ю  фигурку,  и
говорила:
     - Скуп, противный, бежал за мною, за руки хватал - вот, кольцо мамино
сорвал даже... Я от него убегала - и упала...
     Верен, слушая ее, помимо воли снял с пальца кольцо, протянул ей.  Она
обрадовалась:
     - Ты нашел? Вот молодец! - и надела кольцо, счастливо улыбаясь.
     Тогда Верен, вконец одуревший и готовый поверить уже  в  любую  чушь,
посмотрел на свою руку, провел пальцами по лицу. Два десятка лет было ему,
судя по ощущениям. Да если даже и три - какая к Смуту разница? А  она  все
говорила, и не было для него на свете музыки лучше:
     - Я теперь одна, Верен... Я тебя ждала,  а  пришел  Скуп...  Ты  меня
теперь одну не оставляй, да?
     Верен, не в силах сказать ни слова, кивнул и поглядел  на  затихающее
море: над волнами еще слабо светились водяные смерчи, и внутри  одного  из
них почудилась Верену фигура высокого бородатого человека с золотым ободом
на голове. Над высоким лбом этот обод венчался грозным трезубцем.  Человек
глядел прямо на них, бесстрастно и  пристально.  Верен  испуганно  перевел
взгляд на Капельку - она отжимала мокрые волосы, - и снова  на  смерч,  но
тот рассыпался на  глазах,  лишившись  внезапно  могучей  опоры  ветра.  И
никогда не узнал Верен, видел он человека на самом деле, или это ему  лишь
показалось.


     Да, так все и было там, где Большая Соль вечно бьется в берега  жизни
и смывает песок человеческих судеб. Но его не становится меньше.