- задумчиво произнесла
    библиотекарша.

    -  Что  ж,  не  исключен и такой поворот. Однако что нам терять? А потом
    вспомните  молоко,  - усмехнулся он. - Верное средство. Купим в магазине
    по бутылке, возьмем с собой на встречу. Скиснет - значит, профессор колдун.

    - И что тогда?

    - Тогда остается серебряная пуля.

    - А где ее взять?

    - Перелью бабушкину ложечку.

    Мотоцикл взревел и понесся по пыльной дороге.

    Валентина  Сергеевна,  плохо  спавшая ночью, дремала в коляске, несмотря
    на тряскую дорогу.

    Внезапно  мотоцикл  бросило  в сторону. Она в недоумении открыла глаза и
    увидела   на  дороге  ребенка.  Мотоцикл  мчался  прямо  на  него.  Митя
    лихорадочно    выворачивал   руль.   Петухова   цепенело   смотрела   на
    надвигающегося  малыша. Он улыбался, но как-то криво и бессмысленно, как
    улыбаются  идиоты.  Митя  резко  повернул  руль,  и  мотоцикл  с треском
    свалился  кювет.  Последнее,  что  успела  увидеть  Петухова,  -  фигура
    странного мальчика, оторвавшаяся от земли, парила над дорогой.

    Она  быстро  пришла  в  себя  и  попыталась  встать. К удивлению, ей это
    удалось.  Все  тело  болело,  но  особых  повреждений  она  не получила.
    Поискала  глазами Митю. Он лежал тут же, рядом. Голова его была в крови,
    рука неестественно вывернута.

    - Ну вот, - сказал он, едва шевеля губами. - Все-таки они меня доконали.

    Валентина  Сергеевна  бросилась  к  нему, попыталась перевязать платком.
    Затем выскочила на пустынную дорогу, зовя на помощь.

    - Валентина Сергеевна, Валя! - услышала она слабый голос. - Идите сюда!

    Петухова подчинилась.

    -  Возьмите  письмо,  оно  в  кармане  пиджака,  спрячьте  и  никому  не
    показывайте. И обязательно позвоните по этому телефону.

    - Нет, Митя, не надо. - Она пыталась сдержать слезы.

    -  Возьмите,  я  вас  очень  прошу.  - Голос его ослабел, и Митя потерял
    сознание.

    Петухова  машинально  достала  мятый конверт и сунула его в сумку. Потом
    подъехали  какие-то  люди,  началась  суета.  Появились милиция, "Скорая
    помощь".  Окончательно  она  пришла  в  себя  только  в  приемном  покое
    городской больницы, где ей обработали ушибы и ссадины.

    Митю в бессознательном состоянии поместили в реанимацию.

    Сбивчиво  и  невпопад  отвечала  она  на  вопросы  милиции,  а  потом ее
    доставили домой.

    Безучастно  сидела  Валентина  Сергеевна  на  диване, уставившись в одну
    точку.  Давным-давно стемнело, но который час, она даже не представляла.
    Единственное,  что занимало ее, - сколько же ей осталось жить. Почему-то
    никак   не   могла  точно  сосчитать,  сколько  же  дней  прошло  с  той
    злосчастной ночи на кладбище.

    Цифры  щелкали  в  голове сухими костяшками счет. Кажется, она сходила с
    ума.   Отвлек   ее   слабый   свет  в  прихожей.  С  трудом  поднявшись,
    библиотекарша  выглянула  в  коридор. Светилось зеркало. Мерцало изнутри
    слабым  зеленоватым светом, напоминая плохо освещенный аквариум. Никогда
    раньше подлое зеркало не светилось.

    Валентина  Сергеевна  настолько  привыкла  к  чудесам,  что наблюдала за
    странным  явлением безо всякого страха. Машинально отметила - зеркало не
    отражало  предметы.  Свечение  постепенно нарастало, и внутри него стали
    различимы   два  силуэта,  которые  постепенно  приближались.  Валентина
    Сергеевна  узнала  в  одном  ту  особу, которая в парке подсела к ней на
    скамейку  и  лезла  со  странными разговорами. Второй силуэт принадлежал
    мужчине  средних  лет, как показалось Петуховой, в военном мундире. Лицо
    его было трудноразличимо.

    Они   остановились   по   ту  сторону  зеркала.  Казалось,  их  окружает
    зеленоватый   туман.   Внезапно   Петухова  услышала  голоса,  глухие  и
    монотонные.  Они  доносились  не  из зеркала, а как бы возникали посреди
    прихожей.

    - Она нас видит? - спросил женский голос.

    - И еще увидит не раз, - ответил мужской.

    - Что ее ждет?

    - Могила.

    - Сколько ей осталось?

    - Восемь дней.

    - Есть ли выход?

    - Выхода нет.

    -  Выход  есть  всегда! - раздался вдруг высокий детский голос. В тот же
    миг послышался треск и стало темно.

    Валентина  Сергеевна  включила в прихожей свет. Зеркало покрывала густая
    сеть  трещин.  Какой  ужас!  Даже дома нет спасения! Она быстро оделась,
    накинула плащ, взяла сумочку и выбежала из квартиры.

    Куда  идти?  Конечно  же,  в  больницу  к Мите. И она побежала по ночным
    улицам.  Ей  казалось,  что  ее преследуют, мерещились какие-то тени, но
    желание  поскорее  увидеть  Митю, узнать, как он себя чувствует, жив ли,
    заставило позабыть о страхах.

    Вот  и  больница.  Она  вбежала  в  пустынный  вестибюль  и  рванулась в
    отделение реанимации.

    - Куда вы? - закричала заспанная нянечка.

    - Мне к Воробьеву, - умоляюще попросила Валентина Сергеевна.

    - Он спит.

    - А как его самочувствие?

    -  Неважное.  Сотрясение  мозга.  Сломаны  рука  и  несколько  ребер, но
    опасности для жизни нет.

    -  Можно я подожду здесь до утра? - Петухова вопросительно посмотрела на
    нянечку.

    - Дело ваше, - равнодушно отозвалась та.

    - А зачем же здесь? - вдруг раздался чей-то голос.

    Петухова резко обернулась.

    Перед  ней  стоял  пожилой,  невысокого  роста, кругленький, чрезвычайно
    симпатичный человек с умными веселыми глазами.

    "Нет, он не из этих", - сразу же решила Валентина Сергеевна.

    - Кто вы? - спросила она.

    -  Я  Струмс,  -  ответил человек. - А вы, очевидно, Валентина Сергеевна
    Петухова?

    - Да, - удивленно произнесла она. - А вы откуда знаете?

    -  Я тут незадолго до вашего прихода общался с Митей. Он хоть и слаб, но
    в сознании, рассказал мне все ваши приключения. Вкратце, конечно.

    - Как он? - спросила Петухова.

    -  Гораздо  лучше,  чем  я  ожидал.  Пойдемте,  Валентина Сергеевна. Нет
    ничего лучше, чем прогулка с дамой августовской ночью.

    И  он  галантно  взял библиотекаршу под руку. В небольшом номере Струмса
    Петухова   сидела   в  мягком  кожаном  кресле  и  живо  описывала  свои
    столкновения  с  духами.  Профессор  налил рюмочку коньяка, покосился на
    нее, кивнул на бутылку: мол, не хотите ли? Она энергично замахала головой.

    -  Ну,  дело  ваше!  - Профессор медленно выпил, закусил долькой лимона.
    Посмотрел  на  библиотекаршу,  как ей показалось, с насмешкой и властным
    жестом руки остановил захватывающее повествование на полуслове.

    -  Довольно,  голубушка, - сказал он решительно. - Рассказ ваш настолько
    живописен, что напоминает фильм "Багдадский вор".

    Валентина Сергеевна обиделась и покраснела:

    - Вы мне не верите?

    -  Ну  отчего же, верю. Но! - Профессор поднял вверх указательный палец.
    -  За  всеми  ужасающими  подробностями  неясно одно: почему они за вами
    охотятся?

    - Я видела их тайную церемонию на кладбище... - запальчиво начала Петухова.

    -  Не  специально  ли  для  вас весь спектакль был подготовлен заранее и
    срежиссирован талантливым режиссером?

    - Вы считаете, что все эти ужасы - мистификация?

    -  Отнюдь  нет!  Безусловно,  налицо  черная  магия.  Но  зачем  они вам
    демонстрируют  до  сих пор весь свой арсенал? Наиболее изысканные трюки.
    -  Он  засмеялся  и  снова наполнил рюмку. - Все эти предсказания насчет
    оставшихся  тринадцати дней... жуткое знамение. Не проще ли затянуть вас
    в  трясину,  которых, кстати, в тех местах полным-полно, или обрушить на
    голову гнилое дерево. Просто и эффективно.

    - А мотоцикл? - закричала библиотекарша. - Я же чуть не погибла.

    - Именно "чуть". На вас же нет ни единой царапины.

    -  Царапины  есть,  -  уныло  произнесла  Петухова  и  искоса  глянула в
    висевшее напротив зеркало.

    -  Это  не считается. Возьмем последний эпизод: видения в прихожей. Ведь
    ясно сказали - выход есть.

    - Да где же он?

    -  Погодите,  погодите,  не  все  сразу. Сначала разберемся, зачем вы им
    понадобились.  -  Профессор облизнул языком губы, покосился на рюмку, но
    пить  не  стал.  -  Эти  черные  маги  очень стары. В прошлый раз нам, к
    сожалению,  не  пришлось с ними пообщаться лично. Надеюсь на этот раз...
    -  Он  замолчал,  обдумывая. - Так вот, настоящий колдун обязан передать
    свои  знания,  свою,  если  хотите,  силу. Кому? Естественно, не первому
    встречному.

    - Вы хотите сказать... - подалась вперед Петухова.

    -  Иначе  говоря,  - не обращая на нее внимания, продолжал Струмс, - ему
    нужны ученики. Мне кажется, такая роль отведена вам.

    Петухова в изумлении уставилась на профессора.

    -  Да!  Именно  вам,  так, во всяком случае, мне кажется. Видите ли, они
    долго присматривались, но репутация у вас вполне подходящая.

    Валентина Сергеевна перевела дух и неуверенно спросила:

    - Если следовать вашей логике, то почему бы им просто не прийти ко мне?

    -  Взять  за  руку  и  сказать:  пойдем, любезная Валентина Петухова, мы
    сделаем  тебя  ведьмой  и научим кататься на помеле? Я думаю, главная их
    цель  -  растоптать ваше "я", полностью лишить воли, заставить приползти
    к ним на четвереньках. А уж потом...

    - То, что вы говорите, совершеннейший вздор, - всплеснула она руками.

    - А по-моему, единственно верное объяснение.

    - И что же мне делать?

    - Да ничего, события сами находят вас.

    - Однако, нечего сказать, утешили.

    -  Ну,  а  что  вы  хотели?  Чтобы  я приставил к вам телохранителей или
    прочитал  заклинания?  Это в моих силах, но вряд ли будет толк. На вашем
    месте  я  бы  сам  предпринял  контрдействия.  Поехал  в  Лиходеевку и с
    помощью той старушки постарался вступить с ними в контакт.

    Валентина   Сергеевна   встала   и  взволнованно  заходила  по  комнате.
    Машинально  взяла  рюмку  с  коньяком,  так же машинально выпила. Струмс
    посмотрел на нее с одобрением:

    - Итак - в бой! А тылы я обеспечу.

    Петухова  задумалась,  как  бы  прикидывая и взвешивая свои возможности.
    Наконец спросила:

    - Ну, а что это даст?

    Струмс встрепенулся:

    -   Помилуйте,   голубушка,   неужели   вам   самой  неинтересно?  Разве
    представится возможность пережить еще раз такое захватывающее приключение?

    Петухова  засмеялась.  Удивительно, за несколько дней в ее мировоззрении
    произошли  заметные  сдвиги.  Мир  перестал  состоять  из черных и белых
    тонов, наполнился красками, засверкал, как солнце в луже после дождя.

    - Согласна, - просто произнесла она.

    -  Итак,  повторяю,  -  будничным  тоном  продолжил  Струмс,  -  никаких
    активных  действий  не  предпринимать,  о  каждом  шаге  докладывать мне
    лично,  телефон  у  вас  есть.  Для  начала сходите в архив к Забалуеву.
    Ничего    ему    не   рассказывайте.   Просто   присмотритесь   к   нему
    повнимательнее.  Какие-нибудь  странности  в  поведении,  в разговоре...
    фиксируйте все. Ну, а теперь - домой. Сейчас я распоряжусь, вас отвезут.

    Близился  вечер, когда Петухова вошла в здание архива. Без стука открыла
    дверь  кабинета  Забалуева.  Старичок  сидел,  склонившись над бумагами.
    Услышав шум, он поднял голову, и лицо его расплылось в приветливой улыбке.

    -  Валентина  Сергеевна?!  Какими судьбами?! Давненько, давненько вас не
    было видно. С чем пожаловали?

    Петухова пристально посмотрела на него, не зная, как себя вести.

    "Что  это?  - подумала она. - Неужели он будет отрицать, что мы виделись
    три дня назад?"

    - Петр Петрович, да ведь я была у вас в этот понедельник.

    -  В  понедельник?  Что  вы, Валентина Сергеевна! В понедельник архив не
    работал, у нас был санитарный день.

    "Ну что ж, - решила Петухова. - Не была, так не была".

    - Значит, я ошиблась, может, только хотела зайти.

    - А что вам понадобилось?

    - Да вот интересуюсь деревенькой одной, Лиходеевка называется.

    -  А,  знаю.  -  Архивариус  насмешливо  поглядел на нее. - Говорят, там
    колдуны  живут,  мертвецы  по  лесам  ходят. - Глаза его так и светились
    злорадством.

    "Конечно,  это  он,  -  убедилась  библиотекарша,  - Все знает, да еще и
    издевается, сволочь".

    -  Петр  Петрович,  давайте  говорить откровенно, что вы от меня хотите,
    зачем травите, подсылаете нечисть?

    -  Товарищ  Петухова,  да  вы  здоровы  ли?  -  Лицо архивариуса приняло
    озабоченное выражение.

    Валентина Сергеевна вскочила и рванулась к дверям.

    - А затем, милая, - вдруг раздался сзади детский голос, - что ты нужна нам.

    Петухова  стремительно  обернулась  и  увидела, что на стуле, где только
    что  сидел  Забалуев, теперь сидит давешний белобрысый мальчик, виденный
    ею последний раз на дороге. Ребенок холодно улыбался и грозил ей пальчиком.

    -  Поезжай,  милая,  снова  в  Лиходеевку,  не  пожалеешь,  -  писклявым
    голоском изрек он.

    Петухова  кинулась к мальчишке, и вдруг он пропал. В комнате было пусто.
    В  растерянности  стояла  библиотекарша, но тут раскрылась дверь и вошел
    Забалуев.

    - Приветствую, приветствую, - радостно закричал он, - я в хранилище бегал.

    Петухова медленно опустилась на стул.

    - Я была у вас в понедельник, - осторожно начала она.

    -  Ну  да.  - Забалуев внимательно поглядел на нее. - Всю ночь просидели
    вместе   с   Митей.  Хотели  еще  ехать  в  деревню  эту,  как  она  там
    называется...  Я,  к  сожалению,  опоздал,  в  квартире  небольшой пожар
    случился,  проводка  загорелась  ни  с  того  ни с сего. Прибежал к вам,
    сказали, что вы уже уехали. Ну и как съездили? Что-нибудь узнали?

    Валентина  Сергеевна  поднялась  и,  не  отвечая, направилась к двери. У
    порога  она  обернулась,  снова ожидая увидеть вместо Забалуева ребенка.
    Но Петр Петрович растерянно и участливо смотрел на нее.

    Вечером того же дня Петухова снова была в номере у профессора.

    -  Так,  так, очень интересно. - Профессор потирал руки от удовольствия.
    -  Значит,  сначала  был один Забалуев, а затем другой? И ребенок? Ну, а
    разницу, разницу-то между этими двумя вы заметили?

    Валентина Сергеевна недоуменно пожала плечами.

    - Ну, какие-нибудь детали? Глаза, например?

    -  Да  я  особенно не приглядывалась, правда, мне показалось, что первый
    Забалуев  был какой-то неестественный, слишком веселый, что ли... Как-то
    уж очень оживленный.

    Профессор задумчиво поглядывал на Петухову.

    -  Все-таки,  мне кажется, дело тут сложнее. Я думал, архивариус тоже из
    их   компании.   Но,   видимо,  ошибся.  Сдается  мне,  здесь  действует
    направленная  галлюцинация,  а  может,  и  того  серьезнее, классический
    оборотень.  И  почему  именно  ребенок,  мальчик?  На кого он похож, что
    вообще вы обо всем этом знаете? Ведь дитя вы видите не в первый раз?

    -  Да, - подтвердила Петухова. - И он мне абсолютно незнаком, хотя вроде
    бы кого-то напоминает.

    Валентина  Сергеевна  напрягла память, но ничего определенного вспомнить
    не смогла.

    -  Ладно, - сказал Струмс, - с этим еще разберемся. Значит, таинственный
    малыш  посоветовал вам ехать в Лиходеевку? Вот и я вам советую, и весьма
    настоятельно.

    -  А скажите, - Валентина Сергеевна внимательно посмотрела на Струмса, -
    они знают, что вы в городе?

    -  Без  сомнения,  знают  они,  конечно,  и  то,  что вы в данную минуту
    находитесь у меня. Но уверяю вас, это не имеет никакого значения.

    - То есть? - не поняла Валентина Сергеевна.

    -  Видите-ли,  голубушка,  они  настолько  уверены в своих силах, что не
    обращают  внимания  на  противника, да, видимо, и противником-то меня не
    считают.  Ну  что я им... Какой-то жалкий смертный, да и не во мне дело,
    а в вас. И тут в ход пущены все средства.

    - Страшно-то как, - содрогнулась Петухова.

    -  Да,  -  согласился профессор, - ситуация невеселая. И все же помните,
    что сказал малютка в зеркале: "Выход всегда есть".

    Придя  домой, Валентина Сергеевна всюду включила свет. Поужинала. Старое
    зеркало  в  прихожей  притягивало  ее к себе. А что, если потушить свет,
    может  быть,  зеркало  снова  засветится?  Несмотря  на страх, она так и
    сделала.  В  темноте  долго  смотрела  на  зеркало,  но  оно  оставалось
    по-прежнему темным.

    Все-таки  ребенок  не  давал  ей покоя. Почему-то казалось, что лицо его
    было   из   ее  собственного  детства.  Может  быть,  какой-то  дворовый
    мальчишка  или  сосед  по дому? У нее мелькнула мысль полистать семейный
    альбом.  Она  достала  его  с  этажерки  и осторожно раскрыла массивную,
    обтянутую  синим  плюшем  крышку.  На  пол  упал ворох фотокарточек. Она
    подобрала  их  и  стала медленно перебирать. Вот мама, отец, вот она уже
    взрослая,  с  подругами.  Бабушка  с дедушкой. А на этой карточке ей лет
    десять.  Стоп!  Ее  лицо... оно так похоже на лицо того ребенка. Так вот
    откуда чувство, что она его знает. Но как это может быть?!

    И   тут   она  вспомнила  и  похолодела.  Давным-давно,  в  пору  ранней
    молодости,  случился  у  библиотекарши  бурный,  но  скоротечный роман с
    одним  молодым  человеком.  Тот  выдавал  себя за летчика, но на поверку
    оказался   бухгалтером,   чем  сильно  снизил  свою  ценность  в  глазах
    Валентины  Сергеевны.  Она  не  собиралась  связывать  жизнь  с каким-то
    счетоводом, да и он не горел желанием. Они мирно расстались.

    Однако  роман  имел  неприятные  последствия. Как ни скрывала Валентина,
    как  ни  затягивалась  в  корсет,  мать скоро обо всем догадалась. Выход
    нашли  быстро.  Ее  отправили к дальней родственнице, жившей в Конотопе.
    Там  она  благополучно родила мальчика. Ребенка тут же отдали кормилице.
    Библиотекарша   его  почти  не  видела,  да,  откровенно  говоря,  и  не
    стремилась  увидеть.  Кормилице  регулярно  высылались  деньги,  а  та в
    коротких  письмах  сообщала,  что  мальчик  (его  назвали  Павлом) жив и
    здоров.  По  правде,  мысль  о  том, что у нее есть сын, пусть в далеком
    Конотопе,  тяготила  Валентину.  Ей  было  не жалко денег, посылаемых на
    воспитание  мальчика. Ее мучил страх, что узнает муж, она к тому времени
    уже вышла замуж.

    Так  что  краткое  сообщение,  что  Павел  умер  от дифтерита, заставило
    проронить  две  слезинки  и  вздохнуть  с  облегчением.  И вот теперь...
    Неужели  тот ребенок - ее сын? В этом она уже не сомневалась. Вот откуда
    все  ее  муки.  Молча  кусала  Валентина  Сергеевна  губы,  не  в  силах
    справиться  с  душившими ее слезами. "Это кара, кара Божья", - явственно
    всплыла четкая мысль.

    Валентина  Сергеевна рыдала долго и безутешно. Лицо ребенка стояло перед
    глазами и не давало успокоиться.

    Превозмогая  слезы,  трясущимися  руками  она достала из самого дальнего
    угла  шкафа  маленькую  шкатулочку  красного  дерева.  Там на самом дне,
    среди  пожелтевших  документов,  старомодных  украшений, лежал маленький
    крестик  на  золотой  цепочке,  крестик  ее  матери.  Она  достала  его,
    повертела  в  руках  и  вдруг  решительно надела на шею, зашептала слова
    полузабытой  молитвы.  Глупо,  конечно. Какой-то крестик... Но отчего-то
    стало  теплее,  будто  хрустнула  и рассыпалась льдинка, холодной коркой
    лежавшая на душе. А утром произошли события, которые вытеснили тоску.

    Проснувшись,  Петухова  отправилась в ванную. Вот уж блаженство! Горячая
    вода,  разомлевшее  тело,  сладостные  видения витали перед з