сить и все обсудить.
   Эстонец открыл глаза.
   - Карутар. - сказал он хриплым голосом.
   - Не понял, - нахмурился Сергей.
   - Карутар,  а  не  Катетер.  Катетер  -  это  такая  медицинская  трубка.
Вставляется в половой член, например, при затрудненном мочеиспускании.
   - Спасибо за информацию. Картошку жареную кушаете?
   - Кушаю. - Эстонец, кряхтя, перешел  из  лежачего  положения  в  сидячее.
Сергей, рассудив, что доверие нужно демонстрировать ярко, удалился на  кухню
и начал чистить картошку. Эстонец тут же прибрел следом и сел на табурет.
   - Голова болит, - пожаловался он, потирая лоб. - По голове стукнули.
   - А что вы там с ними не поделили, если не секрет?
   - Не знаю. Шпиона какого-то ловили, кричали на меня: "Шпион, шпион!" -  А
вы точно не шпион?
   - Я?
   - Запросто. Шпионы такие и бывают.
   - Нет, я не шпион.
   - Верю. Шпион бы с бомжами в бой не кинулся. - Извините, как вас зовут?
   - Капитан Слесарев. Можно просто Сергей.
   - А я - Хейти.
   - Помыться бы вам,  Хейти,  -  честно  сказал  Сергей,  бросая  очищенную
картофелину в кастрюлю, - Искупаться. Переодеться.
   - Понимаю, - закивал эстонец. - Ванная комната у вас где?
   - Ванная комната у нас вот она.  Не  знаю,  как  сегодня  насчет  горячей
воды...
   - В таком состоянии я вымоюсь и в ледяной, - радостно заверил эстонец.

   Когда он, одетый в старый спортивный костюм Сергея с  фальшивой  надписью
"Adidas" на спине, вышел  из  ванной,  на  плите  шипела  картошка,  тут  же
плевался чайник, а Сергей мял капусту  на  салат.  В  руках  эстонец  держал
кобуру.
   - Пистолет... - растерянно сказал он.
   - Положите вон на буфет, - распорядился Сергей. - Что это у вас?
   - "Глок".
   -  Симпатичная  штука.  У  меня  "макар",  зараза...   Садитесь,   сейчас
поужинаем. Выпьем за знакомство?
   - Полагаю, можно.
   - Вот и хорошо. - Сергей плеснул в салатницу уксуса, добавил растительное
масло, сахар, похрустел на пробу. - М-м-м... Соли маловато.
   К картошке с салатом  полагались  банка  рыбных  тефтелей  -  эстонского,
кстати, производства - и бутылка "Московской особой" водки.
   - Предлагаю за ваше неожиданное спасение. - Сергей поднял рюмку.  Эстонец
опасливо поежился: - А что, так серьезно все было?
   - Ужасно.
   - И что бы со мной сделали?
   - Съели бы, - безразлично сказал Сергей, - Бомжи, они всегда так.  Тем  и
живы. Поймают ребятенка  или  старушку  какую,  расчленят  скоренько,  и  на
костер.
   Эстонец выпучил глаза, и Сергей, не выдержав, расхохотался.
   - Шутка, - пояснил он. - Но  вот  карманы  вам  бы  почистили  хорошо.  И
пистолета бы лишились, и документов...
   Эстонец  чокнулся,  проглотил  содержимое  рюмки,  набил  рот   капустой.
Прожевав, помотал головой: - Документов у меня и так нет. Всякая чушь  есть,
а документов нет.
   - Это как же вы без документов? - поразился Сергей.
   - А вот послушайте...

   Для такой истории бутылки явно было мало, и на середине Сергей  сбегал  в
круглосуточный еще за одной, уменьшив энергетический  ресурс  на  полтинник.
Когда эстонец закончил рассказ, Сергей задумчиво дожевал пригоревший ко  дну
сковородки горьковатый картофельный ломтик и сказал: - История!  И  что  же,
пистолет, говорите, ваш был?
   - Вот этот. Думаю, из него человека убили.
   - М-да... - Сергей вздохнул. - Так вы получаетесь нелегальный  иммигрант,
да к тому же с пистолетом в кармане, из которого кого-то убили.  И  за  вами
бегает ФСБ. Так?
   - И что ж вы мне все  это  рассказали?  Я  -  капитан  милиции,  человек,
стоящий на страже закона. По идее, должен вас  тут  же  вязать  и  волочь  в
местное Чека, исполняя свой долг.
   Эстонец бросил короткий взгляд на пистолет  на  буфете.  Далеко,  и  стол
мешает.
   - Затем и водкой поили? - спросил он настороженно.
   - Да нет. У нас, русских, если кого-то за свои водкой поят, значит, точно
в Чеку не потащат, иначе зачем  ценный  продукт  переводить...  -  улыбнулся
Сергей. - Но все равно вашей откровенности не понимаю.
   - Да я попросту не знаю,  что  делать,  -  признался  эстонец.  Вроде  бы
признался честно. По крайней мере, Сергей решил думать именно так и выложить
свою часть рассказа.
   - Сейчас я вас удивлю, - заявил он. - А знаете ли вы, что ко мне,  скорее
всего, и ехали? Обмен опытом и всякие прочие  дела...  У  нас  тут  как  раз
старичка замочили... убили, так там эстонский след якобы прощупывался. Я вас
тут жду-жду, а теперь, выходит, толку от вас никакого,  кроме  как  укрывать
вас в подполе.
   Эстонец молча таращился, явно пораженный услышанным.
   - Уу и что дальше? - продолжал Сергей, -  Эстонского  консульства  у  нас
нет. Да и у меня такое ощущение, что до него  вам  не  добраться,  даже  при
очень большом желании. И эстонцев у нас живых нет, кроме вас.
   - Я переночую и уйду, - хмуро сказал гость.
   - Куда? Поймают вас, вот что, и обидят так, что мало не покажется. Это  у
вас там эсэсовцы по улицам маршируют?
   - Это не у нас. У соседей.
   - Одна  малина,  -  махнул  рукой  Сергей.  -  Так  что  отношение,  сами
понимаете...
   - И что вы посоветуете?
   - Оставайтесь тут, не объедите... А там посмотрим. По крайней  мере,  вас
тут пока никто не ищет. И радуйтесь, что попались мне, а не патрулю,  сидели
бы сейчас в обезьяннике и объясняли, что за пистолет да кто вы  такой  есть.
Ладно, мне на работу завтра. Ложитесь вон на тахте, а диван, извините,  мой.
Кстати, что за город вы назвали? Ну, еще автомобиль вы выталкивали...
   - Семеновск...
   - Точно?
   - Точно.
   Сергей подумал, что эстонец от переживаний  что-то  перепутал,  города  с
таким названием в области нет. Точно. Ну да и черт с ним, странностей и  без
этого хватает.
   Эстонец  после  всех  треволнений  тут  же  уснул,  хотя  Сергей  всерьез
опасался,  что  того  шокирует  драный  пододеяльник.  Сам  хозяин  квартиры
вернулся на кухню, налил себе крепкого чая, закурил и задумался.
   Он  не  представлял  себе,  что  делать  с  неожиданным  гостем   дальше.
Неприятностей и без того хватало, а  в  работе  пресловутый  эстонец  только
мешал, хотя на него, как на прикрытие, было столько надежд...
   За окном опустилась ночь. Напротив светились окна общежития  текстильного
комбината, где-то уныло пел свою дикую песню пьяный, дрались коты. Вечер был
самый обычный, такими  бывают  весенние  вечера  в  провинциальных  городах.
Сергей подумал, что эстонцу у них, наверное, многое кажется ужасным. Хотя  и
сами недавно как из Союза вышли, небось не привыкли еще к  благам  западного
мира. Водку вон жрет как миленький... Сергей улыбнулся и,  решив,  что  утро
вечера мудренее, отправился спать.

   ГЛАВА 18

   Всю ночь во сне я что то знал такое вот лихое,
   что никак не вспомнить ни тебе,
   ни мне, ни мышу, ни камышу, ни конуре, ни кобуре.
   Егор Летов

   Хейти брел по огромному, до самого горизонта, болоту. Ноги вязли,  вокруг
бурлила грязная вода. Гадко воняло чем-то тошнотворным.
   Однако останавливаться было нельзя. Хейти не знал почему. Он просто знал,
что если позволит себе остановиться, то тот, кто идет  позади,  наступит  на
него, вдавит в болотную жижу, вомнет в мутные пиявочные лужи. Навсегда.
   Хейти понимал, что это сон. Дурацкий,  полный  каких-то  дешевых,  как  в
мексиканских сериалах, намеков и иносказаний. Поганый  сон...  Но  глубокий.
Такой глубокий, что не выпускает  наружу,  не  дает  проснуться  и  вдохнуть
нормальный воздух обыкновенной реальности.
   Хейти пытался бежать, но ноги вязли все глубже и глубже. Топь  тянула,  а
сзади уже доносилась тяжелая поступь нечеловеческих ног. Все ближе и  ближе.
Хейти оборачивался и.  пытаясь  разглядеть  что-то  в  висящем  над  болотом
тумане, всматривался в полутьму. Иногда ему казалось,  что  там,  в  тумане,
видно  какое-то  шевеление...  Страшное,  чужое...  Не  потому  чужое,   что
нечеловеческое, а  наоборот.  Ужас,  который  гнал  Хейти  через  бескрайнее
болото, заключался в том, что у чужака было человеческое лицо. И не одно,  а
множество лиц складывались в маску, разглядеть  которую  Хейти  не  мог.  Он
видел только глаза, злые глаза в болотном тумане.  Такие  мутные,  устричные
глаза - глаза мертвеца.
   И Хейти снова бежал, цеплялся  руками  за  чахлые  деревца,  наступал  на
проваливающиеся кочки, похожие на волосатые головы тех,  кто  бежал  тут  до
него... Бежал, но то, что шло сзади, нагоняло... И теперь это только  кочки,
похожие на волосатые головы.
   А сзади гулко бухало по воде, обдавало грязью, поднятой со дна.
   Когда уже не осталось сил, Хейти остановился, тяжело вдыхая сырой воздух.
   Подумалось: "Пусть топчет, проснусь хотя бы..."
   В тот же миг позади него бухнуло, и  Хейти  как  взрывом  кинуло  вперед.
Закрутило, завертело  в  воде.  Не  успел  он  вынырнуть,  как  сзади  снова
бухнуло... И так долго... Долго...
   "Ему не нужно меня давить, - подумал Хейти, цепляясь за какие-то корешки.
- Он хочет, чтобы я двигался вперед".
   А сзади накатывала новая волна... Но уже не воды. А звука.
   В сон Хейти ворвался сочный храп. Капитан Слесарев  храпел,  зарывшись  в
подушки на диване. Хо рошо храпел, виртуозно.
   Хейти выдохнул застывший в горле ком.
   Говорят, когда во сне трудно бежать, это означает, что одеяло  намоталось
на ноги... "Ерунда. - Хейти осмотрел комнату в поисках  одеяла  и  обнаружил
его где-то в полуметре от себя. - Эк меня разобрало. Хорошо хоть подушку  не
выкинул".
   Через некоторое время Хейти понял, что пора навестить туалет. Потому  что
водка была однозначно дурная. Или это были дурные рыбные  тефтели,  которыми
он со Слесаревым заедали картошку.
   Хейти встал на ноги. Желудок отозвался на это нецензурно и  требовательно
заявил о намерении избавиться от своего содержимого тем или иным образом.
   "Что ж он меня, отравить  хотел?  -  с  тоской  подумал  Хейти,  подавляя
выступление взбунтовавшегося желудка всеми силами. -  Так  что  ж  он,  гад,
чего-нибудь сильнодействующего не подсунул?! Садюга, мент-волчище..."
   Помимо мирно  спящего  мента  Хейти  помянул  недобрым  словом  советских
оккупантов, которые понаделали продукции, блин,  за  десять  лет  не  съесть
(тефтели были произведены в колхозе "Маяк" Эстонской Советской  Республики),
и потащился в ванную.
   Капитан Слесарев на его действия отозвался сквозь сон как-то  ворчливо  и
перевернулся на другой бок. Капитану что-то снилось.
   "Наверное, женщины", - почему-то подумал Хейти и в задумчивости напоролся
голой ногой на какую-то очень острую деталь, бесхозно валяющуюся на полу.
   "Ох, зараза! Ох, падла! Только бы не заорать. - Хейти тихонько,  стараясь
не шуметь, подскакивал на одной ноге - И чего меня эти русские  бомжи  сразу
не кончили?!"
   Он вспомнил, каким чудом выбил нацеленный на себя свой же пистолет.
   "Бывает,   однако...   Мне    бы    такое    мастерство    на    занятиях
продемонстрировать. Три человека на спине сидят, один стволом в морду тычет,
а  я,  понимаешь,  еще  и  обезоруживаю  противника.  Прямо  народный  герои
Калевипоэг... И мент кстати подскочил. А то ствол стволом,  а  затоптали  бы
эти блохастики подзаборные".  -  Хейти  нагнулся  и  внимательно  рассмотрел
штуку, которая впилась ему в пятку.
   Штука оказалась обычным  транзистором.  Маленькой  радиодеталью  с  тремя
лапками, торчащими из блестящей шляпки.
   "Ну вот, капитан, ко всему прочему, радиолюбитель... -  мелькнула  мысль,
но ее быстро прервала очередная попытка желудка начать освободительную войну
против незаконно оккупировавших его советских тефтелей. - Ох... Некстати это
проявление свободолюбия... Эстонский желудок, однако".
   Хейти добежал до ванной и запер дверь.
   Пока он журчал водой, Сергей  прекратил  храпеть.  Прислушался,  а  затем
встал и что-то проверил на  буфете.  Потом  снова  лег  на  диван.  Капитану
действительно снились женщины.
   Обычные женщины, достигшие совершеннолетия.
   Правда, изредка в эти политкорректные сны вторгалась "долита" -  Маринка,
которой  они  вместе  с  Зотовым  обломали  весь  кайф.  Маринка  вела  себя
неприлично и требовала полтинник. Сулила запретные  по  закону  развлечения.
Сергей ругался и отказывался. Тогда  в  сон  влезал  избитый  бомжами  Хейти
Карутар и предлагал "лолите" - Маринке прогуляться с ним  в  НИИ  люпина,  а
самому Сергею оплатить счета за электричество.  Сергей  Карутара  в  НИИ  не
пускал, они ругались и вместе шлепали Маринку по молодой заднице, чтобы вела
себя сообразно  возрасту.  Процесс  шлепанья  доставлял  Слесареву  истинное
удовольствие. Потом сны становились совсем уж бредовыми, Сергей  просыпался,
чтобы убедиться в наличии Хейти и снова заснуть.
   Самому же Хейти  в  этот  момент  хотелось,  чтобы  в  квартире  капитана
Слесарева снова появились злобные русские бомжи и убили его на  фиг.  Потому
что так страдать он уже не в силах.
   Босым ногам было холодно на голом кафеле. По спине пробегали  мурашки.  В
зеркале отражалась уныло-зеленая физиономия отравившегося  работника  отдела
внутренних расследований.
   Хейти внимательно всмотрелся в зеркало. Несмотря на тяжелую муть, которая
наполняла его сознание, он  все-таки  уловил  какую-то  странность  в  своем
внешнем виде... Что-то необычное, нехарактерное для него...
   Похудел? Или лицо слишком вытянулось?
   - Хейти закрыл глаза и помотал головой... Снова открыл. Снова закрыл.
   - Свет. Темнота. Свет. Темнота.....
   На него из зеркала смотрел лейтенант Мельников.
   Хейти отшатнулся, под ногу что-то попало, мокрое и скользкое. Он  замахал
руками, стараясь удержать равновесие, и бухнулся на край  ванной,  пребольно
ушибив копчик.
   "Почудилось, - была первая мысль. Следом за ней пришла вторая. -  Как  бы
ванну не разбить..."
   Однако ванна была цела. Ее чугун выдерживал и не такое...  Хуже  обстояли
дела с зеркалом.
   Из того положения, в котором находился Хейти, не было видно, отражается в
зеркале что-нибудь или нет. Но у Хейти создалось устойчивое впечатление, что
по ту сторону стекла что-то есть...
   Положение усугублялось лампой дневного света, которую  экономный  капитан
повесил вместо обычной лампочки накаливания. Освещение  дрожало  и  моргало.
Из-под потолка доносился неумолчный  гул,  словно  бы  в  ванной  поселились
осы... На самом деле никаких ос не было, а просто испортился стартер, но это
гудение оказывало на Хейти настолько тягостное воздействие...
   Он снова согнулся над жерлом унитаза.
   Мелькнула дурацкая мысль: "Хорошо, когда удобства совмещенные..."
   В голове рвались мины. Грохот... Свет. Тьма...
   Хейти видел что-то...
   Что видел однажды...
   Но не мог вспомнить...
   Или не мог запомнить?..
   И чей-то хриплый, злобный  голос,  грубо  прорываясь  сквозь  невыносимую
какофонию, царящую в голове, повторял одну и ту же фразу:
   "А небо все такое же... А небо все такое же... А небо все такое же..."
   И Хейти глухо замычал, давясь воспоминаниями.
   Тело    костлявого    упало.     Выражение     лица     Мельникова     из
удивленно-решительного стало радостным.  Такая  радость  бывает  у  бойца  в
момент схватки.
   Хейти попытался крикнуть, что сзади есть еще кто-то, но не успел,  потому
что теперь уже лейтенант начал оседать на пол, хватаясь за голову.
   Пробел.
   Черное. Белое. Черное.
   И снова память - как волной окатило.
   Перед Хейти сидит костлявый, с мертвыми глазами человек. Его зовут Урмас.
Хейти даже кажется, что он помнит какую-то с ним  давнюю  встречу.  Или  это
только кажется?
   Урмас говорит о чем-то.
   Слова забиваются  шумом  и  светом,  белым,  мерцающим.  Этот  гул  имеет
какое-то отношение к Хейти, но какое, он понять не в состоянии. Он  пытается
сконцентрироваться  на  словах,  но  слышит   только   отрывки:   -   Должны
добраться... зззз... название... ззззз... люпин... После этого на вас выйдут
наши аг... зззз... Обязательно попасть внутрь... ззззз... как можно  ниже...
зззз... большое цилиндрическое...  ззз...  возможны  значительные  изменения
внешнего вида... зззз... их наличие......не  должно  смущать......соединение
через... зззз... послать на адрес все материалы......если возможно... ззз...
чрезвычайно нестабильно... достаточно небольшого количества...
   - А небо все такое же голубое, как если бы  ты  не  продался!!  -  заорал
Хейти, сам не понимая, что кричит.
   И вместо костлявого Урмаса появился Мельников.
   Он сидел  на  кафеле  рядом  с  Хейти,  привалившись  к  унитазу.  И  его
простреленный затылок страшно освещался неверным  светом  гаснущей  неоновой
лампы.
   - Такая хреновина, - сказал лейтенант. - Грохнули меня. Из твоего  ствола
грохнули. А ты сидел, как дундук... Но я не обижаюсь. Потому как  ты  ничего
сделать и не мог... Такая хреновина.
   - Чего  они  от  меня  хотят?  -  спросил  Хейти,  поворачивая  голову  к
Мельникову. - Хотят от меня чего?
   - Чего-чего... Того. Тебе и знать об  этом  не  надо,  ты  на  себя  руки
наложишь. Помнишь, ты как-то сказал, мод, чего это  у  вас  техника  военная
такая крутая. Страна в заднице, а  техника  крутая.  Всякие  МиГи  и  прочая
лабуда... Помнишь?
   - Нет.
   - Зато я помню... Не знаю, уж насколько ты  хотел  бы  получить  на  этот
вопрос ответ... Но, видимо, придется.

   Хейти пришел в себя. В дверь тихо стучали.
   - Эй, - донесся приглушенный голос капитана Слесарева. - Ты как там?
   - Нормально, - выдавил из себя Хейти. Из-за двери донеслось покашливание,
удаляющиеся шаги и ворчливый голос: - Нормально... Блин...
   - Здесь помню, здесь не помню... - пробормотал
   Хейти.

   ГЛАВА 19

   Кто здесь самый главный анархист?
   Кто здесь самый хитрый шпион?
   Кто здесь самый лютый судья?
   Кто здесь самый удалой Господь?
   Егор Летов

   Чуть не отравил человека, думал Сергей, глядя на эсгонца. Тот  выбрел  из
ванной на шатающихся ногах. Цветом  Хейти  напоминал  помидор  молочно-бурой
спелости, а глаза были налиты кровью. В целом вид у него был такой, словно в
ванной он встретил черта или кого похлеще.
   - Тефтели? Или водка? - спросил Сергей обреченно.
   - Вместе, - простонал Хейти и неуклюже опустился на табурет. -  Но  не  в
этом дело. В голове, знаете, такое... Мертвецы в зеркале являются.
   Чокнулся,  догадался  Сергей.  По   голове,   видать,   сильно   стукнули
кирдановские братки. И не такое бывает, в  январе  сержанта  из  ППС  пьяный
пенсионер стулом ударил, так тот неожиданно, с  неделю  минуло,  с  Черненко
разговаривать начал,  с  Константином  Устиновичем.  Генсек  обыкновенно  из
оружейки выходил и нехорошо так улыбался, а сержант  все  выяснить  пытался,
чего он улыбается и как в оружейку забрался. До сих пор в больнице лежит...
   Эстонец тер ладонями виски. Он  явно  силился  что-то  вспомнить.  Сергей
взглянул на часы и едва не матюкнулся - без четверти четыре. На работу скоро
вставать...
   Однако надо спасать национальное меньшинство. Сергей прикинул, остался ли
у него кофе в коробочке на буфете, сделал вывод, что остался,  и  полез  его
искать.
   - У вас тут есть что-нибудь цилиндрическое? - спросил неожиданно Хейти.
   Сергей, балансирующий на табурете, замер: - Типа?
   -   Цилиндрическое,   -   повторил   эстонец.   -   В   мозгу   крутится.
Цилиндрическое... значительные изменения... люпин...
   - Люпин?
   Сергей забыл про кофе  и  спрыгнул  с  табурета.  В  буфете  задребезжала
посуда.
   Хейти выразительно посмотрел на него: - Вам это что-то говорит?
   Все рассказать?
   Эстонцу, представителю  спецслужб  не  слишком-то  дружественной  страны,
которая то ли вошла, то ли собирается войти в НАТО?
   Сергей неопределенно покрутил пальцами в воздухе и сказал то, что эстонец
вполне мог пронюхать и без  него:  -  Есть  у  нас  научно-исследовательский
институт, люпином занимается... Но он не цилиндрический. Обычные  сталинские
и дореволюционные постройки.
   - Ерунда  все  это,  -  решительно  заявил  эстонец  и  почему-то  сделал
движение, словно бы отгонял от себя мух. -