? - переспросил Хейти, словно слышал это слово впервые. - Я...
   - Я - за "Локомотив".
   - Я не болею. Не люблю футбол.
   - Зря, батенька. Хотя какой там у вас футбол. "Сконто" только и  есть,  и
то в Риге.
   - Рига - это не у нас, - возразил Хейти.
   - Это тебе так кажется. По мне, у  вас  там  вся  Прибалтика  -  Рига  да
Юрмала. Еще этот... "Шилялис". Телевизоры такие были цветные, поганые.
   Сергей специально раздраконивал эстонца, чтобы привести того в чувство. И
кажется, удалось. Хейти опустил руки,  выпрямился  и  хотел  сказать  что-то
напыщенно-националистическое,  кажется,  сочинял  фразу,  но  Сергей  поднял
палец: - Тихо!
   В замке кто-то возился, не попадая ключом.
   - Лейтенант, ты? - окликнул Сергей.
   Из-за двери неразборчиво пробормотали. Капитан мягко вскочил  с  лежанки,
подхватил за гриф гитару и по-кошачьи, в два прыжка, оказался у двери.
   Хейти наблюдал за его передвижениями  с  выражением  дикого  восторга  на
лице.
   Дверь отворилась.
   В камеру вдвинулась рука с пистолетом, потом - ее обладатель.
   Й-эх!
   Только в кино такое и видел Сергей. Гитара с хрустом опустилась на голову
вошедшего, взвизгнули струны,  полетели  в  стороны  мелкие  щепки.  Визитер
отшатнулся, ударом ноги  Сергей  захлопнул  дверь  и  рванул  из-под  одежды
автомат. Сколько патронов там оставалось и оставалось ли вообще, он не знал,
но заорал: - По одному, господа! Кто на новенького?

   Старший лейтенант Дутов засунул папку в сейф и выключил радио.
   Домой?
   Или придремнуть тут, на составленных стульях? Это умнее, нежели  тащиться
домой за тридевять земель, пока  дежурная  машина  на  выезде...  А  с  утра
добежать  до  столовой  мелькомбината,  она  с  семи  работает,   перекусить
блинчиками с творогом, выпить кофейку, а то и яичницу заказать у девчонок...
   "Останусь", - решил капитан и отправился на сон грядущий в клозет.
   На лестнице он отметил тишину и спокойствие внизу. Спят, наверное. А  что
ж, правильно: если кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет... А пока
и вздремнуть необходимо. Вот только курить, курить надо стрельнуть.
   Дутов спустился по лестнице и пошел к дежурке, где  взору  его  открылась
жуткая картина: неопознанный тип тащил за ноги тело мертвого милиционера. По
полу была размазана кровь, еще один милиционер лежал возле скамьи.
   Дутова тип не заметил - милиционер был  тяжелый,  к  тому  же  бронежилет
зацепился за угол двери. Старший лейтенант повернулся и на цыпочках  взбежал
наверх. Там он заметался по кабинету, не зная, что же предпринять.
   Пистолет был в оружейке. Без него соваться вниз не  было  смысла.  Ага...
Телефон...
   Дутов набрал "02".
   - Алло! - зашипел он в трубку. - Старший лейтенант Дутов!  Третье...  Да,
на Толстого... Нападение! Двое убитых. Нет, я без оружия, на  втором  этаже.
Да, жду.
   Повесив трубку, Дутов постоял немного в растерянности, потом хлопнул себя
по лбу.
   В шкафу стояло ружье. Вещдок, само собой, с ним один мужик средь бела дня
бегал по гастроному "Звездочка". Конечно, ружье должно было храниться в ином
месте, но, поскольку это была редкая зауэровская модель довоенного  выпуска,
Дутов припрятал его в  шкаф,  чтобы  показать  капитану  Клименко,  большому
ценителю охотничьих ружей, который вот-вот должен был вернуться из Грозного.
   В стволах было два патрона. Дробь или что еще - Дутов не  разбирался,  но
решил, что до появления милиции продержится.
   Вытащив ружье, старший лейтенант взвел курки  и,  несколько  раз  глубоко
вдохнув, словно перед нырком, стал пробираться вниз.
   В дежурке закипел  чайник,  заплескался  кипятком,  задребезжал  крышкой.
Серый цокнул языком,  выдернул  вилку  из  розетки.  Мимоходом  взглянул  на
валявшуюся на полу книгу, улыбнулся.
   - Руки вверх! - сказал тихонько Дутов.
   Против охотничьего ружья, да еще с двух  шагов,  рыпаться  станет  только
идиот. Серый идиотом не был, потому поднял руки.
   - Успокойтесь, товарищ старший лейтенант, - примирительно сказал он. -  Я
свой.
   - Что значит свой?
   - Удостоверение в кармане... Позвольте, я осторожно достану.
   Не опуская правой руки, он двумя пальцами левой полез в карман  и  достал
книжечку.
   - Раскройте, - велел Дутов.
   - Вот.
   Федеральная  служба  безопасности  РФ.  Лейтенант  Трапезников   Валентин
Григорьевич. Все бы хорошо, но видел  Дутов  и  не  такие  удостоверения.  И
ситуация...
   - Не верю, - сказал старший лейтенант.
   - У вас будут неприятности, - пообещал изменившимся голосом Трапезников.
   - На пол ложись, - велел старший лейтенант. Если что, решил он,  стреляю.
Отмажемся потом.
   - Как хотите, -  сказал  Трапезников  и  лег  возле  мертвого  дежурного,
стараясь не влезть рукавом в лужу крови. Наверное, он не ожидал,  что  Дутов
ударит его прикладом по голове, но Дутов ударил. Ударил, потому что  никаким
другим образом не мог нейтрализовать сомнительного фээсбэшника.
   Убедившись, что лейтенант потерял сознание, он быстренько связал ему руки
за спиной шнуром от чайника и обыскал. Удостоверение и пистолет - к чему  бы
ему с глушителем? - забрал себе.  Потом  решительно  нажал  кнопку  тревоги.
Больше он ничего не успел.

   Господа в КПЗ ломиться не хотели. То ли увидели в глазок автомат, то ли у
них появились какие другие дела. А через пару  минут  обстановка  изменилась
кардинальным образом: взвыла сирена, снаружи грохнул выстрел.
   - Что такое?
   - Не лезь, - отстранил эстонца Сергей и осторожно выглянул в коридор.
   Никого.
   Вернее, не было никого в течение секунды. С  криком  в  коридор  ввалился
человек в плаще, зажимая окровавленными руками  лицо.  Сергей  отбросил  его
ударом ноги и проскочил мимо, попутно убедившись,  что  эстонец  следует  за
ним.
   В дежурке творилось  что-то  несусветное.  Незнакомый  Сергею  пухлощекий
старший лейтенант лет сорока,  лысенький,  без  фуражки,  стоял  с  огромным
охотничьим ружьем, держа его в левой руке, словно персонаж  боевика.  Другая
рука болталась вдоль  тела,  как  плеть,  а  голубой  рукав  рубашки  быстро
пропитывался кровью. Перед ним,  вжавшись  в  стену,  стоял  один  из  серых
плащей, выставив вперед пистолет  с  глушителем,  тускло-черный,  с  длинным
стволом.
   Старлей затравленно посмотрел на Сергея, но ствол от серого не отвел.
   - Капитан Слесарев! - крикнул Сергей. - Что тут творится?
   - Пошел на хер, - прохрипел старлей. - Все вы тут...
   - Бросьте оружие, старший лейтенант, - ледяным голосом сказал серый. - Вы
не понимаете, что натворили.
   - А  вот  сейчас  опергруппа  приедет,  тогда  и  разберемся.  -  Старлей
покривился, знать, напомнила о себе простреленная рука.
   Они продолжали держать друг  друга  на  мушке.  Кажется,  это  называется
мексиканская дуэль. В фильмах Джона By такое было, вспомнил Сергей некстати.
   Из-за спины замычал раненый серый, потом последовал звук пинка и  падение
чего-то мягкого - Хейти потрудился.
   - Капитан, сделайте что-нибудь! - сказал серый. - Мы от Бельского,  а  он
палить начал...
   - ФСБ? От Бельского? - Старлей, тяжело  дыша,  покачал  головой.  -  Кого
лечишь, а? А ты, капитан, или как тебя там, стой тихо, а то  я  его  грохну.
Бля буду, грохну!
   - На здоровье, старшой, - сказал Сергей,  опуская  автомат.  Лысенький  и
потешный с первого взгляда старший лейтенант был на его стороне. А  серый  -
явно из приятелей Хейти.
   ХЕЙТИ!
   Он развернулся - эстонец спокойно стоял, держа за ствол пистолет, видимо,
отобранный у валяющегося серого.
   - Дай сюда!
   Хейти послушно отдал оружие, и Сергей сунул пистолет в карман пиджака.
   - Ты опергруппу вызвал? - спросил он у старшего лейтенанта.
   Тот недоверчиво скосился, кивнул.
   - Молодец. Жив буду - водкой упою до полусмерти. Их двое?
   - Третий в дежурке лежит, связан.
   - Опять молодец. Ну свой я, свой! Не веришь?
   - Верю. Морда больно дурацкая, - улыбнулся старший лейтенант.
   Сергей подошел к серому и ударил его  по  руке  сверху  вниз,  ударил  не
больно, чтобы только выбить пистолет. Наподдал его ногой - пистолет улетел в
дальний угол, к мусорному бачку.
   - В вашу задачу входит получение информации. Объект - диск, - сухо сказал
серый, даже не взглянув  на  потерянное  оружие.  -  В  вашу  задачу  входит
получение информации. Объект - диск...
   - Чего? - переспросил Сергей, и  над  головой  что-то  грохнуло,  огладив
горячим по плечу. Его слегка развернуло, серый повалился  навстречу,  охнув,
Сергей кувыркнулся через него и почти впечатался лбом в батарею.
   - Стой! - дико заорал кто-то, кажется, старший  лейтенант.  Видно,  он  и
пальнул дробью из своего самопала.
   Хейти в дежурке не было.
   - Где он? - крикнул Сергей.
   - На тебя кинулся... - пробормотал старший лейтенант. - Я  промазал...  А
лотом - в дверь...
   - Правильно промазал... Держи! - он бросил старлею  свой  автомат,  чтобы
было чем пугать побитых серых гостей, и рванул на улицу.
   Эстонец бежал прочь, то исчезая, то  появляясь  в  пятнах  электрического
фонарного  света.  А  с  противоположной  стороны  надвигались  сирены  -  к
отважному старшему лейтенанту шла подмога.
   Сергею не оставалось много времени на размышления. Он погнался за  Хейти,
на ходу пытаясь разобраться в случившемся. Прибывшие  опера,  скорее  всего,
заломают ему руки, Бельский обязан знать о нападении на  отделение,  видимо,
даже приедет сам, но что с того? Надо полагать, соратники покойного Костюма,
если таковые еще остались в значительном числе, тоже  явятся  сюда  собирать
трупы и разрешать возникшие  противоречия...  Интересно,  как  они  все  это
объяснят?
   Или вообще не станут объяснять?
   Господи, да кто у нас ждет объяснений... Все принимается как должное,  по
факту. Обнаружены трупы сотрудников УВД в количестве таком-то и  сотрудников
ФСБ - таком-то... Старший лейтенант, спасибо ему, конечно, но так  ничего  и
не понял, даром что Хейти едва не пристрелил.
   "А ведь у эстонца, похоже, машина пошла вразнос..."

   ГЛАВА 40

   ...Грозно рычал, прутиком грозил.
   Превращался в точку.
   Значит, кто-то там знает,
   значит, кто-то там верит,
   значит, кто то там помнит,
   значит, кто то там любит,
   значит кто-то там...
   Егор Летов

   Огромный лохматый лось несся по улицам города.
   Неузнаваемыми  проскакивали  мимо  дома,  деревья,  редкие  в  это  время
прохожие. Крепкие большие рога  были  наклонены  вперед,  стараясь  упредить
опасность, которая могла объявиться в любой момент.  Лось  мчался  огромными
скачками. Гулко звучали удары копыт в каменном лесу. Он уже не  видел  цели,
он уже не стремился куда-то, он просто убегал, спасался. И Хейти был  вместе
с ним. Вцепившись в густой мех шкуры, зажмурив  глаза,  чтобы  жесткий  свет
фонарей  не  хлестал  по  ним  ощутимой  болью,  Хейти  бежал...  Куда?  Или
правильней будет спросить, от кого? А может быть, от чего? Когда  бежишь,  о
таких вещах не думаешь.
   Вот уже твердый асфальт сменился землей, вот  уже  ветки  деревьев  стали
гуще, вот уже запахло чем-то свежим.
   Хейти с размаху влетел в кусты, подцепил что-то ногами, упал и  покатился
по траве. Сделал еще несколько скачков и остановился,  тяжело  дыша.  Вокруг
него были деревья. Откуда-то из-за плотного  переплетения  веток  пробивался
свет, только подчеркивающий темноту вокруг.
   Кто-то шумно протопал рядом.
   Хейти сполз на землю и улегся на спину. Изорванные легкие  горели  огнем.
Дышать было трудно, но он знал, как знает каждый  полный  человек,  что  это
скоро пройдет, отпустит...
   Истеричный смех подбирался к горлу. В шумном  дыхании  уже  чувствовалась
необоримая дрожь.
   "Куда бежать? От кого? - Мысли в голове стучали о  поверхность  черепа  в
такт биению сердца, - От себя далеко не убежишь! Ха..."
   Он вспомнил, как в ответ на слова человека в сером плаще вскинулось тело.
Как погасли краски и все вокруг заволокло тяжелым темным туманом.
   "Диск им нужен, сволочам, диск... Гады, твари,  нелюди...  Слесарев  тоже
хорош. Грохнули бы того Кожемякина и все, так нет же, таскает с собой погань
эту... Выбросил бы уже давно или сломал".
   Мимо кустов, в которых лежал Хейти, снова  кто-то  протопал,  пыхтя,  как
страдающий перееданием носорог.
   Хейти осторожно, стараясь не шуметь и не трещать  ветками,  высунулся  из
кустов.
   По полянке носился капитан Слесарев, обеспокоенно заглядывая за  деревья,
явно занимался поисками. Хейти так же осторожно заполз обратно в кусты.  "На
кой черт я ему нужен? - проскочила обреченная мысль.  -  Неужели  ему  своих
проблем мало? Я ведь его убить хотел... Там, в ментовке, когда серый мне про
диск сказал..."
   При этом воспоминании у Хейти дико заныли виски и что-то  огромное  сжало
внутренности, закрутило - не болью, нет, а чем-то более глубоким,  где-то  в
душе. Он сжал голову руками, как недавно в камере, и закачался из стороны  в
сторону, застонал. Не от боли. От страха. Хейти только сейчас  понял,  какой
дикий, невыразимо могущественный страх прятался все это  время  в  закоулках
его сознания. Это не было похоже на страх смерти,  на  ужас  перед  тяжелыми
увечьями, на острую боль неразделенного чувства... Все эти страхи были всего
лишь отзвуком совершенно  иного,  сидящего  глубоко  в  каждом  человеческом
существе  страха.  Страха  потерять  свое  я.   Страха   перед   катастрофой
растительной жизни. Ведь  недаром  сумасшествие  часто  воспринимается,  как
нечто более худшее,  нежели  смерть.  Но  теперь  Хейти  ждало  нечто  более
страшное, нежели просто безумие.
   "Кукла,  -  думал  он.  -  Обычная  кукла.  Просто  дети  выросли,   игры
изменились, и теперь им требуются не просто куски пластика  с  человеческими
лицами, а настоящие живые люди. Превращенные в кукол".
   Из кустов высунулось взмокшее лицо Слесарева.
   - Ну, ты бегать горазд... Насилу  догнал.  "Он  не  понимает,  -  подумал
Хейти. - Он ничего не понимает".
   - Зачем? - Голос Хейти слегка дрогнул. - Зачем ты меня  догонял?  На  кой
черт я тебе сдался?!! Мотай себе в деревню или куда ты там хотел?
   - Ну да. - Сергей мотнул головой, - А тебя что, бросить тут? На  съедение
этим, волкам серым? - Он усмехнулся: - Нет, брат, так не пойдет...
   - Дурак ты, капитан! - Хейти провел рукой по  лицу.  На  ладони  осталась
кровь, смешанная с землей. - Мне ничего не будет уже... Я пропащий  человек,
ты пойми. Обуза я для тебя, а тебе шкуру спасать надо. Повесят на тебя  всех
собак, и все, крышка, понял ты? И не помогу я тебе ничем. Ты же видел...
   - Что я видел? - Слесарев с интересом посмотрел на Хейти.
   - Я ж чуть тебя не убил. Всех сил хватило только на то, чтобы  в  сторону
рвануть и бегом... Если что случится, я первый на тебя кинусь!
   - Это что же случится?
   - Да ублюдки эти серые появятся и - все. Понял? Слесарев пожал плечами, а
потом спросил с интересом: - Кстати, ты как считаешь, в плащах это в  натуре
фээсбэшники или эти, вневедомственные? Хейти устало помотал головой.
   - Интересует тебя всякая фигня, капитан. Иди ты лучше  на  вокзал  билеты
покупай... Брось меня, а?! Что ты со смертью играешь?
   - Ну, это ты брось, не так все просто... А все-таки  интересно,  кто  это
был...
   - Да кто угодно!! -  закричал  Хейти.  -  ЦРУ,  ФБР,  МИ-6...  Или  козлы
какие-нибудь вроде Димы-Кактуса, только  западные!  Программисты,  мать  их!
Сволота!
   Он вскочил, лихо боднул поднявшегося было Сергея в солнечное сплетение  и
ринулся в темноту парка.
   Как можно дальше от этого  сумасшедшего  капитана,  который  готов  жизнь
положить, а спасти его, чужого человека, смерть свою.  И  самое  непонятное,
почти пугающее было то, что капитан  Слесарев  делал  это,  почти  повинуясь
инстинкту. Не думая, не выгадывая пользы, а так... Потому что гость,  потому
что в беде, потому  что  просто  человек.  Наперекор  высоколобым  болтунам,
которые на всех углах доказывали, что русский человек  ничем  от  других  не
отличается, что он от свиньи далеко не ушел, даже на звезды редко смотрит. А
байку о  загадочности  русской  души  выдумали  коммунисты,  националисты  и
неофашисты, чтобы пудрить людям головы... И все эти разговоры вроде бы  были
правильными, вроде бы были разумными и отражали действительность, но  только
поперек горла этим болтунам вставал капитан Слесарев, сам того не сознавая.
   Раздумывать о загадочности русского характера было некогда.  Хейти  снова
бежал.  Ветки  хлестали  его,  превращая  лицо  в  страшную  маску.  Он   не
заслонялся, ему было некогда,  он  бежал  от  себя,  чтобы  спасти  русского
капитана.

   Эстонец ударил здорово. Можно сказать, от всей души.
   "И как это я проморгал-то,  -  задавал  себе  вопрос  Сергей,  безуспешно
пытаясь встать на ноги. - Понятно теперь, как он Кожемякина выключил. А ведь
на вид не скажешь, что боец... Так себе толстяк."
   Сергей чувствовал, что в груди все странным образом смещено,  сдвинуто  и
все это сбитое со своего места мучительно старается встать. Тягучая  тошнота
подкатывала к горлу, ногами овладела слабость.
   Вот ведь дурень-то...
   Слесарев сделал несколько шагов в том направлении, куда побежал Хейти, но
не выдержал и снова присел на корточки. Постепенно дыхание нормализовалось.
   "Вот дурень, кому скажи, так не поверят. И спрашивается, кой  черт  я  за
ним гоняюсь?!"
   Он опять  встал,  осторожно  дыша  полной  грудью.  Последствия  удара  в
солнечное сплетение становились все менее ощутимы, только иногда, на верхней
точке вдоха, в груди что-то неприятно кололо.
   "И в самом деле, - задумался Сергей. - На кой черт он мне сдался?! У него
же крыша поехала... Глядишь, придет в себя и объявится. К тому же ему  и  не
грозит ничего сейчас... Или грозит? С его-то "тараканами"... Пропадет".
   Вспомнив о Программе, Сергей сморщился и, засунув руку за пазуху, вытащил
лазерный диск в бумажной оболочке. Подарок кандидата наук Кожемякина.
   "Сволочь ты, - зло подумал Сергей, вспоминая  зализанные  на  лоб  черные
волосы, очки, термос с бутербродами и журнал "Если". - Сволочь и есть,  туда
тебе и дорога, падаль гнилая. Продань".
   Он огляделся, придирчиво осматривая полянку, на которой оказался
   Какие-то хлипкие кусты, несколько тонких рябин и здоровенная старая липа.
Сергей задрал  голову  вверх,  стараясь  рассмотреть  теряющуюся  в  темноте
верхушку  дерева.  Ветки,  темные   на   фоне   ночного   городского   неба,
переплетались, путались, уходили в стороны, всеми силами  стараясь  получить
как можно больше простора. В растительном мире царила  все  та  же  жестокая
конкуренция, и каждый выживал, как мог, за счет других, более слабых,  более
робких, менее напористых...
   Сергей подошел ближе к большому дереву. Провел рукой по морщинистой коре,
потом присел, прислонился спиной к твердому, но  почему-то  странно  теплому
стволу.
   "Вот так-то, - подумал он. - Рос ты, рос, а теперь бац! Будешь  выполнять
миссию... Понял?"
   Он обращался к старой липе почему-то именно как к другу.  Как  к  давнему
знакомому, которого он знал много-много лет и долго не видел, а  теперь  вот
встретил и попросил о помощи. Сергей осторожно  провел  рукой  возле  корня,
нащупал что-то, просунул руку глубже.
   - То, что нужно, - сказал Сергей.
   Между  землей  и  корнем  обнаружилась  небольшая  щель.   Может,   норка
какой-нибудь мыши, или еще какой-нибудь лохматой мелюзги, или еще что...
   - Ты пойми, - сказал Слесарев, снова обращаясь  к  дереву.  -  Эту  дрянь
выпускать нельзя. По крайней мере сейчас. Может, там какая-нибудь зараза,  а
может быть, и... - Он усмехнулся наивности своих мыслей.  -  Может  быть,  и
лекарство от рака... Я не знаю, а Кожемякина  не  спросил.  Может,  и  то  и
другое или что-то еще похуже... Но, вот понимаешь, сломать его  я  не  могу.
Так что ты уж позаботься. Такое у меня к тебе дело...
   И он сунул в дыру упаковку с диском.  Глубоко,  насколько  хватило  руки.
Потом утоптал место. Немного постоял,  как  над  могилой  павшего  бойца,  и
реши