.
   На щеки Эллен возвращался румянец.
   - Почему именно сейчас вы делаете мне предложение? Это  так  внезапно
и, как будто, несвоевременно, если принять во внимание...
   - Да, момент может  показаться  неподходящим.  Но  именно  такой  мо-
мент-лучшее испытание искренности и силы чувства... Вы  знаете  трагедию
знаменитых и богатых людей. Эта трагедия заключается в том, что они  ни-
когда не уверены, отдают ли им руку и сердце по любви или  же  из-за  их
славы и денег. Истинно любит только тот, кто не откажется от любимого  и
в тяжелое время, перед лицом нужды и жестокой борьбы за жизнь, как это и
показано в моем фильме. Будьте же такой героиней не только на экране, но
и в жизни! Это даст мне новые силы для борьбы, - заключил он с искренним
чувством и осторожно положил свою руку на руку Эллен, с волнением ожидая
ее ответа.
   Она глубоко вздохнула, помолчала и, наконец, ответила:
   - Ни в счастье, ни в несчастье я не оставлю вас,  Престо...  Если  вы
только любите меня.
   - А вы? Вы любите меня?
   - Я полюбила вас еще там, на берегу Изумрудного озера. Полюбила преж-
де, чем узнала, что вы - Антонио Престо.
   Престо поцеловал ее руку и крикнул:
   - Джеффри! В киностудию! На полную скорость! Мы и так, кажется, опоз-
дали.


   СТАТИСТЫ НА АВАНСЦЕНЕ

   - Заедем сначала в контору к вашему дядюшке, - сказал Престо.
   Барри был очень удивлен, когда увидал входящими в его кабинет  Престо
и Эллен, украшенную флер д'оранжем.
   - Мистер Барри! - воскликнул Тонио, здороваясь со стариком. - Я  при-
шел вам сообщить о нашей помолвке. Надеюсь, вы, как опекун мисс Эллен  и
ее ближайший родственник, ничего не имеете против нашего брака?
   Барри хотел что-то ответить, но поперхнулся  от  волнения.  Откашляв-
шись, он сказал:
   - Поздравляю. Я очень рад. Но как это все неожиданно!
   - Для родителей и опекунов это часто бывает неожиданно, - смеясь, от-
ветил Престо и крепко пожал руку старого педагога. - А теперь, - продол-
жал он, - я вас попрошу вот о чем. Сейчас же, немедленно пошлите  объяв-
ление во все газеты о предстоящем бракосочетании.
   - Для чего это? - удивилась Эллен.
   - Так делается всегда, - ответил Престо. - Теперь, мисс Эллен, идем в
киностудию.
   Войдя в большой павильон. Престо сразу заметил,  что  здесь  творится
что-то необычайное. Все помещение было полно: весь состав рабочих, деко-
раторов, артистов был налицо. Пришли даже те, которые не  участвовали  в
съемке эпизода. Декорации отодвинуты. Возвышался только  пульт  управле-
ния, с которого режиссер отдает свои приказания. Настроение у всех  было
приподнятое. Лица оживлены и взволнованы. Все как будто чего-то ожидали.
   От толпы отделился один из статистов и громким голосом сказал:
   - Всему коллективу известны затруднения, которые переживает наше  ки-
нопредприятие. Рабочие, служащие, киноартисты обеспокоены этим. К  сожа-
лению, мистер Престо не обсудил совместно с нами создавшегося  положения
вещей. Мы бы хотели его послушать сегодня.
   Тонио Престо не мог не признать этот упрек  основательным.  Привыкнув
работать самостоятельно, он вел себя не как глава кооперативного  предп-
риятия, а как директор фирмы. Ему казалось, что если сотрудники участву-
ют в дивидендах, то больше ничего и не  нужно.  Престо  открыто  признал
свою ошибку, объяснив ее своею неопытностью в общественных делах.
   Затем статист-делегат сказал, что на митинге всех работников предпри-
ятия была принята такая резолюция: до окончания постановки  картины  все
без исключения будут получать заработную плату в половинном  размере,  а
если понадобится, то и меньше.
   Это для Престо было большим облегчением, и он начал  благодарить,  но
из рядов собравшихся послышались крики: "Не за что... Общее дело!..  Об-
щие интересы. Лучше половина заработной платы, чем безработица!"
   "Опять невпопад!" - с досадой на себя подумал Престо.
   Вслед за этим был организован короткий митинг, на котором избрали ко-
митет для руководства предприятием. А члены комитета избрали председате-
лем Престо.
   Кинопредприятие Престо ставилось на новые рельсы, изменяло  свой  ха-
рактер.
   Гофман хмурился и держался в стороне. Ему предлагали войти в  ревизи-
онную комиссию, но он отказался.
   Когда со всем этим было покончено, рабочие взялись за работу с  такой
горячностью, словно шли на штурм.
   Пока они наводили в павильоне порядок,  нарушенный  митингом,  Гофман
отвел Престо в сторону и сказал с озабоченным лицом:
   - Я хотел вас предупредить о новой серьезной неприятности, касающейся
лично вас и...
   - Вы говорите о новой кампании, поднятой вечерними газетами?
   - Я имею в виду и сегодняшние  утренние  статьи.  Они  дошли  до  еще
большего бесстыдства...
   - Да, а я ведь забыл сообщить моим товарищам по работе одну  новость!
- воскликнул Престо, как будто забыв о газетах, и направился к Эллен.
   Гофман недоумевал. Ему казалось странным, что Престо придал так  мало
значения новой газетной кампании и, вместо того чтобы обсудить этот воп-
рос с ним, бежит сообщать какую-то новость.
   А Престо, подойдя к Эллен и взяв ее за руку, громко сказал:
   - Алло! Прекратите на минуту работу!
   Наступила выжидательная тишина.
   - Я забыл, дорогие товарищи, поделиться с вами  моею  радостью.  Мисс
Эллен Кей оказала мне честь, согласившись стать моей женой.
   Эллен смутилась и подумала:
   "Ну зачем он придает нашей помолвке такую широкую огласку? Будто  то-
ропится весь мир оповестить об этом".
   Послышались приветственные крики и дружные аплодисменты.  Все  броси-
лись поздравлять Престо и Эллен. У Престо, как у президента на  традици-
онном приеме в Белом доме, от рукопожатий заболела даже рука.
   Артистки, которых уже давно привлекал флер д'оранж Эллен, окружили ее
плотным кольцом. Наблюдательная Эллен обратила внимание на то, что неко-
торые артистки смотрели на нее как будто с  сожалением,  в  иных  глазах
сквозила скрытая усмешка, а в улыбках оскорбляющая двусмысленность.
   "Почему они на меня так смотрят? - думала она, испытывая  смущение  и
тревогу. - Быть может, в них говорит скрытая зависть", - успокоила  себя
Эллен.
   Декорации были поставлены на место, съемка началась. Никогда еще  ар-
тисты не играли с таким подъемом. Сам Престо и Эллен превзошли себя.
   Гофман вертел ручкой, испытывая необычайное волнение. Если фильм пой-
дет до конца на такой художественной высоте, то это  будет  мировой  ше-
девр, и Гофман получит свою долю славы. Победителей не судят.
   - Баста! - крикнул Престо, когда треск аппарата прекратился. - Мы се-
годня, кажется, хорошо поработали. Ни одного кадра не пришлось  пересни-
мать.


   НЕОЖИДАННЫЙ УДАР

   Вернувшись из киностудии, Эллен прошла в свою комнату. Она устала  от
работы и переживаний сегодняшнего дня. Ей хотелось разобраться во  всем,
что произошло. Эллен бережно поставила ветки флер  д'оранжа  в  вазочку,
прикоснулась губами к белым ароматным цветам  и  опустилась  в  глубокое
кресло.
   Не удивительна ли жизнь? Словно затейливый кинофильм "с  неожиданными
сюжетными поворотами", как говорит Престо. Спокойные видовые кадры Изум-
рудного озера. Тишина, нарушаемая только отдаленным шумом  гейзеров,  их
вечно повторяющийся, однообразный ритм отмечает  течение  дней,  недель,
месяцев, похожих друг на друга...
   И вдруг будто обезумевший киномеханик бешено завертел ручку  проекци-
онного киноаппарата...
   Путешествие, мелькание станций, городов, новые впечатления, новые лю-
ди... Вилла Престо... И вот она - простушка Эллен Кей - киноартистка,  а
Тонио Престо - ее жених.
   Ей радостно и немного жутко... Как странно смотрели на нее  в  студии
киноартистки. Неужели они все такие завистливые? И пусть завидуют! Эллен
наполняет чувство гордости. Она победила этих разряженных кукол!..  Жаль
только, что у Тонио столько неприятностей и огорчений. Почему  люди  так
злы? Что им сделал Тонио?
   Но это пройдет. Все устроится. И она будет счастлива с Тонио.  У  них
будут дети. Без детей не полна жизнь. Если родится мальчик, она  назовет
его Тонио. Если девочка...
   Эллен поворачивает голову, как бы ища ответа, видит возле кресла сто-
лик и на нем несколько писем.
   Это удивило ее. До сих пор она ни от кого не получала  писем,  а  тут
сразу несколько. Поздравительные? Но не могло же это быть так скоро...
   Эллен разорвала первый конверт. Там лежала сложенная в несколько  раз
газетная вырезка. Эллен начала читать и вдруг почувствовала, что  ей  не
хватает воздуха.
   Статья была о Престо и о ней.
   "Некогда всемирно известный киноартист, - говорилось в статье, - сос-
тавивший карьеру не столько сомнительным талантом, сколько своим  исклю-
чительным уродством, никогда не отличался нравственностью. Газета  имеет
самые достоверные сведения о грязных оргиях, которые устраивал этот отв-
ратительный урод в своей вилле. Его моральное уродство уже тогда превос-
ходило безмерное физическое уродство..."
   Далее вспоминалась темная история с мисс Люкс,  к  миллионам  которой
подбирался ловкий проходимец, не знающий чести и совести.
   "Только беспримерная доброта мисс Люкс избавила его  от  пожизненного
тюремного заключения, - говорилось в статье, - а может быть, и  электри-
ческого стула, давно вполне заслуженного этой аморальной личностью, этим
чудовищем разврата...
   "Его преступления уже не вмещались в карликовом уродливом  теле.  По-
дозрительные "ученые", применяющие неразрешенные законом методы лечения,
превратили маленького урода в большого негодяя. Пропорционально возросли
и его преступные "художества". "Новый  Престо"  уже  не  удовлетворяется
тайными преступлениями. Развращенный до мозга костей, он бросает  откры-
тый вызов морали, общественному мнению,  издеваясь  над  нашими  добрыми
американскими нравами. Он топчет  их  ногами,  оскорбляет  самые  святые
чувства, позорит нашу страну.
   "Он разыскал где-то девушку, - да будет ее имя известно  всем:  некую
Эллен Кей, - очевидно, столь же безнравственную, как он сам, или же  ду-
рочку, не умеющую в области морали отличить правую руку от левой.  Неза-
конная дочь сторожа Йолстоунского парка, очевидно, польстилась на  мифи-
ческие миллионы Антонио Престо. Напечатанные фотографии -  Эллен  Кей  у
открытого окна, со шваброй в руке, и Престо возле того же дома - не  ос-
тавляют сомнения в правдоподобии всей этой истории. И вот Престо открыто
поселяет ее в своем доме. Он..."
   Но дальше Эллен не могла читать. Ее реакция была более бурная и  ост-
рая, чем у Тонио. Эллен сорвалась с кресла и, словно  перенесенная  вих-
рем, уже стояла перед Престо, влетев в его кабинет без предупреждения.


   СУДЬБА ФИЛЬМА РЕШАЕТСЯ

   Взглянув на Эллен, Престо понял, что она знает все. Этого  надо  было
ожидать. Рано или поздно она узнала бы...
   - Нашей свадьбе не бывать, и я сейчас же уезжаю  из  вашего  дома!  -
воскликнула она, почти с гневом глядя на него.
   Престо поднялся и стоял молча. Он понимал,  что  надо  дать  вылиться
этой вспышке негодования.
   - Вы обманули меня! Не любовь заставила вас сделать мне  предложение.
Вами руководили самые благородные, самые рыцарские  чувства.  Я  понимаю
это и благодарю. Но не могу принять этой жертвы. Вы только пожалели  ме-
ня, а я... я поверила в вашу любовь...
   Голос девушки прерывался, ноги не держали ее. В  отчаянии  она  почти
упала в кресло и, закрыв лицо руками, зарыдала, как рыдают глубоко и не-
заслуженно обиженные дети.
   Престо смотрел на нее с глубокой печалью, но все  еще  молчал.  Пусть
облегчит себя слезами. И только когда рыдания ее стали утихать, он подал
ей стакан воды.
   - Выпейте и успокойтесь, - сказал он нежно, но в то же время  строго,
как ребенку, которым она по своей натуре и была.
   Зубы стучали о стекло стакана, вода проливалась на ковер, но она  от-
пила несколько глотков и успокоилась. Тогда Престо сказал:
   - Вы глубоко оскорбили меня, мисс Эллен!
   Тонио достиг цели: она ждала с его стороны оправданий, защиты,  а  он
сам перешел в наступление, обвинял ее. Эта  неожиданность  заставила  ее
сосредоточиться. Теперь она была способна слушать и понимать, что ей го-
ворят.
   - Я? Вас? - спросила, недоумевая, девушка и перестала  даже  плакать.
Она продолжала только всхлипывать.
   - Да, вы меня глубоко оскорбили, - повторил Престо.
   Он вынул из верхнего бокового кармана шелковый синий платок с  белыми
горошинками и вытер ей глаза. Эта вольность тоже поразила ее, и  она  не
знала, как на нее ответить. А Престо продолжал:
   - Не будем больше плакать. Слезами не помочь. Поговорим серьезно.  Вы
оскорбили меня тем, что усомнились в моей любви к вам. Я  не  чудовищный
преступник, каким изображают меня газеты, но уж и не такой  рыцарь,  как
вы себе представляете. Я горячо воспринимаю всякую несправедливость, но,
поверьте мне, не поспешил бы делать предложение первой  обиженной,  если
бы в этой обиде был даже сам косвенно виноват. Признаюсь, не  будь  этих
омерзительных газетных статей, я сделал бы вам предложение не сегодня, а
завтра, быть может, послезавтра. Но я сделал бы его. Газеты только  дали
толчок, заставили меня самого понять острее и глубже, как я  люблю  вас,
как дороги мне ваши интересы и ваша честь. Ведь поймите, если бы даже вы
сейчас ушли из моего дома, это ничего уже не изменило бы. Ваша репутация
все равно осталась бы запятнанной. Могу ли я допустить  это,  любя  вас?
Ваш уход только подлил бы масла в огонь, дал новую пищу для грязной кле-
веты и очень сильное доказательство правоты врагов, а  моей  виновности.
Нет, на удар этих бесчестных и бессовестных людей, которые  не  пощадили
даже вас, не остановились перед вторжением в  частную  жизнь,  оскорбили
честь девушки, можно было ответить только таким ударом,  каким  отвечаем
мы. Наш брак сразу выбьет оружие из их рук, заткнет им рот,  и  кампания
клеветы прекратится. Вот почему я и спешил не только с предложением,  но
и с широкой оглаской, которая так удивила вас. Вам все станет  ясным,  -
продолжал он, передохнув, - если вы подумаете о причинах, которые созда-
ли всю эту гнусную газетную кампанию. Ведь это только одно звено цепи их
борьбы со мною. Им надо во что бы то ни стало погубить мое дело. Они бо-
ятся не только конкуренции. Их пугает то, что это первый шаг к объедине-
нию киноработников в их борьбе с предпринимателями. Их пугает и то новое
лицо в моем творчестве, которое им уже известно, - вскрывать  социальные
язвы нашего строя. Вот почему они так яростно ополчились на меня. Снача-
ла они хотели уничтожить меня, доведя до разорения  прежде,  чем  первая
картина увидит свет. Это почти удалось им, но я нашел поддержку  в  моих
товарищах по работе. Попутно враги все время клеветали на  меня.  И  вот
теперь решили нанести новый коварный удар: последней клеветой поссорить,
разлучить нас с вами, раздавить морально, причинить психическую травму и
тем самым вывести из строя двух главных действующих лиц фильма -  вас  и
меня. И фильм, рассчитывали они, не будет окончен, если бы даже  у  меня
хватило денег. И чем острее вы будете воспринимать удар, тем скорее  они
достигнут цели, тем больше будут торжествовать. Неужели  мы  сделаем  им
такое удовольствие? Пережить это, конечно, нелегко. Мне самому  кажется,
что за несколько часов я постарел на двадцать лет. Но я креплюсь, и  се-
годня как будто играл даже лучше обычного,  хотя  уже  знал  о  газетных
статьях еще вчера и носил эту тяжесть в груди. И еще одно. От  окончания
фильма зависит судьба не только нас с вами, но и  товарищей  по  работе,
готовых отказаться даже от заработка, только бы спасти дело.  Обществен-
ные организации приходят нам на помощь. Неужели же у нас не хватит  сил,
и мы уступим? Неужели именно теперь вы покинете меня и возьмете  обратно
свое слово?.. Судьба фильма, судьба всего предприятия в ваших руках.
   Эллен уже не плакала. Но лицо ее выражало страдание. Она  колебалась.
Престо с волнением наблюдал за нею, ожидая ответа. Наконец она сказала:
   - Мне очень трудно, но я постараюсь закончить картину.
   - И стать моей женой? - быстро спросил Престо.
   - На этот вопрос сейчас ответить еще  труднее...  Не  торопите  меня.
Престо. Дайте мне подумать.
   - Хорошо. Я подожду. Работа над фильмом успокоит вас, и тогда мы зай-
мемся нашими личными делами Не так ли?
   И, успокоенный, уверенный, что все кончится благополучно, он  поцело-
вал ее руку.


   ТРИУМФ

   Объявления о предстоящем браке мисс  Эллен  Кей  с  мистером  Антонио
Престо сделали свое дело. Газетная кампания клеветы и инсинуаций  затих-
ла. Но следы ее остались. Престо видел, как глубоко страдает Эллен.  Иг-
рая роль героини, она собирала все свои силы, чтобы сосредоточиться,  но
ее внимание, видимо, раздваивалось. Чего не бывало с самого начала  пос-
тановки фильма, - некоторые кадры приходилось  переснимать.  К  счастью,
конец сценария был полон трагических переживаний героя и героини. Престо
и Эллен могли вкладывать в исполнение личные глубокие переживания. И не-
которые сцены проходили с потрясающей силой жизненной правды. Даже  Гоф-
ман, привыкший ко всему, чувствовал необычное волнение и нервную дрожь в
руке, вертевшей ручку киноаппарата. Игра Эллен временами поднималась  до
вспышек подлинной гениальности. После  окончания  съемки  таких  сцен  в
ателье наступала необычайная тишина. Все были потрясены,  подавлены  ис-
полнением. На глазах женщин и даже мужчин блестели слезы. Однажды рыжий,
дюжий шотландец-плотник, сам немало переживший в жизни, неожиданно шумно
захлипал носом, и по его белому с  веснушками  лицу  покатились  крупные
слезы. Он сам был удивлен этим и смущен. Никогда в жизни  он  не  плакал
над собственными несчастьями, а тут не выдержал. Но разве миллионы таких
же простых людей не переживали подобного? Гофман больше не сомневался  в
том, что это будет один из тех мировых фильмов, которые  везде  и  всюду
потрясают сердца и исторгают слезы. "Быть может. Престо и  прав,  избрав
этот новый путь", - думал Гофман.
   А Престо, окончив съемку, с головой уходил в хозяйственные дела.  Те-
перь ему помогали комитет и правление официально открытого кооперативно-
го товарищества. Начатое им дело было подхвачено  другими.  Это  вначале
несколько смущало его, подчас вызывало и неудовольствие - он уже  больше
не являлся единоличным вершителем судеб предприятия.  Для  него  нелегко
было освоиться с новым положением вещей, но отступать было поздно - дру-
гого выхода не было.
   Скоро выяснилось, что отказ коллектива от части заработной платы  еще
не спасает положения. Денег по-прежнему не хватало. Комитет и  правление
обратились к  профессиональным  организациям  и  организациям  народного
фронта. Предприятие приобретало, к неудовольствию Гофмана, все более ши-
рокий общественный характер, становилось все более  "левым",  все  более
"красным". И борьба обострялась. Газеты писали о финансовом крахе  прес-
товского предприятия, потом о том, что оно захвачено "жидомасонами", ли-
бералами, коммунистами, что Престо "продался красным" и стал игрушкой  в
их руках. О фильме писались самые невероятные выдумки. Уверяли,  что  он
потрясает все основы политики и морали, цивилизации и религии и чуть  ли
не угрожает самому существованию Штатов. Собирались голоса,  требовавшие
запрещения фильма.
   В довершение неприятностей Эллен явно избегала Престо.  Они  виделись
только в студии Под разными предлогами Эллен  отказывалась  возвращаться
домой с Престо в одном автомобиле, дома тотчас запиралась в своей комна-
те.
   В таких условиях приходилось работать и заканчивать фильм. И  все  же
он был закончен.
   Начались демонстрации фильма на экранах престовских кинотеатров.  Ус-
пех превзошел все ожидания. Публика валила  валом.  Игра  нового  Престо
возбуждала такой смех, которому мог бы позавидовать и уродец Престо.  Но
в этом смехе было что-то новое. Это уже не был животный, физиологический
смех. Скорее его можно было назвать смехом с