равдывать свою сварливость. Так?
     - Это немного упрощенно, - заметил мистер Мбеле.
     На мгновение я сорвалась с крючка,  и  поскольку  меня  осенила  одна
мысль, я тут же ее выложила:
     - А как быть с людьми, которых тебе следовало бы любить, но ты их  не
любишь и, наоборот, с людьми, которых ты любишь, хотя их вовсе не  за  что
любить?
     - Не понял, - сказал Джимми.
     - Ну, например, мы с тобой во всем согласны, и я тебя  уважаю,  и  ты
мне никогда не делал гадостей и не злословил за моей спиной без причин - и
все же я тебя не выношу. Или, скажем, есть некто, полная противоположность
- натуральная сволочь, крыса, человек,  который  любую  подлость  сделает,
если увидит в этом свою выгоду, - но все равно он мне нравится.  Можно  ли
отделять приязнь от поступков человека?
     Мистер Мбеле улыбнулся, словно его забавляло направление,  в  котором
шел разговор.
     - А ты сама их разделяешь?
     - Думаю, да, - ответила я.
     - Джимми?
     Джимми с минуту помолчал, размышляя, но я уже знала  его  ответ,  ибо
только что нашла его  сама.  Все  разделяют.  Иначе  не  было  бы  в  мире
очаровательных, принимаемых обществом негодяев.
     - Да, наверное, - ответил Джимми.
     Я указала им на ошибку:
     - По-моему, вопрос был - нужно ли их разделять?
     - Есть ли здесь какая-то разница? - спросил мистер Мбеле.
     - Вы имеете в виду, что с этим все равно ничего не поделаешь?
     - Нет, - пояснил мистер Мбеле. - Речь о том, влияют ли  твои  чувства
на твои суждения о людях...
     - Алисия Макриди?! - догадался Джимми. -  Говорят,  ее  все  любят  и
жалеют. Повлияет ли это на решение Ассамблеи?
     Алисия Макриди была женщиной,  носившей  незаконного  ребенка.  Совет
долго решал, что предпринять в этом случае, но Макриди  явно  рассчитывала
на более снисходительное к себе отношение, если дело  будет  рассматривать
не Совет, а Корабельная Ассамблея. Совет на это согласился, он должен  был
так поступать в особо трудных и важных делах.
     Корабельная Ассамблея -  общее  собрание  всего  взрослого  населения
Корабля, которое собирается в амфитеатре на Втором  Уровне.  Там  проходит
общее голосование. Поскольку Макриди была известной особой - хотя я о  ней
даже не слышала до всего этого дела, - она хотела встретиться лицом к лицу
с Ассамблеей, надеясь, что там с ее популярностью посчитаются больше,  чем
посчитались бы в Совете.
     - Хороший пример, - согласился мистер Мбеле. - Я  не  знаю,  чем  это
кончится. И раз вы не  можете  пока  присутствовать  на  Ассамблее,  я  бы
посоветовал вам следить за  происходящим  по  видео.  Тогда  мы  сможем  в
следующий раз обсудить  ее  решение.  Но  это  лишь  часть  гораздо  более
серьезной проблемы: что является основой человеческого поведения? То  есть
этики. Это то,  с  чем  ординологу,  -  кивок  в  сторону  Джимми,  -  или
синтезатору, - кивок мне, - следует основательно познакомиться. Для начала
я вам дам названия книг. Уделите им время,  а  когда  решите,  что  готовы
поговорить, дайте мне знать.
     Мистер Мбеле подошел к книжной полке и  стал  называть  нам  книги  и
авторов - эпикурейцев, утилитаристов, стоиков, философов силы и прочих, не
считая  гуманистов  нескольких  направлений  и  всевозможных   религиозных
этических систем.  Если  бы  я  знала,  что  все  это  станет  результатом
одного-единственного моего необдуманного замечания, я никогда не  раскрыла
бы рта. Может быть, в том и заключался урок, но если даже так, я все равно
его не усвоила. Я по-прежнему  склонна  открывать  рот,  где  не  надо,  и
втравливать себя в неприятности.


     Первого июня, в среду, я отправилась к  доктору  Джерему.  Сколько  я
себя помню, раз или два в году я посещала его кабинет обязательно.
     Он был среднего роста, склонный  к  полноте,  и,  как  и  большинство
докторов, носил бороду. Борода была черная. Однажды, еще совсем маленькой,
я спросила у доктора Джерема - зачем он носит бороду, и он ответил:
     -  Затем,  чтобы  мои  пациенты  чувствовали  себя  увереннее.   Или,
наоборот, чтобы я чувствовал себя увереннее с  ними.  Я  даже  затрудняюсь
сказать, кому она больше нужна.
     Обследуя меня, он, как всегда, болтал, извергая  ровным  басом  поток
острот, направленных наполовину в меня, наполовину в  себя.  Наверное,  он
делал  это  специально  -  пациенты   успокаивались,   как   успокаивается
норовистый жеребенок от  голоса  всадника.  Такова  была  профессиональная
манера доктора Джерема.
     - Великолепно! Отлично! Ты здорова. В хорошей форме.  Вдохни.  Теперь
выдохни. Хорошо. Хм-гм. Да, замечательно...
     Иногда возникает вопрос: насколько можно доверять словам докторов?  У
них есть свои этические правила - сколь много о вашем состоянии они  имеют
право вам сообщить. Но у меня не было причин не верить доктору Джерему,  я
действительно чувствовала, что абсолютно здорова  и  нахожусь  в  отличной
форме. И перед классом  выживания  мне  не  нужно  никакого  лечения.  Что
называется - полная кондиция.
     - Всегда приятно с тобой встретиться, Миа, - сказал доктор Джерем.  -
Хотел бы я, чтобы все  мои  пациенты  приходили  ко  мне  в  таком  добром
здравии. У меня тогда было бы немного больше свободного времени.
     Он сообщил мне еще одну вещь. Измерив мой рост, он сказал:
     - Ты подросла на три дюйма с тех пор, когда была  здесь  в  последний
раз. Молодец!
     Три дюйма.
     Я не знала, чьих рук это дело - Папы или Природы, но услышать это мне
было приятно.


     К Входным Воротам N_5 на Третьем Уровне мы с Джимми прибыли минут  за
десять до назначенного времени. Дверь челнока  скользнула  в  сторону,  мы
вышли из кабины, и она, словно лифт, ушла,  вызванная  с  другого  Уровня.
Рядом с нами в ожидании вызова стояли кабины горизонтального сообщения.
     Двустворчатые двери станции были раскрыты. Надпись над ними  гласила:
ВХОДНЫЕ ВОРОТА N_5, ТРЕТИЙ УРОВЕНЬ, ПАРК. Через открытые двери видна  была
освещенная искусственным светом трава,  а  за  воротами  толпились  ребята
примерно моего возраста.
     - Вот они, - сказал Джимми.
     Третий Уровень разделен на три различных зоны. В  первой,  культурной
зоне,  производится  пища,  кислород  и  корм  для   скота.   Говядина   -
единственное наше натуральное мясо; искусственное выращивается от  культур
в баках, которые находятся тут же, на Третьем Уровне.
     Вторая зона - это парк. Здесь  есть  деревья,  озеро,  цветы,  степь,
места для пикников, для прогулок пешком и верхом - то, чего можно было  бы
пожелать на любой планете.
     Последняя зона - дикая местность. Во многом она похожа на парк  -  но
гораздо опасней. Как значилось на картах, здесь водились дикие звери, а за
растениями никто не ухаживал, и они росли, как им  заблагорассудится.  Эта
зона предназначалась для охоты, для испытания риском и обучения подростков
- местность таила в себе множество всевозможных неожиданностей.
     Я еще ни разу там не бывала, только в аграрной зоне и в парке.
     - Пошли? - предложила я.
     Мы прошли сквозь дверной проем, затем  через  короткий  десятифутовый
туннель; прозрачные  ворота  раскрылись  -  и  перед  нами  предстал  лес,
конюшни, кораль среди деревьев и домик с приподнятой двухскатной крышей  -
в нем находились раздевалки и душевые.
     Только здесь, на Третьем Уровне, можно было  по  достоинству  оценить
размеры Корабля. В других местах повсюду  вас  окружают  стены,  здесь  же
ничто не ограничивало поля зрения. До ближайшей точки, где потолок и почва
упирались в борт Корабля, пролегали от нас целые мили.  Потолок  находился
футах в трехстах над головой, и нужен был острый  глаз,  чтобы  разглядеть
разбрызгиватели и прочие детали оборудования.
     Труба челнока поднималась за нашими спинами  со  станции,  исчезая  в
потолке высоко вверху. Горизонтальная линия челнока  была  не  видна,  она
проходила глубоко под землей.
     Двух часов еще не было, и ребята, которые прибыли  сюда  раньше  нас,
столпились у кораля, наблюдая за лошадьми. Среди них я узнала Вени Морлок,
но не удивилась - она была лишь на месяц старше меня, и я ожидала, что  на
Испытание мы полетим в одной группе.
     Со станции челнока стали появляться и  другие  ребята.  Мы  с  Джимми
прошли вперед, присоединившись к тем,  кто  разглядывал  лошадей.  В  юном
возрасте я не научилась ездить верхом,  как  когда-то  научилась  плавать,
почему-то не возникло в том особой нужды. Но у меня не было перед лошадьми
панического  страха,  я  их  просто  остерегалась,  предпочитая   обходить
стороной.


     И сейчас тоже смотрела на них  издали.  Но  была  в  группе  девочка,
которая, нисколько не боясь, протянув руку через ограду, поглаживала  одну
светло-чалую кобылу. Было видно, что это нравится им обеим.
     Высокий, крепко сбитый парень, стоявший неподалеку от нас,  посмотрел
на нее и сказал:
     - Терпеть не могу таких молокососов, как эта Дебби.
     Мгновение спустя раздался металлический звук - словно кто-то дунул  в
свисток. Я глянула на свои часы - ровно два.
     На единственной ступеньке домика раздевалок  появились  двое  мужчин.
Один из них, который был помоложе, лет сорока пяти, в руке держал свисток.
     - Сюда! - раздраженно позвал он. - Идите сюда!
     Он был среднего роста, темноволосый, с гладким лицом. В  другой  руке
он сжимал какой-то список. Он очень походил на человека, который всю жизнь
тратит на всякие списки. Есть, знаете, такие  люди,  они  не  получают  от
жизни никакого удовольствия, если не могут  все  спланировать  наперед,  а
потом ставить галочки, когда выполнен очередной пункт.
     Мы собрались вокруг, и он зашуршал своей бумагой.
     Второй мужчина выглядел и вел себя гораздо  спокойнее.  Он  тоже  был
среднего роста, но стройнее, на лице его было больше морщин, а в одежде  -
куда меньше официальности.
     - Отвечайте, когда  назовут  вашу  фамилию,  -  велел  тот,  что  был
помоложе, и начал зачитывать свой список, составленный по  алфавиту  -  от
Аллена  до  Юнга.  Рослый  парень,  который  не  испытывал  энтузиазма  по
отношению к молокососам, оказался Робертом. Всего в списке  было  примерно
тридцать имен.
     - Двое отсутствуют, - сказал он пожилому, когда закончил.  -  Отправь
им вторичное уведомление. - Затем он  повернулся  к  нам.  -  Моя  фамилия
Фоснайт.   Я   возглавляю   отдел   координации   всех   испытательных   и
предиспытательных программ. В том числе и классы  выживания.  В  настоящее
время шесть классов, проходящих тренировку, включая и  ваш,  собираются  в
различных районах Третьего Уровня. Ваш класс, согласно расписанию,  отныне
должен собираться здесь, у Ворот N_5, по понедельникам, средам и  пятницам
в двенадцать тридцать дня. Третий класс собирается здесь же по  вторникам,
четвергам и субботам. Если время сборов пересекается со школой,  занятиями
с учителями или еще  чем-нибудь,  вам  придется  искать  выход.  Наверное,
придется изменить расписание. Другое, конечно, а не  это.  Или  что-нибудь
пропускать. Все полностью на ваше усмотрение. И только вы сами  решаете  -
посещать ли вам тренировки. Но я могу обещать  вам,  что  у  вас  окажется
больше шансов вернуться с Испытания живыми, если вы  будете  их  посещать.
Ваша группа несколько меньше, чем обычно,  так  что  обучаться  вам  будет
легче. Вам также повезло, что вашим инструктором будет мистер  Марешаль  -
он один из лучших  наших  шеф-инструкторов.  -  Мистер  Фоснайт  улыбнулся
своему каламбуру [marechal - здесь: начальник, шеф (фр.)].
     Манеры у мистера Фоснайта были проворными  и  деловитыми,  словно  он
действительно проставлял галочки на  каждое  свое  слово.  Повернувшись  к
Марешалю, он вручил ему свисток.
     - Свисток, - произнес он и затем  снова  повернулся  к  нам,  стоящим
перед ним тесной кучкой. - Любые вопросы.
     Но  все  только  хлопали  глазами  -  мистер  Фоснайт   был   слишком
стремителен. Никто ничего не спросил.
     - Хорошо. Тогда до свидания. - И мистер Фоснайт направился к  станции
челнока  с  таким  видом,  словно  последняя   галочка   к   полному   его
удовлетворению  -  поставлена,  и  еще  одна   скучная,   но   необходимая
обязанность - выполнена.
     Мистер Марешаль посмотрел сначала на  свисток  в  своей  руке,  потом
вслед ушедшему Фоснайту. Не похоже было, что он любил свистки. Медленно он
опустил свисток в карман, затем, сложив, сунул  туда  же  список.  Так  же
неторопливо он оглядел нас всех, одного за другим, как будто оценивая, что
мы за народ. Мы, в свою  очередь,  тоже  старались  хорошенько  разглядеть
человека, который полтора года будет нас опекать. И дело было  не  в  том,
что он за человек, вернее, не только в том, потому что дети  в  отношениях
со взрослыми обычно исходят из предположения, что взрослый знает,  что  он
затеял. Если же взрослый в себе не уверен и ребенок это поймет, тогда дело
плохо, но вначале взрослый как  бы  обладает  "презумпцией  невиновности".
Признаюсь,  на  первый  взгляд,   мистер   Марешаль   не   показался   мне
сногсшибательной фигурой.
     - Да, - заметил он, - мистер Фоснайт забыл сказать  кое-что,  что  он
обычно говорит. Я попробую сказать вам это сам. Так  вот,  существует  еще
одно,  антропологическое,  название   для   Испытания:   Обряд   Перехода.
Фактически - это переход из одной  стадии  вашей  жизни  в  другую.  Важно
всегда  помнить,  что  он  делает  значимой  жизнь  взрослого  человека  -
повзросление доказывается возвращением с Испытания.  И  поэтому  Испытание
стоит того, чтобы на нем сосредоточиться...
     Тут мистер Марешаль посмотрел направо, и все мы повернулись в  ту  же
сторону. К нам возвращался мистер Фоснайт.
     - Обряд Перехода? - спросил мистер Марешаль.
     - Да.
     - Ничего, я только что объяснил им это за вас.
     - А... - произнес мистер Фоснайт. - Тогда спасибо.  -  Он  повернулся
кругом  и  пошел  обратно  к  станции  челнока,  прямо-таки  весь   сочась
уверенностью в полном завершении своей работы. И лишь только он скрылся из
виду, все рассмеялись.
     Немного дав нам повеселиться, мистер Марешаль сказал:
     - Ну ладно, хватит. Я хочу еще добавить кое-что от себя... Я и другие
люди, которые еще будут вас тренировать, собираемся  сделать  все,  что  в
наших силах, чтобы вы успешно прошли Испытание. И  если  вы  отнесетесь  к
занятиям должным образом, у вас  не  должно  быть  никаких  неприятностей.
О'кей! А теперь, первое, что я собираюсь сделать - это выдать вам  лошадей
и научить вас основам верховой езды.
     Мистер Марешаль говорил медленно и не вполне владел  грамматикой,  но
он умел заставить людей слушать  себя.  Не  заглядывая  в  список,  так  и
оставшийся у него в кармане, он называл фамилии ребят и клички лошадей. За
мной закрепили животное по кличке Простофиля.  Это  вызвало  смех.  Лошадь
Джимми звали Пет - последнее "т" пишется, но не произносится,  потому  что
это имя французское. Вениция Морлок получила лошадь по  кличке  Скелет.  И
как только лошадь выдали последней из  нас  -  Рэйчел  Юнг,  мы  прошли  к
коралю, и мистер Марешаль уселся на ограду.
     - Отныне эти лошади - ваши, - сказал  он.  -  Но  не  будьте  слишком
сентиментальны.   Они   -   всего   лишь   средство   передвижения,    как
рюкзак-вертолет, и вы будете тренироваться и с тем, и с другим. Но вы сами
будете заботиться и ухаживать за своими лошадьми. Лошадь - живое существо,
и, значит, сломать ее легче, чем машину...
     Один из мальчиков поднял руку.
     - Да, Гершкович?
     Гершкович был немного удивлен, что его так быстро запомнили.
     - Если лошади так плохи, то зачем нам учиться на них ездить? Вот  это
я хочу узнать.
     Мистер Марешаль ответил даже медленнее обычного:
     - Наверное, я мог бы объяснить тебе причину, но суть в  том,  что  вы
должны  пройти  подготовку.  Эта  подготовка  происходит  по  определенным
правилам, и одно из правил гласит, что вы должны уметь  ездить  верхом  на
лошадях. Но не беспокойся об этом слишком сильно, сынок.  Через  некоторое
время ты, может статься, обнаружишь, что лошади тебе нравятся.
     Он перемахнул через ограду и спрыгнул в загон.
     - А теперь я собираюсь показать вам верховую езду. Самое первое  дело
в верховой езде - это надеть седло на ваше животное.
     - Извините, но я уже умею ездить верхом. Нужно ли  мне  торчать  тут,
повторяя самые азы? - спросил один из мальчиков.
     - Нет, - сказал мистер Марешаль, - ты можешь и  не  торчать,  Фармер.
Можешь пропустить все, что хочешь. Но учти один момент... Прежде,  чем  ты
отсюда уйдешь, тебе лучше быть абсолютно уверенным в том, что  ты  отлично
знаешь все, что я собираюсь показывать. Потому что - будь я проклят,  если
стану делать это снова для тебя одного.  Если  ты  пропустишь  занятие  по
уважительной причине, то я, так и  быть,  возможно,  проявлю  великодушие,
если буду в хорошем настроении. Но если ты отстанешь по собственной  вине,
тебе придется выкручиваться самостоятельно.
     И Фармер ответил, что он согласен "поторчать тут сегодня просто  так,
посмотреть, как у на пойдут дела".
     Мистер Марешаль поймал в корале одну из трех лошадей, ту светло-чалую
кобылу, и, медленно, показывая нам как это делается, надел  на  нее  узду.
Затем он надел потник и седло с двойной подпругой. Потом все снял и  снова
надел, показывая сначала.
     - Ну вот, - сказал он. - А теперь  вам  придется  попробовать  самим.
Разбирайте упряжь и выводите своих лошадей.
     Возникла толчея. Каждый хотел найти свою  лошадь,  собрать  упряжь  и
выбрать такое место, где можно было надеть второе на первое.
     Простофиля оказался коричневой масти - что называется  гнедой,  и  не
очень крупный. Это  был,  скорее,  пони,  а  не  конь,  ростом  не  полных
пятьдесят шесть дюймов. Меня это обрадовало,  потому  что  перед  животным
покрупнее я оробела бы соответственно сильнее. Но робеть было  некогда:  я
едва успела встать в строй вместе с остальными, с упряжью по левому боку.
     Встав перед строем, мистер Марешаль объяснил, что нужно делать.
     В первый раз получилось плохо. Я надела  все  туда,  куда,  по  моему
мнению, следовало, но только собралась горделиво распрямиться, как седло с
лошадиной спины исчезло. Буквально секунду назад оно сидело как влитое, но
- съехало, хотя я могла бы поклясться, что прикрутила его довольно туго.
     Решив попробовать  снова,  я  расстегнула  чересседельник  -  ремень,
идущий под брюхом лошади для крепления  седла,  поправила  седло  и  снова
затянула ремень. И в этот момент ко мне подошел мистер Марешаль.
     - Дай-ка я тебе кое-что покажу, -  сказал  он  и  вдруг  сильно  пнул
Простофилю коленом в брюхо. Лошадь издала громкое "уффф", воздух вышел,  и
мистер Марешаль сильным рывком  затянул  подпругу.  Лошадь  посмотрела  на
него, явно не одобряя. - Он будет надуваться каждый раз,  если  ты  будешь
позволять, - сказал мистер Марешаль. - Ты должна дать ему понять,  что  ты
умнее.
     Седланием и расседлыванием мы занимались еще не меньше часа, пока  не
исчерпали дневную программу. По пути домой я спросила Джимми, что  он  обо
всем этом думает. (В нашем челноке ехало еще полдюжины ребят.)
     - Марешаль мне нравится, - ответил Джимми. - Наверняка  он  и  дальше
будет о'кей.
     - Он не верит во всякую ерунду, мне это тоже нравится, - сказала одна
из девочек. - Значит, мы не будем терять времени зря.
     С нами был и Фармер. Тот самый, который уже умел ездить верхом.
     - А я время потерял, - заявил он. - Сегодня  Марешаль  ничего  нового
для меня не показал. Только всякую чепуху.
     - Для тебя, может, это и чепуха, - парировал Джимми, -  но  остальные
кое-чему научились. Если ты все знаешь, так не приходи, Марешаль  же  тебе
говорил.
     - Может, и не приду. - Фармер пожал плечами.
     Пересев в горизонтальный челнок, который шел в  Гео-Куод,  я  сказала
Джимми:
     - Знаешь, я немного разочарована...
     - Марешалем?
     - Нет, всем этим