Александр Савецкий
   ДЕМИУРГ


               ВМЕСТО ПРОЛОГА.

   Низкое небо над ночным Египтом  убаюкивало  бездонностью  все  живое,
мягко покачивая любопытные звезды в не успевшем еще остыть воздухе.
   Меж суровых пирамид, громоздящихся в темноте, будто подобравшиеся не-
весть откуда великаны - настолько они были неестественны  в  этой  голой
пустыне, настороженно шли два  человека.  Изредка  они  переговаривались
друг с другом, но так, чтобы не нарушить окружающее безмолвие.
   - Я все же не понимаю, Саша, как и какого черта ты здесь оказалось? -
раздался недовольный голос мужчины.
   Извиняющийся, почти не приглушенный женский голос ответил из темноты:
   - Но, Джонатан, мне так хотелось увидеть все, что ты рассказывал...
   - Тише! Тише! - прервало ее нетерпеливое шипение.
   - Ой! Извини, - женщина понизила голос, хотя Пирсу все еще  казалось,
что ее слышит вся Вселенная, - не могла же я усидеть  в  этой  проклятой
гостинице в душном и страшном Каире, зная что вокруг так и снуют исламс-
кие террористы.
   - Ладно, ладно! - отмахнулся Пирс от этого водопада слов,  прозвучав-
ших в тишине как колокольный перезвон.
   Не согласиться со своей спутницей он не мог. За
   последний месяц в Каире произошло двадцать девять терактов, и все они
были направлены против туристов-европейцев. А  Джонатан  Пирс  -  доктор
востоковедения - со своей свитой из трех ассистентов представлял для ис-
ламистов-фанатиков объект особого внимания, и какая уж  там  чаша  весов
перевесит, окажется он нужнее им живым или мертвым, предсказать было со-
вершенно невозможно.
   Приходилось быть осторожным. Кроме того, как не разыгрывал он  досаду
на свою спутницу, в глубине души ему было приятно, что она рядом, и  по-
ругивал ее Пирс только потому, что экспедиция, которую он затеял была не
менее опасна, чем пребывание в Каире.
   С Александрой Пирс познакомился пять лет назад, когда  она  была  еще
студенткой, а он читал в ее группе лекции по философии Востока. Она сра-
зу привлекла его внимание своими жадно горящими глазами, когда он  гово-
рил о тончайших различиях между течениями мысли  в  семи  школах  Индии.
Кроме того, девушка была настолько красива, что Пирс, несмотря  на  свою
искушенность в вопросах красоты, был поражен... Аккуратный  прямой  нос,
начинавшийся почти от бровей, строгими линиями стекал с открытого, ясно-
го лба. Миндалевидные с загнутыми кончиками глаза  излучали  королевскую
мудрость, даря почтение думающим и награждая холодом глупцов.  Небольшой
рот, четко очерченный подбородок, брови вразлет  и,  наконец,  пшеничные
волны волос придавали этому лицу выражение чего-то неземного, светящего-
ся.
   Несколько лекций подряд взгляд Пирса то и дело  возвращался  к  этому
лицу. Он понимал, как глупо выглядят его взгляды на одну и ту же  девуш-
ку, но ничего поделать с со бой не мог. Он хотел, он должен был  насмот-
реться. В конце концов это не то чтобы удалось, но ему стало  достаточно
ощущать присутствие Александры в аудитории. Он будто встроил ее  в  свое
сознание, в какую-то часть себя, и вскоре понял, что образ этой  девушки
находится с ним постоянно.
   Этот образ не преследовал его, не заставлял страдать - это было бы  и
невозможно, ибо Пирс сразу же прогнал бы его, - он просто  молчал,  и  в
этой молчаливой красоте было что-то бесконечно мудрое,  что  вдохновляло
ученого на новые поиски прекрасного, каковым он считал множество загадок
Востока и мира вообще.
   Через три года Саша стала его ассистенткой. Они не были  любовниками,
но знали, что этого не произошло только потому,  что  случится  подобное
совсем необычным образом, совсем не так как у всех людей. Они не были  и
женаты, считая брак друг с другом неизбежностью своих жизней,  а  потому
формальностью.
   Год назад Пирс понял, что Саша относится к нему так же, как он к ней,
встроив в свои тонкие тела часть его ауры. И они были рядом просто и ес-
тественно, понимая друг друга, уважая, нежно любя и ..., да только  Гос-
подь Бог знает, что еще светлого Он намешал в судьбы этих двоих,  столк-
нув их между собой.
   После того, как Пирс выплеснул свои эмоции, в адрес  Александры,  они
оба замолчали. Обиды не осталось ни у кого, поскольку каждый  понимал  и
уважал психологические мотивы другого. Джонатан кричал, потому что боял-
ся за нее, она пошла, потому что боялась за Джонатана.
   Та осторожность, с которой две тени преодолевали теперь расстояние до
намеченной цели, была вызвана тем, что  правительство  Египта  запретило
туристам посещать пирамиды после захода Солнца, и смотрители этого музея
вневременья могли доставить непослушным массу  неприятностей  вплоть  до
выдворения из страны.
   Но Пирсу не нужны были пирамиды. Сегодня ночью его интересовал только
Сфинкс.
   Уже на заре  своего  философского  образования  Джонатан  понял,  что
большая часть человечества настолько горда собой,  что  считает  древних
интеллектуально сродни обезьянам. Эта гордость делала современную  циви-
лизацию чуть ли не глупее самих обезьян, потому что до сих пор сама  она
не создала ничего подобного пирамидам, Стоунхенджу и прочим так называе-
мым тайнам, которые только потому и оставались таковыми,  что  современ-
ность еще не доросла до знаний, которыми располагали древние. Именно по-
этому в мире то и дело возникали маленькие научные революции, когда  ка-
кой-нибудь "ученый-сумасброд" или просто "любитель-фанатик", как ласково
их крестит мир до поры, начинал "тупо" копать там, где  указаны  были  в
древних манускриптах города или описаны непонятные устройства.  А  потом
весь мир вздрагивал: ах, почему же мы раньше не прислушались  к  Гомеру,
ясно указавшему местонахождение павшей некогда Трои; ах, как же мы могли
предположить, что ковчег Моисея, описанный в Библии, - мощнейшее  элект-
рическое устройство. Да и то сказать: откуда было жителям девятнадцатого
века знать о свойствах ковчега, если и электричества еще не  было,  а  у
древних, как выяснилось, было.
   Сколького же еще в древности мы просто не  понимаем,  потому  что  не
знаем сами, думал Пирс. А о скольком просто не думаем.
   Вот и сегодня он шел для того, чтобы проверить легенду, утверждающую,
будто в час весеннего равноденствия Сфинкс может допустить  внутрь  себя
избранных. Год назад его друг  попробовал  было  сунуться  в  молчаливую
пасть каменного изваяния, после чего полчаса лежал без сознания и  расс-
казывал потом, что неведомая мощь угрожающе швырнула его на  землю,  как
только он попытался заглянуть в глотку Вечного Зверя.
   И теперь Пирс сам решился на эту попытку.
   "Люди разные, - думал он. - Кого-то пустят, а кого-то нет.  Надо  все
проверять на своей шкуре".
   Он оставил свою машину в пяти милях отсюда и шел пешком,  когда  ночь
внезапно поглотила Солнце. Очевидно, Саша проделала то же самое, пресле-
дуя его по следам, резко выделявшимся на песке. Было без  четверти  две-
надцать, когда двое людей оказались у подножия  Сфинкса.  Вокруг  стояла
невыносимая для современника, привыкшего к шуму больших городов, тишина.
   Сфинкс высился зловещей громадой, а его каменное молчание могло  зас-
тавить трепетать кого угодно. Мужчина, поежившись от этой величественной
неприступности, с интересом взглянул на Сашу. Сделал  он  это  бессозна-
тельно, поскольку знал, что она тоже должна быть  немного  подавлена,  а
значит, прижалась бы к его плечу, но нет.... Ее глаза полыхали восхищен-
ным огнем, и этот возвышенный трепет вновь заставил Пирса заглядеться на
ее лицо, которое при свете звезд стало неожиданно сродни ... Сфинксу. От
этой похожести Джонатану стало еще более зябко, и пришлось напрячь  свою
волю, чтобы сбросить с себя нахлынувшее наваждение.
   Температура к этому времени упала, и воздух стал  кристально  чистым,
позволяя двум путешественникам легко ощущать свое внутреннее  состояние.
Они одновременно опустились на колени и воззвали к Высшим  Силам,  прося
Их о помощи в познании тайны Сфинкса.
   Наступила полночь. Молитва все продолжалась, когда из глубин Храните-
ля Тайны стал разливаться изумрудный свет. Медиумы не видели  его,  пос-
кольку молитва их была направлена внутрь себя, к Тонким Силам,  и  глаза
были закрыты. Свет усилился, и что-то еще неясное,  неопределенное  изв-
лекло из глубин вовне сознания двух людей. Они открыли глаза и в тот  же
миг в их головах раздалось отчетливое: "Входите!".
   Пирс, привыкший наблюдать за своими новыми состояниями, отметил,  что
находится как бы в двух местах одновременно. Одна его часть  осталась  у
ног Сфинкса, а другая уже спускается по каменным уступам под  ноги  без-
различного, а теперь еще и извергающего зеленый огонь, чудовища. Он слы-
шал, что Александра не отстает от него.
   Они очутились у ворот, невесть откуда взявшихся  под  лапами  "Вечной
тайны", и погрузились в какой-то изумрудный туман, где некая  сила  при-
подняла их и заставила плыть за собой. Пирсу не  хотелось  анализировать
происходящее, ему было хорошо и интересно, и вообще было здорово уже то,
что что-то происходит.
   Между тем, туман нес их по узкому проходу в глубину  поначалу  только
Сфинкса, а потом и Земли. По мере продвижения свет уплотнялся, превраща-
ясь в голубой и синий. Этот цветовой переход  вовсе  растворил  сознание
Пирса, поскольку было неясно какая его часть, где находится, ибо  и  та,
что в песках, и та, что в пещерах, ощущала только синюю бездну.
   Тем мощнее для него был удар ослепительного, белого сияния, вспыхнув-
шего вдруг после очередного поворота извилистого лабиринта.
   Когда Пирс пообвыкся, то обнаружил, что находится в абсолютном созна-
нии, и ощущение размазанности исчезло, хотя сохранялось  чувство,  будто
он что-то забыл у порога бесконечной пещеры. Оглянувшись в поисках Алек-
сандры, он увидел ее по-прежнему восхищенную и в то  же  время  строгую,
улыбнулся и взял ее за руку. Она ответила легким, нежным пожатием.
   Грот, в котором они оказались, ничего особенного собой не представлял
- пещера как пещера. Таких Пирс повидал на своем веку немало. Вот только
свет, словно разливался в воздухе, не имея определенного источника.
   От другого конца грота отделилась невысокая фигура, которая то ли по-
дошла, то ли подплыла к ним, и Пирс только  теперь  осознал,  что  сила,
влекущая их по проходам лабиринта, исчезла, и они с Сашей  твердо  стоят
на ногах. Однако приближавшийся человек шел столь мягко и  легко,  будто
не касался ногами земли и не имел веса.
   "Ничего особенного!" - подумал про себя Джонатан,  разглядывая  внеш-
ность моложавого незнакомца. Тот был типичным египтянином, смуглым и уз-
колицым.
   Слов так и не было сказано, они снова прозвучали  в  головах  гостей:
"Добро пожаловать в Храм Знаний, допущенные! Следуйте за мной."
   Пирс понял, что отвечать нет необходимости,  ибо  его  мысль  о  при-
ветствии и была этим ответом. Пожав плечами, он глянул на Сашу и  поймал
на себе ее нежный и мудрый взгляд.
   "Хм! Странно. Такое ощущение, что она знает обо всем этом больше меня
и поддерживает она меня, а не я ее". Эта мысль слегка раздосадовала его,
но вновь уловив нежность в глазах девушки, он успокоил себя словами:  "А
может и так. Я-то знаю, что она не глупее меня. Чего же ершусь?"
   Они двинулись за проводником. Снова потянулся лабиринт, только теперь
он был фиолетовый. Его узкий проход по-прежнему увлекал куда-то вниз,  и
Пирс понял, что они двигаются по подземному серпантину, поскольку  пово-
роты все время были правые.
   Наконец небольшая группа достигла очередного грота, где вновь был яр-
кий свет, и проводник путешественников сменился со словами, прозвучавши-
ми в их головах: "Дальше могут пройти только Посвященные и люди в Тонких
оболочках, приглашенные особо."
   Пирс не стал вдаваться в смысл этих слов,  поскольку  их-то  с  Сашей
дальше повели, а это было главным. Проводники сменялись еще шесть раз, и
ощущение Пирса, будто он что-то оставляет в каждом их этих гротов, обре-
тало некую неотвязчивую уверенность. Но ломка головы не приносила  ника-
кой пользы. Что он мог там оставлять, если у него ничего с собой не  бы-
ло, сохранялось той самой тайной того самого Сфинкса.
   В конце концов бесконечный лабиринт кончился. Они оказались в очеред-
ной пещере, где их встретила, как им вначале показалось, ровесница  Пир-
са, то есть женщина лет тридцати пяти. Она сильно напоминала  Ниффертити
с той только разницей, что была жива и королевские украшения, сопутству-
ющие высокому сану, отсутствовали, уступая место простому хитону.
   - Привет вам, допущенные в Храм Знаний! - в восьмой раз услышали при-
шельцы. Правда, на этот раз волна доброжелательности почти затопила  их.
- Ваша молитва была услышана и ваши стремления оценены по  заслугам.  Вы
ведь не станете возражать против того, что стремления важнее достижений,
а, Джонатан?
   Пирс, завороженный тем, что голос женщины звучал в воздухе сам по се-
бе, то есть она даже не открывала рта, резко пришел в себя, когда  проз-
вучало его имя:
   - А!? Нет, нет. Конечно стремления важней.
   - Вот и ладно, - улыбнулась женщина, после чего решила представиться,
- я - Геосати, Верховная жрица Богини Изиды. Вам нет нужды называть  се-
бя. Вы хорошо мне знакомы ... оба, - она  нарочно  сделала  ударение  на
последнем слове, взглянув при этом на Джонатана.
   Пирс понял, что его и Александру, как минимум, приравняли, но главное
- он ощутил, что фактически лишен возможности говорить и вообще выдавать
какую-либо информацию наружу. Нет, он  конечно  мог  молвить  что-нибудь
эдакое, но это что-нибудь - даже наиквинтэссенция его мыслей - прозвуча-
ло бы здесь, как звук падающего пустого ведра - тупой, неритмичный и не-
ожиданно-резкий стук. Потом за это пришлось бы краснеть, а Пирс этого не
любил.
   Все, что его окружало было невероятным, почти невозможным, и оно поз-
воляло только внимать и молчать. Молчала и Саша, но как-то  по  другому,
не ощущая своей ограниченности, а такая же, как когда-то  на  лекциях  -
красивая, восхищенная и ... мудрая.
   Геосати откликнулась на мысли Пирса:
   - Я рада, что вы сами понимаете разницу в эволюционных  ступнях.  Это
облегчает и мою задачу, и вашу миссию. Собственно, вы  оказались  здесь,
потому что пришла пора нашего сотрудничества с вами обоими, ибо  вы  те-
перь неразрывны, и кроме того вся Земля сейчас зависит от нашего взаимо-
понимания. Следуйте за мной.
   Путешественники все так же молча повиновались. Пройдя по более  широ-
ким коридорам, чем прежде, они оказались в огромной  пещере,  размеры  и
обстановка которой потрясли их. Не обратив никакого внимания на изваяния
Озириса и Анубиса, они даже не глянули на саркофаг, венчавший центр  ог-
ромного грота.
   Заворожено смотрели они в дальний конец зала. Там, в глубине возвыша-
лась огромная статуя Изиды, лицо которой было открыто. Сам этот факт был
шоком для Пирса. В голове пульсировала древняя надпись, сделанная на од-
ной из статуй Алой Ведьмы: "Никто из смертных не приподнимал Моего  пок-
рывала", но здесь-то вообще покрывала не было, а это  могло  означать...
бессмертие. Он больше ничего не видел вокруг себя, он не видел даже  то-
го, что тело Богини будто бы  живо  и  сияет  разными  оттенками,  соот-
ветствующих чакрам, которые на дальнем радиусе сливались в  единую  ауру
фиолетового цвета.
   Пирс смотрел в Ее лицо. Никакая земная красота не могла сравниться  с
ним, да и дело было не в красоте (что красота! -  форма),  дело  было  в
том, что лицо будто звенело, издавая чистейший, мелодичный, всепроникаю-
щий звук. Пирс ощутил, что какая-то часть его  существа  сопротивляется,
защищается от этого звука, но магнит был столь велик, что  он  пересилил
эти, не лучшие черты земного человека, и тут же все в нем запело эту но-
ту необычайной красоты.
   Он почувствовал потребность взлететь и оказаться рядом с этим  лицом.
Не понимая как, он догадался, что ему это удалось, и теперь  вся  пещера
плыла под ним, а он купался в свете и звуке, излучаемыми головой статуи.
   Рядом оказалась Саша. Он увидел, что и она наполнена  ликованием.  От
нее тоже исходил нежный, обволакивающий свет и  звук,  и  он,  полностью
отключившись от восприятия окружающего мира, приблизился к ней в  полете
и погрузил в ее зрачки свой взгляд. Прикоснувшись к рукам женщины,  Пирс
испытал легкий электрический разряд, проникший в  него  тонкой  ниточкой
сладкого наслаждения. Он повторил свое движение и разряд повторился.
   Вновь и вновь прикасаясь к ее рукам, плечам, шее он ощутил как  нота,
ранее прозвучавшая в нем, набирает силу и мощь. Ее внутренний ритм  уве-
личился, и тогда Джонатан привлек Сашу к себе. Что-то кипело и  бурлило,
звенело и переливалось цветами, где-то набатом нарастал пульс, и двое  -
в пещере? на Земле? в Космосе? - в такт ему осыпали друг друга  поцелуя-
ми.
   Что ж, миг долгожданный единства! Только ты ценен в любви, только ты,
о котором знают лишь двое, ты, к которому идут годами не спеша, не  вни-
мая легкомысленным инстинктам насыщения - сиюминутным, жалким,  мгновен-
ным, от которых неловко и не нужно ..., ничего не нужно потом. Но  ты  -
благословенный миг не знаешь слова "потом", ибо становишься навсегда од-
ним, единственным, неповторимым и вечно длящимся в слияние двух  сердец.
Именно тебя пестуют и строят годами, во имя тебя терпят и ждут, отбрасы-
вают и принимают, лепят себя из глины другого. Только терпение, любовь и
мудрость ведут к тебе по острию равновесия: не навредить, не  оскорбить,
не нарушить, но помочь и дать руку свою во имя  тебя,  миг  долгожданный
единства.
   И он застыл - этот миг - меж двоих и в них. Они достигли высшей  точ-
ки, высшей ноты, высшего ритма, переходящего в не-ритм, и остались  там,
замерев, ибо открылось им, что... ...  всякая  гармония  -  есть  начало
смерти, ибо Абсолютному Сознанию Вселенной нет нужды отвлекать  внимание
Свое на то, что совершенно  в  реальности,  ибо  все  совершенное  соот-
ветствует Тому, С Чем Гармонирует, то есть Абсолюту.
   В этом соответствии берет начало смерть, ибо некуда и незачем  разви-
ваться и жить, когда реализован план гармонии ..., резонанс....
   Отсюда же проистекало объяснение жизни,  которая  есть  лишь  болезнь
вселенская. И сама Вселенная лишь болезнь Абсолюта, ибо любая  эволюцио-
нирующая реальность ничто иное, как стремление к восстановлению равнове-
сия меж Материей и Духом половинками Абсолютного Существования.
   И всяческий дисбаланс, любая потеря равновесия привлекают сознание  к
месту опасности, стремясь локализовать и гармонизировать нарушенное рав-
новесие. Так - нарушением баланса - создавались миры и  существовали  до
тех пор, пока не начинали петь ту ноту, тот цвет, который соответствовал
причине их рождения, до-рождению....
   ... открылось им, что ...
   ... человечество - единый разум планеты, - подобно Абсолюту, в  своей
судорожной  эволюции  всячески  стремится  локализовать,  сбалансировать
конфликты, - те же нежданные болезни, - привлекая к ним свое, общее соз-
нание....
   ... человек разумный ограничивает свою боль, не пускает ее  к  другим
органам и ... к сознанию своему, но, вынужденный жить, думает об излече-
нии, о восстановлении баланса сил в организме - привлекает  свое  созна-
ние, им и лечится,  пытается  соответствовать  до-болезни,  до-конфликту
внутри себя...
   ... и чем выше болезненный орган, тоньше тело болезни, ближе к духов-
ным слоям, тем выше развитие всякого существа, ибо не зря сказано  Хрис-
том человечеству: "Отдайте Мне болезни ваши!", ибо Он - Христос -  высок
есть в духе для всех на Земле, и там Он болеет Сам, призывая  болезни  и
проблемы человеческие перенести в Царство Божие, к Нему. Его же  болезни
мирами Вселенскими стали.


    ЧАСТЬ 1

              НЕУДАЧНИК


   ГЛАВА 1.


   Светловолосый, голубоглазый Охо развалился в мягком кресле своей ком-
наты, глядя на небольшую пирамиду, занимающую центр лабораторного стола.
Сейчас стол мало напоминал лаборатор