получил их  в подарок  от  главы одного  государства.  Этот
человек был из числа особо привилегированных клиентов Вельзевула Бредовреда.
Итак, колдун принес из  подземелья бутылки, их было семь, и вылил содержимое
в чашу с черной  жижей, потом все хорошенько  размешал, и тут  варево  снова
стало менять свой цвет --  оно постепенно  светлело и вот сделалось красным,
как кровь.
     Парочка  дружно  трудилась -- то Бредовред находил нужное  решение,  то
ведьма подсказывала, что  надо сделать.  Обоих вдохновляла ненависть, злодеи
трудились  не  покладая рук и в полном согласии, словно всю  жизнь  работали
вместе.
     Только один раз они повздорили.  Они дошли до такого  места  в рецепте,
где было сказано следующее:


     Смекалку возьми, оттяпай кусок
     Увесистый, жирный -- отмерь на глазок,
     Но помни: равняться его толщина
     Температуре цвета должна.
     Цвета любимого твоего...


     "Температура цвета" ни ведьму, ни колдуна ничуть не смутила,  тут у них
вопросов не возникло.  Разногласия  появились насчет  того, чей любимый цвет
следует  использовать.  Тирания требовала, чтобы был взят ее  любимый  цвет,
потому что  ей  принадлежала половина пергаментного свитка, на которой  была
написана  эта часть рецепта. Но Бредовред уперся --  дескать, надо взять его
любимый   цвет,  потому  что   эксперимент  проводится  в  его,  Бредовреда,
лаборатории. Наверное, они  спорили  бы долго,  но  к  радости обоих  вскоре
выяснилось,  что   сернисто-желтый   и   ядовито-зеленый   имеют  одинаковую
температуру. Так что проблема разрешилась сама собой.
     Вероятно,  никто  не  ожидает найти в этой книге  длинный перечень всех
приправ       и      веществ,      необходимых       для       приготовления
катастрофа-нархисториязвандалкогорючего  кунштюк-пунша. И действительно,  мы
его не приводим -- по двум причинам. Во-первых, этот перечень сделал бы нашу
историю невозможно длинной (как-никак пергаментный свиток  был  пятиметровой
длины!).  А во-вторых, никогда нельзя предугадать,  в чьи  руки попадет наша
книга.  Нельзя вводить  кого бы то ни было  во искушение --  читатель,  чего
доброго,  вздумает и  сам сварить дьявольский пунш!  На  свете  и  без  того
слишком много людей,  подобных ведьме  Тирании и колдуну Бредовреду. Поэтому
мы просим наших умных  читателей с пониманием отнестись к тому, что здесь не
сообщаются важнейшие сведения о приготовлении адского напитка.




     Якоб и Мориц сидели у  подножия соборной колокольни, которая вздымалась
в ночное небо, словно гигантская скала со множеством зубчатых уступов. Кот и
ворон задрали головыи довольно долгое время молча глядели вверх. Потом ворон
откашлялся и заговорил:
     --  Когда-то  давно  там,  наверху,  жила  одна  совушка-монахиня.  Моя
знакомая.  Звали  ее Угу-угу-угуста. Очень  приятная старая  дама.  Конечно,
взгляды  у нее  были  довольно дурацкие  -- насчет  нашего мира и  Бога. Ей,
понимаешь ли, нравилось одиночество,  из дому она вылетала только  по ночам.
Но Угу-угу-угуста знала массу полезных  вещей. Если  б она тут  еще жила, мы
могли бы спросить у нее совета.
     -- А где же она? -- спросил кот.
     -- Э, поди знай... Сменила квартиру. Она не переносила городской смог и
вообще  всегда  была малость привередлива. А может,  ее и на  свете-то давно
нет.
     --  Жаль,  --  вздохнул  Мориц.  И  после небольшой  паузы  сказал:  --
Возможно, ей мешал колокольный звон. Думаю, там наверху он невыносим.
     --  Вряд ли,  --  усомнился Якоб.  --  Сов  колокольный звон ничуть  не
беспокоит. --  И он снова задумчиво повторил: -- Колокольный звон... Погоди,
погоди! Колокольный звон?..
     И вдруг Якоб подскочил и заорал во все горло: Ура! Нашел!
     -- Что такое? -- перепугался Мориц.
     -- Да ничего, -- Якоб снова  упал духом  и печально развел крыльями. --
Не годится. Ничего не получится. Не стоит и говорить.
     -- Да что не получится? Скажи, скажи!
     -- Ах, да просто у меня вроде как родилась идея.
     -- Какая идея? Скажи, какая?
     -- Да вот,  я  подумал, что  можно как-то так устроить,  чтобы колокола
зазвонили не в полночь, а раньше. Прямо сейчас, понимаешь?
     Ведь как только зазвонит церковный колокол, сатанинский пунш перестанет
исполнять  желания   шиворот-навыворот.  Те   двое  так  сказали.   Помнишь?
Достаточно  самого  первого  тихого удара колокола  в новогоднюю полночь.  И
тогда все их фальшивые пожелания исполнятся не наоборот, а по-настоящему, то
есть получатся не злые, а добрые дела. Вот о чем я подумал.
     Котишка молча уставился на ворона. Не одна минута прошла, прежде чем он
понял, о чем речь, и тут глаза у Морица загорелись.
     -- Якоб, -- сказал он почтительно, -- дружище Якоб! По-моему, ты просто
гений. Ты нашел спасение. И это меня вдохновляет!
     -- Эх, кабы нашел... -- вздохнул ворон. -- Но выйти-то ничего не выйдет
у нас.
     -- Почему не выйдет?
     -- Да потому! Кто ударит в колокол?
     -- Кто? Конечно, ты.  Полетишь туда на  колокольню и  зазвонишь. Это же
чепуха, детская забава.
     Хо-хо!  Ничего  себе, детская  забава! Вот  так  сказанул! Может, это и
забава,  но  для детей  великанов.  Ты  когда-нибудь  видел вблизи церковные
колокола, дорогой мой герой?
     -- Нет.
     То-то же. Они громадные, тяжеленные. Как грузовик. Уж не думаешь ли ты,
что ворон среднего  роста  может  раскачать грузовик?  Да еще ворон, который
страдает резьматизмой...
     --  А  разве  не  бывает  колоколов  поменьше?  Все равно ведь, большой
колокол зазвонит или маленький.
     --  Послушай  меня,  Мориц.  Даже  самый  маленький  церковный  колокол
величиной -- как винная бочка.
     -- Якоб,  а давай  попробуем  вместе.  Вдвоем  мы непременно  раскачаем
колокол. Вперед! Ну, что ты сидишь?
     -- Куда ты собрался, дурень?
     -- Туда, на башню. Заберемся наверх, колокола ведь там.  Если мы вдвоем
изо всей силы дернем за веревку, колокол, наверное, качнется.
     Охваченный  вдохновением  и жаждой  подвигов, Мориц  вскочил и бросился
искать дверь, через которую можно было бы проникнуть  внутрь и забраться  на
колокольню. Якоб,  ворча и  бранясь, полетел  за  ним.  На  лету  он пытался
растолковать  котишке, что в наше  время  уже нет звонарей,  что в  колокола
нигде  уже не  звонят просто так вручную, что все  они приводятся в движение
электрическими двигателями, а двигатели включаются простым нажатием кнопки.
     --  Вот и  прекрасно,  --  обрадовался Мориц. --  Значит, нам только  и
надо-то -- кнопку отыскать.
     Но радовался он напрасно. Единственная  дверь башни оказалась запертой.
Котишка повис на массивной дверной ручке -- бесполезно, дверь на открылась.
     -- Ага, что я говорил?  -- сказал Якоб. -- Учти,  котик, уж если что-то
не получается, значит, так тому и быть.
     -- Нет, получится! -- с отчаянной решимостью воскликнул кот и посмотрел
наверх. -- В дверь не войти -- пускай! Заберемся наверх по стене.
     --  То  есть как  -- по  стене? -- в ужасе закаркал  Якоб.  -- Ты  что,
спятил?  Лезть  по  стене  при  таком ветре?  Нет, ты  и  вправду  рехнулся,
приятель!
     -- А у тебя есть что ли другие идеи?
     --  У меня есть  только одна идея --  что твоя идея выеденного  яйца не
стоит.  Глупость,  чепуха -- твоя идея. И не надейся, что я соглашусь в этом
участвовать.
     Значит, придется все делать самому, -- сказал Мориц.




     Огромная чаша  из  Холодного  пламени  наполнилась  меж  тем до  краев.
Жидкость  в ней была теперь фиолетового цвета. Это варево представляло собой
смесь самых  диковинных  веществ, но нужно  было сделать еще  очень  многое,
чтобы   она  стала  волшебным  напитком.   Прежде  всего,   смесь  следовало
подвергнуть  магизации,  то  есть  проделать с  ней  целую  серию  различных
процедур,  в  результате   которых  варево   обретало  поистине   волшебную,
таинственную  и страшную силу.  Именно  магизация являлась  во  всей  работе
колдуна и  ведьмы научной работой в истинном смысле  слова.  И тут руководил
хим-колдун. Бизнес-ведьма годилась разве что в ассистентки.
     Пергаментный   свиток  содержал   наставление   о  том,  как  проводить
магизацию.  Оно  было  написано  на  профессиональном  лабораторном  жаргоне
хим-колдунов.  Даже Тирания с трудом понимала этот язык. Наставление звучало
так:


     Возьми тьфурорных суперстанций
     И фантатомных гробосом,
     Путем психидных стимулянций
     Внедри их в фотомраклюксон.
     Вальпургизацией гидризма
     Получишь черный меланхоль,
     Его посредством мозгоклизма
     Спиритизируй в бредоголь.
     За чумовидным хлопоформом
     Фонтанно вспыхнет вымираж,
     Под адвантюрным флорохормом
     Возможен срыв на клоунаж!
     А ты в хрюшон -- плюйкозы дозу,
     Да трех схамелеонь жабрисс,
     И сдинамитится бомбоза
     До дребезгов летальных грызг.
     И если грызги катафальны,
     Их бандитарность возрастет,
     Империмент пройдет мерзально,
     Он вклад в террорию внесет.
     Итак, вперед без ойфории!
     Взирай на взгрыв в налейдоскоп,
     Не допускай метеории
     Кикиморических свинкой.
     Сморозишь -- недолюциферит
     Космофурийный Садиак.
     Да постарайся промегерить
     Кошмарципанный мышькрысьяк...


     И так далее, и так далее, все в таком же роде.
     Бредовред запустил все  магические компьютеры,  подключенные  к адскому
информационно-вычислительному  центру,  ввел   в  них   информацию.   Машины
заработали на  всю катушку -- если можно так сказать об электронной технике.
Поднялся писк, треск, жужжание, гул, компьютеры мигали, урчали и выплевывали
формулы  и  диаграммы. Просмотрев  их,  колдун  узнал, что  делать  дальше с
жидкостью в чаше.
     Надо было, например, создать антигравитационное  поле,  чтобы  возникла
полная невесомость. Только в  условиях невесомости можно было извлечь варево
из сосуда, что Бредовред и  сделал. Жидкость,  с легка подрагивая, повисла в
воздухе  в виде большого шара. Теперь Бредовред смог обстрелять шар зарядами
монстро-частиц.  Пока  варево  находилось  в  сосуде,  это  было невозможно,
Холодное пламя не пропускало монстро-частицы.
     Следует  заметить, что во время  этой  операции невесомыми стали и  сам
Бредовред  и его тетка. Невесомость страшно осложнила работу. Колдун висел в
воздухе вниз головой,  а Тирания барахталась под потолком и вертелась вокруг
собственной оси, как веретено.  Обстреляв  шар  монстро-частицами, Бредовред
кое-как добрался по  воздуху вплавь до генератора  антигравитации и отключил
машину. И тогда шар  грузно  плюхнулся  в  свою чашу,  а  тетка  и племянник
приземлились на пол, крепко стукнувшись задами.
     Впрочем, подобного рода неприятные случайности почти неизбежны во время
столь  опасных  экспериментов, рвение  колдуна и ведьмы  от этого  ничуть не
уменьшилось.
     Однако  немного позже  все-таки  произошло  нечто  непредвиденное. Даже
привычные  ко  всяким  неожиданностям колдун  и ведьма  натерпелись  страху.
Жидкость в чаше вдруг ожила!
     В природе существуют живые  организмы,  которые называются амебами. Они
крошечные,  увидеть  их  можно  только  в  микроскоп.  А тут все  содержимое
стеклянной чаши вдруг превратилось в гигантскую  амебу. Она перевалила через
край чаши  и  распласталась  на  полу, словно здоровенная  лужа желатина.  И
поползла. Тетка с племянником в страхе попятились, потом  бросились в разные
стороны. А гигантская  амеба разделилась на  две, одна поползла за колдуном,
другая -- за ведьмой. Никакого сомнения -- чудовища хотели их съесть. Лишь с
большим  трудом Бредовред и  Тирания хитростью заманили амеб обратно в чашу.
Там  чудища жадно набросились друг на друга. А сожрав друг друга, они тут же
снова превратились в жидкость. Опасность миновала.
     Наконец,  процесс  магизации  был  завершен. Теперь  вещество в  сосуде
сверкало и переливалось, как ртуть. Благодаря магизации  оно могло вобрать в
себя любую волшебную силу и обрести таинственную способность выполнять любые
желания.





     Мориц  вспрыгнул на  небольшой  козырек над боковым входом  колокольни,
оттуда  перескочил  на  навес  над главным порталом, затем  вскарабкался  на
маленькую островерхую башенку,  всю  в причудливых  выступах  и зубцах. С ее
верхушки он смело прыгнул на карниз, который  находился еще  выше. С карниза
Мориц  чуть было  не  сорвался, потому что там под слоем снега  таился  лед,
однако котишке все же удалось удержаться.
     Ворон взлетел на карниз и хрипло закаркал.
     -- Ну  все,  хватит!  Немедленно спускайся.  Ты слышишь или нет? Только
кости  себе переломаешь. Ты слишком  жирный, и вообще, у тебя нет данных для
таких кунштюков.
     Но кот полез еще выше.
     -- У-ух! --  Якоб разозлился не на шутку. -- Клюв мой -- враг мой! Чтоб
он отсох! И чего я тогда не промолчал? Пускай бы все перья у меня повылезли,
да только чтоб ничего я не сказал!.. Да что ж это такое, или в твоей  дурьей
кошачьей  башке  и  впрямь мозгов  нет?  Говорят тебе  --  пустое  это дело.
Колокола там, наверху, слишком тяжелые. Ничего
     не выйдет, даже если мы вдвоем на них навалимся.
     -- А вот это мы еще посмотрим!  -- с  непреклонной решимостью крикнул в
ответ Мориц.
     Он  лез  все выше  и выше.  И чем  выше  он забирался,  тем беспощаднее
хлестала его метель.
     Забравшись на выступ над  большим круглым окном, которое находилось над
центральным  порталом  колокольни, Мориц  вдруг почувствовал,  что  силы ему
изменили. Все  завертелось  у  него  в  голове.  Он  ведь  и  вообще-то  был
никудышным спортсменом, а вдобавок сказывалось то, что он долго сидел в баке
с ядовитыми отходами.
     Мориц перепрыгнул  на водосточный  желоб с  лепным  украшением  в  виде
головы  ухмыляющегося  черта  с  торчащими  острыми  ушами.  И  тут  котишка
заскользил вниз -- не очень быстро, но неудержимо. Он непременно сорвался бы
и упал -- а даже для бывалого кота падение с  такой огромной высоты означало
верную  смерть.  К  счастью, Якоб вовремя подоспел  на  помощь.  В последний
момент он схватил котишку за хвост.
     Морица трясло,  он с трудом  перевел  дух  и  прижался к  стене,  чтобы
укрыться от ледяного ветра. От холода лапы у него совсем закоченели.
     Ворон уселся рядом с ним на водосточный желоб.
     -- Так. Ну, все, шутки в сторону. Последний раз тебе  говорю: даже если
ты  все-таки  заберешься  на  самый верх,  ничего  у  тебя не получится.  Да
пошевели  ты  хоть  раз  в  жизни  мозгами, дуралей! Предположим, мы с тобой
ухитримся  сделать  так,  что колокол зазвонит.  Да только гиблое это  дело,
ничего не  выйдет, в сотый  раз  тебе  говорю. Ну  а  дальше что?  Ведь твой
маэстро  и  моя мадама  тоже услышат  звон. И мигом смекнут,  что колдовское
зелье больше не исполняет желания шиворот-навыворот. И что  тогда? Им же все
равно!  Они же  всю  эту возню  с  липовыми  желаниями  затеяли,  чтобы  нас
одурачить.  Но раз мы не присутствуем при их колдовстве,  значит, им не надо
никого морочить. Они  просто  начнут желать всему  миру  всяческих зол, и их
искренние страшные пожелания исполнятся с буквальной точностью. И незачем им
что-то такое выдумывать да мучиться,  раз мы  здесь  и не можем им помешать.
Или ты воображаешь, что сможешь спуститься  вниз с этой верхотуры, пробежать
всю дорогу до виллы твоего маэстры  и все-таки не  опоздать на их новогодний
праздничек?  Интересно, как это  тебе удастся?  Хочешь знать,  что  с  тобой
будет? Крышка тебе будет -- вот что! Окочуришься как последний дурак, а чего
ради? Пропадешь ни за грош.
     Но  Мориц не слушал. Голос  ворона  доносился  к нему словно из дальней
дали,  котишка  чувствовал себя  совсем  больным  и  несчастным, ему было не
уследить  за  стремительным полетом  мысли Якоба, да  еще такой сложной.  Он
думал только об одном:  до вершины оставалось ровно такое же расстояние, как
до земли.  И  Мориц  должен  подняться наверх --  так он  решил. Разумно это
решение или нет  -- для  него не имело значения.  Усы  у Морица  заледенели,
глазенки слезились  от  резкого  ветра,  но кот снова  начал карабкаться  по
стене.

     -- Эй! -- обиженно крикнул Якоб. -- Я тебе больше не напарник, слышишь?
Хочешь погибнуть -- ну и погибай! Но один! А мне геройства не надо. У меня и
так  резьматизма. И твоим  упрямством я сыт  по  горло! Я сматываюсь, понял?
Все, я слинял, меня тут нет! Приветик! Чао! Покеда! Адье, дорогой коллега!
     И в эту  минуту  он  увидел, что котишка повис и  болтается в  воздухе,
уцепившись за водосточный  желоб  передними  лапами.  Якоб подлетел к  нему,
ухватил клювом за шкирку и из последних сил втащил на желоб.
     Чтоб из меня чучело сделали! -- сердито прокаркал он. --  Уронили меня,
видно, в детстве,  то есть яйцо уронили, которым я тогда был. Вот с тех пор,
видать, непорядок с головой, ясное дело.
     Но тут ворон  почувствовал, что окончательно выбился из сил. Пребывание
в мусорном баке и для него не прошло даром. Якобу стало худо, хоть плачь.
     -- Все, дальше не  полечу, каркнул он.  --  Буду сидеть тут и точка. По
мне, пускай лучше мир гибнет.  А я больше не  могу. Если взлечу, так аккурат
ухну вниз  камнем,ясное дело...  --  Он посмотрел вниз.  Далеко-далеко внизу
мерцали огоньки -- там лежал город.




     Началась  новая  фаза  колдовского  эксперимента, и теперь  руководство
взяла на себя Тирания. Дело в том, что инструкция, следуя которой  надо было
придать пуншу  волшебную силу, была составлена на ведьмовском  жаргоне.  Это
был довольно  замысловатый язык.  Он  состоял  из  слов самого обыкновенного
человеческого  языка,  но использовались  эти  слова  совершенно по-дурацки.
Каждое  слово  означало  совсем не то, что оно  означает в нормальном языке.
Например, "мальчик"  значит "глобус",  "девочка"  --  "бочка",  "гулять"  --
"лопнуть", "сад" это "чемодан", "смотреть" значит "щипать",  "собака" значит
"кусок", "рыжий" значит "шустрый". Вот и выходит,  что предложение: "Мальчик
и девочка гуляли в  саду  и увидели  там  рыжую собаку"  надо понимать  так:
"Глобус и бочка лопнули в чемодане и ущипнули шустрый кусок".
     Тирания  владела  ведьмовским жаргоном  в совершенстве.  Для  тех,  кто
по-ведьмовски не понимал, рецепт пунша выглядел абсолютной абракадаброй:


     Мастер на славу
     варит отраву,
     Каплет какао в табак,
     Шарит в карманах
     у тараканов,
     Жарит на масле башмак.
     Ухает ухо
     Глухо, ух, глухо.
     Туфля уткнулась в трубу.
     Тюкают хрюшки
     Клювами плюшки,
     Клюква малюет клюку.
     Слон желторотый
     В волнах компота
     Бодро уходит на дно.
     Стриженый финик
     Щиплет полтинник
     Сивой синице назло.
     Лебедь в берете
     Едет в карете,
     Свежие скрепки жует.
     В клетке на ветке
     Тлеют объедки,
     Сельдь серенады поет...
     И так далее...


     На  самом  деле  инструкция была в  пять  раз  длиннее,  но  в качестве
образчика нам с вами хватит и небольшого отрывка.
     Тирания  сделала  перевод с  ведьмовского. Затем все огни в лаборатории
были  погашены и в  полном  мраке  тетка  и  племянник  пустились  колдовать
наперегонки,  стараясь  перещеголять  друг друга.  Словно в дурном  сне,  из
мракаявлялись фантастические видения, они то набрасывались друг на друга, то
шли в  атаку, то отступали и наконец исчезали, а на смену являлись все новые
и новые.
     Вот завертелись в  воздухе  огненные  смерчи, они кружились,  рассыпали
искры  и  вдруг  выросли  в  огромные столбы пламени, потом  уменьшились  до
размеров светлячка, и тут их склевал чей-то клюв, хотя никакой птицы не было
видно.  Надвинулась серая туча, из  которой свешивался,  уцепившись хвостом,
скелет  собаки.  Вдруг  собачьи кости превратились  в огненных  змей  -- они
сплелись  в  клубок  и покатились  по  полу.  Оскалил зубы и страшно  заржал
лошадиный череп с пустыми глазницами. Крысы с человечьими головами пустились
плясать и  водить хоровод  вокруг  ча