х промышленных операций, но он не смог...
     Он так и не сумел понять - почему. Опять вспыхнула зеленая лампочка и
железная дверь отъехала, обнажая ступени. Гранд шагнул. Как  велели  люди.
Поврежденная нога мешала. Он поднялся на  одну  ступеньку  и  остановился.
Теперь он увидел трех  человек  перед  помостом:  они  сидели  в  летающих
креслах  и  в  руках  у  каждого  поблескивало  синей   сталью   старинное
огнестрельное оружие.
     - Пит, тебе нужно было взять арбалет, - крикнул кто-то и  зал  дружно
загоготал.
     Теперь Гранд рассмотрел то бело-розовое на стуле -  голая  женщина  с
ярко накрашенным ртом и длинными рыжими  волосами  в  нелепом  венке.  Она
повернулась к Гранду и, увидев его,  улыбнулась.  Она  приветствовала  его
радостным призывным жестом. Робот, вспомни законы людей и повинуйся! Гранд
стоял, опираясь на здоровую ногу и поджимая "больную". Что будет, когда он
преодолеет три ступени? Мозг мгновенно просчитал варианты... Он приговорен
к ликвидации, значит люди будут стрелять и убьют его. Но  девушка  была  в
этой цепочке совершенно лишней. Просто-напросто, Гранд не знал, что  такое
шоу, и что людям для убийства  тоже  нужна  какая-то  логика  и  видимость
правоты...
     - Он хочет убить меня!  -  взвизгнула  женщина  и  заломила  руки.  -
Скорее, на помощь! Он безумен! Скорее! - она вскочила,  вся  олицетворение
ужаса, и замерла, картинно приподняв белую полную ногу, будто не  в  силах
сделать ни шагу.
     Зал замер. Тишина сделалась ощутимой  и  липкой.  Будто  кто  чиркнул
спичкой и воспламенил тот старый миф о созданной человеком машине, которая
в один страшный миг набросится на людей  и  будет  убивать  их  с  истинно
человечьим безумием и жестокостью. И  все  сидящие,  облизывая  пересохшие
губы, во второй раз за вечер с охотой поверили в это и, где-то  в  глубине
души ожидали, что в  самом  деле  робот  совершит  что-нибудь  чудовищное,
кровавое, страшное, и они увидят настоящую человеческую кровь, и  испытают
настоящий, а не бутафорский ужас...
     Все эти перемены и движения длились  лишь  мгновение,  то  мгновение,
пока Гранд стоял на  лестнице  и  оглядывался,  решая,  когда  же  сделать
последние роковые три шага...  От  глаз  охотников  его  скрывала  пыльная
занавеска. А подле занавески, с самого края, в воздухе болталось четвертое
кресло. Пустое... Оно слегка покачивалось, призывая... И тут,  будто  игла
впилась  в  его  тело  и  от  боли,  пронзившей  мозг,  возникла  странная
незнакомая мысль: "Беги!", "Спасайся!", "Бунтуй!".
     И он повиновался, будто это был приказ человека. Что-то сдвинулось  в
нем пока он поднимался по пути ликвидации, сюда, к  этим  трем  последним,
крашенным красным  ступеням,  на  свой  эшафот,  кощунственно  совмещенный
людьми с театральной сценой...  Гранд  больше  не  принадлежал  людям,  он
принадлежал только себе и это все решало. Осторожно он  поманил  кресло  к
себе. Оно дернулось. Не так резко! Кресло поплыло  и  ткнулось  в  пыльную
штору.
     - Вперед! - скомандовал себе Гранд и, оттолкнувшись  здоровой  ногой,
прыгнул.
     Девушка взвизгнула  на  этот  раз  неподдельно  и  страшно.  А  Гранд
схватился руками за летающее кресло и приказал:
     - Вверх!
     Кресло подпрыгнуло к  потолку  и  Гранд  повис,  вцепившись  намертво
пальцами в боковые поручни. Те, внизу, с  винтовками,  растерялись.  Гранд
подтянулся и уселся на узкое сиденье - руки у него были что  надо.  Кресло
уже мчалось к  дверям.  Охранник  выскочил  наперерез,  вскинул  руку,  но
выстрелить не успел - Гранд ударил по руке и пистолет  отлетел  куда-то  в
угол. За спиной раздались беспорядочные выстрелы и тут же зал переполнился
криком и визгом. А Гранд, высадив массивную стеклянную  дверь,  вылетел  в
коридор. Мужчины, что толпились здесь и курили, видели через  стекло,  что
творится в зале и теперь, обезумев  от  ужаса,  бросились  в  узкую  дверь
туалета. Один, догадливый, ринулся в соседний, дамский, и плотно захлопнул
дверь. Там, внутри, отчаянно завизжали.
     - Вы хотели развлекаться! - закричал  с  неожиданной,  в  самом  деле
человечьей яростью. Гранд. - Что ж, развлекайтесь!
     И летающее кресло, рванулось к выходу. Тут  вновь  грохнули  выстрелы
уже не поодиночке, а залпом. Посыпались стекла. Одна пуля угодила в Гранда
и полностью выворотила руку из плеча. Боль была короткой и острой -  такую
он испытают, когда сломал ногу. Гранд направил кресло  к  входным  дверям.
Какой-то человек, только что пришедший, бросился на пол  и  закрыл  голову
руками. И уже, когда кресло устремилось  на  улицу,  вторая  пуля  ударила
Гранда в голову, прошла насквозь и выбила глаз-телекамеру. Дальше выстрелы
хлопали  уже  впустую  -  кресло  мчалось  над  улицей.  Рассчитанное   на
помещение, здесь на воздухе при сильном ветре, что прорывался меж высокими
корпусами, оно попало в изрядную болтанку.
     Гранд посмотрел вокруг себя единственным глазом.  Однообразные  серые
дома с выбитыми стеклами тянулись по обе стороны улицы.  Куда  же  теперь?
Ресурс кресла скоро кончится.  Да  и  с  ним,  Грандом,  творилось  что-то
неладное - его все время заваливало набок и, чтобы не упасть, он  держался
уцелевшей рукой за подлокотник.
     И тут он увидел прямо под собой открытый магнокар  -  длинный,  белый
красавец, с обитым красным бархатом сиденьем. И на алого оттенка бархате в
небрежной позе молоденькую  девушку  в  коротком  трикотажном  платье.  Ее
длинные черные волосы, схваченные белой лентой,  трепал  ветер.  Магнокар,
слегка покачиваясь, скользил в полуметре над дорогой, а девушка  улыбалась
почти  восторженно  и  слегка  приподнималась,  подаваясь  вперед,   будто
готовилась взлететь.
     - Помогите! - просипел Гранд и от острого желания  быть  вечным,  как
мнилось в начале, у него завибрировало все внутри.
     Девушка  подняла  голову.  Сначала  изумление,   а   следом   жалость
проступили на ее лице. В следующую секунду магнокар поднялся выше  и  ноги
Гранда коснулись бархатного сиденья.
     - Прыгай, -  приказала  девушка.  -  На  своем  стульчике  далеко  не
улетишь.
     Гранд соскользнул вниз, его тут же завалило набок и  он  распластался
на заднем сиденье. Магнокар  качнулся,  но  выровнялся  и,  опустившись  к
земле, рванулся вперед. Летающее кресло остаетесь далеко позади.
     - Не бойся! - крикнула девушка и засмеялась. - Нас никто не догонит!
     Дома по обе стороны улицы слились в единый поток, лишь изредка черные
штрихи улиц разрывали его и уносились назад. Город  внезапно  оборвался  -
раскрылась глубина необъятного простора, отмеченная  вдали  синей  кромкой
леса. Вокруг желтели квадраты зреющих полей, зеленели щеточки кустарника и
мелькали белые и розовые одноэтажные дома. Магнокар  постепенно  осел  еще
ниже и, сбрасывая скорость, опустился к  самой  земле,  отфыркиваясь,  как
норовистый конь.
     -  Я  убежал  из  салона,  -  сказал  Гранд.  -  Меня   должны   были
ликвидировать.
     - Я так и поняла. Не волнуйся, я тебя не сдам, - девушка  засмеялась,
блеснули два ряда ослепительно белых зубов. - Здесь тебя не найдут.
     Магнокар остановятся перед домом, построенным  в  стиле  технического
классицизма - круглый, чуть приплюснутый купол, за прозрачностью  которого
просвечивали золотые соты солнечных батарей, и  два  флигеля  по  бокам  с
овальными, сверкающими синим окнами. Гранд первым выскочил из магнокара и,
как подкошенный рухнул на  зеленый  газон  -  последний  выстрел  повредил
вестибулярный аппарат.
     - И долго ты собираешься валяться? - поинтересовалась девушка.
     - Не могу идти, - ответил Гранд и беспомощно  дернулся,  как  побитая
собака у ног хозяина, и...
     - Ладно, отдыхай, - девушка махнула рукой и побежала к дому.
     А к Гранду  подъехал  низенький  четырехрукий  робот  и,  взгромоздив
раненого на свою тележку, повез в дом. Сначала были  какие-то  коридоры  с
мягким светом и звенящей устоявшейся тишиной, потом  -  полупустой  зал  с
огромным голубым плафоном на потолке и многочисленными  зелеными  экранами
по стенам.
     Все вдруг в Гранде  обессилело.  В  мозгу  застрял  какой-то  обрывок
мысли, клочок незаконченной фразы и Гранд, повторяя ее  непрерывно,  никак
не мог постичь суть, но он и не хотел  ничего  постигать.  Внутри  лопнуло
что-то из первоначально заложенных программ. А новых не появилось.  Он  не
знал, что делать. Ему было уже  ничего  не  надо.  Вернее,  почти  ничего.
Потому что смутное желание жить вечно еще оставалось...
     - Ну, где твое приобретение? - услышал Гранд веселый низкий  голос  и
рассмотрел рядом с собой высокого мужчину в коротком из  золотистой  ткани
кимоно и белых шортах. Мужчина был смугл, с шапкой черных вьющихся волос и
светлыми  глазами,  вокруг  которых  белыми  лучиками  на  загорелой  коже
расходились морщинки.
     - Он бежал из салона, Деш, - сообщила девушка, и голос ее  неожиданно
сделался мягок и слаб.
     - Э, парень, значит ты из нарушителей, - засмеялся Деш. - У  тебя  не
лады  с  законом,  -  он  наклонился,  и  сильные  ловкие  пальцы  ощупали
изуродованную голову Гранда. - М-да, парень, тебя красиво отделали... -  в
руке его появился щуп и  Деш  осторожно  погрузил  его  в  рану.  Короткий
болевой разряд прошил тело робота и погас где-то в глубине корпуса.
     - Этим придуркам из салона кажется, что роботы - их ухудшенная копия,
- усмехнулся Деш. - И мозги им непременно надо вкладывать  в  голову.  Они
только забывают, что роботам не нужна та требуха, что наполняет  человечье
брюхо, а мозги безопаснее упрятать пониже, да и корпус тут  можно  сделать
потолще. Так что  у  робота  душа  в  животе,  поближе  к  пяткам.  И  это
несомненно удобство, - и он  весело  похлопал  Гранда  по  корпусу.  -  Не
переживай парень, мы тебя починим.  Подумаешь,  глаз,  вестибулярка,  одна
рука, одна нога! Главное - мозги целы. Ты будешь  первым  красавцем  среди
роботов, - и Деш подмигнул Гранду.
     "Как он добр и ласков, - подумал Гранд. - Это странно и...  опасно...
Он похож на потрошителя..."
     И будто подтверждая его опасения в руках у  Деша  появились  какие-то
инструменты. В следующее мгновение шея  оказалась  зафиксированной  и  Деш
принялся разбирать стыковочный узел.
     "Потрошитель!" - Гранд в ужасе дернулся.
     - Спокойно, спокойно... - повторил Деш  и  отсоединил  информационный
канал.
     Весь сенсорный блок, находящийся в голове -  слуховые  датчики,  блок
зрения, вестибулярка, аппарат обоняния, ультразвуковой  локатор  оказались
изолированными от мозга. Гранд в одно мгновение сделался беспомощным.  Так
потрошитель на улице, подбежав, специальной сечкой срубает роботу голову и
тот падает бесчувственным обрубком, испытывая лишь боль на  месте  шейного
шарнира и сознавая уцелевшим мозгом, что теперь его ждет ликвидация,  ведь
сенсорных блоков, а проще - голов, - хронически не хватает...
     Теперь Гранд точно должен умереть, если человек хочет  убить  робота,
он может его убить - ни один закон не запрещает это...


     Мальвинский доживал в пустой  квартире  на  седьмом  этаже.  Впрочем,
слова, содержащие корень "жизнь", не могли к нему относиться,  потому  что
жизнь  Мальвинского  внезапно  и  навсегда  кончилась,   осталось   нудное
существование беспомощного урода по кличке "Маль". С утра до  вечера  и  с
вечера до утра он лежал на узкой  койке  головой  к  окну  и  не  мог  без
посторонней помощи подняться и взглянуть на мир за  стеклами.  Он  уже  не
знал, день сейчас или близятся сумерки.  Свет,  текущий  в  комнату  через
грязное окно,  напоминал  кашу.  Свет  тоже  кончился  вместе  с  падением
Мальвинского - так казалось ему иногда. Раньше мир был  жесток  и  красив,
теперь сделался ничтожен и грязен. Был мир  Мальвинского  -  стала  конура
Маля. Все, что осталось у него - это "ПРО-I"... "Прошка"... А теперь...
     Почти автоматически Маль потискал клавишу вызова. Послышался  хрип  и
что-то  похожее  на  покашливание...  И  все.  "ПРО-I"  третьи  сутки   не
отзывался. Нельзя было его отправлять без карточки техосмотра - прекрасная
добыча для потрошителей и службы ликвидации. Но с другой стороны  валяться
здесь без лекарств и еды Мальвинский больше не мог...
     Маль  попытался  приподняться,  но  лишь  неловко  дернул  головой  и
по-птичьи задрал плечи. Потом руки подломились и  он  откинулся  на  комья
плотно сбитых подушек. Тело  мгновенно  облилось  потом.  Капли,  противно
щекоча кожу, побежали по груди и плечам.
     "ПРО-I"... Проша... Значит, все... Попал в службу ликвидации и его...
А ведь десять лет с  ним  бок  о  бок.  Все  рухнуло,  жена  ушла,  друзья
отвернулись, а робот рядом всегда, как пес... Маль  скривил  губы.  Против
воли навернулись слезы и обожгли воспаленные веки.  А  ведь  все  началось
из-за роботов, из-за  роботов  этих  проклятых...  Маль  со  злостью  стер
ладонью слезы и, на ощупь открыв тумбочку, нашарил рукой бутылку.  На  дне
плескалось немного  мутной,  с  осадком  жидкости.  Маль  отхлебнул.  Вино
прокисло, но он выпил все и долго сцеживал капли в рот,  а  затем  швырнул
бутылку на пол и она со стуком покатилась в угол. О  господи,  если  б  на
минуту встать  с  этой  вонючей  постели!  "ПРО-I"  брал  его  на  руки  и
перекладывал в кресло, пока перестилал ломкие  бумажные  простыни.  Сейчас
все скаталось в труху, вылез рыжий в пятнах поролоновый матрас.
     Маль со злобой ткнул в белую клавишу с надписью  "резерв"  на  панели
персоналки.  На  экране  появилась  ухоженная  девичья  головка.   Синтез,
конечно, но почти, как живая.
     - Ваш резерв исчерпан, - с ходу объявила она.
     - Подождите! - заорал Маль. - Я третьи сутки не ел... И  лекарства...
Пришлите посыльного!
     - Резерва нет, - заученно повторила головка.
     - Так нельзя! Вы обязаны что-то сделать! Если  пенсия  исчерпана,  ну
хоть что-то... Обязаны... Знаете, кем я был!..
     Но изображение  уже  пропало.  Конечно,  только  идиот,  мог  просить
увеличить резерв, будучи прикованным к постели. Если человек катится вниз,
его резерв падает еще быстрее. Ну а если  поднимается,  к  тому  же,  если
поднимается быстро, то тут резерв  становится  неограниченным.  Тебя  либо
стаскивают вниз, либо подталкивают под зад: забирайся повыше, милый. И раз
вступив на этот круг, обратно не сойдешь. То тебя тащит вверх, то вниз,  а
бывает - только вниз и только вверх. Но дважды за человечью  жизнь  колесо
редко успевает повернуться. "Да, надо было стать волком", - подумал Маль с
тоскою. А он стал серой пылью, белой молью по кличке Маль.
     "Сильный может позволить себе быть злым - его ярость  быстро  гаснет,
но слабый может быть только добрым,  иначе  горе  ему  и  остальным..."  -
сказал когда-то Мальвинский. А  теперь  он  стал  Малем,  который  слаб  и
злобен... Он несколько раз ударил кулаком в стену. Если б в этом курятнике
кто-то жил! Но все двенадцать этажей почти пусты. Теперь бетонные  коробки
не пользуются популярностью после массовой убыли населения в XXI веке. Две
недели назад за стенкой жил пятнадцатилетний пацан с худым синюшным  лицом
старика. Он чуть не выдрал у  Прошки  блок  дальней  связи  и  разбил  ему
глаз... Дрянь... теперь и он  исчез...  Никого...  Маль  набрал  в  легкие
воздуха и крикнул отчаянно, бессмысленно, что-то  вроде:  "А-о-у..."  Крик
ударился о стены, выкатился в коридор и захлебнулся. Несколько секунд Маль
напряженно вслушивался. Тишина. Никого... Если б кто-нибудь был здесь,  он
бы услышал. Через три этажа, через четыре, в этой клетке слышалось  мерное
ворочание живого. А сейчас давила звенящая пустота.
     Маль обессиленно закрыл глаза и провалился  в  короткий,  похожий  на
обморок  сон.  Ему  снился  "ПРО-I".  Он  был   новенький,   лакированный,
блестящий,  с  человечьим  лицом.  Только  на  месте  бляхи  с  номером  и
индикатором зияла черная дыра и от  нее  поднимался  теплый  пар,  как  от
живого.
     - Это ты виноват со своей идейкой сделать из меня друга, - проговорил
робот и вытянул вперед руку.
     Маль увидел на металлической ладони сердце - ненастоящее, игрушечное,
обтянутое красной синтетической тканью... И это сердце билось...
     Маль проснулся, закричав от ужаса; при виде этого игрушечного  сердца
его охватило омерзение, какое испытываешь только во сне - всепоглощающее и
безумящее мозг. Несколько раз  уже  наяву  вскрикнув,  Маль  заметался  по
постели.  Ужас  постепенно   уползал,   но   медленно.   Казалось,   страх
растворяется  и  застывает  в  окружающей  рухляди  навсегда.  Маль  вновь
потянулся к персоналке.
     - Салон! - почти закричал он, когда ему ответили. - Сектор семь, этаж
семь "Б"... У меня есть экземпляр для ликвидации. Модель? Самая  старая...
Человек...  Почему  нельзя?..  Когда  я  хочу...  Да,  я...   Пусть   меня
ликвидируют немедленно,  сейчас  же!  Я  требую  этого,  слышите,  требую!
Немедленно! Сейчас же!..
     Он бил кулаками по измятой постели  и  захлебывался  от  крика,  хотя
связь давно прервалась...


     - Энн-Мари, вы сегодня прелестны, - Деш встал с  кресла  и,  держа  в
одной руке бокал, подошел к девушке и погладил ее черные блестящие волосы,
как всегда, по лбу схваченные лентой. Будто ненароком рука соскользнула  и
легла на плечо. На Энн-Мари было  длинное  черное  платье  без  рукавов  с
глубоким вырезом. В ложбинке полуобнаженной груди и в ушах брызгали синими
огнями дорогие бездельные  камни.  Деш  был  в  обычном,  домашнем  кимоно
золотистого цвета с драконами и белые шорты. В  распахнутый  ворот  у  шеи
виднелась белая полоска давнего шрама. На Энн-Мари Деш смотрел  восхищенно
и в то же время насмешливо.
     - Ты красивая, черт возьми, но  вот  в  чем  твоя  красота,  не  могу
понять, хоть убей... - проговорил он и снял руку с  плеча  Энн-Мари.  -  Я
многое не могу понять, - он  шел  к  своему  креслу  и  разглагольствовал,
жестикулируя так, будто ораторствовал в высшем совете, а не перед Энн-Мари
и Грандом у себя дома. - Я не могу понять, почему надо отравлять  жизнь  и
мир, когда они так прекрасны, - и он обвел рукою стены,  покрытые  темными
под дерево панелями, будто это был весь божий мир, полный золотого  света,
зелени, звенящей синей воды и шумных вздохов океана. -  Так  прекрасны,  -
повторил Деш, опрокинул залпом бокал и, будто внезапно обессилев,  упал  в
кресло. - Присаживайся  Энн-Мари,  что  же  ты  стоишь,  -  он  кивнул  на
свободное кресло. - Мы посидим и поговорим о несовершенстве мира...
     Энн-Мари села. Казалось, не  будь  разрешения  Деша,  она  бы  так  и
осталась стоять. Гранд внимательно досмотрел на нее. Даже для  робота  она
слишком подчинила себя Дешу. Впрочем, у каждого робота  своя  структура  и
свой  образ  мышления.  Образ  действий   Энн-Мари   -   полная   имитация
человеческой жизни и полное подчинение Дешу. Но теперь и Гранд избрал  для
себя подчинение Дешу, потому что принадлежать Дешу - это  значит  -  жить,
покинуть его - умереть. Это  новый  закон,  открытый  им  в  новой  жизни,
которая началась после бегства из салона. Гранд не знал, зачем Деш  позвал
его и усадил рядом с собой за этот низенький лаковый  столик,  уставленный
бокалами и бутылками - ведь он, Гранд, не может пить вина, пьянеть и... Но
теперь Гранду стало казаться, что в этом приглашении таится важный  смысл,
пока от него еще  скрытый  так  же,  как  смысл  его  внешнего,  Грандова,
превращения в человека. Мозг не мог сделать  нужный  вывод  -  не  хватало
информации.
     - Да,  меня  всегда  интересовал  вопрос,  -  проговорил  Деш,  вновь
наполняя свой бокал до краев, - почему люди так  любят  приказывать?  Ведь
робот  твоего  уровня,  Гранд,  вполне  может  сам  программировать   свои
действия, более того, сам искать объект своей деятельности, руководствуясь
поставленной задачей. То  есть  вести  так  называемый  открытый  поиск  и
принимать оптимальное решение с помощью экспертной системы.
     - Вам может не понравиться мой выбор... - осторожно начал Г