емле человеку, который  говорил
ей "ты". И еще он знал, а может быть, видел в  глазах  Торфинна,  что  она
несла с собой пистолет, заряженный колдовской пулей. Большего он не  желал
ни видеть, ни знать.
     Ему не было дела ни до глуповатой  улыбки,  озарившей  лицо  Великого
Магистра,  ни  до  Тагета,  шмыгающего   носом   и   бормочущего:   "Какая
трогательная сцена". Он не собирался смотреть, как Ларс Разенна, утопая  в
снегу длинными ногами, несется к Анне-Стине,  как  хватает  ее  за  плечи,
роняя в сугроб лисью шубу, встряхивает - теряющую силы, как прижимает ее к
груди, слишком счастливый для того, чтобы заметить ее горе.
     Обменявшись с Торфинном коротким, понимающим  взглядом,  Синяка  стал
ждать.  Анна-Стина  отстранилась  от  Разенны.  Она   еще   не   полностью
освободилась от власти Торфинна. Покуда старинный  пистолет  не  разряжен,
Анна-Стина  не  принадлежит  себе  целиком.  И  если  никто   не   решится
выстрелить, то стрелять придется ей. Так задумал Торфинн.  Если  никто  не
спасет ее от необходимости взять страшное дело на себя, Анна-Стина взвалит
его на свои худенькие плечи. Так задумал Торфинн...
     - Ларс Разенна, -  громко  сказал  Торфинн,  -  Анна-Стина  Вальхейм,
подойдите ко мне.
     Оба вздрогнули. Чародей смотрел на них с легкой усмешкой.
     - То, что надо, - сказал он, забавляясь. - Два болвана  юных  лет.  И
оба  вы  предполагаете,  что   от   каждого   бесчестного   поступка   мир
переворачивается. Забавные вы ребята. - И расхохотался от души.
     - Перестань, Торфинн, - сказал Синяка. - Не надо издеваться.
     Торфинн тут же стал серьезным.
     - Как хочешь. Распоряжайся, Синяка. Ведь это ты потребовал,  чтобы  я
принес сюда Косматого Бьярни.
     Разенна встал рядом.
     - Что скажешь, Синяка?
     Синяка шевельнул губами. Потом ответил:
     - Поставьте его на ноги.
     Дюжие этрусские боги  вздернули  Бьярни  на  ноги  и  с  двух  сторон
придержали его за локти. Спутанные  волосы  упали  капитану  на  лицо.  Он
тряхнул головой, и на Разенну уставился его горбатый нос.
     - Мерзавцы... - хрипло сказал он.
     Все смотрели на Бьярни и молча слушали, как он ругается.
     - Сопляки! - дергая связанными руками, орал Бьярни. - Да любой матрос
с "Медведя" уже заткнул бы пасть пленнику, вздумай он  поносить  его  так,
как поношу вас я! Я плюю в ваши трусливые морды! Что  вы  можете  со  мной
сделать? Убить? Вот уж чего я не боюсь!
     Он засмеялся. Скаля зубы, он повторил:
     - Больше, чем убить, вы не сможете.
     - Ты глубоко заблуждаешься, пират, - мягко сказал Торфинн.
     Бьярни замолчал на полуслове, раздувая ноздри.
     Торфинн протянул руку к Анне-Стине.
     - Подай мне пистолет.  -  Когда  она  повиновалась,  чародей  показал
оружие Косматому Бьярни. - Видишь, Бьярни? Я велел зарядить его колдовской
пулей. Не знаю уж, какое заклятие вложила  сюда  старуха  Имд,  но  ничего
хорошего тебя не ждет, могу обещать. У ведьмы богатая фантазия.
     Ларс Разенна заметил, что на лбу капитана выступил пот.
     - Сам я не могу тебя пристрелить, - продолжал Торфинн. - К сожалению.
Это должен сделать кто-нибудь  из  тех,  кто  потребовал  твоей  жизни.  -
Чародей обвел рукой всех,  стоявших  на  сопке,  включая  в  этот  жест  и
Анну-Стину. - Кто-нибудь из вас. Решайте.
     Косматый Бьярни забился в железных руках богов.
     - Проклятье! - кричал он. - Я не верю в ваши колдовские  трюки!  Боги
морского берега, неужели вы не можете просто меня зарезать?
     - Синяка, - растерянно проговорил Ларс Разенна, - зачем  ты  все  это
затеял?
     Услышав это имя,  Бьярни  дико  посмотрел  в  сторону  Синяки.  Юноша
растирал в смуглых пальцах кусочек  смолы,  вдыхая  ее  терпкий  аромат  и
стискивая зубы.
     - Ему плохо, - сказала Анна-Стина, - разве вы не видите? Оставьте его
в покое.
     Тагет немедленно разразился громкими возмущенными криками:
     - Кто допустил  женщину  на  военный  совет?  Что  это  за  нарушение
субординации? Кухня, капище и эти... третье "к"... как их... дети - вот  и
все, что требуется женщине.
     Ларс тихо обнял Анну-Стину за плечи и  шепнул  ей  на  ухо  несколько
слов. Она кивнула и ушла в дом.
     - Напрасно ты отослал ее, Ларс, - заметил Торфинн,  но  Ларс  ему  не
ответил. Он протянул руку к пистолету, и широкий металлический  браслет  с
узором в виде спирали блеснул на его запястье.
     - Ты не промахнись, слышь, Ларс, -  встрял  Сефлунс,  который  держал
Бьярни за левый локоть.
     Из-за правого локтя пирата тут же откликнулся Фуфлунс:
     - Опять трусишь? - с презрением сказал он. -  Чего  ты  на  этот  раз
испугался? Тоже мне, бог.
     - Мало ли что, - рассудительно сказал Сефлунс. - Пуля-то колдовская.
     Похоже было, что после этого заявления Фуфлунс глубоко задумался.
     Разенна  вдруг  понял,  что  ему  предстоит  стрелять  в   связанного
человека. Он замешкался и  нерешительно  посмотрел  по  сторонам.  Торфинн
открыто усмехался ему в лицо. Тагет отвел глаза.
     Разенна поднял пистолет, потом опустил  его.  Снова  поднял  и  снова
опустил. Косматый Бьярни стоял неподвижно, приоткрыв рот. Ветер трепал его
черные волосы. Скулы у капитана заострились, как у трупа. Потом он  сильно
вздрогнул и хрипло заорал:
     - Да стреляй же, ублюдок!
     Ларс беспомощно оглянулся. И тогда  Синяка  оторвался  от  дерева  и,
прижимая левую ладонь к горлу, взял у Магистра пистолет.
     - А, щенок, - сказал Бьярни.
     Вокруг Синяки образовалась странная пустота. Он сжался,  стараясь  не
слушать, как все в мире противится  тому,  что  он  задумал.  Синие  глаза
загорелись ледяным огнем, похожим  на  свет  костра  тролльши  Имд.  Юноша
быстро поднял пистолет и, больше ни о чем не думая, выстрелил.
     Он ждал, что выстрел разнесет капитану голову. Но этого не произошло.
С выбитым глазом, заливающийся кровью, пират обвис на руках богов.  Синяка
выронил пистолет, хватаясь за горло, потом упал на  землю  и  начал  жадно
глотать снег. Плечи его содрогались.
     Разенна смотрел то на него, то на Торфинна. Чародей улыбался.
     - Что вы держите это туловище? -  обратился  он  к  богам.  -  Можете
бросить. А ты, Синяка, вставай, нечего раскисать. Я  свое  слово  сдержал,
теперь твоя очередь.
     Синяка с трудом поднялся на ноги.
     - Пузан! - хрипло позвал он.
     Нехотя,  очень  медленно,  великан  подобрался  к  своему  хозяину  и
посмотрел на него трусливо. Синяка дернул ртом.
     - А ты-то чего боишься?
     - Вас, господин Синяка, - ответил  великан,  моргая.  -  И  господина
Торфинна, с вашего позволения, тоже.
     Устало махнув рукой, Синяка спросил:
     - А покойников боишься?
     - Нет-с. Покойники уже упокоились.
     - Тогда отнесешь Косматого Бьярни на болота и оставишь там.  Хоронить
не надо.
     Великан помялся. Синяка прикрикнул на него:
     - Что еще?
     - Да вот... Не по-людски как-то... не хоронить... Застрелили его, как
собаку, а теперь еще бросаете, не похоронив...
     - Не твое дело! - срывая  голос,  заорал  Синяка,  после  чего  долго
кашлял и, наконец, просипел: - Не  твое  дело,  тролль,  разбираться,  что
по-людски, а что нет. Узнаю, что закопал - заставлю из  могилы  всю  землю
съесть. Веришь?
     - Верю, - пробубнил великан.
     Он забрал у богов тело Косматого Бьярни, взвалил его себе  на  плечи,
пачкаясь кровью, и поплелся в сторону болот.
     Торфинн одобрительно смотрел на Синяку.
     - Идем, - сказал Синяка. - Я сделаю то, что обещал. Только помоги мне
добраться до места.
     Торфинн взял его за плечи.
     - Конечно, помогу, сынок.
     - Я тебе не сынок! - яростно прошипел Синяка.
     Старый чародей обернулся к Ларсу Разенне. Вся свита Великого Магистра
жалась  к  нему,  перепуганная  и  сбитая  с   толку.   Древней   нечисти,
по-видимому, казалось, что только этот человек и может их  защитить.  Ларс
стоял, выпрямившись, с  таким  видом,  словно  он  действительно  мог  это
сделать.
     - Прощай, Ларс Разенна, - сказал Торфинн.
     И Ларс откликнулся:
     - Прощай, Торфинн.
     Паладины Ордена долго смотрели со своей сопки, как две темных  фигуры
движутся по снежной равнине. Все молчали, и было очень  тяжело.  На  снегу
остались пятна крови Косматого Бьярни.
     Потом Тагет спросил:
     - Как ты думаешь, Ларс, Синяка вернется?
     Ларс пожал плечами.
     - Кто теперь может знать, что будет делать Синяка?
     Он покосился на маленького демона, сгреб его  в  охапку  и  прижал  к
себе. Тагет благодарно засопел ему  в  бок.  Боги  смотрели  и  откровенно
завидовали.  Это  были  старые  этрусские   боги,   склочные,   капризные,
рассеянные, но Великий Магистр научился любить их.
     - Фуфлунс, - сказал Разенна, - пожалуйста, присыпь кровь снегом.
     Противу обыкновения, не возражая ни слова, Фуфлунс повиновался.
     - Я помогу тебе, - сказал Сефлунс неожиданно.
     - Спасибо, Сефлаус, - отозвался собрат-бог.
     Уже много веков минуло с тех пор, как Сефлауса называли его настоящим
именем, и старика до глубины души тронуло, что кто-то еще помнит его.
     На пороге хибары показалась Анна-Стина, и в тот же миг из-за деревьев
проглянуло солнце. Яркий свет вспыхнул в серых глазах  девушки,  скользнул
по русым волосам, бросил синеватые пятна на ее белый фартук. С Тагетом  на
руках Великий Магистр шагнул к Хозяйке Ордена.
     Она обвела взглядом паладинов и сказала звонко  -  казалось,  на  все
болото:
     - Трапеза поспела, братья долгожданные.
     - Речь, - восхищенно зашептал Тагет  на  ухо  Магистру,  -  Ларс,  ты
должен осчастливить нас речью.
     Разенна улыбнулся.
     - Что может быть лучше Устава  Великого  Тайного  Ордена  Закуски?  -
сказал он и процитировал восьмой, заключительный его параграф: - Да  будет
последняя кость делима!