высоких гор - только возвышенности, не было пустынь - только
цветущая степь, ураганы никогда не морщили в  гневе  лицо  планеты,  а  за
четыре года Освоения никто не наблюдал признаков сейсмической  активности.
С той высоты, с которой планета виделась голубоватым  шаром,  оба  дарских
материка были необычайно схожи и различались только сеткой неровных линий,
что делили Дар на куски, будто кто-то в спешке  кромсал  огромный  зеленый
пирог. Валерг, щурясь,  всматривался  в  экран,  пытаясь  определить,  где
сегодня, завтра или послезавтра будет произведен новый надрез  -  операция
Освоения во имя Земли. Один из материков фактически был уже  разделен,  но
второй держался: в центре, будто живое, сияло яркое зеленое пятно и к нему
со всех сторон тянулись цепкие черные паучьи лапы.
     - Седьмой  сектор  намечен  на  ликвидацию,  -  заметил  Олгерд  чуть
свысока, как и положено говорить ветерану с новичком.
     Теперь он позабыл прежнюю свою робость и чем  ближе  становился  Дар,
тем нахальнее делалась Олгердова улыбка.
     Валерг включил увеличение и тут же  экран  заполнила  гладь  озера  и
густые буйные заросли вокруг. Что-то  тайное,  давнее  проступало  в  этом
озере и деревьях:  -  позабытое  чувство  ничем  не  ущербленной  красоты,
которую ощущаешь лишь в детстве при пробуждении. Если  земляне  посмотрели
бы внимательнее на экран, то на голограмме  увидели  бы  фигурки  дарвитов
похожие на статуи, сколотые с фасада готического собора. Тела дарвитов, их
руки и головы, чуть вытянутые и тонкие лица, как лики икон, и темный,  все
тот же мученический цвет кожи, напомнили  бы  людям  что-то  из  прошлого,
позабытого ими в долгом и бурном пути к звездам.
     - Так в самом деле на Даре никто не убивает? - проговорил  тихо,  как
бы про себя, Валерг.
     - Здесь все недоноски, - буркнул Олгерд в ответ. - Всегда  молчат.  И
не вопят, даже когда их... ликвидируешь.
     - А кто-нибудь сопротивлялся хоть раз? Как-нибудь? - Валерг,  задавая
вопрос, испытывал странное чувство стыда.
     Было  что-то  кощунственное  в  его  любопытстве,  но   он   не   мог
остановиться, будто кто-то толкал его  в  спину  непрерывно.  Он  даже  не
слишком и раздумывал, он просто шел и расспрашивал дорогу  и  мальчишеское
восторженное предчувствие значительного вскипало в нем.
     - Дохли, да... - сообщил Олгерд. - Но не  дрался  никто.  Нет...  Был
один случай... - На секунду он замолчал и что-то болезненное,  мучительное
мелькнуло в его лице. - Да они просто отвратительны! Ничтожества! Дрянь! -
взорвался внезапно.
     Валерг взглянул на лимгардиста с  удивлением  -  способности  глубоко
чувствовать он в этом существе не предполагал.
     "Почему так больно жить?" - подумают, ощущая тоскливую размягченность
внутри и странную жалость к этому человеку в черной форме.



                                    3

     Дорога катилась навстречу белой лентой.  Поначалу  была  лишь  черная
пустыня "доведенных"  территорий,  потом  стали  попадаться  изуродованные
обрубки,  осколки  прежнего  живого  буйства,  жизнь  чахлая,  замученная,
присыпанная пеплом. И наконец поодиночке, а вскоре и тесной толпой  встали
сильные стволы дарских деревьев. Зеленые ветви сплетались друг с другом  в
дружеском пожатии, и робкие ростки  среди  могучих  стволов  опирались  на
ветви великанов, как дети на руки взрослых. Солнце уже катилось  к  закату
и, прыгая среди деревьев, улыбалось на прощанье. Казалось, в одночасье лес
облетел, лишь внизу остался зеленый подшерсток - один из здешних обманов -
листва  больших  деревьев  повернулась  к  солнцу  ребром,  балуя   теплом
молодняк.
     Валерг убрал защитные экраны и открыл прозрачный купол на носу фарпа.
Тут же на губах появился сладковатый привкус -  это  легкий,  тонкий,  как
пыль, пух сурты, налип на лицо. Солнце зашло внезапно, как провалилось,  и
все погасло вместе с ним, но  белый  камень  дороги  продолжал  светиться.
Компьютер зажег фары, но Валерг выключил их, и теперь фарп ехал в темноте.
Лишь фиолетовые блики от электромагнитной подушки скользили по  мелькающим
стволам.
     Как хорошо. Тихо. Покойно.  Хочется  лечь.  Закрыть  глаза.  Ненужная
мягкость и расслабленность появляются в теле. А  разум?  Какой  разум  мог
появиться здесь, в этом мире, лишенном борьбы и крови? Столь  же  ленивый,
вялый,  медлительный?  Абстрактный?  Склонный   к   просчитыванию   тысячи
вариантов? Лишенный самовлюбленности? Не знающий сомнений? Не  думающий  о
себе, но обнимающий всю планету разом? Единый?
     Коллективистский разум... Валерг вяло улыбнулся.  То,  что  на  Земле
непременно выражается в пародию. Занятно! Эволюция, где никто  не  убивал.
Где  погибал  тот,  кто  не  помогал  никому.  Эгоисты   и   эгоцентристы,
индивидуалисты обречены. Может быть так? А почему бы и  нет.  Самоубийство
вместо убийства. Валергу почему-то стало жалко эгоистов. Право же, во всем
этом  есть  что-то  по-иезуитски  извращенное.  Такой  мир  тоже   жесток.
Невыносимо жесток на своем пути. Быть может,  не  меньше,  чем  земной.  А
итог?
     Итог-то должен быть один и тот же. Вот что смешно. Вот...
     - Мы не опоздаем?  -  спросил  Валерг,  втягивая  носом  воздух.  Ему
показалось, что к запаху роста и цветения примешивается запах гари.
     - Я сказал: завтра утром, - ответил Олгерд.
     Он тоскливо зевнул и отвернулся. И зачем  он  согласился  выехать  на
ночь глядя, отказался от вечеринки по случаю прилета  и,  как  оглашенный,
понесся в лес вместе с этим сумасшедшим техинспектором? Ну и что из  того,
что ликвидация  завтра?  Не  последняя,  еще  успел  бы  насмотреться.  Он
вздохнул и запихал в рот новую таблетку малпеза.
     - Что это? - спросил Валерг.
     Фарп, следуя его желанию,  остановился  и  Валерг  высунулся  наружу.
Олгерд глянул через его плечо.
     В темноте мягким золотистым светом светился дом  -  новенький,  будто
только выросший, дом дарвитов.
     - Надо же, - пожал плечами лимгардист... - уцелел кто-то. - Я считал,
что здесь все давно расчищено.
     Они вылезли из фарпа и двинулись в заросли.  Валерг  дошел  первым  -
более нетерпеливый и подвижный почти до нервозности. Дошел и замер...  Эта
стена дома, такая радостная,  тронутая  золотистым  светом  изнутри,  была
единственной уцелевшей. Все  остальное  лежало  черными  обломками,  среди
которых в двух или трех местах можно было угадать тела,  сморщенные  огнем
до куколок насекомых...
     Олгерд выругался и, стащив с головы шлем, почесал макушку.
     - Ладно, - пошли обратно, - пробормотал  он  и,  сочувственно  тронув
Валерга за рукав, спросил: - Никак тошнит? Ничего, я тоже блевал поначалу,
но скоро это прошло...
     Они  вернулись  к  фарпу.  Увиденное  ничуть  не  поразило   Олгерда,
напротив, лишь пробудило в нем воспоминания.
     - Сколько я отсидел на  этом  проклятом  контрольнике,  пока  ставили
силовую ловушку! Понимаешь, у них в лесу где-то  есть  центр,  к  которому
вообще не подобраться, крутишься, ездишь вокруг - и  никак...  Черт  знает
что! Но как  только  стали  мы  убивать  дарвитов  -  начали  продвигаться
внутрь... Особенно если разом, толпой... Отсюда и ликвидации...
     - А ты никогда не думал оставить все это?.. - спросил Валерг наконец.
     -   Оставить?!   А   куда,   скажи   на   милость,   я   денусь?    В
технари-отработчики?.. Так я технарем всю жизнь и прокукую... И никогда до
Земли не доберусь... А так мне кое-что светит...
     Валерг не ответил. Лицо его потемнело и сузилось,  теперь  он  чем-то
напоминал дарвита и Олгерду сделалось нехорошо и муторно  на  душе,  когда
взгляд темных выпуклых глаз остановился  на  нем  прежде,  чем  скользнуть
куда-то мимо, поверх всего...
     Машина меж тем подъехала к  границе  резервации  и  остановилась.  На
панели замелькали красные и зеленые огоньки. Олгерд пригнулся, разглядывая
то, что было перед ним: темный лес и выкрашенный светящейся краской домик.
Домик был земной постройки с массивными энергоустановками силового поля по
бокам.
     - Знаешь, сколько мне здесь пришлось просидеть?! - вздохнул Олгерд. -
По трое суток дежурство - с ума сойдешь... И вот опять. Правда, всего одна
ночь, - он улыбнулся. - А там - конец...
     - Конец - чего? - отозвался Валерг, как эхо.
     - Резервации, конечно...
     Валерг помолчал, по-прежнему глядя куда-то сквозь Олгерда.
     - Я хочу посмотреть, что там внутри... - сказал он  наконец.  -  Пока
они там есть...
     - Иди... - Олгерд пожал плечами и насупился.
     - А ты?
     - Я - нет... Уволь. Насмотрелся за  три  года,  -  и  почти  умоляюще
добавил. - Вертайся быстрее... Мы же выпить хотели...
     Было что-то кощунственное в той простоте, с которой Олгерд говорил  о
выпивке, но Олгерд все эти годы жил подле  смерти  и  привык  к  ней,  как
привыкают к неприятным  запахам,  шуму,  неудобной  обуви.  Это  была  его
работа, грязная тошнотворная поденщина, за которую  обещан  ему,  в  конце
концов, угол на старушке-Земле.
     - Я  скоро  вернусь,  -  проговорил  Валерг,  опуская  голову,  будто
внезапно чего-то застыдился.



                                    4

     Бело-голубой фарп со светящимся золотым изображением руки,  сжимающей
цветок, въехал в резервацию дарвитов.  Здесь  было  так  же  тихо,  как  и
снаружи. Белая дорога,  черные  стволы  вокруг.  В  небе  неярко  блестели
звезды. Фарп выехал на открытую площадку и остановился. Деревья  отступили
и на поляне возникло несколько белых домиков. В темноте Валерг их различил
как пятна тусклого  света.  Лишь  в  одном  доме  горело  окно,  остальные
казались безжизненными и это тревожило. Валерг  пошел  на  свет.  При  его
приближении дверь бесшумно раскрылась,  а  светлые  нити,  что  свисали  с
потолка подобно  водорослям,  подобрались  наверх,  мелодично  позвякивая.
Мягкий  желтый  свет  усилился,  сделавшись  почти  естественно-солнечным,
золотым.
     - Иди сюда, - раздался глуховатый голос  из  глубины  комнаты,  будто
кто-то уже давно ожидал Валерга.
     Он отдернул прозрачную, мягкую портьеру и вошел. Желтый шар,  похожий
на спелый плод, теплился на столе,  наполняя  комнату  золотистым  светом,
который так поразил Валерга. Комната была  довольно  обширной  и  казалась
пустой. Стол и кровати, сделанные заодно с полом и стенами, были  прикрыты
той же мягкой призрачной тканью, из  которой  была  соткана  портьера.  За
столом, подперев голову руками, сидел старик в белой тунике и  накидке  из
темно-коричневой ткани. Светлые пушистые волосы  ореолом  вставали  вокруг
его лица, что придавало старику сходство с земным одуванчиком.
     -  Я  пришел  сказать...  -  начал  Валерг  с  порога   и   запнулся,
встретившись взглядом с черными неподвижными глазами дарвита.
     "Он  все  знает..."  -  мелькнуло  в  мозгу  техинспектора  вовсе  не
догадкой, а вполне отчетливой ясной мыслью.
     - Ты устал с дороги, - сказал  старик  тихо.  -  Присядь,  отдохни...
Поешь... - он пододвинул в сторону Валерга крупный светло-коричневый плод,
похожий на земную дыню...
     Валерг опустился на скамью и подлокотники тут же изменили свою форму,
приспосабливаясь к слишком длинным для дарвита рукам Валерга. Техинспектор
достал из кармана нож и с силой всадил его в плод. Спелая мякоть треснула,
потек  густой  сок,  образовав  на  столе  прозрачную  лужицу.  Старик  не
отрываясь смотрел на руки человека...
     - Нужно?  -  спросил  Валерг  излишне  громко  и,  подавшись  вперед,
протянул нож старику, но тот лишь отрицательно покачал головой  и  спрятал
крошечные, будто детские, ладошки под темную ткань плаща.
     - Я сломал сегодня ветку, - сказал старик печально. - И боль, как мне
показалось... была слабее, чем обычно... в таких случаях... - в голосе его
мелькнул почти человеческий страх.
     - Послушай, старик, завтра, когда лимгардисты ворвутся  в  круг,  они
сметут все на своем пути: вас, ваши дома  и  деревья  вокруг...  Не  время
будет подсчитывать сломанные ветки... Но  сегодня  у  вас  еще  есть  шанс
спастись... Я приехал...
     - Подожди, - старик остановил его усталым жестом.  -  У  нас  нет  ни
одного шанса, даже если мы уйдем...
     - А могли бы? - нетерпеливо прервал его Валерг.
     - Могли бы... - кивнул головой старик. - Но это ничего не дает... Дар
умирает... Его ничто не может спасти...
     - Но почему вы  не  защищаетесь?!  -  взорвался  Валерг.  Бесконечная
покорность дарвита взбесила его. - Вы позволяете себя убивать,  как  стадо
животных... Я видел голограмму вашего  уничтожения  и  не  мог  вынести  и
примчался сюда... А вы... - он на мгновение задохнулся. -  Вам  ничего  не
стоит связаться с системой управления любой машины,  выключить  компьютер,
ведь вы...
     - Не надо... - вскрикнул дарвит и заслонился рукой.
     Лампа на столе вспыхнула белым ослепительным светом  и  легкая  ткань
портьеры заколебалась, будто неожиданный порыв ветра приподнял ее.
     Валерг невольно отшатнулся. Ему показалось, что он чем-то до  глубины
души оскорбил старика, но чем - он не мог понять.
     - Роберт, прошу тебя, не говори  так,  -  проговорил  наконец  дарвит
глухим голосом. - Ничего не делай, не  помогай  нам.  Уходи!..  Только  не
требуй, чтобы мы изменились.
     - Я этого и сам не хочу! - воскликнул Валерг и  замолчал,  сообразив,
что старик назвал его по имени. - Но  надо  же  как-то  сопротивляться!  -
против  воли  в  голосе  мелькнуло  что-то  жалобное,   и   Валерг   вдруг
почувствовал себя глупым ребенком перед этим посвященным в  великую  тайну
стариком.
     - Нет такого положения, из которого не найдется выхода, - Валерг сжал
кулаки. - Так или иначе любую задачу можно решить...
     - Мы не можем иначе...
     - Почему, черт, возьми?!
     Старик взглянул на него, как на непонятливого ребенка.
     - Послушай, Роберт, мы не можем управлять машинами  людей  против  их
воли, мы не можем повернуть их корабли и фарпы против их воли... Это та же
боль. Тот же вред... И, возможно, чья-то смерть. И значит - зло...
     - Что ты понимаешь в добре и зле? - вспылил Роберт. - Зло -  убивать?
А умирать, как бараны - добро?
     - Не будем говорить  о  добре  и  зле,  поговорим  лучше  о  злобе  и
доброте...
     Валерг отвернулся. В самом деле, что-то похожее на злобу шевельнулось
в глубине его души. Неужели дарвит почувствовал даже это?
     Валергу стало не по себе. Постоянное чувство наготы утомляло. Человек
разоблачается лишь периодически, и даже в минуты откровения он чаще  хочет
казаться, чем быть. А здесь не защищали слова и улыбки, невольно  хотелось
что-то делать, чтобы заслониться от убийственного понимания.
     - Что же ты предлагаешь?.. Какой выход?.. - спросил Валерг,  понимая,
что все его вопросы безнадежны и обречены.
     - Сходи посмотри на наше озеро. Искупайся. Там  сейчас  прекрасно,  -
отвечал дарвит. - А завтра озера уже не станет. Оно умрет вместе  с  нами.
Хотя внешне останется таким же голубым и прохладным.
     Гнев  Валерга  прошел,  его  больше   не   возмущала   покорность   и
беззащитность дарвита. Гнев растаял, осталось сожаление.
     - Прости, - пробормотал Роберт и, взяв со стола нож, поспешно  сложил
и засунул в карман. - Прости, - повторил и двинулся к выходу.
     "Пойду и напьюсь с Олгердом", - подумал он с тоской, но  пошел  вовсе
не в сторону поста охраны, а к озеру.
     Ночь  была  чудесной.  Облака  медленно  клубились,   собираясь   для
утреннего дождя. Мелкая россыпь, звезд  то  появлялась,  то  исчезала,  но
белый камень, светясь, не давал темноте  завладеть  Даром.  Валерг  прошел
мимо фарпа, на ходу погладил бок машины и стал спускаться к озеру. Его  не
оставляло чувство, что он по-прежнему на Земле и не покидал ее никогда,  а
это озеро, поселок и заросли - лишь невиданный прежде таинственный уголок.
     Была какая-то тревога в этих зарослях и  воде,  что  светилась  и  от
которой в холодеющий воздух поднимался пар,  как  от  большого  и  теплого
животного. Но опасность и  манила.  Хотелось  заплыть  под  темные  ветви,
затаиться и ощутить себя среди неведомого. Валерг разделся  и  бросился  в
воду, подняв волну. Через несколько минут он уже был  в  темноте  нависших
ветвей,  хотел  схватиться  за  ветку,  но  она  подобралась...  Массивное
многорукое животное запрыгало прочь, издав короткий жалобный крик.
     Валерг расхохотался. Вот и вся опасность! Дар на большее не способен.
Бедный Дар! Валерг поплыл обратно к берегу и, выбравшись, долго  лежал  на
песке...
     "А ведь прав старик... - думал он. - Здесь так хорошо... Будто кто-то
огромный держит тебя на ладони... Неужели Олгерд этого не чувствует?!.."
     И ему сделалось жаль Олгерда...



                                    5

     Олгерд сидел на крыльце  и  смотрел  прямо  перед  собой.  Справа  от
крыльца высилась куча хлама: пустые банки, мятые упаковки. Слева  -  пенек
срубленной сурты из которого пробивался побег с  двумя  клейкими  молодыми
листочками. Каждый вечер своего дежурства Олгерд обрывал  эти  листки,  но
наутро они прорастали вновь. Олгерд мог бы сжечь  пень  лучеметом,  но  он
хотел заставить его не расти... Олгерд скучал... Валерг ушел в резерват  и
не возвращался, Олгерд уже собрал  на  стол  нехитрую  закуску,  откупорил
бутылки и два или три раза приложился к горлышку. Он слегка  захмелел,  но
ничуть не развеселился, наоборот, раздражился до крайности.
     Дар источал слабый  сладкий  запах...  Дар  ласково  щекотал  затылок
ночным ветерком. Дар, сотворенный без острых углов, походил на  обсосанный
другими леденец. Как он его ненавидел! Ненавидел деревья и утренний дождь,
и жаркое в полдень солнце,  ненавидел  низкорослых  уродцев-дарвитов.  Это
внешне они похожи на нас, а на самом деле!.. Только идиот может считать их
за людей!
     Однажды, озверев от тоски, Олгерд наглотался малпеза  и,  полуодетый,
без лучемета, но уверенный в своей  непобедимости  и  беззащитности  Дара,
миновал пропускник и устремился к поселку. Он  слышал  что-то  похожее  на
музыку и смех и это еще больше его подхлестнуло. Он выскочил на площадь  и
схватил первую девушку, что оказалась рядом.  Она  не  сопротивлялась,  не
закричала даже, а остальные... Был легкий крик или вздох,  а  потом  толпа
бросилась на него. Свободной рукой он отпихивал их щедро раздавая удары, а
они лезли... Нет, никто не ударил, не укусил, не вцепился  в  волосы.  Они
обнимали его, целовали, гладили. Они облепили его, как муравьи - мужчины и
женщины, старики и дети. В этой кутерьме он потерял  свою  добычу  и  лишь
успевал отпихиваться от лезущей, лижущей, ласкающей его толпы.  Он  станет
жертвой неизвестного культа, ритуального жертвоприношения и... Он заорал и
полез напрямик, через заросли - лишь  бы  подальше  от  ласковой  мрази...
Дарвиты оставили его - только крошечный мальчонка вцепился ручками в шею и
висел на загривке, и целовал в затылок. Олгерд  скинул  его,  как  пиявку,
дрожа от отвращения...
     С тех пор толпу дарвитов он  не  подпускал  ближе,  чем  на  двадцать
шагов...
     Неожиданно Олгерд увидел голубую вспышку среди зарослей -  кто-то  из
дарвитов пытался прорвать силовое поле. Сволочи!  Олгерд  вскочил,  жестом
супермена из последнего космобоевика положил ладонь на рукоять лучемета  и
побежал к пропускнику...  Он  мчался  по  резервату  наугад,  захлебываясь
попеременно то яростью, то страхом. Он ничего не понимал  в  происходящем,
ему хотелось, чтобы все поскорее кончилось наконец. Так или иначе...
     Он чуть  не  столкнулся  со  слоноподобным  зверем,  что  брел  среди
зарослей, отодвигая ветви  гибкими  хоботами  и  обиженно  всхлипывая  при
каждом шаге. Олгерд отскочил в  сторону  и  выпустил  в  зверя  разряд  из
лучемета. "Слон" подпрыгнул неожиданно высоко и нырнул в заросли,  вильнув
коротким загнутым кренделем хвостом. Может,  этот  зверь  пытался  пробить
защиту? Черт знает на что они тут способны! Этому  дарскому  слону  Олгерд
еще мог простить нарушени