у тебя? - спросил он. - Поймали?

- Никак нет, господин сержант! Обнаружено место выхода э-э... противника за
территорию лагеря. Вторая децима продолжает преследование. Децим Беляш
просит послать загонщиков на высоты пятьдесят - тридцать два для перехвата.

Сержант отвернул луч фонаря и снова стал виден Арвиду.

- М-м-да, - криво усмехнулся он, - один полудохлый нетопырь... Как раз
противник для учебки. И где только вас набирают, таких сосунков? Даром что
длинные, а в армию приходят будто из мамкиной люльки... Откуда взят в
когорту?

- Из госпиталя! - ответил Арвид. - После Красного Плато.

Сержант смущенно крякнул.

- Что ж ты тянешься, как молодой, - пробормотал он. - Ладно, веди,
показывай свои высоты "пятьдесят - тридцать два". Эй вы там, в кустах! А
ну, становись! За мной бегом марш!

Когда отряд оказался за воротами, Жвалень, бежавший легкой трусцой, снова
заговорил с Арви-дом:

- Ты что же, значит, из децимы этого самого Беляша?

- Так точно, господин сержант!

- Да брось ты это "господин сержант"! Нарапортуешься еще. Скажи-ка лучше...
нетопырь от вас, что ли, сбежал?

- От нас, - кивнул Арвид

- Как же вы так... не уберегли? Охрана-то была при нем?

- Его в яме держали. С решеткой,

- С решеткой? Ай да молодцы! А на занятиях, значит, вы ему всей командой
кости дробили?

- Нет, только децим.

Сержант плюнул в сторону, будто в рот ему попала муха.

- А остальные-то что же? Болевых приемов на нетопыре не отрабатывали?

- Остальные пока нет, - ответил Арвид. - У него еще крылья не срослись,

- Вон что... Стало быть, мы его бескрылого теперь наверняка возьмем?
Загоним, как зайца в поле, и обратно в яму под решетку, а?

- Децим Беляш... - начал было Арвид, но сержант оборвал его:

- Ты мне на децима не кивай! У тебя самого головенка-то есть на плечах? Вот
и доложи, как сам думаешь: поймаем или нет. Ну?

Арвид молчал. Может быть, впервые в жизни он не знал, что отвечать на
простой, привычный, просто-таки любимый им вопрос: сможешь? Сумеешь?

"Да, я сумею, да, я допрыгну, да я пройду где угодно", - отвечал он, обычно
не задумываясь, и тут же доказывал это всем и самому себе. Он старался быть
первым, быть лучшим, он стремился опередить остальных, и это ему почти
всегда удавалось. И вот сейчас... Странное положение! Что значит теперь
быть первым? Быстрее всех гоняться за искалеченным нетопырем? И что значит
быть лучшим? Точно и без рассуждений выполнять приказы?

Нет, не то. Выполнять приказы - это как раз самое простое. Выполняющему
приказ не о чем беспокоиться, все решено, все продумано другим, и он ни за
что не отвечает. Гораздо труднее думать самому. Самому решать, что хорошо,
что плохо, и ответственность за свои решения брать на себя. А если совесть
требует взломать решетку и выпустить нетопыря? Это ведь тоже приказ. Только
не каждому дано его услышать...

Жвалень бежал рядом с Арвидом, коротко на него поглядывая, и, казалось,
понимая, что творится в его душе.

- Вот что парень, - сказал он наконец, - бегун ты, я вижу хороший,
несешься, как молодой коняк... Потаскай-ка вот эту штуку.

Жвалень отстегнул ремень на плече и протянул Арвиду короткий
широкоствольный автомат.

- Разгрузи-ка немного начальника, а то, понимаешь, хитрые вы. Один сержант
на две децимы оружие тащит... Да смотри, не балуй, и главное - не трогай
предохранитель. Затвор, имей в виду, взведен.

Арвид принял автомат, недоумевая, зачем это сержанту понадобилось взводить
затвор. Фронтовая, наверное, привычка.

Отряд, между тем, приближался к подножию холмов. Ветер совсем утих, и из
густой травы вокруг неслось пронзительное стрекотание ночных насекомых.
Стали видны редкими купами разбросанные по склонам деревья. Край неба на
севере начинал отчетливо бледнеть.

Арвид огляделся вокруг и поморщился.

"Чертов нетопырь, - подумал он вдруг. - Не мог выбраться из лагеря
незаметно!"

Вдали тяжело проревел боевой рог, и сейчас же среди деревьев небольшой
рощицы вспыхнули и заметались желтые огни фонарей.

"Это Беляш! Кажется, нашли", - Арвид почувствовал, что задыхается, и
остановился, отирая рукавом пот со лба. Все. Нашли. Что же теперь будет?

До этого момента он еще надеялся, что как-нибудь обойдется, что проклятый
нетопырь исчезнет, провалится сквозь землю, и он никогда его больше не
увидит. Но рог протрубил - значит, беглец обнаружен.

- Стой! - крикнул Жвалень. - Фонари включить! Направление - на огни. Цепью
- марш! Смотреть под ноги!

Две децимы, быстро разворачиваясь в цепь, отсекли рощицу от холмов и
двинулись навстречу курсантам Беляша. Жвалень с Арвидом шагали в середине
цепи. Оба пристально вглядывались в чащу, стараясь понять, что там
происходит.

В общем шуме выделялся визгливый голос Беляша:

- Здесь же он промелькнул! Прочесать заросли!^ Ну, чего смотрите?
Исцарапаться боитесь? Лезьте, вам говорят, головы поотшибаю!

Крайние кусты вдруг затрещали, раздвинулись, и на опушку выбрался сам
децим. Увидев приближающееся подкрепление, он отыскал глазами сержанта и
поспешил навстречу.

- Ага, в самое время подоспели! - Беляш небрежно козырнул Жвальню, - Децим
Беляш, спешу доложить!

- Что тут у вас? Поймали?

- Не извольте беспокоиться, тут он. Прикажите вашим людям оцепить рощицу, и
через пять минут я вам его такого представлю, хоть на стол подавай. С
хреном. Но живьем, исключительно живьем! Так просто помереть я ему не
дам...

Жвалень распорядился окружить рощу и велел дециму показать, как идут
поиски.

- Иди и ты с нами, - кивнул он Арвиду. - Может, пригодишься.

Пробравшись сквозь кусты, они оказались среди деревьев. Там и сям на
гладких стволах вспыхивали отраженные лучи фонарей.

- Да ветки-то, ветки подымайте! - гаркнул Беляш. - Эй, кто там? Чего
мечешься? А ну, стой!

Он осветил кусты впереди, и Арвид увидел Выдергу. Тот стоял перед стеной
зарослей, растерянно жмурясь на свет.

- Спешу доложить, господин децим, - выдавил он, - здесь никого нет.

- Никого нет?! - вскипел Беляш, - Да откуда тебе-то знать? Где твой фонарь,
ублюдок?

- Сломался, - буркнул Выдерга.

- Ах, сломался! Какая неудача! А ну, дай его сюда!

Выдерга помялся, исподлобья поглядывая на децима, и нехотя протянул ему
фонарь.

- А это что такое? - Беляш схватил его за руку и рывком подтащил к себе.
Ниже локтя рука была испачкана в крови. Лицо Выдерги побелело от страха.

- Это так, - пролепетал он, испуганно косясь на сержанта, - в кустах...
оцарапал...

- Врешь, заморыш! Кому ты врешь-то? Где ты тут царапины видишь? Не царапины
это, нет, это зубки! Знаешь, чьи зубки? Знаешь, заморыш! - он наотмашь
ударил Выдергу по лицу. - Вот кто зверя испустил! Вот он, враг-то? А ну
покажи, что ты там прячешь в кустах? Эй, Хруст, сюда! На цепь этого!

Беляш оттолкнул Выдергу и, наклонившись, осветил темный проем, ведущий в
глубь зарослей кустарника. И сейчас же что-то запищало, зашевелилось там,
шурша листьями. Нетопырь. Судорожно ворочаясь, он подбирал под себя черные
полотнища крыльев, словно старался укутаться в них, спрятаться от колющих
лучей света.

- Вот ты где, голубчик! - радостно пропел децим. - Ну, погоди. Сейчас.

Он вытащил из-за пояса перчатки, обшитые металлическими пластинками, и стал
неторопливо натягивать их на руки.

Сердце Арвида тоскливо сжалось.

Эх, Выдерга, Выдерга! Ничего-то ты не добился! Хотя облегчить страдания и
нетопырю, и себе, а вышло еще хуже. Снова начинается этот кошмар! И уж
теперь то никому из нас не отвертеться...

Он медленно опустил фонарь и вдруг ощутил под рукой холодный металл.
Автомат! Пальцы сами собой потянулись к предохранителю.

Беляш надел перчатки и уже хотел было нырнуть в проем, как вдруг огненная
струя ударила туда, в темноту, срезая ветки, вспарывая тяжелую сочную
листву и впиваясь в черное тело, распластанное на земле.

Децим отскочил в сторону и плюхнулся на землю. Он что-то кричал, но Арвид
не обращал на него внимания. Трясущийся в его руках автомат изрыгал все
новые потоки огня, и Арвиду хотелось только, чтобы быстрее, как можно
быстрее оборвалась нить жизни несчастного крылатого существа.

Он выпустил всю обойму. Когда автомат захлебнулся, щелкнув вхолостую
затвором, наступила долгая, неестественно глубокая тишина. Беляш, с опаской
поглядывая на Арвида, выбирался из травы. Выдерга неподвижно сидел на
земле, устремив в черноту проема застывший взгляд.

- Я бы его спрятал, - сказал он вдруг со спокойствием, в котором
чувствовалась смертельная усталость, - если бы он, дурак, не кусался...

Жвалень подошел к Арвиду и, укоризненно качая головой, забрал у него
автомат.

- Что ж ты, парень? Говорил ведь я тебе - не трогай предохранитель. Лезешь
пальцами куда попало, а в результате - случайная очередь. Так ведь можно и
в человека нечаянно попасть!

Беляш, наконец, поднялся на ноги и, увидев, что Арвид больше не вооружен,
решился подойти поближе.

- То есть как это - нечаянно? - просипел он, выпучив глаза на сержанта. -
Какая такая случайная очередь? Всю обойму высадил! Это ведь бунт!
Предательский сговор! Я их обоих на цепь, а завтра на рапорт и к
экзекутору! Запороть мерзавцев!

Жвалень кивнул.

- Верное решение, децим. Даже жалко, ей-богу, что не удастся его выполнить.
Завтра утром оба эти красавца убывают для дальнейшего прохождения службы в
боевых частях. Я беру их в свою команду. Пускай пороху понюхают!

И он положил руку на плечо Арвиду.

Только что перечел свою первую запись о Черном метеорите. Боюсь, что
человек посторонний, попади к нему моя записная книжка, ничего в ней иг
поймет или примет мои размышления за досужие фантазии. Надо признаться, я и
правда дал волю воображению, ведь на самом деле у меня нет никаких
достоверных сведений относительно происхождения Метеорита. И, однако, факт
остается фактом - в этом камне заключена сила, проявления которой
красноречиво свидетельствуют об ее искусственной природе. Как иначе
объяснить...

Но по порядку.

Не помню точно, когда я впервые заинтересовался Метеоритом. Сейчас мне
иногда кажется, что с первого посещения музея, с первого взгляда на черную
продолговатую глыбу я почувствовал в ней что-то необыкновенное. Однако в то
время меня, пожалуй, больше волновала университетская курсовая работа и
необходимые для ее выполнения документы из музейного архива.

В них-то я и обнаружил описание "камня железного, из сфер небесных
обретающего быть". Это было донесение доверенного лица ревельского
коменданта поручика Трофимова, учинявшего в этих краях розыск беглых
холопов, назначенных в солдаты. Судя по всему, донесение было отправлено в

Ревель, но вернулось обратно с угловой карандашной резолюцией: "Пьян, как
всегда. А вот какою отговоришься сказкою, когда потребуют отчета в
деньгах?"

Строгая резолюция не застала здесь Трофимова. Он уехал неизвестно куда, не
оставив никакого следа в архиве местного музея. Донесение же сохранилось, и
из него можно узнать следующее: падение Метеорита в ночь на 27 июня 1753
года наблюдал сам Трофимов и неизвестно для какой надобности путешествующий
при нем инок Псковского монастыря отец Сильвестр.

Наутро поручик отправился к месту падения Метеорита "с тремя солдатами,
двумя мужиками чухонскими да телегою" и вывез из невьяновских болот черную
продолговатую глыбу, называемую им "камнем небесным". В донесении подробно
не указано, где и при каких обстоятельствах она была обнаружена. Трофимов
упоминает об этом лишь вскользь и сейчас же переходит к описанию событий,
последовавших за тем, как "камень небесный" был доставлен в село и "в
камору при означенном трактире лежать определен".

А дальше случилось вот что:

"Ввечеру отец Сильвестр, за трапезою преизрядно осердясь и не признамши сей
доставленный куншт за камень небесный, но напротив того - поносил его как
отверзание сатанинское, а то - дьявольское обольщение христианам на
поклонение идольное сему истукану, то и направился смиренный инок с крепкою
молитвою во камору, дабы прилежно испытать оный куншт крестным знамением,
чему я по богобоязни моей отнюдь не препятствовал.

Однако, вошед в камору, отцом Сильвестром возносимое моление прекратилось,
и после того изрядное время назад он не возвращался, на зов мой не
откликался и на стук в дверь, мною гораздо после произведенный, не
откликался ж. Вошел вслед за тем в камору, я нашел ее пустой и, учинив даже
розыск по всему трактиру, отца Сильвестра не сыскал. Камень же небесный в
продолжение того на прежнем месте быть обретался".

По-видимому, нужно отдать должное храбрости поручика Трофимова. Другой на
его месте черт знает чего натворил бы со страху, а он лишь повесил на дверь
каморы замок и продолжал спокойно жить в трактире. Но чудеса на этом не
кончились.

"Через два дни, ввечеру же, нарочито громкий стук из каморы мною был
слышан, при том же гласом отца Сильвестра возглашаемые побуждения отпереть
дверь, иные даже не вовсе монашескому сану приличествующие".

Конечно, Трофимов испугался, но, пересилив страх, все же отпер дверь. Перед
ним предстал всклокоченный, оборванный, обгорелый, точно в геенне огненной
побывавший отец Сильвестр.

Не отвечая ни на какие вопросы, "смиренный тюк" выскочил на улицу и, дрожа
в истерике, призвал народ сжечь нечестивый трактир вместе с сатанинским
камнем. Поручик попытался было успокоить разбушевавшегося монаха, но был
тут же, па улице, предан анафеме принародно. Когда же солдаты по приказу
Трофимова помешали отцу Сильвестру поджечь трактир, тот разразился речью,
которую можно квалифицировать лишь как подстрекательство к мятежу.

Тут уж поручику стало не до Метеорита. С трудом усмирив перепуганных
мужиков, он собрал солдат и силой увез из деревни пылающего праведным
гневом отца Сильвестра.

"Камень небесный" пришлось кое-как припрятать в каком-то погребе, взять его
в телегу было решительно невозможно.

Донесение, отправленное поручиком Трофимовым ревельскому коменданту,
послужило скорее во вред, чем на пользу дальнейшей судьбе Метеорита. Когда
много лет спустя черный камень отыскался снова, никаких доказательств его
космического происхождения не существовало, донесение же неизменно
производило на серьезных людей самое неблагоприятное впечатление.

Единственным энтузиастом оказался нынешний директор краеведческого музея.
Он никогда не сомневался, что черный камень является именно метеоритом, и
даже отвел ему почетное место в зале, предназначенном для демонстрации
достижений города в освоении космического пространства, если тиковые будут
когда-нибудь иметь место. О документе, однако он предпочитал много не
распространяться.

Что же касается лично меня, то здесь, вероятно, проявилась моя давняя
страсть к таинственным событиям, корни которых уходят в глубь веков, во
всяком случае, история Черного Метеорита меня сразу заинтересовала.
Впрочем, определенную роль Могли сыграть и обстоятельства моего первого
знакомства с документом.

Было это не так давно, я отлично помню каждую Мелочь, но события последнего
принимают такой оборот, что, думаю, будет не лишним записать все наиболее
важное сейчас, на случай, если мне не представится возможность рассказать
об этом самому потом.

В тот вечер я засиделся в архиве музея допоздна. Сроки сдачи курсовой
работы ощутимо поджимали, поневоле приходилось прихватывать и ночи. Сторож,
выпив со мной чаю и узнав, что домой я пока не собираюсь, ушел к себе. Часы
на стене пробили полночь.

Со вздохом я принялся за очередную папку, и тут-то в руках у меня оказалось
донесение поручика Трофимова. Я перечитал его несколько раз и глубоко
задумался.

Так вот какова судьба Черного Метеорита! Мне, конечно, хорошо знаком был
этот камень - единственный экспонат звездного зала, много раз я проходил
мимо него, торопясь попасть в исторический отдел музея, и не подозревал,
что по древности и богатству собственной истории Метеорит не уступит ни
одной из хранящихся здесь редкостей. Вдобавок, с ним связана какая-то
тайна, не раскрытая до сих пор, и кто знает, может быть, раскрытие ее
зависит от...

Я вскочил. Мне вдруг захотелось еще раз, прямо сейчас, увидеть Метеорит,
дотронуться до него, разглядеть как следует. Прихватив с собой документы, я
вышел из комнаты, поднялся по широкой парадной лестнице на второй этаж и
через пустынную анфиладу музейных помещений направился к звездному залу.

Разнообразные экспонаты причудливыми растениями обступили проход. Здесь
было бы совсем темно, если бы не лунный свет, слабо мерцающий на бронзовых
украшениях и хрустальных гранях. Поневоле становилось жутковато.
Вспомнилось почему-то, что отец Сильвестр, оставшись один на один с
Метеоритом, исчез и двое суток плутал неизвестно где. Выдумка, конечно. Но
что-то все-таки тогда произошло...

Откуда-то издалека вдруг послышались голоса. Я насторожился. Да-да, это
впереди! Голоса доносились как раз оттуда, где был звездный зал. Кто бы там
мог быть в такое время?

Я двинулся дальше, стараясь ступать бесшумно, миновал богатую экспозицию
средневекового оружия и доспехов, осторожно повернул ручку, приоткрыл
слегка дверь, ведущую в звездный зал, да так и и замер на пороге с
раскрытым ртом.

В пространстве посреди зала, без видимой опоры, словно существующее само по
себе, трепетало пламя свечи. Ни один отблеск его не виден был ни на стенах,
ни на полу комнаты, оно ничего не освещало, кроме двух человеческих фигур,
стоящих по обе стороны от огня.

Один из этих людей, плечистый усач в парике и узком военном кафтане,
пытался втолковать что-то другому - черному с головы до ног краснолицему
монаху со всклокоченной бородой и бешено вращающимися глазами.

- Да уразумей же слова мои, - говорил усач. - На сей случай указ есть! И
указу тому в сообразности должно камень небесный препроводить в Петербург,
в Академию!

- Отойди от него, Сатана! - взвизгнул вдруг чђрный. Он, казалось, не
слушает вовсе того, что ему говорят. Глядя мимо усатого, он то принимался
бормотать что-то неразборчивое, то вдруг вскрикивал и заслонялся рукою от
видимых ему одному ужасов.

- Слышу! Слышу и плач, и скрежет зубавный... Не дам! Не пущу в мир
искушение дьявольское! Аз, грешный, един из смертных узрел геенну огненную
и жив остался. Се - промысел Божий! Се жребий мой - камень сатанинский
изничтожить и тем душу перед Богом очистить! И кто сему промыслу Божию
мешает, тот враг Христовой веры. Анафема ему

- Да постой ты! - поморщился усатый, пытаясь взять монаха за локоть, но тот
отстранился и неожиданным басом протяжно загудел:

- Ивашке Трофимову - отступнику богомерзкому - ана-а-фема!

Створки двери вдруг заскрипели у меня под рукой, и оба человека сейчас же
повернули головы в мою сторону.

На лице поручика Трофимова (я сразу понял, что это он) отразилось
удивление. Он хотел было что-то сказать, но тут отец Сильвестр, вмиг
побелевший от ужаса, в каком-то жутком ликовании возопил:

- Вот он! Вот он, из каморы показался, Сатана! Нет спасения! И ад следует
за ним" и дана ему власть над четвертою частью земли, умерщвлять мечом, и
голодом, и мором, и зверями земными... Изыди!

Подняв руки над головою, он вдруг бросился на меня с безумными глазами.
Нервы мои не выдержали, я быстро нащупал выключатель и зажег свет. Сейчас
же обе фигуры растаяли без следа...

Глава 4

Дорога, обсаженная с двух сторон чахлыми деревцами, лениво изгибаясь среди
холмов, тянулась к темневшему на горизонте лесу. Лучи полуденного солнца
отвесно падали на иссушенную землю. Разморенные зноем всадники сонно
покачивались в седлах. -

- Еще деревня! - сказала Марина. - Заезжать будем?

Ростислав поднял голову и посмотрел на кучку покосившихся домишек посреди
выжженного поля.

- А чего заезжать? - сказал он, - И так видно, что никого там нет,

- Что? - встрепенулся проснувшийся Ланселот. - Деревня? Нет, нет!
Обязательно заедем! Вдруг там кому-нибудь нужна наша помощь.

Но деревня была пуста. Как и две другие, встретившиеся им сегодня на пути.
Похожие друг на друга как две капли воды, деревни произво