Остродумов,  полемизируя с французом, доказывал, что колдовские культы и
    обряды  до  сих пор сохраняются в России, хотя и тщательно скрываются их
    приверженцами.  Что касается гаитянских зомби, то их аналоги имеются и в
    славянских  поверьях.  Скажем,  упыри,  вурдалаки  и  т.  д.  Мало того,
    обряды,  напоминающие  гаитянские,  встречаются до сих пор в России. Тут
    он  ссылался  на  записки  отставного  майора  Кокуева - помещика нашего
    уезда.  Записки  были  опубликованы  малым  тиражом на средства автора и
    назывались  довольно  странно:  "Сонмище  демонов  черных  и  белых". По
    словам  Остродумова,  он  не только читал эти записки, но и был знаком с
    их автором.

    Так  вот,  этот  самый  Кокуев утверждал, что неподалеку от его поместья
    существует   деревня   Лиходеевка,   населенная  с  незапамятных  времен
    колдунами.  И  будто  бы  эти  колдуны способны оживлять мертвецов, чему
    столбовой дворянин Кокуев был свидетелем.

    В   статье,   правда,   довольно   туманно  говорится,  что  Кокуев  сам
    присутствовал  на  процедуре воскрешения и подтверждает своим дворянским
    словом.  Можно  понять,  что  за  всем  этим  скрывалась какая-то личная
    драма.   Кокуев   также   заявил,   что   лично  знаком  с  колдунами  и
    чернокнижниками,  но  на  просьбу  Остродумова ознакомить с ними и его -
    вежливо,  но  решительно отказал. Причем сказал, что так будет лучше для
    самого же Остродумова.

    Остродумов  дальше  рассказывает о Кокуеве, нелюдимом холостяке, некогда
    участвовавшем   в   Крымской  кампании.  Отставной  майор,  видимо,  сам
    баловался  черной  магией, во всяком случае, с ее помощью пытался искать
    клады.  Но, как иронически замечает Остродумов: "Сатана так и не дал ему
    богатства".  Подробней  о  личности  и деяниях Кокуева можно прочитать в
    его труде "Сонмище демонов черных и белых".

    Статья  Остродумова  крайне возбудила мое любопытство. Захотелось самому
    познакомиться  с  записками  отставного  майора.  Я  перерыл все местные
    библиотеки,  делал  запросы  в  крупнейшие книгохранилища страны, но все
    безрезультатно.

    Тогда  я  решил  съездить  в Лиходеевку, но сначала побольше разузнать о
    самой  деревне.  Опять  архивы...  Сведений  довольно  мало,  но  каждый
    попадавшийся  документ  был  весьма  любопытен.  Вот,  например.  - Митя
    кивнул  на  давешнюю  дореволюционную  карту  уезда. - Почему Лиходеевка
    стоит  как  бы в центре нескольких помещичьих владений, а сама никому не
    принадлежит?  Оказывается,  дело  в  том,  что  населяли  ее однодворцы,
    довольно  своеобразная  группа русского свободного крестьянства. Некогда
    их  относили  к  низшему  дворянству, но матушка Екатерина Вторая особым
    указом  перевела  их  в крестьяне. Однако однодворцы былых вольностей не
    забыли и с простыми крепостными не больно-то якшались.

    Было  их  в  Лиходеевке,  согласно  ревизской  сказке  1858 года, 48 душ
    мужского  пола.  Еще  более  интересный  документ  -  рукописный сборник
    легенд  и  преданий  нашей губернии, собранный и записанный семинаристом
    Лаврентием  Воздвиженским.  Эта  толстая  амбарная  книга в коленкоровом
    переплете,  исписанная  каллиграфическим  почерком,  попалась  мне среди
    книг  и  документов бывшей Архангельской церкви. Архив церкви находится,
    кстати, в вашей библиотеке, Валентина Сергеевна.

    Так  вот,  там  говорится,  что  при  царе Федоре Иоанновиче, сыне Ивана
    Грозного,  в  наш  уезд  было  сослано  несколько представителей знатных
    дворянских  семей, обвиненных в ереси и колдовстве. Лишены они были всех
    своих  земель и добра, но не сожжены, как полагалось, - нравы при Федоре
    Иоанновиче  стали  помягче.  Именно  они  и основали Лиходеевку. Видимо,
    кое-какие  средства  у  них  остались,  потому  что  поставили  они себе
    крепкие усадьбы и зажили на свой манер, тихо, но независимо.

    Из  той  же  книги следует, что Лиходеевка издавна пользовалась недоброй
    славой среди окрестного населения.

    "В  божьем  храме  редко  кто  из  них бывает, - пишет семинарист, - а в
    самой  деревне  церкви  нет".  Хотя  он  оговаривается,  что  все жители
    Лиходеевки   крещены  по  православному  обряду.  Семинарист  Лаврентий,
    видимо,  знал больше, чем написал в своем труде, но по каким-то причинам
    об этом не распространялся.

    Валентина   Сергеевна   слушала   этот  рассказ  сначала  с  напряженным
    интересом,  но  постепенно  вся эта старина стала ей надоедать. За окном
    давно,  стояла теплая августовская ночь. С улицы налетели ночные бабочки
    и  кружились возле настольной лампы. Выло тихо и уютно, а все эти ужасы,
    казалось,  существовали  только в воображении. Она поднялась и, взглянув
    на часы, сказала:

    -  Ну  что  ж,  товарищи,  мне  пора.  Поздно уже. Спасибо за интересный
    рассказ, но никакой ясности он не внес: колдуны, зомби - все это...

    Но Воробьев не дал ей договорить.

    -   Сядьте!   -  сказал  он  властно.  И  Валентина  Сергеевна  невольно
    подчинилась.  -  Вы,  Валентина  Сергеевна,  и  не подозреваете, в какой
    переплет  попали.  Насколько  это  серьезно.  Верите  вы  или не верите,
    конечно,  ваше  дело,  хотя после того, что с вами произошло, нужно быть
    полным  кретином,  чтобы  отрицать  очевидное. Я еще не дорассказал всей
    истории.

    Напоминание  об  опасности  подействовало  на  библиотекаршу,  как  ушат
    холодной воды.

    "Ладно,  -  решила  она,  -  дослушаю,  глупости  до  конца, раз уж сама
    напросилась".

    -  Итак,  продолжаю.  -  Митя потушил окурок в пепельнице и отхлебнул из
    стакана  холодного  чаю.  -  После  всех  изысканий  надо  было  ехать в
    Лиходеевку.  Мне очень хотелось это сделать, но что-то постоянно мешало.
    То   разные  житейские  заботы,  то  еще  какие-то  мелочи.  Иногда  мне
    казалось,  что  некий  внутренний  голос  шепчет:  не  езжай,  Митя,  не
    езжай...  Я человек не суеверный, однако, по правде сказать, было как-то
    не по себе.

    И тут случилось довольно странное происшествие.

    Как-то  в  музей  зашел пожилой гражданин странной наружности. В руках у
    старика  был сачок для ловли бабочек, еще один сачок болтался за спиной.
    На  боку  висели  жестяные  коробки,  какие-то  морилки.  Одет  он был в
    просторный  парусиновый  костюм.  Дополняла  наряд  широкая,  соломенная
    панама. Когда потом мы шли по улице, ребятишки бежали за ним следом.

    Диковинный   человек   представился   профессором-энтомологом  Викентием
    Аркадьевичем Струмсом.

    Наш  бдительный  директор перво-наперво потребовал у него документы. Они
    оказались  в полном порядке: командировочное удостоверение, паспорт, еще
    какие-то  бумаги.  Были  и  рекомендательные  письма  из  очень солидных
    учреждений  с  просьбой  оказывать  В. А. Струмсу всяческую помощь. Пока
    директор  рассматривал  бумаги, раздался звонок. И по почтительному тону
    директора  можно  было  понять,  что  на  том  конце  провода  кто-то из
    начальства.  Разговор,  видимо,  шел  все  о том же Струмсе, потому что,
    положив трубку, директор рассыпался перед профессором мелким бесом.

    Из  разговора  выяснилось, что наш новый знакомый - специалист по ночным
    бабочкам.  И  что,  как  ему  стало известно, в наших местах встречается
    редчайший подвид - бабочка "мертвая голова".

    - А где же водится этот подвид? - встрял в разговор я.

    -  Здесь,  не  очень  далеко от города, есть деревня Лиходеевка, так, по
    моим сведениям, где-то возле нее, - ответил Струмс.

    Упоминание о Лиходеевке разожгло мой интерес невероятно.

    - А откуда у вас эти сведения? - спросил я профессора.

    -  Да  вот  из  этой  книги,  - И он достал из полевой сумки - что бы вы
    думали - "Сонмище демонов черных и белых" отставного майора Кокуева.

    Прочитав  заглавие книги, оттиснутое золотом на черном переплете, я чуть
    со стула не свалился.

    -  Вот  видите,  -  профессор раскрыл книгу и показал рисунок гигантской
    бабочки,  -  автор утверждает, что изображение в натуральную величину. И
    я  ему  верю,  да,  верю!  -  Он запальчиво повысил голос. - Особенности
    рисунка  доказывают,  что  рисовал  он  с  натуры.  Подвид нигде пока не
    описан, и я надеюсь...

    Тут он остановился и перевел дух.

    -  Ну  ладно,  об  этом  потом. Одним словом, я прошу вашей помощи. - Он
    посмотрел на директора. - Помогите мне добраться до Лиходеевки.

    -  Нет  ничего  проще, - сказал директор. - Даю в ваше распоряжение Митю
    Воробьева. - Он кивнул в мою сторону. - Завтра же и отправляйтесь.

    Я  проводил  профессора  до гостиницы. Мы обо всем договорились. В конце
    же  я набрался смелости и попросил у него на одну ночь книгу, за которой
    я  так  долго  и  безуспешно  охотился.  Струмс внимательно посмотрел на
    меня,  но  книгу  дал, попросив, как можно бережнее с ней обращаться. На
    прощание  еще  раз  внимательно посмотрел на меня, и мне показалось, что
    он совсем не тот, за кого себя выдает.

    Схватив  драгоценную  книгу,  я  побежал  к  себе.  И, надо сказать, она
    действительно  была  необычной.  Долго  рассказывать  обо  всем, что там
    написано.  Сделана  она  была  в виде дневника. Автор передавал читателю
    все  свои  переживания,  настроения  и  т.  д.  Кроме того, он увлекался
    магией,  и  страницы  переполняли  различные мистические пассажи. Больше
    всего  на меня произвел впечатление один из фрагментов. По смыслу он был
    кульминационным.  У главного героя (или у автора) была возлюбленная, как
    он  пишет,  "девица  небесной  чистоты".  Называл  он  ее по-разному: то
    Суламифь,  то  Изольда,  то Женевьева. Однако в одном месте текста стоит
    совершенно  конкретное  имя  - Дарья Михайловна Сурина - дочь соседского
    помещика.  Так вот, можно понять, что Суламифь-Даша отставным майором не
    интересовалась.  Он  же сгорал от любви. Просил ее руки у отца и получил
    отказ:  видимо,  был незавидным женихом. Впрочем, обожание на расстоянии
    нравилось Кркуеву, совпадало с его рыцарским идеалом.

    Однако  драма  переросла  в  трагедию.  Дарья Сурина внезапно заболела и
    вскоре скончалась.

    Потрясенный  Кокуев  чуть  не  лишился рассудка. Но задумал оригинальный
    ход.  У  него были знакомства среди колдунов деревни Лиходеевка. Кстати,
    о  своих  связях  с  нечистой  силой  майор  пишет  весьма осторожно, не
    называя  имен  и  не  вдаваясь в подробности. Можно, однако, понять, что
    вопросы  волшебства,  чародейства и магии интересовали его чрезвычайно и
    что он не жалел на овладение ими ни времени, ни средств.

    Одним  словом,  нечистая  сила  пошла  навстречу  несчастному.  Тут-то и
    начинается  самое  интересное.  Церемония  воскрешения  Дарьи Михайловны
    Суриной описана очень подробно.

    Прошло  четыре  дня  с  момента погребения. Дело было летом, по-моему, в
    августе.  Кладбище  находилось  вдалеке от деревень и усадеб на ничейной
    земле. Издавна хоронили там окрестных помещиков.

    Кокуев  был  извещен заранее и пришел на кладбище еще засветло. Он долго
    стоял  у  свежей  могилы,  где  была  похоронена его возлюбленная. Потом
    присел поодаль и стал ждать.

    До   темноты   никто   не  появлялся.  Но  как  только  стемнело,  майор
    почувствовал   на   кладбище   какое-то  движение.  Постепенно  он  стал
    различать  невдалеке от свежей могилы темные силуэты. Вспыхнул костерок.
    В  его  свете  Кокуев  увидел  трех  женщин  и старика с длинными седыми
    волосами и бородой. Женщины сбросили одежду.

    Дальше   следует   описание   ритуала,  почти  полностью  совпадающее  с
    рассказом  Валентины  Сергеевны.  И заклинания, и зеленый столб света...
    Однако  самое  интересное  случилось  дальше.  Земля,  как пишет Кокуев,
    расступилась,  и  появилась  усопшая.  Женщины  упали на колени и запели
    какую-то  странную  жалобную  песню. Старик же подошел к майору, взял за
    руку  и  подвел  к  ней.  Кокуев  на  протяжении  всей  процедуры хотя и
    испытывал  сильнейшее  потрясение,  но сохранил присутствие духа. Теперь
    же  силы оставили его, он едва держался на ногах. Мертвая стояла, закрыв
    глаза,  и  выглядела совершенно как при жизни, только была очень бледна.
    От  нее  шел  тяжелый  запах  свежей  земли. Наконец она открыла глаза и
    впилась  безжизненным взглядом в майора. Тот окаменел, не мог двинуть ни
    рукой,  ни  ногой.  Внезапно  мертвец  поднял  руки,  точно хотел обнять
    Кокуева.  Этого  отставной  майор  уже  не вынес. Он потерял сознание. -
    Воробьев приостановил свой рассказ и вновь закурил.

    -  А  что  было  дальше?  -  с  живейшим интересом воскликнула Валентина
    Сергеевна.

    - Вот видите, вы уже и увлеклись, - засмеялся Забалуев.

    -  А дальше... он пришел в себя в какой-то крестьянской избе. Утром. Тут
    же  находился и давешний седобородый старик. Он кратко объяснил Кокуеву,
    что  своим обмороком тот все испортил. И что возлюбленной больше никогда
    не  увидит.  "А  если  бы  ты  не сомлел, - закончил старец, - то мог бы
    обрести  неслыханную  радость". - Воробьев глубоко затянулся. - Было там
    еще  много  чрезвычайно  интересных мест, например, рассказ о том, как с
    помощью  волшебства  майор  пытался искать клады и как почти нашел один.
    Словом, всего не перескажешь.

    -  Однако  какое поразительное сходство с рассказом Валентины Сергеевны,
    - заметил Забалуев.

    -  Да,  сходство  несомненное.  -  Митя  потушил папиросу и посмотрел на
    Петухову,  -  На  следующее утро я уже возле гостиницы поджидаю Струмса.
    Мы  условились встретиться в восемь... И ровно в восемь выходит Викентий
    Аркадьевич,  а  рядом  с  ним  здоровенный  малый,  обвешанный сумками и
    рюкзаками.  Увидел  Струмс меня, махнул этак небрежно рукой, подзывая, а
    сам - к "Победе", что стояла у гостиницы. И детина с сумками за ним.

    -  Знакомьтесь,  Митя,  -  говорит  Струмс,  - это мой ассистент Николай
    Егорович Белов, можно просто Коля.

    Коля  молча сует мне руку, грузит вещи в "Победу", садится за руль, и мы
    трогаемся. Вернул я ему книгу и вопрос задаю:

    - А сами-то вы, Викентий Аркадьевич, что думаете обо всей этой истории?

    - Что думаю? А ничего... Приедем на место, там и думать будем.

    И  вот мы в Лиходеевке. К моему удивлению, остановились не в деревне, а,
    отъехав  от  нее  с  полкилометра,  заехали  в  лес  и  расположились на
    небольшой  уютной  поляне. Коля достал из багажника палатку, да какую-то
    хитрую,  какой  я никогда не видел. Яркую, просторную, с тентом, матрацы
    надувные.   Словом,   все   иностранное.   Быстренько,   сноровисто  все
    установил. Загляденье.

    -  Поживем  денек-другой  на  природе,  - говорит Струмс. - Чем в душной
    избе  с тараканами да клопами, лучше на свежем воздухе, вон кругом какая
    благодать.

    Перекусили  наскоро.  А  потом  профессор с ассистентом в лес собрались.
    Взяли свои сачки для ловли бабочек, снасть всякую.

    Потом  гляжу  -  у Коли какая-то штука вроде миноискателя, с наушниками,
    только компактнее. "- А это что, - спрашиваю, - у вас такое?

    - Это, - говорит Струмс, - прибор для определения геомагнитных полей.

    - Так вы же не физики.

    -  Не  физики,  -  подтверждает  профессор, - но чтобы вы знали, молодой
    человек,  именно  в  местах  геомагнитных  аномалий  и  водится бабочка,
    которую мы ищем. Такова особенность вида "мертвая голова".

    Ну  что  ж, объяснили мне популярно, я и доволен. Перед уходом профессор
    мне говорит:

    - Вы, Митя, далеко от машины не уходите, мало ли что...

    - А я, Викентий Аркадьевич, в деревню хотел сходить.

    - Зачем это?

    -  Ну  так, поговорить с местными жителями, поглядеть, что за Лиходеевка
    такая.

    -  Вот  что,  Митя,  -  говорит  профессор,  -  мы  с  вашим  директором
    договорились,  что вы полностью поступаете в мое распоряжение. Так вот я
    очень  прошу,  даже настаиваю, выполняйте то, что я вам сказал, без меня
    никаких самостоятельных вылазок не предпринимайте.

    - Да что за таинственность такая! - возмутился я.

    -  Я  настаиваю,  -  тихо  повторил профессор, и было что-то такое в его
    тоне, что я замолчал.

    Тут  подошел  ассистент  Коля,  молча,  как-то  сбоку посмотрел на меня,
    точно примеривался, как бы половчее ударить.

    -  Вы  не обижайтесь. - Профессор потрепал меня по плечу. - Вы нам скоро
    понадобитесь и не пожалеете, что поехали.

    Ушли  они. "Эге, - думаю, - да они меня вместо сторожа взяли". Но делать
    нечего.  Походил  по  полянке,  залез  в  палатку, повалялся на надувных
    матрацах. Взял книжку, почитал...

    Стемнело, тут и они появились. Профессор идет веселый. Напевает что-то.

    Я  с  расспросами  не  лезу,  тоже молчу. Разожгли костерок. Достал Коля
    провизию,  гляжу,  коньячок  появился.  А  вечер  тихий,  одним  словом,
    удовольствие полное.

    -  Ты  бы,  Митя,  без  лирики,  - перебил рассказчика Забалуев, - время
    позднее, Валентина Сергеевна устала.

    -  Нет, нет, Митя, рассказывайте все, что считаете нужным, - воскликнула
    Валентина  Сергеевна.  Она  настолько  заинтересовалась,  что забыла обо
    всем на свете.

    -  Продолжаю.  Так  прошло  два дня. Струмс и Коля с утра уходили в лес,
    возвращались   затемно,   ничего   определенного  не  рассказывали.  Мне
    чертовски  надоело  такое  времяпрепровождение. Тем более ни одной живой
    души за это время в лесу не встретил. Но я молчал.

    На  третье  утро  профессор  приказал  мне  идти  с  ними.  Конечно,  не
    приказал,   а  попросил,  но  все  равно  сказано  это  было  человеком,
    привыкшим  повелевать.  Я давно понял, что и Струмс, и Коля, конечно, не
    энтомологи, но, кто они на самом деле, определить не мог.

    Утром  мы  отправились  в  путь.  На этот раз никаких сачков не взяли, а
    кроме  давешнего  прибора,  похожего  на  миноискатель,  прихватили  два
    небольших   ящика,   наподобие   тех,   в  которых  носят  геодезические
    инструменты.  Кроме того, из багажника "Победы" Коля достал две саперные
    лопатки и тоже взял их с собой.

    Идти  пришлось  довольно  долго,  примерно  часа  полтора. Мои попутчики
    дорогу  знали  хорошо  и  уверенно  шли  через  лес.  Лето  было в самом
    разгаре,  и  среди  травы  и  опавшей хвои мелькали кустики земляники со
    спелыми  сочными  ягодами.  Наконец  лес поредел, и мы вышли на огромную
    поляну.  Я  сразу  понял, что перед нами кладбище, то самое, описанное в
    "Сонмище  демонов  черных  и белых". Да, да, Валентина Сергеевна, именно
    на  нем  вы  и были. Но только подошли к нему с другого края, со стороны
    болота.

    Итак,   вот  оно,  таинственное  кладбище,  место  жутких  происшествий.
    Признаюсь,  я  испытывал  не  совсем  приятное  чувство,  ступая  на его
    территорию.  Однако  мои  спутники никаких эмоций не выражали. Они молча
    шагали среди могил и надгробий.

    Я  поотстал.  Кругом  было  столько интересного. Ходил среди запустения,
    пока не услышал окрик:

    - Эй, Митя, давай сюда!

    Мои    товарищи   стояли   возле   приземистого   кирпичного   строения,
    оказавшегося  склепом  дворянского рода Кокуевых. Среди имен, высеченных
    на  черной мраморной доске, было и имя моего знакомца: "Иван Аполлонович
    Кокуев - майор от инфантерии, герой Крымской кампании".

    -  Вот  где похоронен отставной майор Кокуев, - сказал Струмс. - В месте
    так  любезном его меланхолической душе