д  голову,  и  сказал,  глядя  в
потолок:
     - Синяка.
     Поспешно подняв голову, Синяка откликнулся немного испуганно (что это
на Вальхейма накатило?)
     - Да, господин капитан.
     - А ты хоть раз напивался как следует?
     Синяка чуть было не сказал правду: да,  напивался  в  башне  Датского
замка, когда Завоеватели устроили пирушку  по  случаю  первого  снега,  но
вовремя опомнился. За такие откровения его здесь растерзают на части.
     Вальхейм истолковал его молчание неправильно. Он сказал очень  мягко,
и слышно было по голосу, как он улыбается в темноте:
     - Ты что, совсем ослабел? Уходить надо было, когда предлагали...
     Прошло полчаса - и первого из тех, кого уводили, швырнули  обратно  в
подвал. У него были переломаны ноги,  через  всю  грудь  тянулись  полосы,
оставленные раскаленным железом. Потом приволокли второго.  Третьего.  Они
метались по затоптанной соломе,  хватаясь  за  нее  руками.  Двое  из  них
бредили - бредили теми же самыми голосами, которыми только что говорили  о
женщинах.
     Синяка смотрел на них, не стараясь унять дрожь, и сильно прижимался к
стене.
     Перед дверью возникла непонятная суета. В ответ  на  отчаянный  вопль
часового "не положено!" властный голос  изрек  великолепное  ругательство.
Судя по грохоту, часового отшвырнули в  сторону,  и  на  пороге  показался
рослый Завоеватель в черной кольчуге. От него сильно пахло дорогим  вином.
Он качнулся и небрежно произнес:
     - Ингольв Вальхейм.
     Капитан в своем углу не шевельнулся. Завоеватель повысил голос:
     - Я спрашиваю, здесь ли Ингольв  Вальхейм?  -  И  вдруг  сорвался:  -
Перестреляю всех!
     - Здесь он!  -  тут  же  нашелся  кто-то  визгливый  совсем  рядом  с
капитаном. - Вот он! Затаился!
     Вальхейм  с  отвращением  посмотрел  в  его  сторону  и   неторопливо
поднялся.
     - Я Вальхейм, - сказал он.
     - Иди сюда, - распорядился Завоеватель. - Иди, иди! Шевелись!
     Пожав плечами,  Ингольв  пошел  к  нему,  стараясь  не  наступать  на
невидимые в темноте чужие руки и ноги. Завоеватель расхохотался,  и  стало
понятно, что он пьян. Когда Ингольв встал перед ним,  Синяка  отметил  про
себя, что капитан немного ниже его ростом. Юноша провожал Вальхейма долгим
тоскливым взглядом, мечтая хотя бы  проститься  с  ним,  но  тот  даже  не
обернулся.
     Ударом кулака  Завоеватель  вышвырнул  Вальхейма  из  подвала.  Через
секунду все услышали, как он обругал часового и, гремя сапогами, пошел  по
деревянному настилу. В замке громко заскрежетал ключ.


     - Вы как хотите, а я с вами никуда не пойду, - заявил Сефлунс. -  Мне
моя жизнь дороже. - Он опасливо посмотрел  на  черный  конус  замка  и  на
всякий случай немного понизил голос. -  Связываться  с  чертовщиной  может
только самоубийца.
     Разенна тоже посмотрел на Кочующий Замок, и ему показалось, что замок
стал немного ниже, чем был. Недалеко от входа Ларс,  к  своему  удивлению,
приметил пятно самой  обыкновенной  ржавчины.  Похоже  было,  что  Торфинн
действительно плотно завяз в болотах.
     - Жизнь ему дороже, - с невыразимым ядом в голосе произнес Фуфлунс. -
Посмотрите на этого бессмертного идиота, братья!
     - Бессмертие бессмертием, а  мало  ли  что,  -  рассудительно  сказал
Сефлунс. - И  вообще,  лично  я  предпочитаю  прямые  пути.  И  всегда  их
предпочитал. - Он метнул злобный взгляд в сторону Фуфлунса. - В отличие от
некоторых интриганов... Если мы хотим достоверно  знать,  что  делается  в
городе, так и идти нужно в город, а не черт знает к кому.
     - Нет, вы только подумайте, какой благородный! - еще более язвительно
сказал Фуфлунс. - Примитив... Пойдешь, значит, прямиком к этому  кровавому
псу Косматому Бьярни и скажешь ему что-нибудь эдакое... прямое. "Простите,
господин, нельзя ли забрать... э... из мест лишения свободы  мятежника  по
прозвищу... э... Синяка".
     - Ну и скажу, - расхрабрился Сефлунс. - Я, если хочешь знать,  самому
Гаю Марцию Кориолану правду в глаза говорил. Вот.
     - Бьярни тебе не Кориолан, - сказал Фуфлунс. -  Кориолан  -  он  кто?
Жалкий римлянин. А Косматый в самом лучшем случае викинг.  Иди,  иди.  Там
тебе и конец. Ты же у нас честный. -  Фуфлунс  повернулся  к  собрату-богу
спиной. - Тебе с нами не по пути.
     Судя по раскрасневшемуся лицу Сефлунса, тот мгновенно  припомнил  все
обиды, причиненные ему Фуфлунсом  за  последние  две  тысячи  лет,  но  от
избытка чувств говорить не смог и потому только  махнул  рукой  и  зашагал
прочь. Фуфлунс проводил его восхищенным взглядом.
     - Принципиальный, смотри ты. И правда в город пошел.
     Разенна почти не заметил этой сцены, поскольку все его внимание  было
обращено на замок. Когда они собрались  идти  сюда,  он  предполагал,  что
предстоит выкликать Торфинна, требовать именем Ордена, чтобы им открыли  и
вступили в переговоры. Но решетка была поднята, дверь не заперта. У  входа
никакой охраны.
     Разенна медленно пошел к  замку,  ожидая  предательского  арбалетного
выстрела  или  какой-нибудь  коварной  чародейской  западни.   Но   ничего
подобного не произошло.  Он  беспрепятственно  добрался  до  комнаты,  где
некогда сидел на цепи великан Пузан, и крикнул оттуда своим спутникам:
     - Тут никого нет! Заходите!
     Фуфлунс и Тагет, соблюдая меры предосторожности, последовали за  ним.
Несколько минут все трое стояли в  темноте,  размышляя  над  тем,  что  им
делать дальше - то ли прокрасться незаметно, то ли звать хозяев и  нарочно
производить как можно больше шума. Наконец, Разенна вспомнил о том, кто из
них троих является Великим Магистром, и взял операцию в свои руки.
     - Поднимаемся наверх, - сказал он. - Без  излишнего  шума,  но  и  не
крадучись. Мы не воры, мы пришли по  делу.  Руками  ничего  не  трогать  -
Тагет, я тебе говорю!
     С этими словами он ступил на лестницу.
     В следующей комнате на стене висела медвежья шкура -  Ларс  мгновенно
определил, что  некогда  она  принадлежала  огромному  горбатому  медведю,
чудовищному обитателю юго-восточных джунглей.  Великолепная  кривая  сабля
поблескивала на фоне темного меха. Скудный свет зимнего дня  пробивался  в
комнату сквозь две узкие бойницы. Было холодно. Разенна стал  оглядываться
в поисках второй двери, поскольку не собирался отказываться от своей  идеи
поговорить с Торфинном. Но сколько они ни  вертелись  по  сторонам,  двери
обнаружить нигде не могли.
     - Не может быть, чтобы в таком огромном замке была только одна  жилая
комната, - сердито сказал Великий Магистр. - Наверняка  где-то  за  шкурой
скрыт потайной ход.
     Он шагнул к стене, желая снять с нее  саблю  и  заглянуть  под  шкуру
горбатого медведя, когда у него за спиной прозвучал глухой низкий голос:
     - Руки за голову, рылом к стене и не двигаться.
     Ларс замер, однако рук не  поднял.  Он  уловил  какое-то  движение  в
противоположном углу, и тут же демон Тагет пронзительно заверещал:
     - Ларс! Лучше подними руки! Не спорь, Ларс!
     - Еще чего! -  не  оборачиваясь,  сказал  Разенна.  -  Чтобы  Великий
Магистр Ордена Закуски стоял с поднятыми руками?
     Движение повторилось. Разенна отчетливо слышал, что в него собираются
стрелять. Тагет взвизгнул:
     - Ты для нас и с поднятыми руками Великий!
     Разенна подчинился и медленно, осторожно оглянулся. В  комнате  стоял
высокий стройный старик с тяжелым пистолетом в  руке.  Разенна  так  и  не
понял, каким образом он здесь  появился.  Узкое  лицо  старика  с  резкими
чертами заросло неопрятной недельной щетиной, вокруг глаз  залегли  темные
тени, мокрые губы подергивались.
     - Приветствую тебя, гость на земле Ордена, - сказал Ларс, не  опуская
рук.
     - Какого черта вы делаете в моем замке? - грубо перебил его Торфинн.
     - Мы искали тебя, Торфинн. Есть разговор.
     - Кто ты такой, чтобы искать меня?
     - Я Великий Магистр Ордена закуски, этруск, мое имя Ларс Разенна... -
начал Ларс.
     - Хороший этруск - мертвый этруск,  -  сказал  Торфинн  с  хохотом  и
выстрелил. К счастью для Ларса, у чародея тряслись руки, и пуля звякнула о
саблю. Разенна метнулся в  сторону,  успев  еще  при  этом  заметить,  что
маленький Тагет отважно повис у волшебника на сгибе  локтя,  вцепившись  в
его кольчужный рукав. Торфинн яростно затряс рукавом:
     - Изыди, маленькая нечисть!
     - Беги, Разенна! - вопил демон придушенно. - Я задержу его!
     Ларс мгновенно сорвал со стены саблю.
     - Торфинн! Оставь моего демона в покое! -  грозно  крикнул  он.  -  К
твоим услугам магистр Разенна!
     Торфинн невнятно зарычал.
     В этот момент в комнате неизвестно откуда появилась древняя старуха в
просторном плаще  из  пестрых  шкур.  Из-под  низко  надвинутого  на  лицо
капюшона  выбивались  распущенные  серебряные  волосы,  а  с   морщинистой
коричневой шеи свисали ожерелья  из  клыков,  игральных  костей  и  перьев
хищных птиц. Разенна опустил саблю к ногам, готовый каждый миг  перейти  к
атаке. Торфинн быстро повернулся к старухе, резким  движением  смахнув  на
пол Тагета. Тот отлетел к стене и больно ударился, однако стерпел боль.
     Старуха вынула из-под плаща  штоф  и  рюмку  из  коричневого  стекла.
Забулькала жидкость, мерзко пахнущая сивухой.
     - На-ко, похмелись, сердечный, - сказала бабка.
     Торфинн проглотил содержимое рюмки и болезненно перекосился.  Старуха
выжидающе поглядела на него. Черные глаза Торфинна  внезапно  прояснились.
Он засунул пистолет за пояс. Тролльша облегченно вздохнула  и  произнесла,
обращаясь к Разенне:
     - Добро пожаловать, гости дорогие.
     - "Дорогие"! - проворчал Ларс. Он поискал глазами Тагета и  обнаружил
его в углу. Демон потирал затылок,  сопел,  кривился  и  сверкал  на  всех
белесыми глазками. Великий Магистр легко подхватил его на руки.
     - Ты в порядке, Ларс? - спросил демон как ни в чем не  бывало.  -  Со
мной ничего не бойся. Тагет всегда выручит этруска.
     - Я знаю, - с благодарностью ответил Ларс.
     - Я был с вами несколько  резок,  прошу  простить  меня,  господа,  -
глубоким голосом произнес Торфинн.  -  Надеюсь,  плачевное  мое  состояние
отчасти может послужить мне оправданием.
     - Не принимай извинений, Ларс! - возбужденно зашептал на ухо Великому
Магистру Тагет. - Требуй сатисфакции! У него руки трясутся, ты его  быстро
застрелишь...
     Но Разенна приложил ладонь к сердцу, показывая, что не сердится.
     - Такое со всяким может случиться, - сказал он, вешая саблю на место.
- Мы не позволили бы себе нарушить покой гостя на земле Ордена, если бы не
обстоятельства, весьма для всех нас прискорбные.
     -  Никак  не  могу  назвать  прискорбными   обстоятельства,   которые
послужили причиной столь приятного знакомства.  Отношения  между  соседями
должны быть дружественными, не так ли, господин Разенна?  Я  много  обязан
вам за то, что вы, презрев  медизансы,  сделали  мне  визит  и  тем  самым
установили между нами приязнь.
     - Я сожалею лишь о том, что не сделал этого раньше.
     - Все поправимо, господин Разенна, и если вы не возражаете, мы  могли
бы сделать наше знакомство более близким.
     - Собутыльника нашел, окаянный! - вскричала тролльша, загремев своими
амулетами.  -  Нет  уж,  господа   хорошие!   Пьянствовать   тут   нечего!
Пьянствовать, господа, идите в кабак-с!
     -  Мадам,  -  произнес  Торфинн,  широко  улыбаясь  своей  мертвенной
улыбкой, как будто у него сводило губы. - Все присутствующие здесь леди  и
джентльмены трезвы, как утренняя роса. Господин Разенна хотел  потолковать
со мной о делах возглавляемого им Ордена. Может  быть,  он  хочет  сделать
меня своим  военным  консультантом?  А?  Так  что  не  лезьте,  мамаша,  с
советами, когда идут переговоры между мужчинами.
     Он приосанился и повернул ладонь к  стене.  Неожиданно  в  совершенно
гладкой стене появилась большая щель. Стена раскрылась бесшумно, и Ларс не
понял, каким образом это произошло. Следуя приглашающему  жесту  Торфинна,
он шагнул в эту щель.  Тагет  сидел  у  него  на  руках.  Маленький  демон
отчаянно трусил: он прятал лицо у Ларса на груди и откровенно ждал ужасной
погибели.  Фуфлунс,  сохраняя  подчеркнуто  воинственный  вид,   вышагивал
следом.
     Однако несмотря на дурные предчувствия, щель в стене не была коварной
ловушкой. Все трое, а  следом  за  ними  и  Торфинн  оказались  в  большом
сумрачном зале, освещенном факелами. Посреди  стоял  длинный  стол,  вдоль
которого тянулись скамьи. Зал имел такой вид, словно здесь недавно кутили,
по меньшей мере, десять мелкопоместных баронов со  всей  своей  дворней  и
собаками. Повсюду валялись обглоданные кости, яблочные огрызки, шелуха  от
семечек. Множество  бокалов  и  пустых  кувшинов,  винные  лужи  на  полу,
характерные запахи, сопутствующие крупному похмелью, - все это  заставляло
предположить богатырское веселье. Но Торфинн, окинув взглядом поле  битвы,
лишь уныло вздохнул.
     - И вино не в радость сладкое, коли  пьешь  его  один,  -  философски
изрек он.
     Разенна почувствовал растущее уважение к  колдуну.  Для  того,  чтобы
произвести  такие   опустошения,   Ордену   Закуски   в   полном   составе
потребовалась бы неделя беспрерывного пьянства.
     -  Вот  это  по-нашему,  -  оценивая  размеры   чудовищной   трапезы,
восхищенно сказал он. - Такие речи пристали любому из  паладинов  славного
Ордена Закуски. Ибо, - он  приложил  ладонь  к  груди  и  процитировал  из
Устава: - "Доставший еду совесть да поимеет".
     Торфинн прослезился.
     - Спасибо, - произнес он с чувством. - Спасибо за эти слова, господин
Разенна.
     Фуфлунс громко прошептал на ухо Магистру:
     - А что Тагетка на  Торфинна  бочку  катил?  Вполне  даже  нормальный
мужик.
     И налил себе вина, не дожидаясь приглашения.
     - Застрял я на ваших болотах, Разенна, - сказал  Торфинн,  усаживаясь
на скамью. - Угораздило же меня прилететь к вам осенью, в  самую  слякоть.
Вот и засосало нас по самые уши. До весны теперь  придется  сидеть.  И  то
неизвестно, как взлетим, когда снег рас тает.
     - Сочувствую, - искренне отозвался Ларс.
     - Да-а, - продолжал Торфинн. - Раньше, конечно, тоже  бывали  у  меня
случаи неудачных посадок. То  есть,  весь  вопрос  в  том,  для  кого  они
оказывались неудачными.  Помню,  раз  приземлился  прямо  на  головы  двум
болванам, которые с таким азартом пытались разрубить друг друга на  куски,
что не заметили моего появления. Можно считать, что для  них  моя  посадка
действительно была неудачной. Только хрустнуло... И назавтра на моем замке
кто-то уже краской написал: "Здесь покоятся храбрые рыцари сэр Балан и сэр
Балин С Двумя Мечами, бившиеся за  звание  наихрабрейшего  и,  будучи  оба
достойны его,  пали  одновременно,  в  память  о  чем  и  воздвигнута  сия
гробница". Представляю, какие у них были рожи, когда я  улетел  оттуда!  -
Торфинн снова помрачнел и  заключил  упавшим  голо  сом:  -  Так  что  все
относительно.
     - Мы глубоко сочувствуем  вам,  -  сказал  Ларс,  но  чародей  только
горестно отмахнулся.
     - Ах, оставьте! Каждый вечер, каждый вечер, господин Разенна, одно  и
то же: горькое одиночество, попреки  тещи-ведьмы,  магический  кристалл  и
кислое вино. Я ведь тут  скучаю,  господа,  -  на  всякий  случай  пояснил
Торфинн. - А что делает любой порядочный человек,  когда  ему  скучно?  Он
подглядывает за другими порядочными людьми. Вот и я  подглядываю.  Настрою
кристалл на Ахен и гляжу. А там-то какая скукотища! Одно и то же, особенно
после этого дурацкого восстания: допрос - пытки - казнь, допрос - пытки  -
казнь... Не желаете ли полюбоваться?
     Побледневший Разенна стремительно поднялся со своего места.
     - Желаем.
     - Так вот почему у нас в кристалле помехи! - заметил Тагет  свистящим
шепотом.
     Фуфлунс уже навис над дымчатым шаром, покоящемся на подставке в  виде
ног хищной птицы. Торфинн простер  в  сторону  кристалла  руку  в  тяжелом
кольчужном рукаве,  и  над  камнем  с  шипением  взлетело  облачко  белого
плотного дыма. Потом дым рассеялся, и в  кристалле  стали  видны  фигурки.
Разенна собрался  было  отстранить  Фуфлунса,  чтобы  посмотреть,  что  же
делается  в  глубине  магического  кристалла,  как  вдруг   бог   испустил
душераздирающий вопль:
     - Сефлунса взяли!!!
     И  бросился  бежать  прямо  в  стену.  Металлическая  стена  поспешно
раскрылась перед ним. Потом  из  глубины  замка  донесся  звонкий  удар  и
проклятие, произнесенное на сочном этрусском языке.
     - Черт, - сказал Торфинн,  -  куда  он  так  несется?  Я  не  успеваю
раздвигать стены.
     Наконец, Фуфлунс выбрался из замка. Сквозь бойницу Ларс  увидел,  что
бог взлетел над болотом.
     - Я, пожалуй, тоже пойду, - сказал Разенна. - Как  бы  боги  там  без
меня дров не наломали.
     - Да бросьте вы, Разенна, - отозвался Торфинн. - Не маленькие,  пятая
тысяча лет пошла. К тому же, все-таки боги. Хотите  выпить?  У  меня  есть
отличное мозельское вино.
     На пороге возникла тролльша Имд. Седые волосы ее  растрепались,  плащ
из пестрых шкур взметнулся, когда она выкинула вперед руку и  уставила  на
Ларса обвиняющий палец:
     - Пьянчуга!
     - Сгинь, - повелительным тоном произнес Торфинн, и тролльша исчезла.
     - Вот это по-нашему, - заявил Разенна и подставил бокал.
     Они выпили мозельского и умилились.
     - Ларс! - вскричал Торфинн со слезой.
     - Торфинн! - отозвался Ларс.
     Тагет, забытый всеми, посмотрел, как  Великий  Магистр  обнимается  с
чародеем, плюнул и с горя принялся лузгать семечки.
     Держа на плече алебарду, найденную  на  разбитой  баррикаде,  Сефлунс
торжественно вышагивал по городу. Ему казалось,  что  он  ловко  таится  и
скрывается. На самом деле его причудливая внешность давно уже привлекала к
себе настороженное внимание гарнизона. Разговоры у костров, пылавших почти
у каждого перекрестка, стихали сами собой, когда  колоритная  фигура  бога
появлялась из-за поворота в вечерних сумерках.
     На улице  Светлого  Бора  Сефлунса  остановил  патруль.  Двое  солдат
обменялись недоуменными взглядами, потом дружно встали и подошли к богу  с
двух сторон. Один взял его за локоть.
     - Кто такой?
     Сефлунс смерил его надменным взором.
     - Отыди, смертный, ибо твое место у ног божества, но отнюдь...
     - Смотри ты, интеллигент!.. - разъярился солдат. - Сейчас тебе  будет
и "отнюдь", и "вельми", и "понеже"...
     - Поелику божественная суть непостигаема смертным разумом... -  снова
завел упорный бог, намекая на то, чтобы его пропустили.
     Второй солдат сказал своему товарищу:
     - Оставь ты его, Ханнес. Он же ненормальный. Ты что, не видишь?
     - Ненормальный? - рявкнул Ханнес. - А алебарда зачем?
     - Алебарду он сейчас отдаст, верно? Ведь  ты  отдашь  алебарду  этому
доброму и отважному парню?
     - Отважному! - фыркнул Сефлунс. - Уберите руки! Не смейте прикасаться
ко мне, отродья гуннов! О отвага, где ты? Увы!  Погребена,  погребена  под
развалинами Вечного Рима!
     Он грозно нацелил в солдат свою алебарду. Этого Ханнес уже вынести не
мог. В тот же миг умелые  руки  Завоевателей  вышибли  оружие  из  пальцев
старого бога. Сам Сефлунс, неизвестно как, оказался лежащим на снегу  вниз
лицом. Потом его вздернули на ноги и принялись бить. Даже если бы он выдал
им и пароль, и явки, ему бы это уже  не  помогло.  Завоеватели  не  желали
выслушивать никаких признаний, никаких объяснений. Они  просто  собирались
превратить наглеца в котлету.
     Сначала Сефлунс изрыгал проклятия, от которых стыдливо покраснел бы и
гераклейский гладиатор, но эти невежды ни  слова  не  понимали  по-латыни.
Потом он стал им угрожать. Когда,  позабыв  гордость,  Сефлунс  перешел  к
мольбам и стонам, с небес свалился пылающий гневом Фуфлунс.  Одним  ударом
могучего кулака он отшвырнул первого солдата и лишил  его  сознания.  Пока
тот трепыхался на снегу, Фуфлунс метнул  свой  каменный  нож  во  второго.
Потом поплевал на ладони и ухмыл