Филипп ФАРМЕР

                           ТАМ, ПО ТУ СТОРОНУ




                                    1

     Громко застонав, Гордон Карфакс приподнялся в постели и  потянулся  к
Френсис.
     Сквозь опущенные шторы уже серел занимающийся день, а вместе с  ночью
исчезла и Френсис.
     С улицы доносился собачий лай,  Гордон  был  совершенно  уверен,  что
сквозь сон слышал едва различимое кукареканье. Но по  соседству  никто  не
держал домашнюю птицу. Нечего так много читать  перед  сном,  подумал  он.
Тень отца Гамлета и все такое. Но это объяснение было весьма шатким, чтобы
опровергнуть доводы логики.
     ...Френсис возникла из мглы,  которая  всклубилась,  как  бы  облекая
нечто серое в плоть. Затем в  полной  тишине  она  медленно  приблизилась,
протягивая к нему распростертые руки. На теле  ее  не  было  видно  следов
увечий; она была такой, какой он помнил  ее  до  несчастного  случая.  Она
улыбалась, но что-то в этой улыбке было вымученным и даже зловещим.
     - Френсис! - взмолился он. - Если бы я только знал...
     А затем где-то в глубинах его сознания прокукарекал петух, и  Френсис
растаяла. Не просто исчезла, а именно  растаяла  -  испарилась  мгновенно,
превратившись в легкое серое облачко...
     Тяжело вздохнув, Гордон откинулся на спину и стал жадно  впитывать  в
себя реальность. Но разве сны не являются составной частью реальности?
     И разве только в сновидениях могут возвращаться к жизни покойники?
     Раймонд Вестерн считает, что это  вовсе  не  так.  Нет,  надо  отдать
должное этому чертяке. Он не говорит, что  мертвые  способны  воскреснуть;
просто утверждает, что может  определить  их  местонахождение  и  наладить
связь с живыми,  подкрепляя  свои  слова  с  помощью  "Медиума",  который,
сверкая металлом, стоит в его доме в Лос-Анджелесе.
     Не одному Карфаксу снились теперь покойники. Они снились всему  миру.
Сны эти были и тревожными, и радостными, а  иногда  становились  сплошными
кошмарами, точно так же, как и сознание живых обитателей этого мира  могло
быть взбудораженным или безмятежно ясным.
     Сомнений в том, что с помощью "Медиума" можно с чем-то или  с  кем-то
общаться, практически не было. И многие верили  заверениям  Вестерна,  что
эти существа являются умершими людьми.
     Но у Гордона было иное объяснение феномена. Именно поэтому  и  возник
весь этот шум. Теперь он, пожалуй,  даже  сожалел  о  том,  что  не  сумел
удержать язык за  зубами.  И  теперь  Гордон  Карфакс  оказался  в  центре
внимания всего мира  и,  вполне  возможно,  мог  быть  впутан  в  дело  об
убийстве. Вернее, в его последствия.
     Он закрыл глаза, надеясь снова уснуть, и надеясь, что не увидит снов.
А если и увидит, то пусть они будут приятными. Ему всегда казалось, что он
любит Френсис, но вот она пришла к нему во сне - и он испугался.



                                    2

     Заголовок гласил: "Профессор утверждает, что привидения на самом деле
являются чудовищами из жанра научной фантастики".
     Карфакс  заставил  себя  прочесть  статью,  напечатанную   под   этим
заголовком, затем с отвращением швырнул газету на пол,  где  уже  валялось
несколько других.
     Подумать только, как эти борзописцы сумели извратить  его  доклад.  И
все же, подумал он, вытаскивая "Нью-Йорк Таймс" из вороха газет, по сути в
этой статье все было изложено довольно верно.
     Имя его удостоилось чести попасть на первые полосы; даже  в  "Таймсе"
подобный отчет был приведен на первой полосе сверху. В былые времена,  еще
до появления "Медиума", если даже о нем было бы  упомянуто  (что  само  по
себе казалось ему очень и  очень  сомнительным),  то  где-нибудь  в  самом
глубоком "подвале" газеты.
     "Фактически мы  не  можем  уже  голословно  отрицать  тот  факт,  что
вступили в общение с другим миром, другой Вселенной, - так  заявил  Гордон
Карфакс,   профессор   кафедры   истории   средних   веков   Трайбеллского
Университета в Бусирисе,  штат  Иллинойс.  -  Однако  мы  не  нуждаемся  в
привлечении чего-либо сверхъестественного для объяснения  этого  феномена.
Прибегнув к помощи "Лезвия Оккама"...".
     Разъяснение  термина   "Лезвие   Оккама"   привела   газета   "Нэйшнл
Квосшенер". Ее редакторы прекрасно понимали (и для этого у них были весьма
веские основания), что большинство ее читателей подумают, если они  вообще
в  состоянии  думать,  что  "Лезвие  Оккама"  -   один   из   инструментов
парикмахера.
     Что касается "Нью-Йорк Таймс", то она  не  удосужилась  это  сделать,
дабы не  лишать  своих  читателей  удовольствия  лишний  раз  заглянуть  в
словарь, если в этом возникнет необходимость. Тем  не  менее,  эта  газета
также  прибегла  к  определению   "научно-фантастическая",   классифицируя
гипотезу Карфакса.
     Гордона это приводило в отчаяние, однако он  вынужден  был  признать,
что обойтись без такого определения практически невозможно  -  слишком  уж
велико  было  искушение  у  журналистов.  Стоит  лишь  упомянуть  о  Пятом
измерении  ("Нэйшнл  Квосшенер"  назвала  его  "Четвертым",  делая   более
понятным для неподготовленного читателя), как ассоциации с жанром  научной
фантастики становятся прямо-таки неизбежны. А если к этому добавить еще и:
"поляризованные вселенные", "миры,  параллельные  нашему"  или  "внеземные
существа с намерениями, совсем не обязательно благими в отношении  Земли",
то можно быть на все сто процентов уверенным,  что  репортеры  обязательно
приклеят ярлык "научная фантастика".
     Точно такая же уверенность была  у  него  в  том,  что  у  оппонентов
найдутся весьма солидные основания  для  насмешек.  Но  даже  еженедельник
"Тайм" отказался от своей, почти  что  обязательной,  привычки  жертвовать
истиной ради остроумного сарказма. В самом конце подборки заметок, имевших
целью разоблачение Вестерна и его "Медиума", "Тайм"  признал,  что,  может
быть, тот и прав.
     Вскоре после этого Карфакс  выдвинул  свою  собственную  гипотезу.  В
стремлении  найти  любое  другое  объяснение,  кроме  сверхъестественного,
"Тайм" поддержал его, обрушившись на Вестерна с новой силой.
     В  своем  докладе  Карфакс  упоминал  о  том,  что  его  гипотеза   в
определенной мере обязана своим возникновением научной фантастике,  однако
не в большей степени, чем телевидение или полеты  в  космос.  Это  сделали
возможным люди, а не художественная литература. Он отстаивал право  ученых
внимательно рассматривать все гипотезы, чтобы объяснить природу существ, с
которыми установил контакт "Медиум".  И  первыми  среди  них  должны  быть
такие, которые дают самое простое  объяснение.  А  именно  такой  является
гипотеза Карфакса, согласно  которой  "духи"  не  имеют  с  людьми  ничего
общего,  являясь  обитателями   параллельной   вселенной,   занимающей   в
пространстве  то  же  место,  что  и  наша.  И  что  умершими  людьми  они
прикидываются совсем не из добрых побуждений.
     Вестерн в целой серии интервью, данных средствам массовой информации,
не преминул поинтересоваться, каким  же  образом  эти  существа  приобрели
такие подробности и неоспоримые  сведения  о  людях,  в  качестве  которых
представлялись.
     Карфакс ответил, также с  помощью  массовой  информации,  что  у  них
всегда были в распоряжении определенные средства слежки за людьми, но  вот
войти в контакт они не могли, пока не появился "Медиум". Или же, возможно,
могли, но предпочли, исходя из каких-то неизвестных нам причин,  чтобы  мы
первыми вступили в общение.
     Отложив "Таймс", Карфакс развернул местную утреннюю газету - "Бусирис
Джералд Стар".  В  ней  была  помещена  статья,  в  очередной  раз  кратко
излагающая содержание его лекции и описывающая  "беспорядки",  которые  за
нею  последовали.  На  самом  деле  этими  "беспорядками"  была   кулачная
потасовка между шестью мужчинами, начавшаяся сразу же после того, как  был
сбит с ног какой-то старик. Сбит огромной увесистой  сумкой,  брошенной  с
размаха одной из женщин.
     Все это произошло уже после того, как Карфакс своим докладом завершил
цикл лекций в честь некоей Роберты Блю. Одним из условий проведения  этого
цикла было то, что заключительный доклад отводился одному  из  профессоров
Трайбеллского Университета. Более того, докладчик должен  был  говорить  о
том, что не имело прямого отношения к его или ее специальности.
     Карфакс сам вызвался прочесть доклад. Но  для  достижения  этой  цели
пришлось воспользоваться  преимуществом,  которое  ему  давало  постоянное
партнерство с заведующим учебной частью в покере,  за  которым  профессура
коротала воскресные вечера. Прежде  он  старался  уклониться  от  подобных
поручений, к тому же доклад должен был состояться в четверг вечером, а уже
в следующий понедельник началась экзаменационная сессия.
     Однако Карфакс до глубины души  был  убежден,  что  существует  более
простой и более научный подход к открытию, совершенному Вестерном.  Именно
поэтому он заранее уведомил представителей прессы и телевидения "Бусириса"
о предмете своего доклада, предполагая получить освещение лекции только  в
местной прессе.  Однако  директор  телецентра  уведомил  редакцию  "Чикаго
Трибьюн".
     Войдя в аудиторию, Карфакс обнаружил в ней добрых пятьсот слушателей,
среди которых были  и  жители  города.  Хотя,  как  правило,  данный  цикл
посещали  не  более  полсотни  студентов  и  преподавателей.  Более  того,
присутствовало четверо репортеров из Чикаго  и  целая  бригада  Чикагского
телевидения. Один из репортеров "Трибьюн" раскопал, что Карфакс и  Вестерн
- двоюродные братья, и это еще больше подогрело интерес  средств  массовой
информации. И, хотя это  не  имело  ровным  счетом  никакого  отношения  к
существу доклада, пресса, не  стесняясь,  намекала,  что  диспут  является
продолжением семейных раздоров.
     Карфаксу пришлось даже пояснить, что он еще ни разу не встречался  со
своим двоюродным  братом.  Однако  это  ничуть  не  уменьшило  нездорового
интереса к его выступлению.
     Доклад получился сбивчивым и, по мнению самого Гордона, был  провален
жидкими аплодисментами и неодобрительными  возгласами.  По  окончании  его
последовали вопросы.
     Миссис Ноултон, высокая угловатая  женщина  средних  лет,  обладавшая
очень громким, повелительным голосом, была первым и (как выяснилось позже)
последним инквизитором. Совсем недавно она потеряла мужа, дочь и  внука  -
лодка, в которой они плыли, перевернулась. Несчастная женщина верила,  что
все они живы, и что  ей  обязательно  нужно  поговорить  с  ними.  Однако,
истеричкой она не была, вопросы ее были вполне разумны.
     - Вы продолжаете  называть  объяснения  Вестерна  гипотетическими,  -
сказала миссис Ноултон, когда Карфакс как можно обстоятельнее  ответил  на
все ее вопросы. -  Но  ведь  это  не  гипотеза!  Это  установленный  факт!
"Медиум" работает именно  так,  как  утверждает  м-р  Вестерн.  Многие  из
величайших умов Соединенных Штатов соглашаются с ним; и это,  несмотря  на
то, что они же  готовы  были  назвать  его  шарлатаном,  когда  он  только
приступал к изучению вопроса! Так кто же шарлатан, профессор? Вы  или  м-р
Вестерн? Говорите, ученым  следовало  бы  прибегнуть  к  "Лезвию  Оккама"?
Думаю, что самое время воспользоваться им вам.
     - Перережьте им  свое  горло!  -  истошно  завопил  какой-то  грузный
волосатый студент.
     При этом он глядел именно на Карфакса, из чего Гордон  сделал  вывод,
что совет относится именно к нему, а не к миссис Ноултон.
     Голос  же  вдовы  становился  все  более  высоким,  ей  удалось  даже
перекричать возникший в зале галдеж.
     -  Профессор,  вот  вы  утверждаете,  что  мы,  поверившие  Вестерну,
руководствовались одними лишь эмоциями, что наши действия в высшей степени
субъективны.  Ладно,  пусть  будет  так!  Но  почему  же  вы  сами   столь
эмоциональны и субъективны в отрицании наших утверждений?  Ведь  факты  со
всей очевидностью доказывают нашу правоту. Разве эта, как вы ее называете,
слепая эмоциональность не является целиком и полностью  вашей  собственной
чертой?
     Эти слова крайне обозлили Карфакса, ибо  обвинение  имело  под  собой
весьма твердую почву: он не был абсолютно объективен в  данном  вопросе  -
его гипотеза основывалась большей  частью  на  предчувствиях  и  интуиции.
Правда, хорошая интуиция часто способствовала  зарождению  весьма  спорных
гипотез,  которые  впоследствии   оборачивались   отличными   теориями   и
подкреплялись вескими доказательствами. Однако, он не мог говорить об этом
открыто, при всех.
     И, как выяснилось, вообще оказался не в состоянии что-либо сказать.
     Какой-то мужчина рывком вскочил с места:
     - Карфакс ненавидит нас!  Он  отрицает  величайшее  открытие  со  дня
сотворения мира!
     Эта, ставшая крылатой, фраза,  была  произнесена  Вестерном.  На  это
ответ у Карфакса был, но отвечать не  пришлось.  В  этот  момент  какой-то
мужчина был сбит с ног пятидесятикилограммовой сумкой (один из  репортеров
взвесил ее возвращая владелице сразу же после того, как она была  отпущена
под залог).
     Шум и свалка прекратились только с появлением полиции.  Иное  дело  -
фурор в средствах массовой информации. Карфакс стал известной в  масштабах
всей страны фигурой. Его телефон разрывался на части  -  звонили  со  всех
уголков США. Но особое его внимание привлекли два - из Лос-Анджелеса.
     Первым  позвонил  Раймонд  Вестерн.  Пригласил  Гордона  прилететь  в
Калифорнию,  чтобы  быть  бесплатно  допущенным  к  "Медиуму".   Потом   в
телефонной  трубке  раздался  голос  Патриции  Карфакс,   дочери   Рафтона
Карфакса, который приходился дядей как Вестерну, так и  Гордону  Карфаксу.
Она была близка к истерике, вызванной искренним  убеждением,  что  Вестерн
убил ее отца с целью выкрасть эскизы "Медиума".



                                    3

     Сидя в удобном кресле на застекленной веранде, залитой ярким солнцем,
Гордон с удовольствием потягивал только  что  сваренный  кофе.  Напиток  в
самом деле был восхитителен -  особая  смесь  из  шести  различных  сортов
южноамериканского кофе, которую он  собственноручно  приготавливал  каждые
две недели. Настроение у него было превосходным. Он с  интересом  наблюдал
за крохотными птичками-крапивницами, которые то ныряли в маленькое круглое
окошко своего деревянного домика, подвешенного к суку платана,  то  весело
выпархивали  из  него;  наслаждался   красотой   розового   кардинальчика,
восседавшего на краешке белой поилки с водой для птиц,  стоящей  рядом  со
стволом шелковицы.
     Все в доме дышало уютом и покоем, хотя частенько он, испытывал в  нем
чувство одиночества. Располагался дом в зажиточном микрорайоне на  окраине
одного из городов средних размеров штата Иллинойс.  Карфакс  приобрел  его
вскоре после того, как был принят на работу в Трайбеллский Университет. Он
нуждался в некотором наружном ремонте и внутренней отделке. Внешний ремонт
Гордон успел закончить, как раз перед женитьбой на Френсис,  которая  была
счастлива расстаться со своей  работой  в  качестве  секретаря  одного  из
деканатов.  Молодая  жена  сразу  с  головой  погрузилась  в   заботы   по
благоустройству дома, проявляя во всем свой прирожденный отличный вкус.
     Она уже почти завершила внутреннюю отделку и начала прикидывать,  что
бы сделать еще...
     В  тот  летний  вечер  Карфакс  заметил,  что  остался  без  сигарет.
Почему-то Френсис не предложила ему, как обычно, раз  и  навсегда  бросить
курить, а взялась съездить вместо него в торговый центр. По  дороге  домой
она  собиралась  заехать  еще  в  книжный  магазин,  чтобы  выбрать  новый
детектив. Это вызвало у него некоторое раздражение - в  доме  и  без  того
было полным-полно всяких книг - от валяющихся где попало  массивных  томов
классиков  до  дешевых  детективных  романов  в  мягких  обложках.   Среди
последних можно было набрать по меньшей мере дюжину, до которых она еще не
дотрагивалась, хотя бы для того, чтобы прочесть аннотацию.
     Он что-то пробурчал по этому поводу. Она ответила, что у  нее  просто
нет настроения  начинать  какую-либо  из  них.  Затем  предложила  Гордону
составить ей компанию, поскольку и ей,  и  ему  такая  автопрогулка  может
принести только пользу.
     Несколько сердито (вероятно, из-за того, что ощущал  себя  виноватым)
он  сказал,  что  хочет  дочитать  до  конца  начатую   книгу,   поскольку
приведенные в ней сведения очень  понадобятся  ему  для  завершения  цикла
лекций по средневековой Англии. А если она намекает на то, что он  с  ней,
видите ли, маловато разговаривает, то  ей  не  мешало  бы  вспомнить,  что
только вчера он водил ее в кино, а  после  сеанса  -  в  ресторан  "Голова
Золотого Вепря".
     Френсис хлопнула дверью  достаточно  громко,  чтобы  вызвать  у  него
чувство удивления. Ее гнев можно было бы оправдать, думал он впоследствии,
так как во время  сеанса  они  не  разговаривали,  а  в  ресторане  к  ним
присоединился заведующий кафедрой английского языка  с  женой,  и  поэтому
между собой они обменялись разве что парой слов.
     А несколькими минутами позже ее уже не было на свете.
     Один пожилой водитель проскочил на своем большом, тяжелом  автомобиле
со скоростью пятьдесят километров в час на красный свет  на  участке,  где
разрешалось только тридцать...
     От малолитражки немецкого производства  мало  что  осталось.  Френсис
похоронили.
     Мистер Линкс, гражданин добропорядочный и очень богатый, отправился в
больницу на осмотр - его  беспокоила  рана  на  голове.  Кроме  того,  ему
пришлось заплатить штраф за превышение  скорости,  предписываемой  знаком.
Линкс утверждал, что никак  не  мог  видеть  знак  из-за  заслонявших  его
кустов.
     Действительно, городские власти не удосужились своевременно  постричь
кусты. Так что не знающий о существовании этого знака водитель из  другого
города мог действительно его  не  заметить.  Карфакс,  однако,  знал,  что
старик  проезжал  этим  маршрутом  много  раз.   Единственным   свидетелем
превышения скорости был семнадцатилетний парень, который, как  выяснилось,
был нетрезв и ехал с просроченными правами.  К  тому  же  ему  уже  дважды
предъявляли обвинение в угоне машин, хотя в обоих случаях  дело  до  конца
доведено не было. Во второй раз, как предполагалось, автомобиль был  угнан
с одной из стоянок, принадлежащих м-ру Линксу. Штраф за то, что  Линкс  не
снизил скорость, был  выписан  на  основании  его  собственных  показаний,
данных сразу же, как только появился полицейский. Утверждение  же  о  том,
что он развил скорость в пятьдесят километров в час,  исходило  только  от
этого парня, ставшего свидетелем столкновения, однако похоже было  на  то,
что его слова никто даже не собирался брать во внимание.


     Две недели назад м-р Линкс слетал в Лос-Анджелес и приобрел три  часа
машинного времени "Медиума". По возвращении в Бусирис  миссис  Ноултон  из
"Джорнэл Стар" взяла у него интервью.  В  ее  статье  полностью  приводись
слова м-ра Линкса, выражающие  то  потрясающе  благоприятное  впечатление,
которое произвели на него Вестерн и "Медиум". Он  действительно  беседовал
со своею покойной, горячо любимой женой, и теперь с нетерпением ждет  того
момента, когда встретится с ней в "Великой Дали". М-р  Линкс  не  приводил
обстоятельных  подробностей  потусторонней   жизни.   Его   больше   всего
интересовало, счастлива ли она, а он, со своей стороны,  заверял  ее,  что
будет несчастлив до тех пор, пока не воссоединится с нею и Господом Богом.
Немало времени (по цене пять тысяч долларов за полчаса) ушло у него на то,
чтобы рассказать ей, как удачно  складываются  дела  в  его  агентстве  по
прокату автомобилей и каковы дивиденды  в  других  финансовых  начинаниях.
Чистое время беседы составило около тридцати минут. Два часа ушло  на  то,
чтобы  определить  ее  местонахождение,  еще  полчаса  -  на  установление
личности, хотя сам он с пер