отому что из него вытекала  эта  приносившая  тепло
жидкость, а крови он потерял гораздо больше,  чем  хотелось  бы.  Обмотанный
вокруг головы конец одеяла стал  твердым  от  пропитавшей  его  и  замерзшей
крови. Шефер почти не сомневался, что кровотечение остановилось, но будь  он
сейчас дома и в безопасности, непременно лег бы в постель - или в  больницу,
- чтобы отдохнуть и восстановить силы.
   Но об этом нечего и мечтать здесь, на краю света, в этакую лютую стужу.
   На Лигачевой толстая, утепленная шинель  и  меховая  шапка,  -  наверное,
холод для нее не такая уж проблема.
   Эта мысль заставила его снова притормозить.
   А проблема ли он для них обоих? Окружающий воздух  кусал  не  до  полного
онемения кожи, как прежде. Правда, стены оврага защищали их от ветра, но...
   - Мне кажется или действительно стало теплее? - спросил он.
   Лигачева посмотрела на него: - Почему вы спрашиваете?
   - Потому что лед впереди выглядит так, будто он тает, - ответил Шефер,  -
и если у меня ничего не случилось со  слухом  от  потери  крови,  то  где-то
капает вода. Сейчас в Сибири середина зимы, а лед тает?
   - В самом деле, - согласилась Лигачева, пристально вглядываясь в  темноту
впереди, - кроме того, видны пятна голой земли. - Она показала направление.
   Шефер перевел взгляд и увидел, что земля не просто свободна  от  снега  и
льда, но взрыта, и совсем недавно. - Что-то говорит мне,  что  ваш  друг  не
отметил это на карте, - сказал он.
   -  Ваше  "что-то"  не  обманывает,  -  снова  согласилась  Лигачева.  Она
посмотрела вслед с трудом двинувшемуся вперед американцу.
   Шефер оставался для нее загадкой. Он непрестанно язвит и говорит циничные
вещи, насмехается над любого сорта авторитетом,  преданностью,  верой,  даже
над гуманностью, -  и  все  же  он  здесь,  спешит  в  неизвестность,  чтобы
противостоять грозному врагу. Он  вступил  в  схватку  с  пришельцем-часовым
почти с голыми руками, и ради чего? Он открыто  признается,  что  не  питает
расположения  к  своим  товарищам  и  не  страдает  преданностью  отечеству.
Остальные американцы явно ненавидят его. Он говорил, что не имеет ни  семьи,
ни друзей...
   Возможно, его жизнь настолько  пуста,  что  он  не  боится  ее  потерять.
Похоже, этот детектив живет в мире боли и смерти; может быть, борьба с этими
дьяволами с неизвестной звезды стала смыслом и целью его существования.
   - Слишком тепло, - сказала Лигачева, снимая шапку. Она сунула ее в карман
шинели.
   - Больше  чем  тепло,  -  откликнулся  Шефер,  расстегивая  ворот  своего
пластикового костюма. - Что-то всю дорогу  подгоняет  температуру  вверх,  -
наверное, уже градусов шестьдесят...
   - Шестьдесят? - воскликнула Лигачева, но потом сообразила, что американец
привык к своей дурацкой, архаичной шкале Фаренгейта, и быстро пересчитала  в
уме цифру. Пятнадцать, от силы шестнадцать тепла  по  Цельсию  -  да,  около
того. Увидев, что Шефер расстегивает молнию комбинезона, она тоже распахнула
шинель.
   Они шли теперь по голому влажному камню,  нигде  не  было  даже  остатков
льда. Что-то не просто растопило лед и снег,  скорее  нагревание  воздуха  в
овраге произошло так быстро, что основная часть влаги просто испарилась.
   - Что могло дать так много тепла? - задумчиво произнесла Лигачева  вслух,
не сдержав удивления.
   Шефер все время шел впереди и в этот  момент  вскарабкался  на  очередной
валун, за которым овраг резко изгибался. Детектив замер на месте  и  показал
рукой в сторону поворота.
   - Как насчет этого объяснения? - спросил он.
   Она поднялась к нему на камень, заглянула за угол  стены  оврага  и  тоже
замерла как вкопанная.
   Сомнения не было - они нашли корабль пришельцев.
   Он лежал в  яме.  Излучаемое  корпусом  корабля  тепло  растопило  вечную
мерзлоту, и он погрузился в разжиженную грязь, которая покрывала дно оврага,
но не оттаивала много тысячелетий. Корабль до половины утонул  в  месиве  из
грязи, ила и гравия.
   Он имел гигантские размеры. Громадная масса чего-то, но ни  Лигачева,  ни
Шефер не могли решить, глядя на эту массу, была она металлом или  совершенно
иным  материалом.  Лигачевой  этот  материал  показался  похожим  на  кость.
Искривленная  форма  корабля  наводила   на   мысль   о   его   органическом
происхождении. Большие площади поверхности корпуса  были  мрачного  красного
цвета и, казалось, тускло светились в темноте полярной ночи.  Все  остальное
терялось в этом люминесцирующем кроваво-красном мареве  и  выглядело  просто
черными пятнами.
   Одно пятно на  скругленной  поверхности  корпуса,  по  форме  и  размерам
походившее на  большой  люк,  сияло  более  ярким  красным  светом  и  было,
вероятно, открытым входом в корабль.
   - Думаю, этот корабль не той модели, что я видел в  Нью-Йорке,  -  сказал
Шефер, - но с  уверенностью  я  этого  сказать  не  могу.  Мне  не  довелось
разглядывать их сверху, как сейчас.
   - Вон там... этот вход... - Лигачевой никак не удавалось подобрать  слова
для мучившего ее вопроса.
   - Выглядит так, словно нас приглашают войти, - опередил ее американец.
   - И мы войдем? - спросила она.
   Шефер помедлил, обдумывая ответ, и увидел слабое мерцание в воздухе прямо
в просвете люка. Ему показалось, что это мерцание двинулось прочь  от  входа
вдоль корпуса корабля, затем исчезло из поля зрения за камнями.
   Его видение могло быть и результатом головокружения из-за  потери  крови,
но Шефер так не думал. Он был почти уверен, что не ошибся.
   - Нет необходимости спешить, - сказал он, спустившись с валуна следом  за
спрыгнувшей с него Лигачевой. Он присел так, чтобы его не было видно  снизу,
заставив пригнуться и ее, затем выбрал небольшой камень поудобнее и  сел  на
него.
   Если этим мерцанием был пришелец и увидел его, то он и  девушка  вряд  ли
были бы сейчас еще живы. Шефер надеялся, что остался незамеченным.
   Лигачева  устроилась  рядом  с  ним.  За  этим  последним  валуном  перед
поворотом стены оврага их нельзя было увидеть  ни  со  стороны  корабля,  ни
снизу со дна оврага. Она смотрела на Шефера с застывшим во взгляде вопросом.
   - В чем дело? - спросила наконец Лигачева.
   - Молчите, - шепнул он, - и старайтесь  не  шевелиться.  Мне  кажется,  я
заметил одну из этих тварей.
   Девушка напряженно сжалась. Оба сидели, словно окаменев, в своем  убежище
за поворотом каменной стены.
   Шефер  уже  начала  склоняться  к  мысли,  что  мерцание   ему   все-таки
померещилось, когда увидел его снова двигавшимся  далеко  позади  них  вдоль
противоположной стены оврага. Он стал пристально вглядываться.
   Лигачева заметила, что американец уставился на что-то вдали,  и  поискала
глазами в том же направлении, но ничего не увидела.
   Пришелец ушел еще дальше, и Шефер расслабил мышцы.
   - Думаю, наш незнакомец отправился проведать своего  приятеля,  -  сказал
он.
   - Часового, которого мы убили? у
   Шефер кивнул.
   - Тогда он скоро поймет, что мы неподалеку, -  всполошилась  Лигачева.  -
Что делать?
   - Очень хороший вопрос,  -  усмехнулся  Шефер.  -  Он  требует  не  менее
хорошего ответа, вот почему я просто сижу и пытаюсь что-нибудь придумать.
   Он огляделся, внимательно изучая все, что их окружало. Всюду были  только
голые камни. Насколько мог видеть глаз, овраг освободился ото льда и снега.
   - Эта штука выделяет неимоверное количество тепла, -  сказал  он.  -  Вот
почему спутники обнаружили инфракрасное пятно.
   Лигачева согласно кивнула: - Мы знали о тепловом излучении.  -  Но  когда
эти ребята прошлым летом останавливались позабавиться в Большом  Яблоке,  мы
не смогли засечь их по инфракрасному  излучению,  -  возразил  Шефер.  -  Мы
вообще ничем не смогли их обнаружить. У них  такая  технология  невидимости,
что по сравнению с ними наш бомбардировщик  "вэ  два"  выглядел  бы  в  небе
новогодним дирижаблем-конфеткой в неоновой обертке.
   - В таком случае я бы сказала, что у них что-то сломалось, - предположила
Лигачева. - Этот корабль трудно назвать невидимым.
   - Он совсем другой, - согласился Шефер. - Корабли,  что  курсировали  над
Третьей авеню, были невидимыми, а этот как на ладони. Я могу  объяснить  это
только тем, что серьезно повреждено в нем очень многое.
   Лигачева молча согласилась, затем показала рукой  на  стену  оврага,  где
порода была разрушена и зияла шрамами недавнего удара: - Я,  как  и  вы,  не
думаю, что они собирались здесь приземляться, и, судя  по  разрушениям,  мне
кажется, что эта посадка была неудачной.
   Шефер кивнул: - Верно, и совершенно ясно, что визит сюда  не  был  у  них
запланирован. Возможно, этим отчасти и объясняется, почему корабль  оказался
в овраге, - вряд ли им будет легко выпрыгнуть из этой ямы.
   - Совершенно ясно, что они в плохом настроении,  но  из  этого  вовсе  не
следует, что мне понятно, как действовать.
   - О, я этого тоже не знаю, - сказал Шефер. - Из их озлобленности  на  всю
вселенную, конечно, не следует, что они благосклонно примут наше предложение
сдаться.
   Лигачева нахмурила брови: -  Если  вы  действительно  только  что  видели
одного из них... - заговорила она.
   - Да, я видел его, - перебил Шефер, - и очень рад, что он нас не заметил.
   - Когда эта тварь обнаружит мертвого  товарища.,  нам  не  удастся  здесь
отсидеться, - подчеркнула Лигачева. - Он озлобится на нас не меньше, чем  на
вселенную, или нет?
   - Скорее всего да, - согласился Шефер.
   - А то, что он нас не заметил, не означает, что мы должны рассчитывать на
подобное везение и во второй раз.
   - Да, думаю, вы правы.
   - Тогда нам следует действовать быстро, до того как он вернется.
   - Действовать как? Что, по-вашему, мы должны предпринять?
   Лигачева открыла было рот, но тут же поджала губы.
   - Я не знаю, - с трудом выдавила она из себя.
   - Не знаю и я, - сказал Шефер. Он сбросил с плеча рюкзак.  -  Думаю,  как
раз самое время взглянуть, что  генерал  Филипс  и  его  высокотехнологичные
ребята припасли нам для ленча, может быть, здесь запрятано что-то такое, что
подскажет  верную  мысль.  В  конце   концов,   генерал   припас   все   это
фантастическое снаряжение, чтобы разделаться с  кораблем  пришельцев.  Вдруг
что-то из его игрушек действительно сработает.  Я  тащил  это  барахло,  всю
дорогу надеясь, что появится шанс им воспользоваться.  Давайте-ка  взглянем,
какую поклажу взвалил на меня Линч.
   Он открыл верхний клапан рюкзака и запустил внутрь руки. Рюкзак почти  на
всю глубину был заполнен твердыми  кусками  чего-то  очень  тяжелого.  Шефер
вытащил несколько штук и осмотрел их, затем засунул руку поглубже.
   - "Эс четыре", - догадался Шефер, - фугасного действия. И еще детонаторы,
таймеры, запалы... здесь хватит на всю  команду  этого  рухнувшего  корабля.
Добротная взрывчатка.
   - Мы сможем взорвать такую громадину? - усомнилась Лигачева, махнув рукой
в сторону корабля пришельцев.
   - Да, если устроить взрыв в нужном месте, - задумчиво ответил Шефер. - По
крайней мере, если их транспортные средства хотя бы в чем-то подобны  нашим.
Не могут ведь они быть совершенно неуязвимыми:
   Детектив снова полез в рюкзак и  достал  несколько  патронных  магазинов.
Прикинув на ладони их вес, он вгляделся в надпись на одном из них.
   - "Тефлоновое покрытие, - стал читать он, - упрочненная  гильза,  большой
заряд..." Эти пульки должны прошивать стальной лист, словно  кусок  сыра.  -
Шефер поставил магазин на АК-100. - И  рожок  подходит  к  вашему  автомату.
Смитерс, Линч и остальная компания могут быть сборищем болванов, но  технари
генерала подумали обо всем.
   - Вы говорите о конструкторском бюро Калашникова, - сказала Лигачева, - а
не о людях вашего генерала. АК-100 сконструирован так, что к  нему  подходят
почти все стандартные легкие патроны.
   - Эти штучки действительно  малого  калибра,  но  это  далеко  не  легкие
патроны, - возразил Шефер. - Позволим  себе  довериться  и  вашим,  и  нашим
технарям,  не  возражаете?  -  Он  перевернул  и  встряхнул  рюкзак,   чтобы
проверить, не пропустил ли чего-нибудь, потом оценивающим взглядом уставился
на разбросанное добро: - Ну и что же мы можем из всего этого соорудить?
   Лигачева огляделась.
   - Вечная мерзлота тает, - сказала она. - Все, что здесь  есть,  скрепляет
только лед. Если вы установите несколько ваших зарядов в стене оврага, можно
всю ее обрушить им на головы.
   Шефер посмотрел вверх и обвел взглядом  выступы  скальной  породы.  Затем
сложил все обратно в рюкзак, закинул АК-100 на плечо  и  снова  забрался  на
валун, возвышавшийся над погрузившимся в грязь кораблем.
   Лигачева тоже поднялась и встала рядом с ним.
   -  Думаете,  эти  камни...  -  с  сомнением  в  голосе  заговорил  Шефер,
наклоняясь вперед, чтобы лучше видеть.
   Он не успел договорить. Валун внезапно ушел у него из-под ног.
   Мужчина,  женщина  и  громадный  камень  разом  оказались  на  краю  ямы,
скользнули по ее склону и с оглушительным грохотом  рухнули  на  самый  верх
космического корабля. Следом за ними неслась лавина мелких камней  и  грязи,
обрушившаяся на горячую поверхность корпуса корабля.
   Шефер приземлился  на  спину,  потом  медленно  перенес  тело  в  сидячее
положение. Его парашютный костюм отрывался от горячего материала  корпуса  с
большой неохотой. На его поверхности осталось шипящее овальное  пятно  -  на
обшивке корабля плавился наружный слой пластика костюма.
   Лигачева упала на бок и, быстро поднявшись,  перескочила  на  валун.  Она
отделалась ожогом левой ладони и длинной черной полосой  обуглившейся  ткани
шинели. Корабль был действительно очень горячим.
   Шефер ухитрился присоединиться к ней до того, как костюм на его  ягодицах
расплавился полностью. Они присели на корточки  и  стали  присматриваться  к
входу внутрь корабля, который был теперь всего в десятке метров от них.
   - Думаете, не услышали? - спросила Лигачева.
   - Чтобы услышать этот концерт, было вовсе не обязательно сидеть в  центре
первого ряда, - ответил Шефер. -  Если  на  борту  кто-то  остался,  давайте
просто надеяться, что они чертовски заняты ремонтом того, что  у  них  не  в
порядке, чтобы интересоваться результатами каждого оползня. - Он показал  на
несколько разбросанных кусков скальной  породы,  свалившихся  на  корабль  в
результате таяния льда еще до их появления. Затем поправил  рюкзак,  который
каким-то чудом не свалился с плеча, и внимательно осмотрел стены оврага.
   Он  не  заметил  никакого  подозрительного  мерцания,  но  это  его  мало
успокоило - было слишком темно.
   Но  внутри  корабля  был  свет,  вырывавшееся  из  входа  красное  сияние
выглядело едва ли не манящим. И если тот, кого  он  заметил,  остался  один,
если экипаж корабля состоял всего из двух монстров, то сейчас внутри  никого
нет.
   Даже если есть и другие, они  действительно  могут  быть  слишком  заняты
ремонтом, раз не появились, чтобы взглянуть на непрошеных гостей. Оставшиеся
в корабле монстры вряд ли ожидают вторжения - мысль,  что  кто-то  из  людей
осмелится появиться в  доме  столь  грозного  врага,  наверняка  кажется  им
невероятной.
   Черт побери, разве это в самом деле не сумасшествие? Но Шеферу бьшо не до
размышления на подобные темы.
   - Как только окажемся над их парадным подъездом, - сказал  он,  -  сигаем
вниз.
   Лигачева  повернулась  к  нему.  Шефер  прикидывал  на  руке  вес  своего
солидного запаса зарядов "С-4".
   - Постараемся гостить недолго, - добавил он, - но обязательно  что-нибудь
оставим на память о себе.

   Глава 29

 - Он должен быть где-то здесь, -  сказал Куркин, заглядывая в пустой коридор и держа наготове АК-100. В холодном воздухе его дыхание вырвалось облачком пара, сам он едва сдерживал дрожь. - С другими его не бьшо, и мы не нашли следов этого американца на снегу...
   -  Уму  непостижимо!  -  воскликнул  Афанасьев,  осторожно  обводя  дулом
автомата пространство коридора. -  Ведь  он  может  быть  в  любом  закутке!
Мыслимо ли такими малыми силами разыскать его в  целом  комплексе?  Особенно
если кто-то должен сторожить остальных американцев!
   - А что же нам, по-твоему, делать? - с сарказмом спросил Куркин.
   - Пусть себе бродит! - ответил Афанасьев. - Он всего лишь старик, что  он
может?
   - Один человек с оружием может доставить достаточно... -  продолжил  было
спор Куркин, но замер на месте, не договорив. - Слушай! - прошептал он.
   Афанасьев остановился и прислушался.
   - Голоса, - сказал он. - Но... Это два голоса, ты слышишь?
   - Радиорубка, - догадался Куркин. - Он в радиорубке, говорит со своими...
Наверное, у  него  есть  собственная  спутниковая  связь,  но,  может  быть,
воспользовался нашей аппаратурой. Вот откуда второй голос!
   Афанасьев задумчиво нахмурил брови: - В это помещение ведет  только  одна
дверь, да? Куркин кивнул.
   - Тогда он в ловушке.
   - Давай-ка не оставим  ему  шансов,  -  сказал  Куркин.  -  Я  достаточно
насмотрелся на этих проклятых американцев и их штучки. Стреляем, как  только
распахнем дверь.
   Афанасьев задумался, потом кивнул: - Нет возражений.  -  Тогда  по  моему
сигналу.
   Они  стали  красться  к  двери  радиорубки,   приготовив   автоматы   для
немедленного огня. По мере их приближения  голос  слышался  все  громче,  но
только один, и явно из динамика.
   - ... Вас, "Холодная  Война  Один".  Ваше  местонахождение  подтверждаем.
Повторяем, новый приказ из Центра, миссия отменяется, повторяем, отменяется.
Конец сообщения.
   Школьных знаний  Куркиным  английского  языка  было  недостаточно,  чтобы
понять суть. Ему показались знакомыми всего два-три слова.
   Он понадеялся, что никому нет дела до того, о чем вещал этот американский
радиоголос.
   Динамик умолк, но оказавшийся в ловушке американец тоже молчал. Наверняка
обдумывает ответ, решил Куркин.
   Однако наступившая тишина работала против них.  Если  они  станут  ждать,
американец может услыхать их дыхание  или  шорох  одежды.  Куркин  дал  знак
рукой.
   Они вдвоем распахнули  во  всю  ширь  дверь  и  застрочили  из  автоматов
короткими очередями, как: их учили. Пули забарабанили  по  бетонным  стенам,
разметая крошки цемента и пыль во всех направлениях.
   Выпустив по десятку пуль, они прекратили стрельбу, поняв, что  цели  нет.
Радиорубка  была  пуста.  Радио  работало,   на   столе   стоял   незнакомый
металлический аппарат с открытой дверцей, из которой шли провода к небольшой
тарельчатой  антенне,  выдвинутой  из  аппарата.  Очевидно,   это   и   есть
американское устройство спутниковой связи.
   Самого американца не было.
   - Где он? - растерянно спросил Афанасьев и шагнул в помещение.
   Дверь с бешеной скоростью двинулась ему навстречу и сбила с  ног.  Прежде
чем Куркин успел сообразить,  на  него  было  направлено  дуло  М-16.  После
стрельбы  он  по  привычке  опустил  собственный  автомат,  но  своевременно
вскинуть снова не успел.
   Он не понимал,  что  говорил  американец,  но  ситуация  была  достаточно
очевидной.  Солдат  осторожно  присел  и  положил  автомат  на  пол,   затем
выпрямился и медленно поднял руки вверх.
   Лежавший на полу Афанасьев приподнялся и сел - перед  ним  стоял  пожилой
американец с М-16 в руках. Второму русскому солдату тоже  пришлось  положить
на пол оружие.
   - Вы слишком шумные ребята, - заметил генерал Филипс, -  я  услышал  ваши
шаги за сотни метров. Долго же вы добирались.  -  Он  отшвырнул  оба  АК-100
ногой и посмотрел на своих пленников. Затем нахмурился: - Обычно, я  так  не
поступаю с  безоружными,  но  вы  вломились,  стреляя  из  автоматов.  -  Он
размахнулся М-16 и ударил стоявшего русского прикладом в висок.
   Куркин упал.
   Афанасьев съежился, и Филипс не стал повторять свой прием, пожалев парня.
Он связал ему кисти рук ремнем от автомата, а из рукавицы  и  ремешка  каски
соорудил кляп.
   Покончив с этим, генерал вернулся к радиоаппаратуре.
   - "Холодная Война" вызывает базу, - сказал он. - Произошла заминка, прошу
извинить. Повто