со мной он всегда  обращался  как с принцем. А это говорит о том,
что он добрый человек и благодетель животных.
     Якоб в изумлении уставился на Мяуро.
     -- Нет, просто ушам своим не  верю! Не может быть кот таким простофилей
-- разве что два или три кота суммарно. Но чтобы у одного-единственного кота
было столько глупости... Да ведь  ты, мой птенчик, все изгадил. Теперь всему
крышка, план зверей, считай провалился, да еще с каким треском. Я давно  это
предчувствовал, с самого начала предчувствовал -- быть беде!
     -- Но ты же совсем не  знаешь моего маэстро, -- обиделся кот. -- Обычно
он совсем не такой, как сегодня.
     -- Может, с тобой он и добренький. Да он же подмазал тебя! Ну, точно --
жирком подмазал. Вон какой ты жирный!
     -- Как ты смеешь думать обо мне так плохо! -- разъярившись не на шутку,
прошипел кот. -- Да что ты вообще смыслишь! Что ты знаешь о маэстро!
     -- А  у тебя  гляделки-то есть? Или нету?  -- закаркал Якоб. -- Ты хоть
вокруг поглядел  бы! Что это там такое,  а? Скажи,  скажи, что это? -- Ворон
взмахнул крылом, показывая на полки с длинными рядами стеклянных банок.
     --  Как -- что? Это лазарет, --  ответил Мяуро. --  Так мне сам маэстро
сказал. Он старается помочь несчастным гномам и эльфам. Ах, да что ты в этих
вещах понимаешь!
     Что я понимаю?  -- Якоб Карр  все  больше выходил  из себя.  -- Сказать
тебе, что это такое?  Тюряга! Камера  пыток! Вот что это такое.  Твой добрый
маэстро  на самом  деле  страшный злодей, такой злодей, каких на  свете мало
сыщется.  Вот  так-то,   эх  ты,  олух...  Ха-ха!  Гений,  благодетель!  Ох,
горе-горькое... Знаешь, что твой маэстро  умеет делать?  Атмосферу отравлять
-- вот  что он умеет! Загрязнять воду в  реках, напускать болезни на людей и
животных,  губить  леса  и  поля. В этих  делах твой маэстро непревзойденный
искусник, а больше он ничего не умеет.
     Мяуро чуть не задохнулся от возмущения.
     -- Ты... Ты...  Возьми свои  слова обратно! Немедленно!  Клеветник!  Не
то... Не  то я...  -- шерсть у  кота встала дыбом, он сделался чуть не вдвое
больше обычного. -- Я не потерплю, чтобы ты тут оскорблял великого человека!
Извинись, не то я научу тебя вежливости, ты, висельник!
     Но Якоба уже понесло, он не мог остановиться:
     --  А ну, подойди, подойди!  Только  тронь!  Ты раскормленный маменькин
сынок, слюнтяй, зажравшийся лоботряс! Да ты же ни на что  не годен -- только
и можешь клубочками играть да дрыхнуть на диване! Ты, лизоблюд, а  ну катись
давай, не  то  я  живо  тебеперо вставлю да и пущу лететь  прямиком домой, к
твоей семейке, к твоим смазливым кискам с бантами на шее!
     В  глазах  у  Мяуро  вспыхнули  яркие   огоньки.   Я  отпрыск  древнего
неаполитанского рода! Мои предки-рыцари жили еще  во времена царя Котиллы! Я
не потерплю, чтобы кто-то оскорблял моих родичей! И кто же?! Какой-то беглый
каторжник, какое-то воронье отродье!
     --  Ха!  Ха! Видать, предки-то умны были, да  со  временем  порастрясли
мозги, профукали на всякую ерунду, тебе ничегошеньки не осталось.
     Мяуро выпустил когти.
     -- Да знаешь ли ты вообще, с кем разговариваешь, ты, метелка из перьев!
Знай  же:  ты видишь  перед собой великого артиста.  Я знаменитый лирический
тенор, я покорял самые непреклонные  сердца своим  пением. Пока  не  потерял
голос...
     Старый ворон издевательски расхохотался.
     -- Как же, как же,  поверил!  Жди! Это ты-то холерический (Холерический
(от слова  холерик), быстрый, темпераментный) певец? С твоей-то жирной тушей
и с заплывшими  жиром мозгами?  Смотри, не лопни! Ишь  как надулся важно, ни
дать ни взять ершик для бутылок!
     -- Невежда, профан, -- с величайшим презрением прошипел кот. -- Ты даже
не знаешь,  что такое лирический певец. А выражениясвои  ты, жалкий бродяга,
почерпнул, не иначе, в сточной канаве.
     -- Вот уж на это мне наплевать. Как привык, так и выражаюсь.  Не твоего
это кошачьего ума дело, нечего  мне клюв затыкать.  У меня-то  есть клюв, да
какой острый, а у тебя -- блохи одни, ты, блошивый кошачий принц...
     И вдруг, сами не поняв,  как  это случилось и  кто первым  начал, кот и
ворон сцепились и мигом сделались одним клубком  из перьев и шерсти, который
покатился по полу. Дрались они так, что только  клочья летели. Кот царапался
и кусался, ворон клевал  и щипал  его  клювом. Но поскольку  силы у них были
приблизительно равные, одержать победу  не мог  ни один, ни другой. То ворон
пускался наутек,  а кот мчался  вдогонку, то, наоборот, кот  удирал, а ворон
гнался следом. И сами не  заметили,  как они  снова очутились в лаборатории.
Тут Якоб  ухватил Мяуро за хвост и больно его  прищемил,  но  и кот отчаянно
драл ворона когтями, и наконец взял его в такой клинч (Клинч --  запрещенный
захват в боксе.), что у Якоба дух сперло.

     -- Сдавайся! -- проурчал кот. -- Не то убью!
     -- Нет, ты сдавайся, -- просипел Якоб. -- Не то оторву тебе хвост.
     И тут оба они разом выпустили друг друга и едва дыша плюхнулись на пол.
Котишка со слезами на глазах попытался распрямить свой хвост -- тот согнулся
крючком и выглядел теперь совсем не стильно. Ворон печально взирал на перья,
которые валялись вокруг на полу, и думал, как худо ему придется без них.
     Но, как часто  бывает,  после отчаянной драки противники  почувствовали
дружелюбие и готовность пойти на мировую. Якоб подумал, что не стоило так уж
сильно грубить маленькому толстячку-коту. А Мяуро подумал, что был, пожалуй,
несправедлив к бедному ворону-горемыке.
     -- Извини меня, пожалуйста, -- промяукал он.
     --  И ты прости,  --  прокаркал  Якоб.  Спустя  несколько  минут  Мяуро
заговорил
     дрожащим голосом:
     -- Знаешь, у меня просто в голове не укладывается то, что ты сказал про
маэстро.  Неужели  он  мог  так  хорошо  обращаться  с великим  артистом  из
кошачьего племени и в то же время  быть таким  подлым негодяем? Ведь  так не
бывает.
     -- Бывает, к несчастью. -- Якоб грустно кивнул. --  Бывает, бывает. Он,
видишь ли, вовсе не  обращался с  тобой хорошо. Он  только приручал тебя. Он
тебя одурачил. Моя начальница, мадам Тирания, тоже пробовала меня приручить.
Но я не  поддался. Я только притворился, будто стал ручным.  И она ничего не
заметила.  Выходит,  это я  ее  одурачил,  -- ворон  ехидно засмеялся. --  И
благодаря этому я многое разведал о мадаме, а заодно и о твоем распрекрасном
маэстре. Кстати, где это он так долго пропадает?
     Кот и ворон прислушались, но в доме было тихо. Лишь завывала  вьюга, да
ветер свистел за окнами.




     Чтобы попасть в  свои подвалы, надежно защищенные от любого колдовства,
Вельзевул  Бредовред  должен  был  пройти  через  самый  настоящий  лабиринт
подземных ходов. Каждый ход был с помощью  магии заперт на множество замков,
каждая дверь отпиралась и запиралась путем длительных и сложных манипуляций.
На все это требовалось огромное время.
     Якоб придвинулся поближе к Мяуро и зашептал с заговорщицким видом:
     -- Вот что, послушай-ка меня, котик. Моя  мадама -- она не только тетка
твоего  маэстры.  Она платит  ему деньги. Он  продает ей  все, чего  она  ни
попросит, и мадама проворачивает колоссальные сделки со  всей  этой отравой,
которую варит для нее твой маэстро. Мадама, она -- бизнес-ведьма, понимаешь?
     -- Нет. Что еще за бизнес-ведьма? -- удивился Мяуро.
     --  Я  и сам  точно  не  знаю,  --  признался  Якоб.  -- Но она  творит
колдовские дела  при помощи денег. Как-то  она так устраивает,  что деньги у
нее сами собой  множатся. В общем,  оба они страшные, каждый по-своему. А уж
если бизнес-ведьма и хим-колдун объединятся -- тут кричи караул. Тут уж мрак
настанет во всей Вселенной.
     Мяуро  вдруг   почувствовал,  что   ужасно  устал.  Всего  происшедшего
оказалось для него слишком много, ему захотелось поскорее очутиться в уютной
бархатной постельке.
     -- Раз ты все так хорошо знаешь, то почему же ты не пошел в наш Высокий
Совет и не рассказал там про  все это? Давным-давно  мог бы  это сделать, --
промяукал он довольно плаксиво.
     -- Я рассчитывал на тебя,  -- хмуро ответил Якоб. -- Дело в том, что...
Понимаешь,  до сих пор  у  меня нет никаких доказательств, что  эта  парочка
заодно. У людей  -- уж  можешь мне поверить -- деньги решают все. Особенно у
таких людей, как твой маэстра и моя мадама. Ради денег  они на все пойдут, а
если есть  деньги, значит, можно сотворить все, что угодно. Деньги -- это их
колдовское средство,  вот что такое для них  деньги. И поэтому мы, звери, до
сих  пор ничего не выведали. Ведь у нас-то ничего похожего на деньги  просто
не существует. Мне было известно, что в  доме  Вельзевула Бредовреда обитает
один из наших агентов. Но я не знал, кто этот агент. Ну, подумал я, вместе с
коллегой мы непременно раздобудем доказательства. Тем более сегодня вечером.
     -- А что будет сегодня вечером? -- спросил кот.
     И  вдруг  ворон  закаркал  --  громкое  и   зловещее  хриплое  карканье
раскатилось по всем закоулкам виллы. У котишки поджилки затряслись.
     -- Извиняюсь!  -- Якоб  снова заговорил  обычным  голосом. --  С  нами,
воронами, такое случается. Когда где-нибудь заваривается каша. Мы, понимаешь
ли, заранее чувствуем всякие скверные  вещи. Я еще не знаю, что затевает эта
парочка,  но  готов  поспорить  на  мои последние перышки, что  затевают они
жуткое людство.
     -- Жуткое -- что?
     -- Ну, свинство ведь не скажешь. Свиньи -- кому они что плохое сделали?
Так вот. Теперь ты понимаешь, почему я примчался сюда темной ночью в буран и
вьюгу. Моя мадама не знает, что  я здесь. Я, понимаешь, рассчитывал на тебя.
Но ты, оказывается, выболтал тайну своему маэстре. Значит, всему крышка. Ох,
в самом деле, лучше бы сидел я дома в теплом гнездышке с моей Амалией...
     -- Кажется, ты говорил, что твою жену зовут Кларой?
     -- Это  другая, -- недовольно каркнул Якоб. -- И вообще, дело не в том,
как зовут мою жену. Дело в том, что ты провалил дело.
     Мяуро сконфуженно уставился на Якоба.
     -- Мне кажется, ты все видишь в черном свете. Ты пессимист.
     -- Правильно! --  бесстрастно подтвердил Якоб.  -- И  поэтому  я  почти
всегда оказываюсь прав. Хочешь, поспорим, что я и в этот раз буду прав?
     Котишка состроил упрямую физиономию.
     -- Идет. На что спорим?
     -- Если окажется, что ты прав, я проглочу ржавый гвоздь. Моя  правда --
значит, ты его съешь. Согласен?
     Мяуро, с трудом сохраняя невозмутимый вид, согласился, однако голос его
при этом предательски дрогнул:
     -- Отлично. Договорились.




     Якоб  Карр кивнул. Затем он  стал внимательно  осматривать лабораторию.
Мяуро семенил следом.
     -- Ты что же, ищешь ржавый гвоздь? ехидно поинтересовался он.
     -- Нет. Ищу, где бы нам получше спрятаться.
     -- Зачем нам прятаться?
     -- Затем! Надо подслушать, о чем будут говорить мадама и мосье.
     Котишка остановился и возмущенно воскликнул:
     -- Нет! Такими вещами я не занимаюсь! Это -- не мой стиль.
     -- Чего-чего?
     -- Я хочу сказать, подслушивать  -- это не  по-рыцарски. Я  на такое не
пойду. Я не подонок!
     -- А я подонок, -- спокойно сказал ворон.
     -- Да ведь нельзя подслушивать! Это  некрасиво,  -- попытался объяснить
Мяуро.
     -- Тогда что ты предлагаешь?
     -- Я? -- Мяуро на  минуту  задумался. -- Я просто  спросил бы  маэстро.
Напрямик. Честно и откровенно.
     Ворон насмешливо поглядел на кота и каркнул:
     -- Караул -- эк загнул! Честно и откровенно! Я тебе честно и откровенно
скажу: честно и откровенно с ними говорить -- это просто дурость.
     Кот  и ворон  добрались  до  темного закоулка  лаборатории,  где  стоял
большой железный бак с поднятой крышкой. На баке была надпись: "Спецмусор".
     Кот  и  ворон  уставились на эту  надпись. Ты умеешь читать? -- спросил
Якоб.
     - А ты, что ли, не умеешь? -- презрительно фыркнул Мяуро.
     - Я никогда не учился читать, -- сказал ворон. -- Что тут написано?
     Мяуро не отказал себе в удовольствии покрасоваться перед вороном:
     --  Здесь  написано следующее: "Пищевые  отходы".  Или... Ах,  нет, тут
написано: "Горючее". Хотя, как же так? Ведь первая буква, кажется, "я"...
     В эту минуту в шуме  ветра за  стенами  виллы вдруг послышался какой-то
новый  звук, больше всего он был похож на отдаленный вой сирены. Звук быстро
приближался.
     - Мадама! -- ахнул Якоб. -- Она  всегда  прилетает с  адским шумом. Она
думает, много шуму подобает ее высокому положению. Скорей прыгай  в бак. Ну,
живо!
     Якоб взлетел на край бака. Мяуро не решался прыгнуть за ним.
     И тут где-то в камине раздался голос:
     -- Тра-ля! Тра-ля! А вот и я! Кто это -- "я"? -- Гостья твоя!
     И мощный порыв ветра ворвался через дымовую трубу камина. Зеленые языки
пламени прибило книзу, в залу лаборатории поползли густые клубы дыма.
     -- Ух! Это мадама! Скорей, котик, прыгай скорей! Чего ты ждешь?
     Голос  в  камине раздавался все  громче. Похоже было, что кто-то вопит,
приставив к губам длинную трубу:
     -- Торговля! Сделки! Злой силы проделки! Деньги вперед -- Даешь доход!
     И вдруг в камине послышалось кряхтенье, а потом голос пробормотал:
     -- Минуточку... По-моему, я...  По-моему,  я застряла.  А?  Что? Ну-ка!
Ага, все в порядке, пролезла.
     Ворон  подскочил  на краю бака и закаркал: - Да скорей же, прыгай!  Ну,
живо, прыгай!
     Котишка  вспрыгнул  на  верх  бака.  Ворон   подтолкнул  его  клювом  к
отверстию,  потом  и  сам слетел в  бак.  В  последнюю  секунду  они  вместе
захлопнули тяжелую крышку.
     Пронзительный голос в камине теперь был совсем близко:
     -- Продадим  весь белый  свет За большой мешок монет. Все-все продадим,
Всех-всех разорим! А как сбудем  наш товар, То  получим  мы  навар,  Да  еще
проценты...
     И  тут из дымохода  в  камин  посыпался настоящий дождь золотых  монет.
Деньги  падали  со  звоном,  котел,  в  котором варился  эликсир  номер  92,
опрокинулся, варево  зашипело  на раскаленных углях. (Так что  "Супербальзам
бодрости"  не  скоро  поступит  в продажу). А прямо  посреди языков  пламени
приземлилась Тирания Кровосос. Она пропищала тонким голоском:
     -- Где аплодисменты?




     Как  мы обычно представляем себе ведьму?  Тощая  и  морщинистая древняя
старуха  с большущим горбом,  с  бородавками  и  щетиной  на  подбородке,  с
одним-единственным длинным клыком  в беззубом рту. Но в наши дни ведьмы, как
правило, выглядят  совсем по-другому.  Во  всяком случае, Тирания  Кровососс
виду была полной противоположностью традиционной ведьмы. Она была маленького
роста, особенно  по сравнению  с ее долговязым  племянником Бредовредом,  но
зато отличалась невиданной толщиной. Что в  высоту, что в ширину ведьма была
одинакова.
     Наряд ее состоял  из шикарного платья цвета серы с  черными поперечными
полосами  разной  ширины, и потому ведьма походила на  гигантскую осу. (Цвет
серы вообще был ее любимый цвет.)
     С головы до пят Тирания Кровосос была увешана украшениями, и все зубы у
нее были  золотые  с блестящими бриллиантовыми  пломбами. На каждом  пальце,
толстом  как сосиска,  сверкали  кольца и перстни. А длиннющие ногти Тирании
были выкрашены золотым лаком.  На голове у ведьмы была огромная, величиной с
автомобильное колесо, шляпа, а по краям полей были подвешены золотые монеты,
которые звенели при каждом движении.
     Тирания вылезла из камина  и важно  расправила  плечи. В эту минуту она
больше всего была похожа на  торшер, причем такой, который стоит очень-очень
дорого.
     В отличие от ведьм  прошлого Тирания не боялась огня, он не причинял ей
ни  малейшего  вреда.  Она  сердито  сбила  ладонью язычки  пламени, которые
прыгали по ее нарядному платью.
     Бульдожья физиономия бизнес-ведьмы  с толстыми складками возле  носа  и
обвислыми  щеками  была  так  ярко размалевана,  что,  глядя  на нее, всякий
невольно вспоминал витрины парфюмерных магазинов. Вместо  дамской  сумочки в
руке у Тирании был небольшой несгораемый сейфик с секретным замком.

     -- Привет,  привет, привет!  --  пропищала  ведьма, причем  постаралась
пищать самым сладким голоском. А сама тем временем быстро огляделась вокруг.
-- Здесь что, никого нет? Э-эй! Малыш! Где ты, маленький мой?
     Ответа не последовало.
     Бизнес-ведьма терпеть не могла, чтобы пренебрегали ее особой. И обожала
эффектно  появляться,  когда ее не ждали. То, что Бредовреда почему-то вдруг
не  оказалось  в лаборатории, привело ведьму  в ярость. Но не теряя  времени
даром, она принялась шарить  в бумагах на письменном столе племянника. Долго
шарить ей не пришлось -- послышались шаги. Это Вельзевул вернулся наконец из
подземелья.   Ведьма   поспешила  навстречу   племяннику   с  распростертыми
объятиями.
     -- Вельзевульчик! -- засюсюкала она. -- Мой дорогой племянничек! Ну-ка,
дай на тебя посмотреть. Да ты ли это? Может, это не ты?
     -- Я тетя, я, -- колдун  скривился, силясь изобразить радостную улыбку.
Тирания попыталась его  обнять, но ничего не  получилось  -- такая  она была
толстая.
     -- Конечно, это ты, мой дорогостоящий племянничек, --  проверещала она.
-- Я сразу поняла,  что это  ты. Да и  кем еще ты  можешь быть, как не самим
собой? Верно я говорю?
     Ведьма захихикала и  затряслась  от  смеха, так  что  зазвенели золотые
монеты на ее шляпе.
     Бредовред уклонился от теткиных объятий и буркнул:
     -- Я тоже сразу понял, что это ты, тетя. Тирания привстала на цыпочки и
ущипнула племянника за щеку.
     -- Надеюсь,  ты  удивлен  приятно. Или,  может быть,  ты ожидал  визита
какой-нибудь хорошенькой маленькой ведьмочки?
     -- Ну  что  ты, тетя Тираша,  -- хмуро возразил  Бредовред.  Ты же меня
знаешь. Да и времени нет на такую ерунду. Работы много.
     --  Как же  мне тебя не знать, мое золотко, -- хитро улыбаясь, ответила
Тирания. --  Я  знаю тебя  лучше, чем  кто-либо другой.  Верно  я  говорю? Я
как-никак тебя вырастила, и образование  ты получил на мои денежки. И, как я
вижу, живешь ты нынче неплохо. А все за мой счет.
     Похоже, Бредовреду не слишком нравилось,  когда ему напоминали  о таких
вещах. Он помрачнел еще больше и заметил:
     -- И тебе за мой счет тоже неплохо живется, тетушка.  Достаточно только
посмотреть на тебя, чтобы это понять.
     Тирания  выпустила  племянника из  объятий,  отошла на шаг и угрожающим
тоном спросила:
     -- Что ты хочешь сказать?
     --  О, ничего,  ничего, --  увильнул Бредовред.  --  Только то, что  за
последние  полвека, с  тех самых пор,  как  мы  виделись в последний раз, ты
ничуть не изменилась.
     -- А вот ты ужасно изменился и постарел. Бедный мальчуган!
     --  Ах,  вот как!  Что ж, должен  сказать  тебе,  тетя, что  ты  ужасно
растолстела. Бедная старушка!
     Секунду-другую они  злобно  смотрели  друг  на  друга,  потом Бредовред
сказал примирительно:
     -- Как  бы там ни  было, хорошо, что мы  оба остались в точности такими
же, как прежде.
     -- Верно на все сто процентов, -- кивнула Тирания. -- И взаимопонимание
у нас с тобой стопроцентное, как в старые времена.




     Кот  и  ворон сидели  в мусорном баке. Им  было  так тесно,  что каждый
слышал, как у другого бьется сердце. Они едва осмеливались вздохнуть. Колдун
и ведьма  еще некоторое время  вели разговор в  привычном для них дурашливом
тоне.  Было  совершенно  ясно,  что и  он,  и она подстерегают  друг друга и
относятся друг к другу с недоверием. Но в конце концов, запас пустых слов  и
фраз у них иссяк.
     Они уселись друг против друга и принялись наблюдать один за другим, как
игроки перед  началом  партии в покер.  В воздухе повисло  ледяное молчание.
Там,  где  сталкивались  в  воздухе  взгляды колдуна и ведьмы,  образовалась
толстенная ледяная сосулька, спустя минуту она упала на пол  и  разбилась со
звоном.
     По лицу Бредовреда ничего нельзя было понять.
     -- Я  так и думал, что ты  пришла не просто  ради того, чтобы выпить со