-  Покойница,  царство  ей  небесное,  была крутовата, - тихо промолвила
    Вера Капитоновна.

    -  Да  уж,  -  подтвердила  Люся.  -  О  мертвых  плохо  не  говорят, но
    неприятная была женщина.

    "Это  я  и  сама  знаю",  -  отметила  Петухова  и продолжала напряженно
    прислушиваться.

    - Вообще со странностями, - продолжала Люся, - эта ее борьба с религией...

    -  Да,  -  изрекла  Вера  Капитоновна,  - попов она не любила, попила их
    кровушки. Теперь-то они обрадуются.

    - Может, отпеть ее нужно? - нерешительно заметила Люся.

    - Господь с тобой, кто бы ее отпевать стал?

    - Ну, все же...

    - Однако как странно она умерла...

    - А вскрытие что показало?

    -  Так  не  было  же  вскрытия!  -  почти  с  восторгом  закричала  Вера
    Капитоновна. - А ты что, ничего не знаешь?

    - Вы о чем?

    - Да об убийстве в гостинице для начальства...

    Валентина  Сергеевна  слушала  с  чрезвычайным  вниманием. Она почему-то
    сразу поняла, что речь сейчас пойдет о Струмсе.

    -  Так вот, - продолжала драматическим шепотом Вера Капитоновна, - убили
    ученого  с ассистентом. Да страшно-то как! У меня зять в милиции служит,
    он  по  секрету  рассказал.  Искромсали  их,  вроде  бритвой,  на мелкие
    ремешки,  головы  у обоих отрезали, так их и не нашли. Весь номер кровью
    от пола до потолка залит.

    Люся испуганно ойкнула.

    -  Видать,  их сонных пристукнули. И самое странное, зять говорит, стены
    кровью   исписаны   какими-то  непонятными  знаками.  Единственный  знак
    знакомый, звезда пятиконечная, но вершиной вниз!

    - Так кто же их убил? - шепотом спросила Люся.

    - Предполагают шпионаж, - значительно ответила Вера Капитоновна.

    Надолго воцарилось молчание. Потом Вера Капитоновна продолжала:

    -   Вскрывать-то   ее  вчера  должны  были,  да  патологоанатом  чего-то
    замешкался.  А  сегодня все там, на этом убийстве, не до нее. Мне выдали
    тело, сказали: хороните без вскрытия, и так все ясно.

    "Боже  мой!  -  отметила  про себя Валентина Сергеевна. - Прошло уже два
    дня!"   Струмс   погиб  и  Коля  -  единственная  надежда,  единственная
    спасительная ниточка порвалась...

    Но ведь она жива! Да жива ли?

    Она  вспомнила  всех  этих  мертвецов,  или  биороботов,  как называл их
    профессор.  Неужели  и  ей  суждено стать такой же? Но почему? В чем она
    виновата?  Какими  силами  втянута в непонятную игру, правила которой ей
    неизвестны,  а  цели  непостижимы?  Кто  на  самом  деле  этот Струмс, а
    Асмодей Чернопятов просто деревенский колдун?

    Валентина  Сергеевна  вновь  прислушалась  к  разговору,  происходившему
    рядом с гробом, в котором она лежала.

    -   Петухова-то   наша   номер   выкинула,  -  недовольно  шептала  Вера
    Капитоновна,  -  завещание  оставила:  похоронить  ее  не  на  городском
    кладбище,  а  отвезти  в  какую-то  Лиходеевку.  Вроде  там деды-прадеды
    схоронены. Смотри, какая аристократка, никогда бы не подумала.

    - И мы что, все поедем туда? - тоскливо спросила Люся.

    -  Поезжай,  если хочешь, а я не поеду. Проводим в последний путь, а там
    на  машину  и  в  эту  чертову  Лиходеевку. Все уже приготовлено, могила
    выкопана.

    - А кто повезет-то ее?

    -  Да  договорилась  я  тут  с  двумя  пьянчужками из автобазы. А там, в
    Лиходеевке,  их  встретят,  старик  один, имя забыла, мудреное какое-то.
    Они и закопают.

    - А памятник?

    - Все потом. Машина сегодня в четыре у нас в библиотеке.

    Валентина  Сергеевна  про  себя горько вздохнула: даже похоронить толком
    не  могут,  все  тяп-ляп.  Мало  она  гоняла  эту Веру Капитоновну, змею
    подколодную.  Однако  вдруг  вспомнила:  повезут-то ее в Лиходеевку. Все
    старик Асмодей сделал по-своему!

    "Как  хотел, так и сделал", - бухнул в голове мужской язвительный голос,
    очень похожий на голос Чернопятова.

    "Что  это  у  меня  с головой стало? - с удивлением подумала Петухова. -
    Голоса  какие-то...  Эй, кто там, отзовись!" - мысленно крикнула она. Но
    никто не отозвался.

    "С ума схожу, - спокойно заключила она, - а может, сошла давно..."

    -  Ну  что  ж,  пора  выносить,  - услышала она повелительный голос Веры
    Капитоновны.

    Заиграла  траурная  музыка. Гроб подхватили, неаккуратно вынесли во двор
    и   погрузили   на   машину.  Петухова  слышала,  как  Вера  Капитоновна
    вполголоса кому-то говорила:

    - Вы уж сделайте все по-человечески, схороните, вот вам на помин души.

    -  Не  беспокойся,  хозяйка,  все сделаем, как полагается, - раздались в
    ответ грубые голоса.

    Гроб затрясло в кузове грузовика, и сознание Петуховой отключилось.

    Машина вдруг встала, и Петухова пришла в себя.

    -  Приехали  вроде, - сказал чей-то голос. Гроб подхватили и спустили на
    землю.

    -  Место-то  какое  себе  выбрала,  -  сказал тот же голос, - благодать!
    Старинное все. Тут и лежать веселее, не то что в городе.

    -  Ладно-ладно,  - грубо оборвал романтического могильщика другой голос,
    - нечего рассусоливать, закопаем скорее, да и все.

    -  Тут  где-то старик должен быть, который могилу выкопал. - Послышалось
    шуршание бумаги. - Чернопятов какой-то.

    -  Нету тут никакого Чернопятова. Видать, ждать надоело, а могилка - вон
    она.  Слушай,  да  тут и памятник приготовлен, хороший какой, из черного
    мрамора  и написано: "Петухова Валентина Сергеевна". И дата сегодняшняя,
    все, как полагается, оперативно работают.

    -  Так  начальство ведь! Памятник старинный, а надпись свежая. Старик-то
    небось этим и промышляет, старую надпись сбил, а новую поставил.

    -  Ну  ладно,  подними  крышку,  - сказал романтичный могильщик. - Пусть
    последний раз на солнышко посмотрит.

    - Кончай дурака валять! - обрезал "прагматик". Но "романтик" заупрямился.

    Валентина  Сергеевна  услышала  стук  поднимаемой  крышки. Что-то теплое
    коснулось  ее  лица,  она  поняла,  что  это  солнечный свет. Последний,
    должно быть, солнечный свет в ее жизни.

    - А неплохая, видать, баба была, в самом соку женщина, - сказал "романтик".

    - Старовата... - не согласился "прагматик".

    - А по мне в самый раз, - не мог успокоиться "романтик".

    - Давай-ка лучше помянем рабу божью, как ее там... Валентину.

    Послышалось бульканье.

    -  Ну,  -  сказал романтичный могильщик, - пусть будет тебе земля пухом,
    Валентина.  Хорошая  ты,  видать по всему, женщина, но уже больше никому
    не  понадобишься.  Ты  смотри,  -  удивленно  протянул  он, - лежит, как
    живая, каждая кровинка на лице играет.

    -  Бывает,  -  заключил  его  напарник. - Ну, заколачивай. Упала крышка,
    послышался  звук  забиваемых  гвоздей. И тут-то и почувствовала Петухова
    невыразимый  ужас  всего  происходящего.  Гроб  закачался  на веревке, а
    потом неуклюже рухнул в могилу. По крышке застучала земля.

    Внезапно  Петухова  почувствовала  в  гробу  какое-то  движение.  Что-то
    маленькое  и  теплое  шевелилось  в  ногах,  каждая  новая  лопата земли
    заставляла  непонятное  существо  шарахаться из стороны в сторону. Потом
    это нечто поползло вверх по ее телу, приблизилось к лицу.

    "Мышь, - поняла Петухова. - Как она сюда попала?"

    Между  тем стук земли прекратился. Видимо, могильщики решили помянуть ее
    еще раз.

    Мышь  залезла  на лицо Валентины Сергеевны и стала его обнюхивать. Усики
    животного  щекотали,  мышь  бегала  по  ее лицу, принюхивалась, тихонько
    куснула  нос.  Звук  падающей  земли  возобновился.  Становилось  трудно
    дышать,  чувствовалось,  что  могила  почти засыпана. И вдруг от мышиной
    беготни  Петухова  чихнула.  И  внезапно  почувствовала, что снова может
    двигать  руками  и  ногами.  Она  отчаянно  застучала  по  крышке гроба,
    закричала. Стояла тишина, шум падающей земли не был слышен.

    "Погребена  заживо. Неужели нет выхода?" - Она снова отчаянно застучала.
    Потом,  перевернувшись, спиной попыталась открыть крышку гроба. Та вроде
    немного  сдвинулась,  но  земли  было столько, что ее тяжесть не пускала
    крышку.

    А наверху между тем происходило следующее.

    -  Постой-ка, Вася, - сказал романтичный могильщик. - Слышишь, вроде шум
    какой-то из-под земли.

    -  Слаб ты, однако, на водочку, - сердито ответил Вася. - Мерещиться уже
    начало.

    - Нет-нет, ты послушай!

    -  Не нравится мне все это, - сказал Вася. - Давай закапывай быстрее, да
    поедем в город.

    -  Ой,  вроде  опять,  -  не сдавался его напарник. Вася сплюнул и начал
    работать лопатой быстрее.

    - Смотри, кто-то бежит, люди какие-то.

    - Какие еще люди?

    К  ним  приближалась  странная  компания. Впереди, хромая, бежал средних
    лет  мужчина  с  перевязанной  головой  и рукой в гипсе, за ним поспевал
    какой-то старичок, следом степенно шел милиционер.

    - Стойте! - заорал человек с перевязанной головой. - Прекратите закапывать!

    - Там живой человек, - поддержал его старичок.

    - Что это все значит? - сердито спросил у милиционера Вася.

    -  Да  вот  эти  граждане утверждают, что в гробу живая женщина, - хмуро
    сказал милиционер.

    -  Я  же  говорил!  -  закричал "романтик". Он схватил лопату и принялся
    лихорадочно  раскапывать  могилу.  Старичок  вырвал у Васи лопату и стал
    быстро копать. Человек с перевязанной головой бегал вокруг и всем мешал.

    Валентина  Сергеевна  снова  услышала какие-то звуки. Вначале она ничего
    не  поняла,  но  потом  до  нее  дошло,  что  ее откапывают. Неописуемая
    радость,  казалось,  придала  ей  сил. Она закричала так, как, наверное,
    никогда в жизни не кричала.

    Наконец,  лопаты  стали царапать о крышку гроба, потом кто-то спрыгнул и
    зацепил  веревки.  Гроб медленно пошел вверх. Раздался скрежет металла о
    дерево,  и крышка отлетела в сторону. Над ней склонились лица. Валентина
    Сергеевна  узнала  Митю Воробьева и Забалуева. Митя был бледен, голова и
    рука  перевязаны,  но  лицо выражало такую радость, что сердце Петуховой
    застучало  еще  быстрее.  Забалуев  даже  прослезился, он тряс Валентину
    Сергеевну  за руку и никак не мог прийти в себя. Два могильщика смотрели
    на  все  это,  открыв  рот,  потом  один  из  них,  видимо, Вася, достал
    бутылку, налил себе стакан и залпом выпил.

    -  Поседела,  вся  насквозь поседела, - щепотом сказал другой могильщик.
    Валентина  Сергеевна и сама чувствовала, что с ней что-то произошло. Она
    провела рукой по волосам и вопросительно посмотрела на Забалуева.

    -  Да-да,  -  быстро закивал головой он. Слезы с новой силой брызнули из
    его глаз.

    "Чего же он плачет? - удивилась Петухова. - Ведь все кончилось хорошо".

    -  Мчались сюда, думали, не успеем, - радостно тараторил Митя. - Все это
    осиное  гнездо,  -  он  махнул  рукой  в сторону Лиходеевки, - окружено.
    После  Струмса остались записки, по ним и разобрались. Жалко профессора,
    и Колю жалко. Но ничего, все эти мерзавцы уже арестованы.

    "Разве их можно арестовать?" - удивилась про себя Петухова.

    Вперед выступил милиционер.

    - Итак, - сказал он неторопливо, - вы и есть гражданка Петухова?

    Валентина  Сергеевна  первый  раз внимательно посмотрела на милиционера.
    Обычный  парень,  каких  много.  Белобрысый,  веснушчатый...  Вот только
    глаза...  острые, пронзительные, и в то же время глаза древнего старика.
    Кого-то ей они напоминали.

    Над ее головой пролетела большая черная птица...

    "Смена", 1993, ‘ 1.