Алексей Атеев
    Загадка старого кладбища

    Если  бы  кто-нибудь  рассказал  Валентине  Сергеевне Петуховой о том, в
    какой  водоворот таинственных и невероятных событий она будет вовлечена,
    эта  пожилая,  но  весьма энергичая дама только посмеялась бы. Ни во что
    сверхъестественное  она  не  верила. Мало того, она всю жизнь боролась с
    религиозным  мракобесием  и  была  ярой  атеисткой.  Библиотека, которой
    руководила    Валентина    Сергеевна,    отличалась    высоким   уровнем
    атеистической   пропаганды.   Здесь   постоянно  устраивались  различные
    выставки,   развенчивающие   неприглядную  роль  религии  в  современном
    обществе.  Другим  ее  увлечением  были  сбор и засолка грибов. Эти две,
    казалось  бы,  противоположные  страсти  мирно  уживались в кипучей душе
    Петуховой.

    Грибам,  или  микологии, как научно изъяснялась Валентина Сергеевна, она
    посвящала  многие  часы  и  считала их лучшим отдыхом. Почти каждый свой
    отпуск  проводила  она  в глухих лесных деревушках, прочесывая березовые
    рощи  и  сосновые  боры в поисках грибных эльдорадо. Никогда не собирала
    грибов  в  уже  известных  ей  местах,  постоянно  выискивала  все новые
    неизвестные уголки.

    И  нынешний  отпуск  она  решила  провести  в  дотоле неизвестном месте.
    Как-то,  возвращаясь  на  электричке  из очередного грибного похода, она
    случайно  подслушала разговор двух старушек. Из тихого разговора, не все
    подробности  которого она расслышала, удалось уяснить, что есть-де такая
    деревушка  Лиходеевка,  так вот у этой деревушки белый гриб попадается в
    таком  изобилии,  что  хоть косой коси, однако нужно знать места. Да и с
    самой Лиходеевкой не все в порядке, что-то в этой деревушке неладно.

    - Нечисто там, - выразилась одна старушка.

    "Видать,  дебри непролазные, - подумала Петухова, - небось ни пройти, ни
    проехать".

    И  вот  наступил  долгожданный  отпуск.  Август только начинался. Стояла
    именно  та  погода, которую так любят грибники. Ночью сеял мелкий теплый
    дождик,  а  с  утра день был свеж и ясен. Для понимающего человека лучше
    погоды   не   бывает.   Валентина   Сергеевна  собралась  в  дорогу  без
    промедления.  На  удивление  быстро  нашла  попутную машину и вскоре уже
    тряслась  в  кабине  грузовика.  Шофер  попался  неразговорчивый. Он всю
    дорогу   молчал   и,   как  казалось  Валентине  Сергеевне,  был  чем-то
    рассержен.  На нее он, казалось, не обращал внимания и на все ее попытки
    заговорить  с  ним  упорно  отмалчивался.  И  только в самом конце пути,
    услышав,  что  попутчица  едет  в Лиходеевку собирать грибы, внимательно
    посмотрел  на  нее,  отвлекшись  на  минуту  от  дороги. При этом машину
    основательно тряхнуло.

    -  За  грибами,  значит?  В  Лиходеевку? - На лице его появилась гримаса
    насмешливого  сострадания.  - Зря вы это затеяли, дамочка. Грибов сейчас
    кругом  много. Зачем же в эту Лиходеевку? Убежите вы оттуда без оглядки,
    попомните мои слова.

    На  вопрос, что же там такого страшного, шофер хмыкнул, покосился на нее
    и  почему-то  смущенно промолвил: "Комаров больно много": Машина съехала
    с  разбитого  тракта  и  поехала лесом. Ветки берез то и дело ударяли по
    кабине,  обдавая  Валентину  Сергеевну  дождевой  влагой, и она поспешно
    закрыла окно.

    Вдруг лес расступился, и показалась деревня.

    -  Вот  она,  Лиходеевка,  -  сказал  шофер и, притормозив, повернулся к
    Валентине  Сергеевне:  -  А может, дальше поедете, до Кутушева, там тоже
    грибов тьма, а места не в пример спокойнее.

    Но  она отрицательно замотала головой и стала совать водителю деньги, от
    которых тот решительно отказался.

    - Назад повезу - рассчитаемся, - засмеялся он и махнул рукой на прощание.

    Машина  уехала,  а  Валентина  Сергеевна  остановилась  у  края дороги и
    огляделась.

    Сельцо,   которое   предстало   перед   изумленными   глазами  Валентины
    Сергеевны,  словно  сошло  с  идиллического пейзажа девятнадцатого века.
    Столетние  липы  и тополя обрамляли десятка три беленых хат, крытых чуть
    ли  не соломой. Не видно было даже привычных телеграфных столбов. И хотя
    ярко  светило  солнце и все сверкало красками августовского дня, от этой
    идиллии  становилось почему-то печально и даже тревожно. Может, причиной
    была  абсолютная  тишина, стоявшая вокруг. Не слышалось привычных звуков
    деревенской жизни: кудахтанья кур, мычания скотины, собачьего лая.

    "Вымерли  здесь  все, что ли?" - с тревогой подумала Валентина Сергеевна
    и побрела по заросшей куриной слепотой тропинке к крайнему дому.

    В   огороде   какая-то  женщина  полола  картошку.  Валентина  Сергеевна
    поздоровалась и поинтересовалась, нельзя ли где поселиться на время?

    -  А  чего  вам  здесь?  -  спросила  женщина,  оказавшаяся  при ближнем
    рассмотрении совсем старой, с морщинистым, как печеное яблоко, лицом.

    -  Да  отдохнуть  хочу,  -  молвила  Валентина  Сергеевна,  осматриваясь
    вокруг. Ей понравилась аккуратная изба, чистота и порядок во дворе.

    -  Дачница, значит, - протянула старуха с сомнением. - Только дачникам у
    нас  делать нечего. Кругом болота да леса дремучие. Их у нас отродясь не
    бывало.  Пробовали  некоторые,  да долго не выдерживали. Муторно тут без
    привычки.

    Старуха перекрестилась.

    - А грибы тут у вас есть? - полюбопытствовала Валентина Сергеевна.

    - Грибов-то пропасть. Да не больно-то их собирают, в лесах этих проклятых.

    - Так, может, пустите на постой? - продолжала гнуть свое Петухова.

    - Да живи, жалко, что ли! Только долго ли ты проживешь?

    - Недели две точно.

    - Я не об этом. Ну да ладно, пошли в дом.

    Внутри  избы было очень чисто, но как-то сумрачно. Передний угол занимал
    большой киот с иконами, теплился синенький огонек лампадки.

    Они  вошли  в  комнату  поменьше. У стены, завешенной ярким ковриком, на
    котором  черкес  целился из ружья в тигра, стояла большая никелированная
    городская  кровать.  На  подоконнике  краснели  горшки  с геранью, мерно
    тикали ходики на стене.

    Непонятно,  но  в  первые  полчаса,  проведенные  в Лиходеевке, Петухова
    чувствовала   себя   как-то   неуверенно.   И   главное,  причина  этого
    дискомфорта   была  ей  неведома.  Но  комнатка,  где  предстояло  жить,
    настолько понравилась, что она повеселела.

    -  А  почему  ваша  деревня  Лиходеевкой  называется? - поинтересовалась
    Петухова.

    -  А  потому, - насупилась старуха, - что дела в ней лихие творились, да
    и сейчас случаются.

    И она опять перекрестилась.

    "Богомольная  какая",  -  подумала Валентина Сергеевна. Но слова старухи
    заставили ее насторожиться.

    - Это какие же лихие дела?

    -  Долго  рассказывать, да и не к ночи, - буркнула старуха. - Давайте-ка
    лучше я самовар поставлю. Чай пить будем.

    Пока  закипал  самовар  да потом пили чай, и Валентина Сергеевна угощала
    старуху  (как  оказалось,  ее  звали  Агриппина  Кузьминична) городскими
    лакомствами,  быстро  стемнело.  И внезапно на Петухову навалилась такая
    усталость,   что   она   едва  добралась  до  никелированной  кровати  и
    погрузилась  в  пуховик. Сонное сознание успело зафиксировать яркий свет
    луны, пробивающийся сквозь заросли герани на окне, и тонкий комариный писк.

    Когда  она  проснулась,  было  по-прежнему необыкновенно тихо. Солнечный
    свет   заливал  комнату.  Наконец  на  улице  пискнула  какая-то  птаха.
    Звякнула  колодезная  цепь.  Валентина  Сергеевна  сладко  потянулась  и
    встала  с  постели. Старухи не было видно... "Наверно, корову выгоняет",
    -  подумала  дачница.  Быстро умылась из старинного медного умывальника,
    наскоро  перекусила  и  отправилась  на  свою  первую  вылазку в лес. Но
    сначала  решила  осмотреть  деревню.  Та  оказалась совсем крохотной. На
    единственной  улице ей повстречался лишь благообразный старичок, гнавший
    хворостиной   козу.   Он  вежливо  поздоровался  и  долго  глядел  вслед
    Валентине Сергеевне.

    Лес  был  чист  и  светел. Красные колонны сосен исчезали высоко в небе.
    Валентина  Сергеевна  шла  от дерева к дереву, внимательно вглядываясь в
    засыпанную  хвоей  землю.  Азарт  захватил ее полностью. Наконец корзина
    наполнилась.  Пришлось  поворачивать назад. Знакомой тропкой она вышла в
    деревню.  По-прежнему  тихую  и  пустынную.  Тишину нарушал лишь гусиный
    выводок,  плескавшийся  в луже. Хозяйка равнодушно взглянула на корзину,
    буркнула что-то в ответ на приветствие.

    Валентина    Сергеевна    попыталась    завести   беседу,   но   старуха
    отмалчивалась, и Валентина Сергеевна занялась своими грибами.

    Дни  стояли  как  на  заказ.  В небе ни облачка, только под вечер иногда
    затянет  низкими  тучами, и всю ночь идет мелкий теплый дождик. И все же
    приближение  осени становилось отчетливей. На кустах, на ветвях деревьев
    заблестели  нити  паутины, и в утренней прохладе чудился привкус будущих
    морозов.

    Ранехонько  двинулась  Валентина  Сергеевна  в  путь. В руке корзина, за
    плечами  рюкзачок  с  нехитрой  снедью.  На этот раз решила она собирать
    только   отборный   гриб.  Поэтому  без  сожаления  смахивала  березовым
    батажком многочисленные сыроежки и волнушки.

    Наконец  лес  стал  редеть,  и показался край болотистой пустоши. Где-то
    здесь, по словам старухи, и находились россыпи боровиков.

    День,  еще  несколько  минут  назад  светлый  и  ясный, вдруг потускнел,
    сделался  серым.  Подул  холодный  ветерок. Затхлым сладковатым запашком
    потянуло  с  болот.  Валентина  Сергеевна поежилась и повернула назад, в
    лес.  Но  и  лес  стал какой-то не такой. Чем дальше она шла, тем меньше
    становилось  сосен,  пошел березняк и осинник. Появились зеленые моховые
    плешины,  в  которых  нога  утопала,  как  в  дорогом  ковре.  Валентина
    Сергеевна  идти  по  мхам  опасалась, помня рассказы хозяйки о бездонных
    трясинах.  Она  пугливо тыкала в мох хворостиной, но пока страхи ее были
    напрасны.   Бессмысленное   хождение  стало  надоедать,  как  вдруг  она
    наткнулась   на   изрядное  семейство  боровиков.  Треть  корзины  сразу
    наполнилась.  Охотничий  азарт охватил Петухову. Она заметалась по лесу,
    сразу  забыв про свои страхи. Грибов становилось все больше. Корзина уже
    почти  наполнилась,  а  их  количество  не  уменьшалось.  Никогда еще не
    видела   Валентина  Сергеевна  такого  изобилия  боровиков.  Она  решила
    остановиться,   передохнуть   и  рассортировать  свою  добычу.  На  ходу
    перекусив,  переложила  грибы  из  корзины  в  освободившийся  рюкзак  и
    повесила  его  на  сучок огромной сосны, привязав к нему красный платок,
    чтобы издали заметить на обратном пути.

    Она  шла  от дерева к дереву, забыв про время, охваченная всепоглощающей
    страстью.  Внезапно  грибное  изобилие  кончилось,  как отрезало. И хотя
    корзина  снова  была  полной,  Валентина Сергеевна почувствовала горькое
    разочарование.  Она глянула на свои часики - было далеко за полдень. Что
    ж.  Пора  возвращаться.  И  только  тут поняла, что не знает, куда идти.
    Верный  ориентир  - болото - пропал. Она помнила, что шла на запад. Да в
    какой  стороне  этот  запад?  Солнца  не  видно. Небо затянуло облаками.
    Неужто заблудилась?

    Валентине  Сергеевне  стало  не по себе. Вспомнились таинственные намеки
    старухи,  а тут еще среди бела дня заухал филин. Вдруг лес расступился и
    перед ее глазами открылась обширная поляна.

    В  первую  минуту  Петухова  решила,  что  это  околица  села. Виднелись
    какие-то  изгороди,  торчащие из земли колья. Приглядевшись, поняла, что
    перед  ней  кладбище. Это ее обрадовало - раз кладбище рядом, то деревня
    недалеко. Она подошла поближе.

    Кладбище  было  старинное,  и  непохоже, чтобы на нем хоронили крестьян.
    Попадались  массивные  гранитные  и  мраморные надгробья, большей частью
    покосившиеся,  а  некоторые  и  вовсе  валялись  на земле. Едва читались
    имена   и   даты,  стертые  временем.  Некоторые  памятники  разбиты,  у
    мраморного  ангела  отбито крыло, а у статуи женщины, державшей, в одной
    руке  опущенный факел, вторая вообще отсутствовала. Было здесь и два-три
    склепа  - массивные приземистые строения из старинного кирпича с ржавыми
    чугунными  дверьми. Двери одного из склепов были распахнуты, и Валентина
    Сергеевна  почти  пробежала мимо них, охваченная жутью. На стене другого
    виднелась  черная  мраморная доска, из надписи на которой следовало, что
    здесь  покоятся представители славного рода Кокуевых. Забыв о грибах и о
    времени,  ходила  храбрая  библиотекарша  среди  старинных могил. Чем-то
    стародавним, неведомым повеяло вдруг на нее.

    "Видимо,  это  старинное  дворянское  кладбище",  -  решила  она.  А тем
    временем   начавшийся   мелкий  Дождик  усилился  и  перешел  в  ливень.
    Сверкнула  молния, ударил гром, полилось как из ведра. В поисках укрытия
    Петухова  заметалась  по кладбищу. Зайти в один из склепов было страшно.
    На  самом  краю  виднелось  какое-то строение, видно, часовня. Валентина
    Сергеевна  устремилась туда. Здесь было относительно сухо. Струи дождя с
    силой  били  по  ржавой  железной крыше, и звук гулко отдавался в пустом
    помещении.  И  тут  царило  полное  разорение. На щербатом каменном полу
    валялся  мусор,  обломки  кирпичей,  гнилые  доски.  Стены  изрисованы и
    исписаны  мелом  и  углем.  Что  написано на стенах, Валентина Сергеевна
    из-за  плохого  освещения  не  разобрала.  Попыталась  прочитать одну из
    надписей, приблизившись почти вплотную к стене и водя пальцем по буквам.

    -  Отче  наш,  иже еси на небеси... - читала она по складам и вспомнила,
    что  это  молитва.  Дальше  читать  не  стала,  а  повернулась  к  окну,
    белеющему  на  темной стене. За окном шел ливень. Сквозь струи виднелись
    ближние надгробья, дальше все терялось в белесом тумане.

    Быстро  темнело.  Дождь  не  прекращался, но стал слабее. "Надо идти", -
    решила  Валентина Сергеевна. Она храбро вышла из дверей часовни, но чуть
    не  упала.  Ноги разъезжались на скользкой глинистой почве. Струйки воды
    стекали  по  ее расстроенному лицу. Она неуверенно двинулась вперед, но,
    пройдя несколько метров, остановилась.

    Куда  идти,  в  какую  сторону?  Одежда  промокла,  на  легкие теннисные
    тапочки  налипли  комья  глины.  Растерянность  сменилась  страхом.  Она
    обернулась  назад, поглядела на распахнутые двери. Рассудок подсказывал,
    что  надо  вернуться  в  часовню. Там хотя бы сухо. Страшно, конечно, но
    ведь  Валентина Сергеевна не верила во всякую чертовщину. Переждет дождь
    и двинется в путь.

    Внутри  часовни  стало  еще  сумрачней.  Впотьмах,  натыкаясь  на острые
    кирпичные  обломки,  Валентина  Сергеевна  подобрала несколько трухлявых
    досок  и  соорудила  из  них подобие табурета. Села, привалившись мокрой
    спиной к кирпичной стене, и. задумалась.

    Конечно,  неприятно. Видимо, придется ночевать в этой часовне. Сейчас бы
    развести  костер,  но  спичек не было. Может, перекусить? Она пошарила в
    корзине,  нашла  мокрый  газетный  сверток  с бутербродами. Пожевала без
    аппетита.

    Стало  совсем темно. Мерный гул дождя усыплял, и Петухова задремала. Она
    слышала  стук  капель  по крыше, завывание ветра. Но одновременно видела
    сон,  даже  не  сон,  а  какие-то  странные, ни на что не похожие образы
    клубились,  казалось,  вокруг.  Ее  обступали  бесплотные тени. Люди ли,
    призраки?

    Внезапно  она  проснулась.  Дождь  кончился.  Стояла  абсолютная тишина,
    только  иногда  одинокая  капля  срывалась  с  крыши,  и звук ее падения
    казался громом. Стало тепло, даже душно.

    Голова  Валентины  Сергеевны  была  свежей и ясной, как будто не дремала
    она,  привалившись  к холодной, шершавой стене, а долго и крепко спала в
    теплой и мягкой постели.

    "Надо  уходить",  -  подумала  она,  но  мысль  эта показалась настолько
    нелепой, что ее тут же отбросила.

    "Куда идти? Не проще ли дождаться утра?"

    Все  бы  хорошо,  но  было  очень  страшно.  Вдруг где-то далеко заухал,
    захохотал  филин.  Мороз  прошел  по  коже  Валентины  Сергеевны.  Птица
    успокоилась,  снова  наступила  тишина.  Однако  ненадолго.  Послышались
    новые  звуки.  Вначале  ей  показалось, что где-то бьют в рельс. Но звук
    был  не  резкий  и  гулкий,  а,  напротив,  глухой  и  унылый. Валентина
    Сергеевна   поняла,   что   это   колокол.  Погребальный  звон  внезапно
    прекратился  и  сменился  нестройным  жалобным пением, напоминающим вой.
    Пели  несколько  человек,  и  не  разобрать, мужчины или женщины. Голоса
    приближались.  Валентина  Сергеевна сидела ни жива ни мертва. Ноги стали
    как  ватные.  Сквозь  хаос  мыслей  огненной  нитью билась одна: бежать!
    бежать! Но сил не было.

    Внезапно  страх  отступил и на смену ему пришло жгучее любопытство. Хоть
    одним глазком взглянуть, что там происходит!

    Стараясь не шуметь, она поднялась с пола и выглянула в окно.

    Вначале  ничего  не  увидела.  Тьма  казалась абсолютной. Однако во тьме
    просходило  какое-то движение. Внезапно зажегся огонек, за ним - второй,
    третий...

    "Свечи", - поняла Валентина Сергеевна.

    Тусклый  свет  вырвал  из  мрака  силуэты  в белом. Они приближались. По
    огонькам  свечей  стало  ясно,  что их трое. Было так интересно, что она
    перестала  бояться.  Внезапно силуэты остановились у могилы возле сильно
    покосившегося   надгробного   камня.  На  камень  поставили  свечи,  они
    разгорелись, и стало видно, что это короткие толстые огарки зеленого цвета.

    Тем  временем  таинственные  силуэты  что-то  делали  поодаль от могилы.
    Сначала  Валентина  Сергеевна не поняла, что именно, но потом догадалась
    -  разводят  костер.  Видимо,  дрова  были  принесены  с  собой, так как
    костерок  заполыхал в считанные секунды. В его свете Валентина Сергеевна
    как  следует рассмотрела женщин в длинных белых рубахах до пят, босых, с
    распущенными  волосами и, как ей показалось, необычайно бледных. Сначала
    Валентина  Сергеевна не могла определить их возраст. Они сбросили рубахи
    и  стали  в  кружок  вокруг  костра.  Две  из  них были уже немолоды. Их
    грузные  тела  с обвисшими грудями и животами рельефно вырисовывались на
    фоне  огненных  языков. Третья же оказалась молодой женщиной со стройным
    белым  телом.  Они  в  молчании постояли несколько минут у костра, затем
    одна  из  них  что-то  бросила  в огонь. Костер полыхнул зеленым цветом.
    Женщины  вновь  запели  тихими  голосами заунывную песню. Слов Валентина
    Сергеевна  не  разобрала.  Она  замерла  у окна и смотрела во все глаза.
    Никогда  она  не  сталкивалась  ни  с  чем  подобным.  В голове мелькали
    обрывки  мыслей:  что  за  странный  обряд?  Шабаш  ведьм?  Какой-нибудь
    древний языческий культ?

    Внезапно  костер  загорелся  чистым  зеленым  светом. Столб его поднялся
    высоко  вверх и осветил не только кладбище, но и опушку леса. Обнаженные
    фигуры  у огня медленно изгибались, как будто исполняли неведомый танец.
    Заунывное  пение  не  прекращалось.  И  тут Валентина Сергеевна с ужасом
    заметила,   что   земля   на   могиле   шевелится.   Вот  тут-то  бедная
    библиотекарша  и  узнала,  что  такое настоящий страх. Она часто читала,
    что  от  ужаса  на голове у людей шевелятся волосы. Теперь она отчетливо