о чайка? Савин знал, что он в другом мире, и последние сомнения на
этот счет развеялись, когда парусник выскользнул из тумана, и небо
оказалось усыпанным неизвестными созвездиями, и слева, почти в зените,
стояла снежно-белая луна, раза в два меньше земной, а справа, почти над
самыми волнами, - вторая, зеленоватая, с вишню размером. А впереди, прямо
по курсу, вырастало над горизонтом странное зарево - спокойное светлое
сияние, пронизанное в тысяче мест сполохами чистых спектральных цветов, и
корабль на всех парусах шел туда, матросы весело перекликались, палуба
озарилась отсветами приближающегося зарева, выраставшего из морских глубин
и упиравшегося в звезды. Савин смотрел во все глаза. Впереди был белый свет
исполинского маяка, и освещенные радужными огнями башни, и лес мачт,
увешанных гирляндами разноцветных фонариков - невероятный, сказочный порт
гриновского города. Шутихи со свистом проносились над топами мачт и гасли в
воде, вертелись огненные колеса, музыка становилась все громче.

- Карнавал какой-то? - спросил Савин.

- Как каждый год в этот день, - сказала Диана. - Доволен?

- Да не очень, - сказал Савин. - Я ведь не для себя коплю впечатления - для
других...

- Подождут твои другие... Убирали паруса. Возле каменного мола отыскалось
свободное местечко, и рулевой виртуозно приш-вартовал парусник, двое
матросов сноровисто перемахнули через борт, опутали канатом изящные литые
кнехты.

- Прошу, - показала на трап Диана. - Добро пожаловать в Город Тысячи
Кораблей...

Они прошли по пирсу мимо бесчисленных ярко иллюминированных кораблей - их
наверняка было гораздо больше тысячи у причалов и на рейде, - вошли в
широкие ворота и окунулись в бесшабашное веселье. На стенах домов горели
разноцветным необжигающим пламенем без копоти и дыма гроздья факелов,
фонтаны, украшенные каменными изваяниями неизвестных зверей, испускали
веера искр, десятки песен сливались в Мелодию Карнавала, пели и танцевали
люди в масках и незнакомых нарядах - двух одинаковых не было, и Савин не
знал, что они такое - праздничная одежда или карнавальные костюмы? Может
быть, и то и другое. Диана крепко держала его за руку, повеселевшая,
смеющаяся, куда-то далеко отлетели все заботы и сложности, Савин стал
беспечной молекулой карнавала.

Кто-то в черном трико и красных кружевах, проносясь мимо, сунул им в руки
тяжелые чеканные кубки, весело крикнул что-то и растаял в толпе. Они
пробились к овальному бассейну фонтана, присели на парапет. Искры ливнем
сыпались на них и гасли, не причиняя боли. Савин вздрагивал сначала, но
вскоре привык. За спиной плеснуло - в бассейне кружило длинное гибкое
животное, похожее на тюленя. Приостановилось, всплыло на поверхность,
глянуло в лицо Савину, испустило звонкий веселый визг и снова, извиваясь,
заскользило вокруг постамента с каменным зверем.

- Ваше здоровье! - сказал ему вслед Савин.

Вино было густое и ароматное.

- А ты быстро освоился, - сказала Диана. - Хвалю...

- Стараюсь, - пожал он плечами.

- И пореже вспоминай свои холодные скучные слова вроде "контакта". Просто
приплыть сюда, провести ночь посреди феерии... Как и все те, кого ты здесь
видишь. Пойдем танцевать?

- Как бы друг друга не потерять в этакой толчее...

- Не беспокойся, даже если и потеряешься, тебя утром проводят в порт. Или я
сама тебя найду, закон карнавала - двое, приехавшие вместе, обязательно
встретятся. Пойдем?

- А я смогу? Музыка какая-то незнакомая...

- Ничего, привыкнешь... Танцующие вокруг фонтана пары импровизировали
каждая свое, подстраиваясь под ритм. Музыканты не сидели на одном месте -
приплясывали, держась не очень тесной кучкой. Мелодия стала отдаленно
похожей на "Голубые снега" Пелчицкого, медленный танец, Диана положила
Савину руки на плечи, ее глаза были совсем близко, и не хотелось сейчас
думать обо всех загадках и удручающих деталях, но суровая действительность
отрешала его от толпы. Он уже не думал о будущем фильме, да и не будет,
кажется, никакого фильма, все сложнее. И глобальнее - иные миры, иные
цивилизации, которые земляне собирались искать в космосе, были рядом, за
зыбкой туманной дверью. А Земля об этом не знала - знали только Савин с
Дианой да еще кучка каких-то неизвестных темных личностей. Это было
невыносимо - чувствовать себя едва ли не единственным хранителем тайны;
поразившей и обрадовавшей бы все население планеты, и это при том, что его
работой как раз и было - рассказывать людям о разгаданных тайнах...

- Я так не могу, понимаешь? - сказал он. - Знаем только мы с тобой...

- Ты так думаешь? Мы не первые, и не в этом веке сюда впервые попали
земляне - может быть, тысячу лет назад...

Возможно, многие древние легенды о путешествиях в таинственные миры
основаны на реальных фактах, подумал он. Даже наверняка. Может быть, и
Томас Лермонт, знаменитый бард из Эрсилдуна - овеянная легендами, но
реально существовавшая когда-то личность, - тысячу лет назад ходил по этим
улицам. Почему об этом городе молчали побывавшие здесь тысячу лет назад,
понятно: кто знает, вдруг та река крови, которую пришлось пересечь Томасу,
уходя за королевой фей в ее страну, - всего лишь не очень сложная метафора,
отражавшая дух определенных времен?

- Но это же неправильно, - сказал он. - Сюда никак нельзя было пускать
Кортеса, даже в прошлом веке следовало помалкивать, но сегодня-то -
двадцать первый?

- А здесь - не двадцать первый. Ты не подумал, что не нам рано приходить, а
им рано встречать?

- Вот это уже довод посерьезнее, - сказал Савин. - Но ведь непременно
должны существовать и более близкие нам по возрасту миры? А то и ушедшие
вперед?

- Таких я не знаю, - сказала Диана. - Наверняка они есть, но там я не
бывала. Хватит, ладно? А то рассержусь...

Савин замолчал. Он никак не мог заставить ее выйти из той роли, которую она
сама себе навязала. В чем-то он мог ее понять, в чем-то она была права, но
- не в главном. И ничего нельзя было сделать...

Танец сменился более быстрым, напоминающим старинный тулузский ригодон,
образовался хоровод, но внезапно к фонтану прихлынула новая толпа -
хохочущая, гомонящая, пускающая шутихи. Может быть, они только что
приплыли. У них были свои музыканты, мелодии двух оркестров причудливо
переплелись, хоровод рассыпался, возникла толчея, вызвавшая лишь новые
взрывы хохота, - все перемешалось, Савин выпустил руку Дианы и тут же
потерял ее из виду. Растерянно затоптался, оглядываясь, его окружила и
потащила за собой смеющаяся кучка парней и девушек, нимало не удивленных
его одеждой, - сунули в руку новый кубок, уволокли прочь от фонтана;

Он не мог сопротивляться - так подчиняло себе их бесшабашное веселье - и
вскоре оказался далеко от фонтана, на какой-то другой площади. Там высилась
посередине статуя всадника - на низком и широком пьедестале плясали, а
самый отчаянный ухитрился взобраться на шею коня и размахивал шаром на
длинной палке, испускавшим веера искр, прекрасных и необжигающих, как
радуга.

Здесь Савину удалось покинуть своих веселых похитителей. Он присел на
каменное крыльцо расцвеченного яркими огнями дома, отхлебнул вина и
поставил кубок рядом с собой на ступени. Прихватить его с собой? -
мелькнула мысль. Но ведь ничего этим не докажешь - всего лишь кубок.
Впрочем, и монеты, честно говоря, никого ни в чем не убедили бы -
таинственные налетчики явно опасались в первую очередь его аппаратуры, а
монеты, несомненно, прихватили, решив быть последовательными до конца в
своей наглой лихости...

Осторожно обходя танцующих, прошел и скрылся в боковой улочке черный зверь,
как две капли воды похожий на одного из резвящихся там, на том берегу, на
вересковых пустошах Шотландии. Никто не обратил на него внимания, словно и
он был здесь равноправным гостем...

Савин грустно смотрел на танцующих вокруг памятника, хотелось крикнуть им:
"Ну что же вы прячетесь? Вам будут только рады!" Но и этого он не мог...

Внезапно неподалеку от него возникла. фигура в таком причудливом костюме и
маске, что нельзя было даже по движениям понять, мужчина это или женщина.
Поманила Савина рукой.

- Вы меня? - немного растерянно спросил он.

Фигура вновь призывно повела рукой, и Савин только сейчас увидел, что рядом
с ней стоит предмет на треноге, чрезвычайно похожий на фотоаппарат, -
правда, довольно старинный. Или на кинокамеру старой модели. Сердце
захолонуло от радости. Он вскочил, но фигура отступила, сделала знак,
несомненно означавший просьбу соблюдать определенную дистанцию, и пошла в
боковую улочку. Савин шагал метрах в десяти сзади, послушно сворачивал
вслед за своим таинственным поводырем в какие-то переулки, дворы, где уже
не было ни веселых толп, ни карнавального фейерверка. Музыка осталась
далеко позади, стала едва слышной. Фигура беззвучно скользила впереди,
загадочный футляр висел на ремне у нее за спиной.

Сердце лихорадочно колотилось. Это фотоаппарат или кинокамера, сомнений
нет. Какой-нибудь торговец? Но почему таится - запрещено открыто торговать
фотоаппаратами, что ли? И откуда ему известно, что именно Савину нужно?
Какой-то таинственный друг, неизвестно откуда знающий, чем может помочь?
Слишком неправдоподобно. Или нет? Ну почему у его врагов-невидимок,
уничтоживших аппаратуру, не может оказаться своих врагов, которые, согласно
известной пословице, автоматически посчитали себя друзьями и союзниками
Савина?

Улица длиной метров в сорок, вернее, проход меж глухими каменными стенами -
задними стенами каких-то строений. На каждой стене по десятку фонарей -
голубых шаров.

Когда Савин достиг примерно середины прохода, все и произошло. Справа
застучали по крыше шаги, полетела вниз, разматываясь, толстая веревка с
привязанной на конце за середину палкой, тот, что заманил сюда Савина,
ухватился за нее обеими руками, сел на палку, я его мгновенно подняли на
крышу.

Из-за угла выехал всадник в широком черном плаще с капюшоном, чрезвычайно
похожий на того, что встречал прошлой ночью на берегу корабль "честных
контрабандистов", развернул коня вдоль прохода и остановился. Савин
оглянулся - с другой стороны проход загораживали двое пеших в таких же
плащах, и в руках у всех троих были короткие металлические предметы,
холодно отсвечивающие тусклыми бликами...

Оттуда, где стоял всадник, донеслось тихое стрекотание, и несколько ламп по
обе стороны прохода звонко лопнули, погасли. И с другой стороны, сзади тихо
застрекотало, лампы гасли одна за другой, но только те, что висели ближе к
выходам - те, что были в середине и освещали Савина, остались нетронутыми.

Он понял их замысел, и некогда было раздумывать. Он отскочил, выстрелил по
трем лампам, и они лопнули - висели невысоко, и попасть было нетрудно. Упал
на спину, перекатился, выстрелил по трем оставшимся. Проход погрузился в
темноту. У Савина остался один патрон в стволе и семь в запасной обойме -
слабовато против трех автоматов-бесшумок... И еще кто-то на крыше, двое как
минимум. Но что им мешало просто выстрелить в него с крыши? Хотят взять
живым, узнать, что ему известно, что он успел рассказать и кому?
Сомнительно, что после такой беседы его отпустят с миром, - чересчур уж
удобный подворачивается случай покончить с ним, надо же было так глупо
попасться, и никто ничего никогда не узнает, до чего обидно, господи...

Он выстрелил во всадника, но промазал - было слишком темно. Всадник отъехал
за угол, исчез из виду. Исчезли и пешие. Злость и опасность до предела
обострили рассудок, и он догадался - сейчас в игру вступят те, что на
крыше, сбросят что-нибудь сверху, оглушат...

Савин вставил новую обойму, отполз к стене, прижался к ней спиной. Он не
знал, с какой стороны ждать удара, он ничего не мог, не знал, что же
делать, никогда еще он не оказывался в таком паскудном положении. В бога
он, разумеется, не верил, но сейчас самое время помолиться - хотя бы
шотландским духам...

Стрекотнуло высоко над головой, сверху посыпалась каменная крошка. Значит,
не стараются попасть, хотят брать живьем...

- Брось оружие. Встать и руки за голову, - раздалось над самой головой.

- Черта лысого! - рявкнул Савин.

- Дурак, - расхохотались вверху. - Сейчас сбросим факелы, будешь как
муравей на тарелке. А палить можешь сколько угодно - карнавал, никто ничего
не заподозрит. Да и вряд ли ты сюда с мешком патронов плыл, их у тебя
наверняка кот наплакал, а? Давай быстрее...

Резкий свист оборвал ехидно-уверенные реплики, и над самой головой Савина
загрохотали удаляющиеся шаги. Застучали копыта в той стороне, где скрывался
за углом всадник. А через несколько секунд с другой стороны послышался иной
конский топот - кто-то мчался сюда галопом.

В проходе сверкнул яркий, пульсирующий свет факелов. Несколько всадников с
гиканьем и азартными воплями промчались мимо, явно преследуя убежавших.
Трое на всем скаку, царапая ножнами мечей стены, завернули в проход,
увидели Савина, все еще лежащего, натянули, откидываясь назад, широкие
поводья, и храпящие кони взвились на дыбы, разбрызгивая пену.

Савин медленно поднялся, не пряча пистолета, настороженно всматриваясь в
нежданных избавителей. Вряд ли нападавшие стали бы применять столь
изощрђнную хитрость, подсылая к себе на смену сообщников, так что в том,
что прискакали спасители, сомневаться не стоило:

Как и в том, что это полиция или какой-то патруль, - блестящие кирасы,
шлемы с невысокими султанами, поножи, налокотники, мечи.

Двое остались в седлах, высоко подняв факелы, третий спешился и валкой
походкой старого кавалериста подошел к Савину. Старший, очевидно, -
какая-то эмблема на золотой цепи поверх кирасы, еще какие-то инкрустации
золотом. Грузный пожилой мужчина с солидными висячими усами.

Савин опустил пистолет, хотел сунуть его в карман, но старший протянул
лапищу в кожаной перчатке, перехватил его руку и забасил непонятное -
указывая на пистолет, широким жестом обводил окрестности, негодующе качал
головой и цокал языком, выражал крайнее неодобрение, как только мог. Смысл
его тирады легко дошел до сознания Савина, которому во время скитаний по
планете нередко приходилось объясняться жестами с теми, кто не владел
известными ему языками. Патрульный горячо растолковывал, что здесь, во
время карнавала, категорически запрещается устраивать безобразия, подобные
только что прерванному на самом интересном месте.

Савин закивал в знак понимания, виновато пожал плечами, но тут же
спохватился - кто знает, какая у них система жестов, означает же у болгар
кивок - отрицание... Но нет, патрульный его прекрасно понял и заговорил
тоном ниже, укоряюще, но уже не особенно. Потом оборвал поучения, очевидно
сочтя их законченными, и коротко, по-деловому задал несколько вопросов.
Видя, что Савин не понимает, выдернул из-за голенища сапога свиток,
развернул и, не оборачиваясь, щелкнул пальцами. Один из всадников подъехал
ближе, наклонил факел. Старший протянул свиток Савину.

Там было изображено человек сорок, все в разных костюмах. Детали выписаны
очень тщательно, и под каждым - короткая строчка непонятных знаков. Дело у
них поставлено неплохо, видимо, это и имела в виду Диана, предупреждая, что
заблудиться здесь невозможно... Савин всмотрелся и вскоре уверенно ткнул
пальцем в человека, одетого несомненно по земной, хотя и немного устаревшей
моде. Старший удовлетворенно крякнул и знаком велел одному из своих людей
спешиться, кивнул на лошадь Савину - видимо, здесь автоматически
подразумевалось, что каждый обязан уметь ездить верхом.

Впрочем, он первое время ехал рядом, присматриваясь к посадке Савина, но
вскоре, оценив его умение держаться в седле, гикнул и пустил коня
размашистой рысью. Через несколько минут, огибая людные места, они достигли
порта, проскакали мимо ряда иллюминированных кораблей и остановились у
того, на котором Савин сюда прибыл. Его вежливо проводили на палубу, но
вежливость любой полиции имеет свои пределы. Так и здесь - один из
патрульных занял позицию неподалеку, явно намереваясь дежурить, пока не
отчалит корабль с возмутителем спокойствия. Его коня увел в поводу
напарник. Матросы временами появлялись на палубе, упорно не обращая
внимания на Савина. Он примостился у борта и ни о чем особенном не думал -
не хотелось, остывал после схватки. Часа через два стало утихать буйство
фейерверка, людской поток хлынул на корабли, вскоре вернулась и Диана.
Савин уверенно объяснил, что после того как их неожиданно разлучили, он
бродил по городу и вот только что вернулся, ориентируясь на маяк. Диана
ничуть этому не удивилась, так что особенно лицедействовать не пришлось. К
тому же она особенно и не расспрашивала, сидела грустная, и понятно было
отчего - кончился карнавал, которого ждешь целый год, и еще год теперь
предстоит ждать ясных огней до небес...

Обратный путь, "переход", разговоры с Дианой o каких-то пустяках, короткое
сдержанное прощание на берегу - все это проплывало мимо сознания, не
оставляя следа. Ничего сейчас не имело значения - кроме миров, которые он
не мог подарить Земле...

ДЕНЬ ТРЕТИЙ

Савин осторожно постучал в потемневшую от времени и здешней стойкой сырости
дверь. Почти сразу же послышались тяжелые неторопливые шаги, дверь потянули
на себя, открыв до половины. Перед Савиным стоял высокий крупный человек,
растрепанной черной шевелюрой и бородой напоминающий то ли актера,
утвержденного на роль Емельяна Пугачева, то ли цыгана. Он наверняка встал
буквально за несколько минут до появления Савина - рубашка застегнута
кое-как, через пуговицу, лицо мятое, сонное, глаза запухшие.

Конечно же, он сразу узнал Савина, он явно намеревался буркнуть что-нибудь
вроде: "Ну вот, опять вы...", лицо стало уже стягиваться в
грустно-отрешенную улыбку. Но он только что проснулся, соображал хуже, чем
обычно, и это позволило Савину опередить, заговорить первому:

- Почему вы не сбрили бороду? И волосы не выкрасили, скажем, в рыжий?

Гралев недоуменно моргнул:

- Почему я... что?

- Не сбрили бороду. И не изменили цвет волос. - Савин очень деликатно, но
непреклонно придвинулся вплотную, и Гралев, так ничего и не поняв, отступил
в прихожую. Савин закрыл за собой дверь. Полдела сделано - его впустили.

- Это было бы логическим продолжением, Гралев, - сказал он. - Люди, вдруг
решившие скрываться под вымышленной фамилией, обычно стремятся и внешность
изменить. Что же вы не довели дело до конца?

Он замолчал - инициативу захватил, теперь можно предоставить слово и
собеседнику.

- Что за глупости? - спросил Гралев. - Зачем мне менять внешность?

- А зачем вам понадобилось менять фамилию, мистер Гролл?

На лице Т-физика изобразилось что-то похожее на смущение:

- Сам не знаю... - Он подергал плечами, ища слова. - Вырвалось неожиданно
для меня самого, здесь ведь не спрашивают документов. Видимо, в подсознании
сидело, что Гралев - конченый человек, в сущности...

- И человечество, безусловно, выиграет оттого, что на его месте возникнет
ничем не примечательный Гролл... - продолжил за него Савин. - Который
найдет себе в глуши место, скажем, учителя физики - на это у доктора наук и
лауреата Нобелевской премии способностей хватит - и будет разыгрывать
современного отшельника в хламиде из эластовитола.

Даже учитывая состояние Гралева, следовало ожидать вспышки - Савин знал
характер физика, похожий на камчатский гейзер, - но Гралев как-то очень
тускло улыбнулся и спросил спокойно:

- А что вы предложите?

- О, я многое могу предложить... - сказал Савин. - Но пока предложу для
начала сварить кофе нам обоим.

- Я только что сварил. На вас хватит.

- Вот и отлично. В таком случае будем считать, что увертюра прозвучала и
занавес поднят... Где ваша комната, сюда? Благодарю.

- Как вы меня нашли? - без всякой радости, но и без особой враждебности
(что придало Савину уверенности) спросил Гралев, расставляя чашки.

- Представьте, я вас вовсе не искал. То есть искал, конечно, но сюда
приехал по другим делам и никак не ожидал встретить вас в городке. А сюда
меня привели другие обстоятельства... - Он п