сь.
     Они быстро вышли за пределы города. В полной  темноте  Ларс  уверенно
находил дорогу  к  Кочующему  Замку.  В  стародавние  времена,  при  Карле
Незабвенном, через болота была проложена дорога. С годами болото  затянуло
ее, и теперь до устья реки Элизабет  добирались  исключительно  морем.  Но
Ларс легко ступал по кочкам. Демон прыгал за ним с мрачной решительностью.
Синяке все время казалось, что сейчас Разенна провалится в трясину. Однако
этого не произошло.
     Ларс шел быстро, не оборачиваясь, и вдруг остановился. Синяка едва не
налетел на него.
     Перед ними высился замок. Огромный черный замок - там, где  его  и  в
помине не было, да и быть не могло. Озаряемый вспышками молний,  он  стоял
посреди  трясины,  тяжелый,  черный,  блестящий,  оскалившийся  опущенными
решетками, светящийся красными прорезями бойниц.  От  него  веяло  ледяным
холодом, и Синяка невольно поежился.
     - Вот он, Кочующий Замок Торфинна, - сказал Ларс  куда  менее  бодрым
голосом. - Он будет стоять здесь день или неделю,  а  может  быть,  только
час. Кто знает? Торфинн - могучий чародей. Говорят, он -  воплощение  всех
черных сил мира.
     Грянул оглушительный гром, и вдруг дождь прекратился.  Где-то  далеко
на болоте вздохнул ветер, и с чахлой еловой ветки упала капля.
     - Да ведь мы только за пивом, по-соседски, - напомнил Синяка.
     Тагет еле слышно  застонал.  Ларс  посмотрел  на  демона,  на  черную
громаду замка и сказал:
     - Знаешь что, парень, ты это... говори потише. Никогда не знаешь, что
придет в голову Торфинну. По-моему, насчет "вкусненького" я погорячился...
     Решетка у ворот замка заскрежетала, и мелькнули факелы.
     - Накликали... - простонал Тагет, поскольку бежать было поздно.
     Разенна немного отстранился от Синяки и  скрестил  руки  на  груди  -
все-таки, он был Великим Магистром.
     Решетка поднялась. Несколько слуг в блестящих черных одеждах  вынесли
факелы и встали у  входа,  широко  расставив  ноги  в  кожаных  сапогах  с
металлическими  полосами.  Затем  показалась  высокая  прямая   фигура   в
развевающемся черном плаще. Прозвучали твердые шаги; потом все стихло.
     Перед Синякой оказался суровый старик с резкими морщинами вокруг рта,
орлиным носом и  пронзительными  черными  глазами.  Длинные  седые  волосы
падали ему на плечи; на лбу светилась тяжелая диадема  с  дымчатым  темным
камнем. В руке он держал бич, опустив его тонкий конец к ногам.
     Несколько секунд старик и юноша смотрели друг на друга. Потом  старик
произнес звучным молодым голосом:
     - Мальчик, ты знаешь, кто я?
     - Да, - ответил Синяка. - Ты - Торфинн.
     Торфинн отступил на шаг и вдруг загремел на все болото:
     - Как ты смеешь стоять передо мной, словно ты мне  ровня?  Почему  не
приветствуешь Торфинна как должно? Почему ты смотришь мне  в  лицо  своими
наглыми глазами, вместо того, чтобы уткнуться носом в грязь?
     От этого громового голоса мороз пробежал у Ларса по коже. Он прижал к
себе маленького демона, втайне утешаясь тем, что Тагет испуган еще больше.
     Но Синяка и глазом не моргнул.
     - Может быть, я и впрямь тебе ровня, Торфинн,  -  сказал  он  странно
спокойным  голосом.  Разенна  с  удивлением  слышал,   что   солдатик   не
притворяется: юноша действительно не испытывал страха.
     - Смелый  мальчик!  -  фыркнул  Торфинн  и  расхохотался.  Он  уперся
кулаками в свой тяжелый пояс, развел  в  стороны  локти,  и  широкий  плащ
распахнулся. На  черной  кольчуге  Торфинна  засверкала  тяжелая  цепь  из
золота, усыпанная рубинами.
     Далекая зарница вспыхнула за лесом  бледным  огнем,  и  на  мгновение
перед Торфинном мелькнуло фантастическое  серебряное  лицо  с  удлиненными
чертами. Это длилось всего лишь миг; зарница погасла, и видение исчезло.
     - Ты? - дрогнувшим голосом произнес Торфинн.
     Синяка молчал.
     Резко выбросив руку назад, Торфинн крикнул:
     - Факел!
     В тот же миг один из слуг подскочил к чародею и подал факел.  Торфинн
бесцеремонно сунул  факел  Синяке  под  нос  и  в  багровом  свете  увидел
ярко-синие  глаза,  горящие  на  смуглом  лице,  темные  вьющиеся  волосы,
прилипшие ко лбу и вискам, забрызганную грязью одежду, босые ноги.
     - Как тебя зовут?
     - Синяка.
     - Ну и прозвище тебе придумали, - сказал Торфинн и снова засмеялся.
     Он зашвырнул факел в болото и, взмахнув плащом,  резко  повернулся  к
замку. Слуги уже исчезали в дверном проеме один за другим, как по сигналу.
Торфинн широкими шагами шел следом за ними.
     - Торфинн! - крикнул Синяка ему вслед. - Ты знаешь, кто я такой?
     Торфинн обернулся.
     - А тебе этого до сих  пор  не  сказали?  -  Смеясь,  старый  чародей
покачал головой.
     Синяка побежал за ним следом.
     - Остановись! Скажи мне! Торфинн!
     - Синяка!  -  отчаянно  крикнул  Ларс,  забыв  о  своем  страхе  и  о
достоинстве магистра. - Стой, ненормальный! Куда ты?
     Разенна рванулся было за  ним,  но  демон,  испустив  душераздирающий
вопль, повис у него на ноге, как чугунное ядро средней  величины,  и  пока
Разенна ковылял к замку, волоча Тагета по сырой осоке, черные ворота замка
захлопнулись.
     Синяка услышал  за  спиной  адский  скрежет  опускаемой  решетки.  Он
оказался в темноте. Торфинн со своими слугами исчез почти мгновенно. Здесь
было тихо, темно и  очень  холодно.  Тронув  рукой  стену,  Синяка  ощутил
ледяное прикосновение металла. Он  поежился.  Стоять  здесь  босиком  было
очень неприятно.
     Во мраке еле слышно звякнула цепь. Синяка осторожно пошел на  звук  и
через несколько секунд нащупал в  темноте  что-то  теплое  и  упругое.  От
неожиданности оба  закричали  одновременно.  Потом  юноша  услышал  чье-то
прерывистое дыхание.
     - Где здесь факел? - спросил он сердито.
     В  темноте  опять  звякнула  цепь.   Потом   чей-то   хриплый   голос
пробормотал:
     - Слева от меня.
     Синяка снял со стены факел, тихо подул на него и неожиданно затрещало
пламя, освещая низкие, покрытые плесенью  своды  и  физиономию  синякиного
собеседника, сидевшего на полу среди ядовито-зеленых грибов.
     Физиономия не отличалась  чеканными  чертами:  рот  от  уха  до  уха,
маленькие моргающие  глазки  и  длинный  унылый  нос.  Свалявшиеся  волосы
субъекта были заплетены в неопрятную косу,  перетянутую  кожаным  шнурком.
Судя по всему, это был тролль или даже, может быть, великан, только  очень
захудалый.
     Жизнь не баловала урода: он был прикован цепью к  стене,  и  все  его
внушительное  тело,  обнаженное  до  пояса,  было   покрыто   шрамами   от
раскаленных шомполов.
     -  Ты  кто?  -  осторожно  спросил  великан,  стараясь  держаться  на
безопасном расстоянии. Он сидел как  раз  у  лестницы,  которая,  судя  по
всему, вела в жилые покои чародея. Вероятно, Торфинн использовал  чудовище
в качестве сторожа.
     - Отойди от входа, - сказал Синяка, отгоняя тролля  горящим  факелом.
Тот с воем отлетел к стене.
     - Очумел? - жалобно заныл тролль. - Зачем издеваться-то?
     Синяка не ответил. Держа факел в  руке,  он  ступил  на  лестницу  и,
прежде, чем подняться  наверх,  обернулся  к  великану,  который  как  раз
изловчился и снова попытался схватить непрошеного  гостя.  Сильным  ударом
ноги Синяка оттолкнул бдительного стража.  Он  не  много  не  рассчитал  и
разбил великану нос. Размазывая кровь по всей своей  обширной  физиономии,
великан ругался и жаловался.
     Синяка не слушал. Повернувшись  к  незадачливой  нечисти  спиной,  он
легко поднялся наверх и вскоре оказался в просторной круглой комнате,  где
в высоких медных канделябрах горело множество свечей.
     Чародей был там. Он сидел за  столом  в  кресле  с  высокой  спинкой,
увенчанной шарами из прозрачного хрусталя. Перед Торфинном на столе лежало
несколько книг. В углу стола в маленькой  серебряной  курильнице  дымились
угольки. Слева от стола  Синяка  заметил  прозрачный  хрустальный  шар  на
подставке в виде ног хищной птицы,  сделанных  из  потускневшей  меди.  За
спиной Торфинна  на  стене  красовались  оленьи  рога  и  голова  вепря  с
оскаленными клыками. Торфинн  не  мигая  смотрел  на  своего  неожиданного
гостя.
     - Входи, настойчивый юноша, - сказал  он,  наконец  и  облокотился  о
стол. Его черные глаза задумчиво изучали  оборванца,  бесстрашно  стоящего
перед самим Торфинном с факелом в руке.
     - Да, значит, вот ты какой, - пробормотал Торфинн. - Синяка.  Голубые
глаза и темное лицо. Таков ты и в предании. - Он помолчал  немного,  потом
глубоко вздохнул и указал рукой куда-то в сторону. - Возьми стул и садись,
мальчик, потому что я буду говорить с тобой.
     Синяка воткнул свой факел в железное гнездо  на  стене,  потом  нашел
кресло без спинки и уселся прямо перед  чародеем,  поджав  под  себя  одну
ногу.
     Торфинн небрежно бросил горсть какого-то вещества на угли курильницы,
и в комнате потянуло сладким цветочным ароматом. Несколько  минут  чародей
молчал, вдыхая запах  курений  и  разглядывая  Синяку  сквозь  дым,  потом
властно спросил:
     - Сколько тебе лет?
     - Я точно не знаю.
     - Где ты родился?
     - Думаю, в Ахене.
     Торфинн помолчал еще немного. Синяка не шевелился и глаз не  опускал,
и Торфинн вдруг почувствовал себя неловко под  этим  взглядом.  Он  сильно
ударил по столу ладонью, и что-то отозвалось в глубине комнаты хрустальным
звоном.
     - Я пришел в этот мир за тобой, - сказал Торфинн  тяжелым  голосом  и
выпрямился  в  кресле.  -  Слушай.  Ты  родился  в  Ахене,  и  тебе  скоро
восемнадцать лет. Кое о чем ты уже догадываешься, мальчик. Еще  с  детства
ты научился скрывать многое из того, что  обнаружил  в  себе,  потому  что
иначе люди убили бы тебя.
     - Откуда тебе это известно?
     - Мне многое о тебе известно. Я расскажу тебе все, ничего  не  требуя
взамен.
     - Но у меня все равно нет ничего, чем я мог  бы  заплатить,  -  начал
Синяка, но Торфинн остановил его.
     - Ты последний в роду великих магов. Вот книга  деяний  твоего  рода,
мне удалось выкупить ее. - Он постучал пальцем  по  фолианту,  украшенному
несколькими пластинами янтаря. -  Я  могу  подарить  ее  тебе,  -  добавил
чародей и  коснулся  светлой  кожи  переплета  кончиками  пальцев,  словно
лаская.
     Синяка густо покраснел.
     - Я не умею читать, -  сказал  он  честно  и  посмотрел  на  Торфинна
исподлобья упрямым взглядом.
     - Да? - Торфинн небрежным жестом смахнул книгу на пол. Одна  янтарная
пластина при этом раскололась. - Ну так слушай меня, мальчик. Ты родился в
несчастливый год, когда Ахен  начал  умирать.  Еще  кипела  жизнь  на  его
улицах, еще жили там красивые  люди,  которые  слушали  музыку  и  слагали
стихи, но небо над городом уже хмурилось, и из болот поднимались  дрожащие
звезды, и разливалась река Элизабет... - Он говорил  нараспев,  полузакрыв
глаза, словно читая заклинания. Низкий гудящий голос пробирался в душу.
     - Душа города стареет, - говорил Торфинн. -  Завоеватели  никогда  не
вошли бы в Ахен, будь он в зените своего  могущества,  как  это  было  при
Карле Незабвенном. Ахен был обителью Белой Магии, тяжким грузом  на  весах
Равновесия...
     - Объясни, - перебил Синяка.
     Торфинн кивнул.
     - Вот магия миров Элизабет, - сказал он,  разводя  в  стороны  ладони
так, словно на каждой лежало по шару. - Вот Ахен. - Он поднял правую руку.
- Здесь жили белые маги и их было  много.  Сила  их  была  велика,  однако
каждый обладал лишь небольшой ее частью.
     - В таком случае, где обитель Тьмы? - спросил  Синяка,  заранее  зная
ответ.
     Торфинн усмехнулся.
     - Обитель Тьмы здесь, сынок, - сказал он. - В Кочующем Замке. И я был
равен всему ахенскому магическому братству, когда творил здесь свои  чары.
Но вот город Ахен устал, и было решено оставить его  на  произвол  судьбы,
чтобы он спокойно погиб, когда придет его час.  Однако  Белые  Маги  Ахена
приняли свое решение. Все свои силы, все знания они вознамерились  вложить
в последнего, кто появится на свет в их роду,  и  оставить  его  городу  в
надежде, что когда-нибудь он спасет их любимый Ахен. За  это  им  придется
заплатить собственным исчезновением, ибо ни  одна  чаша  весов  не  должна
перетягивать другую. Тебе понятно?
     - Да, - сказал Синяка. - Последний в роду - я. Но ведь меня ничему не
учили. Как я могу спасти город? Там, у форта...
     Торфинн фыркнул.
     - У форта вы сделали очередную глупость.
     - И я не умею колдо...
     Торфинн перебил его.
     - Твоя мать долго не могла родить ребенка. Когда на свет появился ты,
было уже слишком поздно ждать, пока ты  вырастешь  и  можно  будет  начать
обучение. Тогда ты был обыкновенным младенцем с белой кожей, как у  прочих
в этом городе. Таким бы ты и остался, будь у твоей  семьи  время  передать
тебе знания. Но Белые Маги должны были покинуть Элизабет в тот день, когда
тебе  исполнялось  три  года.  Дальнейшая  твоя  участь  от  них  уже   не
зависела...
     Взгляд Торфинна блуждал по потолку.
     - Это были могущественные чародеи, поверь мне. У  них  был  котел,  в
котором вода кипела без огня. Он стоял на кухне твоей матери - вроде бы на
виду и в то же время  скрытый  от  любопытный  глаз.  Три  года  эти  маги
работали,  не  покладая  рук,  собирая  все  свои  таланты,  все   знания,
вытаскивая на свет самые древние заклинания и чары. И когда  настал  срок,
они бросили все свои  магические  таланты  в  этот  котел  и  как  следует
проварили их, а сами остались ни с чем. Я видел, - Торфинн  простер  руку,
указывая на свой магический шар, - я видел, как они заставили тебя  выпить
это, как они насильно вливали в тебя яд своих познаний. Тебе  было  только
три года, и ты был один. Они победили, и ты, сам того не зная, превратился
в воплощение Белой Магии. Ты равен мне, малыш. Нас с тобой двое  на  Весах
Силы.
     Синяка перевел дыхание.
     - Поэтому ты не убил меня за дерзость там, на болоте?
     - Я не посмел, - просто ответил Торфинн.
     - Почему я стал черным, ты тоже знаешь?
     - Да. От яда познания, который растекся в твоей крови, потемнела твоя
кожа. Синева проступила в глазах, отпечаталась в лунках ногтей. Твоя  мать
громко плакала и кричала, что ты стал уродом...
     - Где теперь моя мать? - спросил Синяка хрипло и закашлялся.
     Торфинн сплел пальцы рук, и на левом  его  мизинце  блеснуло  кольцо,
которого Синяка прежде не замечал.
     - Твоя мать? - переспросил он совсем другим голосом  и  засмеялся.  -
Забудь о ней. И обо всех забудь.
     - Где они? Скажи мне, Торфинн, - настойчиво повторил Синяка.
     - Твои родные исчезли, - ответил чародей.
     - Куда?
     - Не знаю, - сказал Торфинн. - ИСЧЕЗЛИ. Навсегда...
     Собеседники замолчали. В тишине  было  слышно,  как  трещал  свечи  и
возится, гремя цепью, в подвале великан.
     Внезапно Торфинн спросил:
     - Кто тебя вырастил, мальчик?
     - Я приютский, - ответил Синяка хмуро.
     Торфинн с любопытством посмотрел на него.
     - А другие дети дразнили тебя?
     Юноша пожал плечами и вскинул глаза.
     - Какое это имеет значение? Иногда дразнили...
     - Почему ты не умеешь читать?
     - Нас не учили читать. Мы работали.
     Торфинн встал. Черный плащ окутал его высокую фигуру.
     - Я  предлагаю  тебе  стать  моим  сыном,  -  медленно,  торжественно
произнес Торфинн. Голова вепря над чародеем смотрела на Синяку неподвижным
взглядом.
     - Когда нас с тобой будет двое, - продолжал старик, - Весы Равновесия
перестанут колебаться. Вдвоем мы сможем все.
     - Но это значит, что... - Синяка  запнулся,  не  зная,  как  выразить
испугавшую его мысль.
     - Ты боишься Черной Магии? - негромко отозвался Торфинн. -  Напрасно.
Она - оборотная сторона Белой. Не тот побеждает, кто бегает от Зла, а тот,
кто идет ему навстречу и не теряет себя в его пучинах. Зло - это жизнь,  и
если ты посмотришь в корень вещей, ты поймешь, что нет на  самом  деле  ни
Зла, ни Добра, - есть только Жизнь.
     Синяка  отмолчался.  Торфинн  протянул  к  нему  руку  и   вполголоса
произнес:
     - Идем, я покажу тебе кое-что.
     Синяка встал. В развевающемся плаще Торфинн стремительно прошел через
всю комнату и легко, словно не касаясь сапогами ступеней, сбежал  вниз  по
лестнице. Синяка шел за ним, стараясь не отставать.
     Они снова оказались в подвале, и у нижней ступеньки Синяка  разглядел
великана. При виде высокой черной фигуры своего хозяина чудовище сжалось и
уползло подальше от входа, насколько позволяла цепь. Не удостоив  великана
ни единым взглядом, Торфинн сорвал со стены факел и, указывая им  в  угол,
где жался стражник, сказал Синяке:
     - Сними с него цепи.
     С сомнением поглядев на давно не мытое чудище, Синяка все же послушно
шагнул в его сторону.
     - Стой, - негромко произнес  Торфинн.  И  когда  Синяка  остановился,
удивленно глядя на чародея, Торфинн поднял  факел  над  головой  и  сказал
совсем тихо: - Сними с него цепи, не касаясь.
     Чувствуя в груди странную пустоту, Синяка  замер,  босой  на  ледяном
полу. Он видел теперь только горящие черные глаза Торфинна, слышал  резкий
треск пламени. Узкие губы чародея шевелились.
     - Ты умеешь это делать, мальчик. Не думай.
     На мгновение он  замолчал,  и  Синяка  перестал  слышать  даже  треск
горящей смолы.  Наступила  абсолютная  тишина.  Тяжелыми  каплями  свинца,
медленно падали слова Торфинна:
     - Слушай, как шумит твоя кровь. Слушай, как  стонет  и  дышит  земля.
Слушай, как над тучами движутся звезды...
     Синяка стоял, беспомощный перед противоборствующими  силами,  которые
внезапно хлынули в него. Огромный бесконечный  космос  распахнулся  в  его
душе, и границы между ним и миром  исчезли.  В  голове  зазвучали  голоса,
крики, стоны, их было много, они оглушали. Он оказался в центре  Вселенной
и - более того - он и был вселенной, и это чувство  причиняло  ему  острую
боль.
     Почти против своей воли он протянул руку к великану.
     В подземелье вдруг стало очень просторно, хотя  еще  несколько  минут
назад  оно  было  маленьким  и  тесным,  и  великан,  съежившийся  в  ярко
освещенном углу, куда факелом загнал его Торфинн, оказался  далеко-далеко,
словно на другом краю земли. Мрак застилал глаза. Синяка почти  ничего  не
видел, будто смотрел в старинное, помутневшее от времени зеркало. Потом до
него донесся чей-то долгий хриплый  стон.  Стон  тянулся,  не  прерываясь,
одной отвратительной нотой, и вдруг захлебнулся.
     Голос Торфинна спокойно произнес где-то совсем близко:
     - Ты загнал цепи ему в мясо. Не торопись. Попробуй еще раз.
     Синяка тяжело перевел дыхание. Он был все  еще  в  тумане.  Когда  он
снова поднял руку, великан отчаянно взвыл и хотел было подползти  к  ногам
своего хозяина в поисках спасения, но  Торфинн  безжалостно  хлестнул  его
факелом. Великан заревел и шарахнулся к стене, с размаху ударившись об нее
спиной.
     Теперь Синяка был осторожнее. Ему вдруг стало  очень  холодно,  и  он
понял, что касается металла. Железо потекло по его жилам,  заполнило  рот,
зазвенело в ушах - и он задрожал. Голос Торфинна окликал его,  но  Торфинн
был теперь невероятно далеко. Синяка с трудом взял себя  в  руки.  Железо.
Как только он назвал металл по имени,  из-за  туч  ему  откликнулся  Марс,
который был почти рядом. Синяка стал медленно  отсылать  железо  в  черные
бездны, мягко отталкивая его от себя. Он  ощутил  движение  материи  почти
физически - и вдруг темная пелена, застилавшая глаза, исчезла.
     Подземелье снова было тесным, Торфинн стоял  рядом,  и  его  угольные
глаза торжествующе блестели.  Великан,  скорчившийся  у  стены,  был  весь
покрыт хлопьями ржавчины. Он с тоской смотрел на Синяку.
     - Что это было? - растерянно спросил Синяка. Он  шагнул  к  великану,
присел рядом на корточки и потрогал  ржавые  пятна  на  обнаженных  плечах
чудовища. Того била крупная дрожь, но Синяка  не  замечал  этого.  Великан
что-то забор