял настороженные взгляды. Теперь и он верил - они все
знают что-то о тех странностях, что происходят в городке, но молчат,
притворяясь друг перед другом, что жизнь течет в русле извечной
тривиальности. Он был зол на них, но не решался тут же осудить, пригвоздить
и заклеймить - на них давили века фанатических страхов и заброшенной
отдалђнности. Все еще давили. Вряд ли они способны, дай им полную волю,
отправить на костер Диану и выгнать камнями из города его, чужака, - это
они оставили позади, но и от страха перед Неизвестным так и не избавились.
Нет, не мог он их судить, права не имел, он всего лишь боялся меньше...

Немощеные улочки, старинные до-ма... Савин внимательно слушал агента.
Восстановить происшедшее оказалось не так уж и трудно. После того, как они
вернулись в городок, Лесли пошел в участок. Сварил себе кофе, выпил немного
виски, много курил, писал письма. Когда взошло солнце, сел за стол и
выстрелил себе в висок из служебного пистолета марки "Кинг", калибра 8,0.

Он не должен был поступать так, думал Савин, но он решил, что именно так
должен поступить, он не сбежал от трудностей, он просто не мог жить с тем,
что сделал...

Они подошли к участку. У дома стоял полицейский микроавтобус, полицейский в
форме курил, сидя боком на сиденье, другой, в штатском, нахмуренный и злой,
писал что-то, примостив папку на колене. Доктор Данвуди сидел на крыльце и
прихлебывал кофе из широкогорлого, разрисованного пингвинами термоса. И
никого больше, только тишина.

Агент мягко подтолкнул Савина к двери. Никто не сделал попытки
воспрепятствовать, значит, так и нужно было, и Савину на секунду
показалось, что это неправда, что смерти нет, сейчас все расхохочутся,
распахнется дверь и выйдет Роб Лесли, веселый и совершенно живой.

Но он не вышел, потому что вокруг была реальность и ушедшие навсегда
возвращаются лишь в сказках. "Я был несправедлив к нему", - подумал Савин,
но агент уже открыл перед ним дверь.

Лесли сидел за столом, уронив голову на руки. Пистолет из руки у него уже
вынули. Агент молча показал три письма в запечатанных конвертах с грифом
полицейского управления - один был адресован в Эдинбург, начальству, второй
тоже в Эдинбург, женщине, на третьем было написано просто: "К. Савину,
здесь".

Савин рванул конверт, оторвав большой кусок, запустил туда пальцы и вытащил
узкий, сложенный вдвое листок. Агент деликатно приблизился, но Савин
невежливо отодвинул его локтем.

"Прости, не могу иначе. Передаю эстафету".

И ничего больше, только это.

Савин щелкнул зажигалкой. Клочки бумаги неярко горели в большой глиняной
пепельнице, и на щеке Лесли шевелилась тень его спутавшихся волос.
Посапывал за спиной агент, слышно было, как в машине трещит рация и
полицейский громко отвечает далекому голосу, что они сейчас закончат, Савин
подумал: нужно сказать что-то, что-то сделать - что? Бумага догорела,
остались невесомые черные чешуйки пепла.

Он повернулся, медленно вышел на крыльцо, в прохладный шотландский день.

- Хотите кофе? - спросил доктор Данвуди. - С ромом и по особому рецепту.

Савин присел рядом с ним на крыльцо, без особой охоты отхлебнул обжигающей
смеси.

- Он звонил в Дублин? Или хотя бы своему начальству в Эдинбург?

- Не знаю, - сказал Савин.

- Плохо, если нет, - доктор выругался вполголоса. - Под утро какая-то
сволочь подожгла больницу. Полыхнуло на совесть - видимо, они
воспользовались чем-то посерьезнее канистры с бензином. Все сгорело, один
пепел остался, у нас опять ничего нет, так что никаких доказательств...

Грохнуло совсем рядом, раскатисто страшно, они физически ощутили, как
шатнула старые дома не нашедшая на узкой улице выхода взрывная волна,
вышибла стекла, расплескала огонь по стенам. Клубок дымного пламени взлетел
неподалеку над острыми крышами, и Савин, чуя сердцем беду, прыгнул вслед за
доктором в зарычавшую мотором машину - вряд ли полицейский отреагировал так
быстро, скорее всего, он включил зажигание машинально, от неожиданности,

На том месте, где стоял "гарольд" Савина, пылали вздыбленные лохмотья
железа, сохранившие очень отдаленное сходство с машиной. Дымились стены
отеля и дома напротив, аккуратные газончики засыпаны битым стеклом.
Примчавшаяся с похвальной оперативностью небольшая пожарная машина поливала
пламя пухлой струђй белой пены. Сбегались люди, Савина толкали, а он стоял
как столб. Он должен был в момент взрыва оказаться там, внутри. Телеграмма,
судя по всему, настоящая, но люди Геспера наверняка нашли способ с ней
ознакомиться, и она прекрасно вписалась в их не такой уж замысловатый план
- "гарольд" должен был взорваться на автостраде на полпути между городком и
Монгеруэллом, над одним из многочисленных обрывов, пылающим комком
сорваться в море, ищите следы и улики хоть до скончания времен...

Толпа понемногу разбухала. Савин выбрался из нее и подошел к микроавтобусу.

- Ну, я пошел, - сказал он сидевшему там доктору Данвуди (оба полицейских
стояли в толпе). Подумав, спокойно снял с крючка над водительским местом
кобуру и без угрызений совести переправил в карман полицейский пистолет и
запасную обойму.

- Хотите сыграть в шерифа-одиночку?

- Ничего подобного, - сказал Савин. - Вы же практически все знаете, поймите
меня правильно. Ведь нельзя иначе. Как по-вашему, удастся мне или вам
уговорить здешнюю полицию немедленно устроить засаду там, на берегу?

- Сомнительно, - покачал головой доктор после недолгого раздумья. - Вы
думаете, что "те" попытаются уйти?

- Коли уж они занялись поджогами и взрывами... Их нужно поймать за руку на
горячем. Отправляйтесь немедленно в Монгеруэлл к инспектору Стайну. Вы все
знаете, кое-что видели сами, постарайтесь убедить их немедленно выслать
опергруппу. У них, в Монгеруэлле, есть вертолеты...

- Хорошо, - сказал Данвуди. - Сматывайтесь побыстрее, сейчас вернутся
полицейские. Желаю удачи. Я сделаю все, чтобы...

При одном взгляде на него становилось спокойнее - такие основательные
громадины не подводят.

- Подите вы... к лепреконам, - традиционно ругнулся Савин, пробрался сквозь
толпу к переулку, нырнул туда и деловой рысцой направился к дому чудака
местного значения мистера Брайди. При нем были два пистолета, двадцать один
патрон, немного сигарет, зажигалка и монета, которой не полагалось быть, а
она тем не менее нахально существовала. Вопреки устойчивым штампам, он не
чувствовал отчужденности от всех других людей и дел - просто сложилось так,
что один из каверзных участков полосы препятствий предстояло преодолеть в
одиночку. И только. Такая уж подвернулась полоса...

Теперь ясно, почему один за другим лопались мыльными пузырями проекты
межзвездных кораблей - потому что никаких межзвездных кораблей не было и не
будет. Возможно, межпланетные и останутся - оставили же себе люди
велосипеды, даже изобретя более скоростные виды транспорта, - но
межзвездных кораблей не будет. К далеким планетам ведут другие пути -
никаких кораблей, никаких стальных скорлупок, только туннели в том самом
пресловутом подпространстве, которое фантасты открыли лет сто назад и
которое стало наконец реальностью. Просто туман. Просто ночь. И еще что-то,
чем в конце концов научатся управлять, и это будет долгожданная дорога к
самым далеким звездам...

Он позвонил. Подождал, снова нажал кнопку, и еще раз. Слышно было, как в
глубине дома мелодично тренькает звонок. Никакой реакции. Савин опустил
глаза - дверь была приоткрыта - всего на несколько сантиметров. В таких
городишках почти никто не запирает двери уходя, но он помнил, что дверь
закрывается довольно плотно, а экс-географ, как большинство стариков,
педантичен в мелочах.

Савин скользнул в прихожую.

- Мистер Брайди! - негромко позвал он. - Мистер Брайди!

Ноздри защекотал неприятный шершавый запах горелого - бумага, пластик,
что-то еще. Савин рванул дверь.

Мистер Брайди, несчастный жюльверновский дирижер, сидел в своем любимом
кресле и строго и серьезно смотрел сквозь Савина куда-то вдаль, в те
манящие края, где плавают зачарованные корветы, звенят толедские клинки и
древние, как Мафусаил, попугаи хрипло орут давно позабытые самими
флибустьерами ругательства. Крови не было. Маслянисто поблескивала
затейливая золоченая рукоятка всаженного в сердце кинжала. В камине
огромная куча серо-черного пепла, а полки, где хранилась картотека, пусты...

Бедный вы мой, тоскливо подумал Савин. Эта смерть была самой неправильной -
жюльверновские чудаки никогда не умирали от ножа злодея, всегда находился
кто-то, умеющий надежно защитить. И оттого следовало в первую очередь
мстить за эту смерть... Бедный, бедный...

Безусловно, девять десятых собранных Брайди сведений и гроша ломаного не
стоили, но остальное значило так много, что Геспер без колебаний пошел на
очередное. убийство...

Он шагнул было прочь и остановился. Из-под двери в другую комнату, где
Савин еще не был, тянулась короткая багровая полоска. Савин потянул на себя
ручку.

Инспектор Пент, в той же форме моряка торгового флота, лежал навзничь
головой к двери, разбросав сильные руки. Широко раскрытые глаза уставились
в потолок, светлые волосы над правым виском слиплись от крови - все ясно с
первого взгляда, ничем уже не помочь, поздно...

Бормоча самые страшные ругательства, какие только знал, Савин встал на
колени рядом с трупом и без колебаний расстегнул китель. Кроме обычных
мелочей, какие можно найти в карманах едва ли не каждого мужчины, он
обнаружил серьезное оружие, из которого можно было стрелять и очередями -
пятнадцатизарядный "виг-ланд" с удлиненным стволом в кобуре под мышкой. И
удостоверение Международной службы безопасности - старший следователь
управления "Дельта" (Европа) капитан Манолис Сгурос. Вот так...

Савин поднялся с колен, сбросил куртку и надел под нее кобуру с "вигландом"
- карманы и так оттягивали два пистолета. Значит, МСБ заинтересовалась, не
исключено, что и Стайн оттуда... Скорее всего, они не знают ничего
конкретного, но поняли, что здесь происходит что-то неладное. Это облегчает
задачу доктору Данвуди... но можно ведь и самому!

Он прошел в комнату, где сидел мертвый Брайди, полистал справочник и снял
телефонную трубку.

- Уголовная полиция Монгеруэлла, - сразу же откликнулся деловитый голос.

- Мне нужен инспектор Стайн.

- В управлении его нет. Он будет через час.

- Где же он?

- Кто говорит?

- Где он, я вас спрашиваю?

- Кто говорит? Не вешайте трубку.

- И не собираюсь, - сказал Савин. - Вы можете срочно его отыскать?

- Кто говорит? - в третий раз спросил дежурный, судя по голосу, очень
молодой и оттого ревностно соблюдавший все правила.

- Я говорю, - сказал Савин. - А вы слушайте. Немедленно найдите Стайна.
Сообщите ему, что капитан Сгурос убит. Возможно, Сгурос был известен и вам
как инспектор Пент...

В трубке явственно прозвучал короткий гудок особого тона - дежурный
подключил к селектору кого-то еще. А парень не такой уж болван, молодец
парень, подумал Савин и продолжал:

- Скажите ему, что преступники бегут. Я попытаюсь их задержать, но я не
супермен, и у меня нет пулемета...

- Кто говорит? - ворвался другой голос.

- Савин, - сказал Савин. - Может быть, слышали?

- Откуда вы говорите?

- Установите номер, минутное дело, - сказал Савин. - Трубку я не положу,
оставлю рядом с телефоном. Сейчас к вам приедет доктор Данвуди и объяснит
все подробно. Здесь два трупа...

- Вы можете подробнее? Я пошлю сейчас же машины отыскать Стайна...

- У меня нет времени, - сказал Савин. - Посылайте вертолеты как можно
быстрее. У меня все.

Он положил трубку на столик рядом с телефоном и решительно пошел к двери.
Нужно торопиться. Без всякого сомнения, Геспер и его люди попытаются уйти
туда, где земное правосудие бессильно. Уйти немедленно, в этом убеждают все
совершенные ими за последние часы гнусности - и то, что они подожгли
больницу, и то, что. подложили бомбу в машину Савина, и то, что убили
Брайди и Сгуроса, и то, что уничтожили картотеку. И то, что они даже не
стали обыскивать мертвого Сгуроса - им наплевать уже на все, что происходит
здесь, на этом берегу, который они считают навсегда покинутым. Правда, до
ночи и ночного тумана еще далеко, но, видимо, есть другой способ уйти к
тому берегу сейчас, средь бела дня, иначе не обнаглел бы так Геспер, не
злобствовал напоследок почти открыто... Так что нужно поторапливаться.


...Савин зажег очередную сигарету. Демаскировать себя он не боялся - в
пронизанном сыростью до серости воздухе трудно было заметить дым издали. Да
и увидеть противника Савин смог бы заблаговременно. Если только он
рассчитал все правильно. Если только Геспер будет уходить здесь...

Больше всего Савин сейчас ненавидел не своих противников, а недоверие к
слову, воспитанное веками тяжелой истории, к слову, не подкрепленному
вещественными доказательствами. И недоверие людей друг к другу - ведь из-за
него стал невольным убийцей и жертвой Роб Лесли, погибли Брайди и Сгурос,
страх опутал городок, уплыла в неизвестный туман Диана, грохотали взрывы и
трещали пожары, а Савин остался один у серой скалы - своего окопа. Но хотя
он многих потерял, он верил, знал, что ему не дадут остаться одному -
потому что он жил все же в двадцать первом веке, когда самые опасные
повороты пути уже преодолены. Потому что он вовсе не был суперменом из
старых боевиков - он всего-навсего прибежал на пожар раньше других и
принялся тушить огонь, не дожидаясь подмоги. Просто сложилось так, что
человеку, хотя он и один, никак нельзя отступать.

Шум мотора? Да. Вот и все. Предохранитель отведен большим пальцем вниз,
патрон, цокнув, входит в ствол, и никаких недомолвок. И тридцать шесть
патронов.

Савин отскочил в укрытие, которое давно наметил.

Знакомый серый "белчер" резко затормозил, чуть позади остановилась машина
пороскошнее - длинный голубой "воксхолл". Так. Четверо в "белчере", трое в
"воксхолле", и один из них, кажется, Геспер. Ну да, так и есть. Многовато
их, черт... Почему они не выходят, все же опасаются засады, надо полагать?

Доктор Данвуди из тех, кто умеет добиваться своего и умеет убеждать.
Опергруппа должна успеть. Савин представил себе это - вертолеты над
скалистым берегом, прыгают на землю автоматчики в бронежилетах. Как бы там
ни было, но Гралев в безопасности, он вновь поверил в себя, и это все-таки
главное...

Четверо выбрались из "белчера", настороженно озирались, держа наготове
слишком хорошо, увы, знакомые Савину коротенькие автоматы-бесшумки. Из
"воксхолла" никто не вышел - бережется Геспер, не зря мотор его машины
продолжает работать. Что ж, не так уж и глупо придумано - прямых улик
против него нет, ищи его потом по всей Земле, а он тем временем, не
исключено, может воспользоваться какой-нибудь другой тропинкой - кто знает,
сколько их, тропинок к тому берегу?

Четверо, видно, убедились, что все в порядке и засады нет. Они принялись
вытаскивать из багажников обеих машин чемоданы, какие-то большие пакеты,
аккуратно упакованные тючки. Им помогали двое из "воксхолла", но Геспер так
и не вышел из машины, курил на заднем сиденье - разумеется, сигару. Сиди,
сиди, подумал Савин, тебя-то я и пальцем не трону, ты нам живой необходим,
гад ползучий... Интересно, что за багаж увозит на тот берег эта импозантная
сволочь? Наши ассигнации там хождения, надо полагать, не имеют. Что же?
Будем надеяться, я смогу это узнать...

Разгрузка окончена. Из одного пакета достали треногу, установили, укрепили
на ней какую-то странную трубу, напоминающую длинную витую раковину из
стекла и блестящего металла. Трое вопросительно воззрились на четвертого, а
он наклонился к раковине, поколдовал над ней, направил в сторону моря.
Вызывают корабль? Вот с тебя и начну, подумал Савин, просто великолепно
получится, если только ты умеешь обращаться с этой штуковиной... Пора,
нельзя больше медлить, нужно показать им, что здесь не шутят.

Савин положил на гладкий выступ скалы вытянутую руку, прицелился тому в
левую сторону груди. Помедлил секунду - ему впервые приходилось целиться в
живого человека, чтобы убить его. Он вспомнил о тех, кто погиб из-за этих
молодчиков, и больше не колебался. Плавно нажал на спуск.

Выстрел хлопнул совсем негромко. Тип у трубы пошатнулся, отступил на шаг,
согнулся пополам, зажимая грудь обеими руками, и стал опускаться на землю.
Но раньше, чем он рухнул окончательно, упали наземь, мгновенно
рассредоточившись, остальные пятеро, и сразу же застрекотали почти
неслышные очереди. Справа и слева от Савина взлетели осколки камня -
правда, довольно далеко, они пока не нащупали его, но если они и
растерялись, битые волки, то не менее чем на секунду. Он все же не ожидал,
столь молниеносной реакции, рассчитывал, что успеет, воспользовавшись
замешательством, подстрелить еще хотя бы одного...

- Ах ты сволочь, - с ласковым бешенством сказал Савин. Выстрелил, не попал,
и в ответ снова застрекотали автоматы.

Второй ткнулся в землю - тоже неплохо, только не давать им подойти к
треноге, не дать им зайти в тыл. Старые военные учебники гласят, что
нападающий теряет втрое больше, чем тот, кто занял оборону, но поскольку ты
один против семерых, нужно постараться исправить пропорцию.

Савин стрелял, перебегал меж валунов, стрелял, стараясь не поддаваться
азарту, расходовать патроны экономнее - мало их было, еще меньше осталось.
Зато противник недостатка в патронах не испытывает... Всплеск каменного
крошева нагайкой стегнул по щеке, Савин, падая, пребольно ушиб колено, но
на такие пустяки не следовало обращать внимания.

Он понимал, что так не может продолжаться долго - как ни экономь патроны,
настанет момент, когда в стволе окажется последний. Или еще раньше,
пользуясь тем, что их четверо, враги попытаются зайти с тыла. Вся надежда
на вертолеты - не самое выдающееся изобретение человечества, но в данный
момент самое желанное. Или это будут машины? Все равно, лишь бы успели,
потому что рано еще умирать, потому что есть отчаянная надежда увидеть
блистающий корабль, плывущий из тумана к берегу, потому что зло должно
обязательно проигрывать не только в сказках...

Воспользовавшись короткой паузой, Савин взглянул на небо - так, словно
оглядывался на свое прошлое и пытался заглянуть в свое будущее. И ничего
там не увидел. Еще одна перебежка к тому валуну - оттуда лучше видна
дорога, и со спины к тому месту не зайдут - скалы не позволят...

Третий противник рухнул ничком. Оставались еще трое. Они чересчур уж нагло
рванулись вперед, и пришлось охладить их пыл, выпустив тремя очередями
обойму "вигланда". Так, теперь за тот камень...

Савин прыгнул, и что-то нестерпимо горячее, острое обожгло, прошило левое
плечо. Он рухнул за камень, отбросил пистолет полицейского, для которого
больше не было патронов, и достал полученный от Лесли кольт. Последние семь
пуль. Семь пулек, как в Сараево, подумал он, вспомнив Швейка, и нашел в
себе силы улыбнуться.

Здесь он был как в ловушке, но, во-первых, он и не собирался никуда бежать,
а во-вторых, с тыла нападающие не зайдут - скалы не позволят...

Почему они не стреляют?

- Сдавайся! - услышал он голос, показавшийся