не найдены следы типичных
для    саксов    реликтов   за   пределами    предполагаемой
демаркационной  линии, за которую победитель  изгнал  саксов
после  их поражения, линии, идущей примерно вдоль восточного
края равнины Солсбери (теперешнего Гемпшира), к северу через
Wильтернские холмы, до линии рек Трент и Хамбер.
       Кто  же  остановил  саксов  на  востоке,  притормозил
нашествие  и экспансию? Совершенно очевидно - это  мог  быть
талантливый  полководец, всем своим естеством Dux  Bellonim,
вдобавок настолько популярный и наделенный харизмой, что  он
сумел объединить и подчинить себе кланы бриттов, создать  из
них  дисциплинированную  армию.  Каким  образом  этот  вождь
победил  многочисленных, закаленных в боях,  непобедимых  до
того  саксов?  Совершенно очевидно - используя  стратегию  и
тактику,  которая была для противников убийственной,  против
которой   у  них  не  было  контрспособа.  Тактику  римскую.
Источники и исследования подтверждают, что, хотя обычно ядро
и  силу римских формирований составлял плотный строй пехоты,
в  войсках,  стоявших  в Британии, их основной  частью  была
конница   -   катафракты   (cataphracti),   удачнее    всего
действовавшая  при  столкновениях  с  быстрыми   колесницами
кельтов и пиктов, пользующихся тактикой коммандос - hit  and
run   <наскок   и   отход  (англ.).>.  Кстати,   нас   может
заинтересовать  то, что, по мнению некоторых  историков,  на
Валу   Адриана  стояло  две  тысячи  конников  родом   из...
Сарматии.   По  римскому  обычаю,  солдаты  после  окончания
военной  службы  имели  право поселиться  в  том  районе,  в
котором  служили.  Поэтому  не исключено,  что  впоследствии
рыцари  Круглого Стола познавали искусство  конного  боя  от
потомков   "истинных"   кентавров  из   сарматских   степей,
обученных римской тактике.
      Итак, что противопоставляет саксам способный командир?
Быстрый  маневр  и сокрушительный напор конницы  по  образцу
римских  катафрактов,  возможно,  усовершенствованный,   еще
больше приспособленный к местным условиям. Противопоставляет
ордам   пеших   саксов   наездников,   вооруженных   длинным
британским  мечом, который, по мнению знатоков оружия,  имел
оголовок   значительно   более  длинный,   чем   у   римских
"гладиусов",  поэтому короткие германские "саксы"  не  могли
ему  противостоять. Кроме того, эти наездники были  защищены
щитом  (scutum)  и  панцирем  (unса  segmentata),  возможно,
дополненным  кольчугой  из железных колец  (lorica  hamata),
которую  большинство  историков и  знатоков  оружия  считают
изобретением  бриттских кельтов. К  тому  же  эти  наездники
быстро  обнаружили  преимущества тяжелой  пики,  позднейшего
копья,  оружия,  которым можно пользоваться только  с  коня.
Оружия, которое даже более тысячи лет спустя перетянет  чашу
весов под Кирхгольмом и Веной.
       Значит,   у   нас   есть  логическое   доказательство
существования  такого полководца и одетых  в  латы  рыцарей,
есть  логическое доказательство победы в решающем  бою.  Так
чего  же  ради  сомневаться  в  записях  хронистов,  которые
помещают  эту  битву  под горой Бадон, способного  командира
называют Артуром, а его конников - рыцарями Круглого Стола?
      Каковы  были эти хронисты, что и как писали об Артуре,
каким  образом  повлияли на окончательный  облик  мифа  -  я
расскажу.

              АРТУР В ХРОНИКАХ, АРТУР В ПОЭЗИИ

      Первые  упоминания,  которые косвенно  могут  касаться
Артура,  появляются  в трудах валлийского  клирика  Гильдаса
(516?  -  570-й). В "De excidio et conquestu  Britanniae"  <
"Разорение и горе Британии".> говорится о битве под Бадоном,
проходившей в день рождения автора, то есть около 516  года.
Однако в этой работе нет ни слова о том, кто - персонально -
победил. Имя Артура не упоминается.
     Другой валлиец, тоже монах, Ненний, создал (ок. 796 г.)
произведение,  озаглавленное "Historia  Britanum"  <"История
Британии".>,  и здесь Артур уже присутствует, он  назван  по
имени  и  с эпитетами "Dux Bellorum" и "Comes Brittaniarum".
Ненний  перечисляет  места  всех  двенадцати  побед  Артура,
включая   и   битву   у   горы  Бадон,   в   которой   Артур
"собственноручно    положил   девятьсот    шестьдесят    (!)
противников".   Опустим  это  не  правдоподобное   рыцарское
деяние, однако добавим, что ученые до сих пор ломают  головы
и   перья,  пытаясь  определить  места,  где  проходили  эти
двенадцать перечисленных Неннием битв. Согласия не  видно  и
не  слышно.  Даже гору Бадон размещают в шести местах:  Бат,
Авон,  Бэдбери,  Брентвуд, Беркшир и  Батамтон  <  Остальные
одиннадцать  битв,  по  Неннию,  -  это  (в  хронологической
последовательности): 1 - у реки Глейн. 2, 3, 4 и 5 - у  реки
Дабглас, б - у реки Баесас. 7 - в Каледонском лесу.  8  -  у
крепости  Гвиньон.  9  -  у Города Легионов.  10  -  у  реки
Трайбрит. 11 - у горы Агнед. Ненниевские названия не  очень-
то  позволяют  привязать  себя  к  каким-то  известным  ныне
местам, за исключением разве что Города Легионов (Caerleon).
В  Каледонском лесу на дальнем севере Артур дрался скорее  с
пиктами,  нежели с саксами, которые в то время до  Каледонии
еще не добрались. - Примеч. авт.>.
      В  "Annales Cambriae" <"Анналы Кимбрии".> неизвестного
автора,  написанных около 956 года, дату битвы  под  Бадоном
указывают   точно:   516   год.  Сообщены   также   дата   и
обстоятельства смерти Артура - он пал в битве под  Камланном
в 537 году.
      Период, когда Артуровская легенда рождалась в  изустно
передаваемой народной традиции и проникала в хроники (550  -
950  годы), Джозеф Кэмпбелл называет мифогенным моментом .
      Следующим,  по Кэмпбеллу, был "первый период  развития
устных  преданий" (950 - 1066 годы), когда возникла  легенда
Артура  как "Надежды Британии", который отнюдь не  погиб,  а
пребывает  на  острове Авалон (варианты: в гроте  валлийских
гор, у антиподов, среди эльфов, в жерле кратера Этна и т.п.)
<Пещера  короля  Артура  находится в Уэльсе,  неподалеку  от
города  Монмаут.  По-валлийски  Trefynwy.  Другие  (согласно
местным  традициям) места отдохновения у  короля  -  Артуров
Курган   в  Сноудонии,  долина  реки  Нит  в  Южном  Уэльсе,
местность  Кедбери в Сомерсете, а также Эйльдонские  горы  в
Шотландии. - Примеч. авт.>.
      Затем наступает "второй период развития" (1066 -  1140
годы).   После  захвата  Острова  Вильгельмом  Завоевателем,
#.".`(b  Кэмпбелл, начинается развитие поэзии бардов  и  век
невероятной   популярности  их  творчества.  Франко-норманны
обожали  бардов,  и  ни одно торжество в замке  норманнского
вельможи  не  проходило  без  выступления  барда.  Теперь  в
Артуровскую  легенду проникло множество элементов  кельтской
мифологии и героических преданий. Норманнские рыцари  хотели
слушать   повествования  о  рыцарских   подвигах   паладинов
Круглого  Стола,  кельтские же барды,  испытывая  отсутствие
материала, приписывали рыцарям Артура деяния Кухулина, Финна
сына  Кумала, Диармуйда, Талиесина, Гвидиона, Перидура, Ллеу
Ллау  Гифеса, Пуйла, Манавиддана - сына Ллира и других богов
и   богатырей  локальных  ирландских  и  валлийских  легенд,
которые  уже  в то время собирали и включали в "Мабиногион",
валлийский "Справочник для начинающих бардов". К этому факту
мы  еще  обратимся. Сейчас же вернемся к хроникам, поскольку
второму из названных Кэмпбеллом периоду сопутствовало  также
развитие легенды в рукописных передачах.
      Именно  в  этот период возникли "Gesta Regum Anglorum"
<"Деяния  английских королей".>, написанная  ученым  монахом
Уильямом   Малмсберийским  (1080  -   1143).   Брат   Уильям
(традиционно)  описывает деяния Артура  под  Бадоном,  но  -
внимание!  - книга одновременно содержит и первую в  истории
научную  критику  мифа. Уильям обращает  внимание  на  массу
вымыслов  и  глупостей,  которыми обрастает  историческая  и
достойная  хвалы  фигура короля Артура,  и  сурово  осуждает
выдумщиков и сказочников. Однако тут же ученый утверждает  -
совершенно  серьезно,  -  что  в  битве  под  Бадоном  Артур
собственноручно  прикончил  свыше  девятисот  саксов   <Поэт
Драйтон  (1563  -  1631)  уменьшает  это  не  правдоподобное
количество,  сообщая,  что Артур под  Бадоном  убил  "всего-
навсего" триста саксов. Цитирую:
      "Pendragon's  worthie son, who waded  there  in  blood
Three  hundred Saxons slew with his owne waliant hand".  Что
же до меня, то мне больше по душе теория, которая для вящего
правдоподобия   рекомендует  зачеркивать  в   библейских   и
легендарных  числах два последних нуля. Если так  поступить,
то  получится,  что, по Неннию, Артур под Бадоном  прикончил
девять и шесть десятых человека, а по Драйтону - ровно трех.
- Примеч. авт.>.
     Однако наиважнейшим артуровским документом того периода
была   "Historia  Regum  Britanniae"  <"История   британских
королей".>  Джефри  Монмаутского (1100 - 1154),  описывающая
самую  давнюю  историю Британии (начиная с Брута-троянца)  и
изображающая  короля Артура вершиной и венцом  тех  историй.
Книга  увидела свет в 1139 году и наделала много  шума.  Уже
тогдашние   ученые   заклеймили  ее  апокрифом,   глупостью,
мистификацией  и полнейшим бредом. Джефри же  заверял,  что,
работая  над  своей "Историей...", пользовался  оригинальным
документом  на языке бриттов, который получил в  подарок  от
архидьякона  Оксфорда. Почти единогласно  было  решено,  что
этот  "оригинальный" британский документ - как и  остальные,
сообщенные   Джефри  "факты",  -  обыкновеннейшие   выдумки,
фальшивки  и  измышления. Такое мнение  отнюдь  не  помешало
этому,  несомненно  апокрифическому,  труду  с  каждым  днем
/`%"`  i  blao  в бестселлер и хит - практически  невозможно
найти в тогдашней цивилизованной Европе двора, на котором не
читали  бы  вслух "Историю..." либо не спорили  о  ней.  Ибо
произведение  было  любопытным.., в литературном  отношении.
Джефри, хоть и придал книге серьезный и научный характер, не
ограничился  сухим, хроникерским упоминанием об  Артуре,  но
втиснул  туда  целый роман: обстоятельства рождения  короля,
приход  к  власти,  извлечение меча Калибурна,  женитьбу  на
Гуанамаре  (Гиневре-Гвиневере) и  ее  измену  (с  Медравтом,
кстати,  племянником,  а  не сыном  короля),  бой  Артура  с
Медравтом,  закончившийся смертью обоих соперников  в  битве
под   Камбулой   (Камланном),   укрытие   Гуанамары-Гиневры-
Гвиневеры  в монастыре и, наконец, последний путь короля  на
Авалон в 542 году от рождества Христова. Назвал он также  по
именам  основных, впоследствии канонизированных,  соратников
Артура:  Вальгана (Гавейна), Кэя и Бедивера. Туда же напихал
бесчисленное  множество легендарных и  сказочных  элементов.
Включил  и  чародея  Мерлина: всю его историю,  не  забыв  о
магической  транспортировке Каменного Круга  Стоунхенджа  из
Ирландии  на  равнину Солсбери, он заключил  в  произведения
"Пророчество Мерлина" и "Жизнь Мерлина" (1134 -  1140),  так
что,   как  видим,  Джефри  Монмаутский  фактически  заложил
краеугольный  камень  под будущее  здание  легенды,  и  ему,
бесспорно, принадлежит на нее авторское право. Более поздние
авторы  недалеко ушли от начертанной Джефри схемы. Вклад  же
"Истории  королей..." в английскую литературу  был  воистину
колоссальным - можно смело утверждать, что, не  будь  Джефри
Монмаутского,  не было бы Чосера и Елизаветинской  драмы.  А
если б не было Чосера и Елизаветинской драмы... М-да...
     Следующий период (1136 - 1230) Джозеф Кэмпбелл называет
"литературным" и делит его на четыре подпериода:

          А. АНГЛО-НОРМАННСКИЙ ПАТРИОТИЧЕСКИЙ ЭПОС

                        (1137 -1205)

      Артуровская  легенда  в  издании  Джефри  Монмаутского
неожиданно  приобрела  политическое  звучание.   Повесть   о
"могучем  короле  Англии,  Уэльса,  Ирландии,  Нормандии   и
Бретани", о короле, который "завоевал Галлию, Аквитанию, Рим
и   Норвегию",  щекотала  имперское  самомнение  и   амбиции
потомков  и  преемников Вильгельма Завоевателя - Генриха  I,
Стефана   Блуазского  и  Генриха  II  Плантагенета.  Легенду
следовало    популяризовать,   развивать,   дабы   усиливать
патриотическую  монолитность народа под  правлением  единого
владыки    и    оправдывать   территориальные    притязания.
Прозаическую,  прикидывающуюся хроникой "Historia  Regum..."
переводят  на  поэтический французский, так  как  культурная
Англия    тех   времен   говорила   по-французски.   Перевод
осуществляет Вас (1110 - 1175), автор произведения "Geste de
Bretons"   <"История  Британии".>,  известного   также   под
названием "Брут", поскольку за исходный пункт Вас  взял  уже
знакомую  нам  приведенную  Джефри  Монмаутским  легенду   о
происхождении бриттов от Брута, правнука Энея Троянского.
      Спустя  полвека  сельский священник  из  Уорчестершира
Лайамон  переводит  произведение Васа  на  англо-норманнский
(староанглийский)  язык,  создав  тем  самым  два   забавных
парадокса. Во-первых, его имперско-патриотический  "анекдот"
появляется  как  раз  в  то  время,  когда  страна  начинает
расползаться  и  погружаться в хаос  под  правлением  короля
Иоанна  Безземельного. Во-вторых, Лайамон  воспевает  деяния
Артура  на языке народа, которому король Артур в свое  время
дал под зад - и именно этим более всего прославился.
      Оба  названных  автора в принципе не  сделали  ничего,
кроме переводческой работы, - принципиальная форма и картина
легенды  осталась  той же, что и у Джефри.  Однако  Васу  мы
обязаны  весьма существенной для легенды деталью: он  первым
описал  Круглый Стол и даже привел его размеры -  за  столом
умещались пятьдесят рыцарей.
     Приходской же священник Лайамон поясняет значение формы
этого   предмета,  которая  имела  целью  пресечь   присущие
кельтским  вожакам споры о почетном месте  за  пиршественным
столом.  Оба произведения говорят об Артуре как  о  "надежде
Британии"  -  король  не умер, король был  взят  эльфами  на
Авалон,  откуда  вернется, когда на его родине  дела  пойдут
совсем  уж  скверно. Как видим, легенда начинает служить  не
только политическим целям, но и укреплению сердец.
     Это не последняя цель, которой она служит.

               Б. ФРАНЦУЗСКИЙ ГАЛАНТНЫЙ РОМАН

                         (1160-1230)

     Для французов, имеющих собственный эпос о Карле Великом
и романы о деяниях его паладинов (так называемые chansons de
geste  <Сказания, песни о деяниях (фр.).>), личность  короля
Артура  как короля бриттов была и неинтересна, и непоэтична,
а  английский шовинизм легенды мог им лишь мешать.  Зато  во
Франции  вызвали  интерес спутники Артура,  рыцари  Круглого
Стола,  потому  что  9 те времена была  мода  на  повести  о
персональных  действиях, одиноких  путниках..,  и  о  любви.
Идеалом  и лейтмотивом песен и романов французских  труверов
была  галантная церемонная куртуазная любовь, amour courtois
-  сердечные похождения бравых рыцарей и подвиги, свершаемые
ими    в    честь   и   в   защиту   прекрасных   дам.    На
покровительствовавших   труверам   и    трубадурам    дворах
(например, в Пуатье у Альеноры Аквитанской) популярной темой
баллад  стала  проблема  Артура  и  Британии  (matifere   de
Bretagne).  Специализированным же типом баллады и  любовного
романа  из группы amour courtois стали так называемые romans
bretons,  которые  говорили  о  любви  и  любовных  шалостях
рыцарей Круглого Стола.
      Период,  о  котором  идет речь,  -  это  время  мощной
экспансии  артуровского  мифа в Европу.  Поэзия  французских
труверов   была   известна  и  популярна  всюду,   поскольку
тогдашний  французский язык, так называемый langue  romaine,
был  в  то время языком всей цивилизованной Европы -  другие
языки  и  сочинения только еще зарождались. Старофранцузский
o'k*  использовался  и был популярен в Британии  задолго  до
вторжения  Вильгельма  Завоевателя. В битве  под  Гастингсом
англосаксонские  и франко-норманнские рыцари  взаимно  крыли
друг друга по-французски.
      Кретьен  де Труа (1135 - 1183), придворный поэт  Марии
Шампанской,   известнейший  трувер,  начал   эксплуатировать
Камелот  исключительно  как  фон  к  первой  сцене  -  здесь
начинались приключения, отсюда рыцари отправлялись в поход -
Артур благословлял их и больше в повествовании не появлялся.
Важнее были рыцари.
       Кретьен  написал  целый  ряд  рифмованных  романов  о
"благородных рыцарях". Большинство из них ("Тристан",  "Эрек
и Энида", "Клижес", "Ивэн") имеют аналоги в виде возникших в
тот  же  период версий валлийских романов и эпосов,  но,  по
правде  говоря, до сих пор неизвестно, кто у кого "списывал"
-  Кретьен у анонимных валлийцев или же наоборот. Но, как бы
то  ни  было,  корень  был явно один и тот  же  -  кельтская
мифология. Песни кельтских бардов, которые они исполняли (по-
французски!)    в    замках    англо-норманнских    рыцарей,
переправлялись в континентальную Европу и становились там не
менее  популярными,  чем  в Англии.  Помните  "Крестоносцев"
Зофии   Коссак-Щуцкой,   сцену,  в  которой   бард   Роберта
Нормандекого  поет песнь о "Кеусе, добром виночерпии"?  1097
год,  Первый Крестовый поход, ни Кретьен де Труа, ни  Джефри
Монмаутский  еще  не  родились, но эту  песнь  никак  нельзя
считать литературным анахронизмом. Деяния Артура и Кэя и вся
matiere de Bretagne могли быть крестоносцам известны. Однако
Коссак-Щуцкая  все  же  допустила  в  этой  сцене  временную
неточность, и даже две, к тому же серьезные. Мы к этому  еще
вернемся.
      А  вот действительно оригинальным, созданным Кретьеном
"от корней", следует признать роман "Ланселот, или Рыцарь на
телеге"  <Вариант:  "Ланселот  Рыцарь  Телеги".>.   Он   нас
заинтересует, учитывая новаторское включение в схему легенды
этого  важного  для  сюжета рыцаря и  его  любви  к  супруге
Артура,   королеве   Гвиневере.  Роман  Кретьена   воспевает
известную  и впоследствии канонизированную историю похищения
королевы  коварным  князем  Мелеагантом  и  освобождение  ее
геройским  Ланселотом  Озерным.  Ланселот,  потеряв  боевого
коня, вынужден спешить на выручку королеве, воспользовавшись
крестьянской телегой. Отсюда и название романа. В те времена
роман  должен  был чертовски возбуждать рыцарей  и  выжимать
слезу   из   васильковых  глаз  дам  -  ведь  для  человека,
посвященного  в  рыцари,  езда  на  телеге  была  чудовищным
позором!  Кто-то  из замка Мелеаганта, видя  приближающегося
Ланселота,  воскликнул: "О, рыцарь на телеге! Вероятно,  его
вешать  везут!" Романный Ланселот не моргнув глазом  перенес
этот  срам,  пожертвовав  ради  любимой  дамы  гордостью   и
рыцарской  честью,  потому  что обожал  горячо  и  искренне.
Кретьен  умел  "пощипать" аудиторию.  Это  свойство  великих
бардов!
      А Кретьен де Труа был бардом великим. В его исполнении
Артуровская    легенда   впервые   становится   литературой.
Искусством.  Тематика  и направленность  отходят  на  второй
/+  -, главными становятся форма и манера повествования - la
conte. Voila Ie grand contour!
      "Персеваль, или Легенда о Граале" ("Perceval on contes
del   graal"),  последнее  произведение  Кретьена,  -  снова
серьезный вклад поэта в строение Артуровской легенды.  Здесь
появляется то, чего ранее не было.
     Грааль.
     Давший название книге Персеваль Уэльский - это невинный
дурашка, пожелавший стать рыцарем. На пути ко двору Артура с
ним  случаются  разные забавные приключения.  Кретьен  опять
"пощипывает"   аудиторию   -  игривых   французов   особенно
забавляет то, что Персеваль "pucelle", девственник,  который
самым  смешным  образом постоянно упускает  возможности,  то
есть встречающихся на пути дам.
      А  теперь обещанная неточность Зофии Коссак-Щуцкой: во
времена  Первого  Крестового похода в балладах  норманнского
барда  появляются  Персеваль и Граа