яти  Городов,  убитому  матросами  в
портовой таверне, когда он отказался играть для Косматого Тэрча,  в  честь
его визгливой бабы...
     Отец  вышвырнул  меня  в  полуоткрытую  дверь,  следом  вылетел   его
старенький лей, и я бежал, спотыкаясь и плача, падая и  прижимая  к  груди
последнее, что у меня оставалось...
     ...Стрела пронзила мое сердце, я чуть не вскрикнул от сладостной боли
- и очнулся.
     Музыка смолкла. Мои пальцы безжизненно лежали на струнах лея, Клейрис
застыла в круге  света  с  воздетыми  к  небу  руками  -  и  мрак  в  углу
зашевелился,  рождая   невысокого   мужчину   с   внимательным   взглядом,
пронзительным и насмешливым, как у птицы на его плече.
     Он шагнул в освещенный круг и замер напротив меня.
     Я понял, кто это. Жрица предупреждала нас. Вчера.
     - Вы видели? - задыхаясь, спросил я. И закашлялся.
     Он кивнул.
     - И лук? И цветы?..
     - Да. Хотя мне-то как раз и не следовало бы  всего  этого  видеть.  И
знаешь, Грольн - тебя ведь зовут Грольн? - это и  радует,  и  пугает  меня
одновременно.
     - Спасибо, Учитель...
     - Учитель? - он попробовал это слово на вкус и еле заметно скривился.
- Нет, не стоит. Зови меня просто - Сарт.
     - Да, Учитель, - ответил я.
     И он рассмеялся.



                                    8

     На следующий день прибыл слепой Эйнар, бывший  Мифотворец  Махиши.  Я
смотрел, как он  бредет  по  саду  -  неестественно  прямой,  огромный,  с
всклокоченными русыми волосами, в бесформенной рубахе, пояс которой свисал
чуть ниже живота...
     Он шел сам, без поводыря,  и  Ужас  сидел  на  его  руке,  вцепившись
когтями в кожаный браслет. Роа немедленно попытался затеять драку,  и  мне
стоило большого труда отозвать разъяренную  птицу;  а  Эйнар  только  тихо
свистнул, и его гребенчатый увалень заковылял в сторону  и  скрылся  между
деревьями.
     Ратан - он был здесь кем-то вроде старшего служителя и  в  комплекции
почти не уступал Эйнару - одобрительно  оглядел  новоприбывшего,  промычал
что-то вроде "С приездом, парень"  и  с  силой  сжал  руку  слепца  своими
каменными пальцами, крепость которых я уже успел испытать накануне.  Кисть
моя, кстати, болела до сих пор.
     Это рукопожатие, казалось,  длилось  целую  вечность:  я  видел,  как
понемногу сминается ладонь Эйнара в мертвой хватке служителя,  как  белеют
костяшки пальцев Ратана - но слепой  продолжал  вежливо  улыбаться,  глядя
незрячими глазами поверх головы служителя куда-то в небо, и в конце концов
Ратан отпустил его руку.
     - Мужчина! - Ратан одобрительно хлопнул слепого по плечу. - Жаль, что
калека... Идем, провожу...
     Он взял у Эйнара огромный тюк, в котором что-то позвякивало, чуть  не
выронил ношу и как-то странно покосился на слепца.
     Поведение Ратана неприятно задело меня, и я поспешил уйти.
     Эйнар занял комнату рядом с моей. Аккуратно  пристроив  в  углу  свою
неподъемную поклажу, он первым делом ощупал все стены  в  новом  жилище  и
затем отправился бродить по всему храму, а его  орел  с  дурацкой  кличкой
дремал в холодке, игнорируя все попытки алийца нарваться на ссору.
     Этот царь птиц, как позже выяснилось, основную часть жизни  только  и
делал, что спал и ел. Такое поведение не  могло  не  вызвать  изумления  у
непоседливого Роа, и он после всех бесплодных воплей наконец угомонился.
     Вечером Эйнар появился в трапезной. Я хотел подвести его к столу,  но
он отстранил меня, нащупал столешницу и сел сам.
     Ужинали мы вчетвером - Грольн, Клейрис, Эйнар и я. Сам ужин  проходил
в молчании. Внимание Клейрис было поглощено изысканностью трапезы, которую
нам подавали - девушка  еще  не  успела  привыкнуть  к  перемене  в  своем
положении; Гро пожирал глазами девушку  и  даже  не  замечал,  что  именно
кладет себе в рот; Эйнар уставился мертвым взглядом прямо перед  собой,  и
прислуга только успевала пододвигать ему полные блюда и забирать пустые; а
я делил свое внимание поровну между ужином и этой любопытной троицей.
     Когда подали десертные вина, Эйнар, по-видимому, глубоко задумался, и
я с ужасом увидел,  как  медленно  расплющивается  в  его  кулаке  тяжелый
кованый кубок. Самым страшным было то,  что  Эйнар  не  прилагал  к  этому
никаких усилий - он просто держал  кубок,  думая  о  чем-то,  ведомом  ему
одному, и металл сминался под его пальцами, как сырая глина.  Даже  Грольн
на  какое-то  время  оторвался  от  созерцания   вожделенной   Клейрис   и
завороженно следил за метаморфозами кубка.
     Потом Эйнар вернулся с  небес  на  землю,  уронил  на  залитую  вином
скатерть  комок  серебра  -  все,  что  осталось  от  кубка  -  и,   очень
сконфуженный, долго извинялся за свою неуклюжесть, часто-часто моргая...
     ...Возвращаясь в покои, я осторожно коснулся плеча Эйнара.
     - Послушай, Эйн, - тихо сказал я, - а ведь ты  мог  просто  раздавить
руку Ратана...
     - Раздавить? - непонимающе  обернулся  Эйнар,  и  его  слепой  взгляд
заставил меня потупиться. - Зачем? Ведь ему было бы больно!.. Я  не  люблю
делать людям больно...
     Я не хотел задавать второй вопрос, но он вырвался сам собой:
     - Тогда зачем ты приехал в Фольнарк?
     - Ты же  просил  охрану,  -  пожал  плечами  незрячий  Эйнар,  бывший
Мифотворец Предстоятеля Махиши. - Вот я и приехал...



                                    9

     ...Я учил Гро и Клейрис  тонкостям  своего  -  теперь  уже  нашего  -
ремесла, и они были понятливыми и благодарными учениками. Мы собирались  в
том самом зальчике, где я впервые увидел их, изгоняли оттуда всех  младших
жриц,   возмущенных   таким   пренебрежением   к   их   головокружительным
достоинствам; затем рассаживались, кто где хотел, -  и  я  рассказывал  им
сказки. То, чего так не хватало в этом простом и пресном мире.
     Вот и все тонкости. Или почти все.
     Часть из этих сказок я знал раньше, часть придумывал тут же, по  ходу
дела, и слепой Эйнар все чаще спускался в зал и молчал, а  я  все  ждал  -
когда он заговорит... И Эйнар заговорил! - сперва косноязычно,  робко,  но
потом все более уверенно; они, все трое, то  и  дело  перебивали  меня,  и
русло рождавшегося мифа разбегалось множеством притоков, а  там  Гро  брал
лей, Клейрис вставала на цыпочки, а Эйнар глухо  бухал  кулаком  в  стену,
создавая ритм, основу, и я говорил, говорил, и это были лучшие  минуты  во
всех моих жизнях...
     Я видел, что уже не только Гро зачарованно глядит на  Клейрис,  но  и
девушка все чаще с интересом поглядывает на юного музыканта. Наверное, так
и должно быть. У Варны-Предстоящей будут отличные Мифотворцы - мне  стоило
лишь подбросить им мысль, зацепку - а дальше они все делали сами. И даже я
начинал иногда видеть то, чего нет на самом деле;  то,  что  несла  музыка
Грольна, что рождал  танец  Клейрис,  что  вздымалось  из  глубин  древних
обрядов, и лучезарно-лукавая Сиалла-Лучница, как  живая,  вставала  передо
мной...
     Пока все шло хорошо. Слишком хорошо. И я понимал, что должен...  -  а
вот что именно я должен, я как раз и не понимал до конца.
     А потом я нашел вход в нижние ярусы храма, на нижних ярусах  я  нашел
библиотеку, а в библиотеке я нашел библиотекаря.
     Вернее, сперва услышал голос.
     - Здравствуйте, молодой человек, - сказал голос. - Вы что-то ищете?..
     Сначала я не понял, что обращаются ко мне. Я вздрогнул,  огляделся  и
увидел стремянку, раскрытую у дальних стеллажей. На верху ее сидел толстый
человечек, а на полу рядом с лесенкой стоял столик с большой  растрепанной
книгой в черном переплете.
     В одной руке у библиотекаря был целый ворох рукописей,  а  другой  он
пытался одновременно держаться за перекладину, и  при  этом  не  выпускать
пузатый бокальчик дутого стекла. Я принюхался и  мгновенно  понял  причину
столь бережного отношения к бокалу. Этот запах нельзя было  спутать  ни  с
каким другим.
     - Здравствуйте, - ответил я, подходя к стремянке. - Вы знаете, я тоже
очень люблю хиразский бальзам. И неоднократно слышал, что  в  компании  он
гораздо полезней для желудка.
     Библиотекарь наконец догадался сунуть рукописи подмышку, ухватился за
перекладину, высвободив руку с бокалом, пригубил напиток  и  посмотрел  на
меня с задумчивой меланхолией.
     - Вы -  лакомка,  -  сообщил  он  вполголоса.  Потом  снова  пригубил
бальзам, еще немного подумал и добавил: -  Я  тоже  лакомка.  Бутылка  под
столом, бокал - там же. Много не наливайте.
     Меня несколько удивило  наличие  второго  бокала,  словно  специально
приготовленного, но я не стал искушать  судьбу  лишними  размышлениями.  Я
послушался совета,  покатал  на  языке  божественный  напиток  и  принялся
изучать моего гостеприимного хозяина. Да, он мог позволить себе  обращение
"молодой человек", глядя на меня с высоты не только лестницы. Мои тридцать
семь здесь иначе не смотрелись.
     Лет шестьдесят - шестьдесят пять, самый  расцвет  бодрой,  деятельной
старости при спокойном образе жизни и хорошем питании. Чем-то он напоминал
Трайгрина, Предстоятеля Эрлика - такой же сытенький, благостный, а  взгляд
настойчивый и с острым прищуром...
     Как игла в вате.
     Дольше молчать было неудобно.
     - Вы, как я вижу, чернокнижник?  -  улыбнулся  я,  хлопнув  рукой  по
черному переплету фолианта.
     Мои слова вызвали мгновенную  и  бурную  реакцию.  Библиотекарь  живо
слетел с лесенки, отобрал у меня книгу и успокоился  только  тогда,  когда
засунул ее в непроходимые дебри стеллажей.
     - А вы случайно не из храмовых ищеек?  -  поинтересовался  он,  хмуря
светлые брови. - Или просто сперва говорите, а потом думаете?  Во  времена
Большого Пожара, когда искоренялся Пятый Культ, такого заявления  хватало,
чтобы невинного человека тут же посадили  на  кол.  Это  сейчас,  говорят,
послабление вышло - плетей дадут и отпустят...
     Я чуть не подавился бальзамом.
     - Пятый Культ? - невинно переспросил я, кашляя и утирая  слезы.  -  А
нельзя ли поподробнее? Я, знаете ли, приезжий...
     Он даже и не подозревал, насколько я - приезжий...
     Библиотекарь мне попался знающий и разговорчивый. Похоже, он измаялся
в поисках слушателя и  теперь  отводил  наболевшую  душу.  Вся  дальнейшая
беседа выглядела одним сплошным  монологом  с  паузами  для  моих  наивных
вопросов, а также изумленных  или  восторженных  возгласов  (с  мысленными
вставками).
     В сжатом виде все выглядело следующим образом:
     В  глубокой  древности  различных  культов,  культиков  и  совсем  уж
крохотных,  домашних  божков  была  тьма-тьмущая.  И,  согласно  принятому
мнению, поначалу они каким-то образом уживались между  собой,  деля  сферы
влияния.
     (Я-то понимал, что уживались не культы и не боги, а их  Предстоятели,
которые успешно питались верой, отведенной на долю соответствующих  богов,
и довольствовались малым. Способность потреблять веру, насколько  я  знал,
передавалась от Предстоятеля к его преемнику, но как это происходило, я не
знал, и также не представлял себе дальнейшей судьбы старого  Предстоятеля,
ушедшего, так сказать, на покой.)
     Но постепенно одни культы начали возвышаться  над  другими,  поглощая
более мелкие (так Эрлик, Зеница Мрака, растворил в себе  Шиблу-Исторгателя
Душ, Кербета-из-Круга и прочих; Инар-Громовержец поглотил Огненного Тэрча,
Хэрмеша-Громовика, Аввейского Бича...  остальные  преуспели  в  этом  деле
ничуть не меньше).
     Со временем в государственной религии наметилось пять наиболее мощных
культов. (Пять! Пять, а не четыре!..) Они практически  не  пересекались  в
делах веры, и делить им было нечего или почти нечего. Эрлик, Зеница  Мрака
и Сиалла-Лучница, Мать-Ночь Ахайри и Инар-Громовержец... смерть и  любовь,
ужас хаоса и пламя власти...
     Пятым был Хаалан-Сокровенный, Отец  Тайного  знания.  Или  Искушенный
Халл, как его иногда называли последователи.
     (Тайна  -  основа  любой  веры,  а  культ  Хаалана   претендовал   на
единоличное владение ею. Более того, насколько я понял из туманных намеков
собеседника, на  своих  закрытых  бдениях  чернокнижники  -  последователи
Сокровенного - провозгласили его Единственным и ушли в  мир  проповедовать
новый путь.
     Да, неглупый  Предстоятель  был  у  Искушенного  Халла...  Попытаться
создать целую армию Мифотворцев,  обученных  кое-каким  трюкам  и  берущих
количеством - идея превосходная! Он только  не  учел  одного  -  поскольку
считал этот вариант невозможным - и жестоко ошибся! Впервые четыре культа,
четыре Предстоятеля объединились против одного - и победили.
     Надо будет прощупать Лайну насчет этой баталии...)
     Храмы Хаалана были разрушены в связи с решением властей и слухами  об
извращенных обрядах и оргиях; чернокнижники оказались вне закона,  и  было
запрещено даже упоминать в присутственных местах имя Отца Тайного  знания.
Но говорят, что где-то в тайных капищах, скрытно, как и  положено  адептам
Хаалана-Сокровенного, еще существует Пятый Культ; и его  последователи  не
теряют надежды на то, что их гонимый и униженный бог в конце концов займет
подобающее ему место - и тогда...
     Мы  допили  бутылку,  и  я  пообещал  раскрасневшемуся   библиотекарю
захаживать почаще. И я был благодарен ему не только за бальзам.
     Теперь я знал то,  что  хотел.  Еще  не  все,  но  достаточно,  чтобы
эпидемия, обрушившаяся на Мифотворцев получила имя: Хаалан-Сокровенный,  в
будущем - Единственный.
     Вернее - его Предстоятель.



                                    10

     ...Неясный шум разбудил меня. Я сел на постели, сунул ноги  в  мягкие
туфли и долго вслушивался. Глухая тишина властно царила в храме. Ни звука.
Померещилось, наверное... Да, но отчего я проснулся?
     В следующий момент совсем рядом послышались шаги.  Они  медленно,  но
верно приближались, шлепая в гулких переходах всей тяжестью явно  немалого
веса...  Рука  моя  безошибочно  нашарила  холодную  рукоятку  кинжала   в
изголовье - покинув Дом, я старался всегда иметь при себе оружие,  хотя  и
понимал всю его тщету - но сейчас я с удовлетворением отметил, что пока  я
шел к двери, ни одна половица не скрипнула.
     Шаги приблизились вплотную и замерли. Потом  до  меня  донесся  тихий
шорох - словно некто осторожно гладил рукой по стене и дереву - дереву той
запертой двери, за которой стоял я, стоял и ждал.  Я  предполагал,  откуда
мог явиться незваный гость... Ну что ж,  у  меня  найдется  к  нему  много
вопросов; вопросов, на  которые  я  хотел  бы  получить  ответы.  Давайте,
почтеннейший, прошу вас, во имя Искушенного Халла; ну что же вы медлите?..
     И тут произошло то, чего я никак не ожидал - в дверь робко постучали.
     От удивления я на некоторое время потерял дар речи. Стук  повторился,
и за дверью послышался неуверенный бас Эйнара:
     - Сарт, ты спишь? Открой, это я...
     У меня вырвался вздох облегчения. Я поспешил откинуть засов и  зажечь
свечу.
     Эйнар молча стоял в проеме и глядел в стену поверх  меня.  Через  его
согнутую руку было переброшено тело какого-то человека в  темной  накидке.
Эйнар постоял, потом рука его разогнулась, и ужасная ноша соскользнула  на
пол с шорохом, подобным звуку падения кучи тряпья.
     Я подошел ближе и присел на корточки у  трупа.  В  выпученных  глазах
пришельца заплывали смертью недоумение и запоздалый страх. У человека была
сломана шея.
     - Он пришел за тобой, - просто сказал Эйнар, по-прежнему не двигаясь.
- Ему не повезло. Он перепутал двери.
     Узкий нож в пальцах слепого  выглядел  игрушкой.  Эйнар  еще  немного
повертел тусклую полоску, затем легко переломил лезвие  у  самой  гарды  и
бросил обломки на тело, тщательно вытерев ладони о подол рубахи.
     По комнате поплыл незнакомый резкий запах. Так пахнет гниющая листва.
     - Пусть утром уберут. Хорошо, Сарт? И  осторожно  -  по-моему,  здесь
пахнет ядом.
     Эйнар нащупал косяк двери, неуклюже повернулся и пошел  по  коридору,
держась, как обычно, неестественно прямо.
     Только позже до меня дошло - ему очень хотелось вытянуть  руки  перед
собой. Но он так и не сделал этого.
     На рассвете я разбудил слепого, и мы вместе закопали тело  на  заднем
дворе. Нас никто не видел, и я надеялся, что ночной визит некоторое  время
останется тайной.
     Мне нужно было это время.
     И почти неделю в Фольнарке ничего не происходило.



                                    11

     Прошлой ночью у меня  в  комнате  появилась  Лайна.  Вначале  я  было
обрадовался - мне в последнее время вдруг  стало  очень  не  хватать  моей
Повелительницы  Ночи  -  но  тут  же  понял,  что  Лайна-Предстоящая  (да,
соскучилась... да, конечно, но - потом...) пришла не за тем.
     Это огорчило меня больше, чем я предполагал. Видимо, воздух  храма  в
Фольнарке обладал некими размягчающими свойствами...
     Варна-Предстоящая задыхалась без веры. От меня ждали работы. От меня,
и только от меня. На Грольна и Клейрис я еще не мог до конца положиться  -
у них там что-то  начало  складываться,  и  Гро  прямо  весь  светился  от
счастья, так что толку от них обоих сейчас не было почти никакого.  Ладно,
дам влюбленным пару дней позаниматься собой, а там посмотрим.  Время  пока
есть, но немного...
     Немного. Через три дня в храме (и во всех храмах  Сиаллы,  вплоть  до
столичного) должно было состояться Весеннее Празднество. Так сказать, День
посева... Раньше на такие праздники стекались толпы  народа  и  вели  себя
достаточно прилично, но теперь у меня были все основания подозревать,  что
даже в других, более благополучных храмах, Празднество Сиаллы на этот  раз
может превратиться в безумную оргию - не без некоторой  помощи  служителей
Хаалана-Сокровенного, будь они трижды неладны!
     А вот здесь, в Фольнарке, дела были совсем плохи.  Окрестные  селения
обнищали, людям - в заботах  о  хлебе  насущном  -  было  не  до  любовных
песнопений, да и сил  на  саму  любовь  не  всегда  хватало;  кроме  того,
неподалеку  расквартировали  сотню  панцирной  пехоты,  и  заранее   стало
известно, что служака-сотник ни за что не отпустит  своих  солдат  в  храм
Сиаллы, хотя обычно военачальники смотрели на подобные дела сквозь пальцы.
     Этот факт, как и многие другие,  утвердил  меня  в  уверенности,  что
чья-то невидимая рука умело выстраивает случайные, казалось бы, события  в
единую цепь...
     Ну что ж, отдых закончился. Пора было браться за работу.
     Мою работу.



                                    12

     Я смотрел на себя в зеркало, а из его  металлической  глади  на  меня
пялился в меру нахальный и не в меру франтоватый столичный капрал.  Мундир
пришелся впору - нигде не давило, не резало под мышками,  поножи  сверкали
кокетливым глянцем; и  верительные  грамоты  из  штаба  на  сей  раз  были
подлинными. Для меня так и остались  загадкой  место  и  способ  добывания
столь весомых бумаг. Молодец, Лайна, постаралась...
     Я отошел от  зеркала,  взял  сумочку  с  тремя  гранеными  флаконами,
переданными мне Варной-Предстоящей после убедительных  просьб  -  и  долго
запоминал их внешний вид. Не дай бог перепутать... женщины  мне  этого  не
простят!
     Роа уселся на мое  плечо,  оступился  на  эполете  и  громко  выразил
крайнее неудовольствие по поводу моего переодевания. Я потрепал его по шее
и решил не прогонять. Для избалованного штабиста ловчий беркут-любимец был
вполне уместен. Тем более редкая, никем не виданная порода... Что еще? Ах,
да - меч. Положено по форме, но путается в ногах. И конь. Всенепременно  -
конь, хотя тут и пешком-то идти не больше  часа,  и  то  если  не  слишком
спешить...


     - Господин сотник? Честь имею...
     Сотник принял меня сдержанно, но вежливо.  С  одной  стороны,  я  был
младше его по чину, но, с другой - проверяющий из столицы, чей-то  фаворит
и возможный кляузник.
     Короткопалые лапы сотника неуклюже комкали ворох  моих  замечательных
бумаг, и у меня сложилось впечатление, что наш бравый офицер - человек  не
шиб