ЯРОСТЬ 
 
Стивен КИНГ 
Под псевдонимом Ричард БАХМАН 
Перевод с английского И.Котейко и О.Лежниной. 
 
 
 
ONLINE БИБЛИОТЕКА http://bestlibrary.org.ru 
 
 
   При увеличении числа переменных аксиомы сами по себе не изменяются.
   Миссис Андервуд
 
   Вот опять звенит звонок,
   Начинается урок.
   К его концу мы в десять раз
   Знать будем больше, чем сейчас.
   Детский стишок
 
Глава 1 
 
   Утро, с которого  все  и  началось,  было  замечательным.  Прекрасное
майское утро. А все благодаря белке, которую я заметил на  втором  уроке
алгебры, и тому обстоятельству, что я  сумел  удержать  свой  завтрак  в
желудке.
   Я сидел в самом дальнем углу от двери, возле окна,  и  увидел  белку,
резвящуюся на лужайке. Лужайка пласервилльской высшей школы замечательна
хотя бы тем, что не загажена. Она  подходит  вплотную  к  зданию  школы.
Никто, по крайней мере за время моего четырехлетнего пребывания в стенах
вышеупомянутого учреждения, не пытался отгородить лужайку  от  здания  с
помощью  клумб,  миниатюрных  сосен  и  тому  подобного  дерьма.   Трава
взбирается на бетонный фундамент и растет там, нравится вам это или нет.
Правда, два года назад на городском собрании  какая-то  баба  предложила
построить павильон напротив школы, в котором размещался  бы  мемориал  в
честь парней  из  нашего  заведения,  убитых  на  войне.  Мой  друг  Джо
МакКеннеди был там и сказал, что они ничего не  предоставили  ей,  кроме
возможности удалиться.
   Я хочу снова оказаться там, в том времени, о котором говорил Джо. Это
были действительно хорошие времена. Два года тому  назад.  Мое  прошлое,
которому я обязан наилучшими воспоминаниями. Примерно тогда  я  и  начал
сходить с ума.
 
Глава 2 
 
   Итак, 9.05 утра. В этот момент я увидел белку не более, чем в  десяти
шагах от класса, в котором я слушал миссис  Андервуд.  Ее  нудный  голос
возвращал нас к основам алгебры после ужасного экзамена,  который  никто
не сдал, кроме меня и Теда Джонса. Как я уже  говорил  вам,  я  задержал
взгляд на ней. На белке, а не на миссис Андервуд.
   Миссис Андервуд написала на доске: а=16.
   - Мисс Кросс, - сказала она, обернувшись. - Будьте  добры,  объясните
нам, что это значит?
   - Это значит,  что  а=16,  -  ответила  Сандра.  Тем  временем  белка
носилась туда-сюда по траве, распушив хвост. Ее черные глазки сияли  как
бусинки.  Прекрасное  упитанное  создание.  Я  больше  не  дрожал  и  не
чувствовал боли в желудке. Мне стало скучно.
   - Неплохо, - промолвила миссис Андервуд. - Но  это  еще  не  все,  не
правда ли? Нет. Кто-нибудь может поподробнее разобрать это замечательное
уравнение?
   Я поднял руку, но она вызвала Билли Сойера.
   - Восемь плюс восемь, - выпалил он.
   - Объясните.
   - Мне кажется, что  это...  -  Билли  заерзал.  Его  пальцы  суетливо
ощупывали неровности парты, на которой было нацарапано: "Дерьмо,  Томми,
73".
   - Видите ли, если добавить к восьми восемь, то это значит...
   - Не хотите ли воспользоваться моим справочником? -  спросила  миссис
Андервуд, насмешливо улыбаясь.
   Внезапно дал о себе знать мой желудок, и завтрак стал рваться наружу,
поэтому я снова уставился на белку. Улыбка  миссис  Андервуд  напоминала
улыбку акулы.
   Кэрол Гренджер подняла руку. Миссис Андервуд кивнула.
   - Он имеет в виду, что восемь плюс восемь тоже удовлетворяет условиям
уравнения?
   - Я не знаю, что он имеет в виду, - сказала миссис Андервуд.
   Все захохотали.
   - Вы можете предложить какое-нибудь другое решение, мисс Гренджер?
   Кэрол открыла рот, но тут раздался звонок внутренней связи.
   - Чарльз Деккер, Вас вызывают в офис. Чарльз Деккер. Спасибо.
   Я посмотрел на миссис Андервуд, и она кивнула. Мой желудок болел  все
сильнее и сильнее. Я встал и вышел из комнаты.  Когда  я  шел  к  двери,
белка все еще носилась по лужайке.
   Я уже прошел половину пути, когда мне показалось, что я услышал голос
миссис Андервуд. Казалось, она преследует меня, подняв сжатые  в  кулаки
руки и растянув рот в огромной акульей улыбке.
   - Нам не нужны парни, подобные тебе... Такие парни должны  находиться
в Гринмэнтле... Или в исправительной колонии  для  несовершеннолетних...
Или  в  клинике  для  душевнобольных.  Поэтому   убирайся!   Проваливай!
Проваливай!
   Я обернулся, нащупывая в заднем  кармане  гаечный  ключ.  Сейчас  мой
завтрак  напоминал  огромный  горячий  шар,   обжигающий   внутренности.
Обернувшись, я никого не увидел. Тем не менее, я не испугался. Я  прочел
слишком много книг.
 
Глава 3 
 
   Я зашел в ванную, чтобы отправить естественные потребности  и  съесть
несколько  ритцевских  крекеров.  Я  всегда  ношу  с   собой   несколько
ритцевских крекеров. Когда ваш желудок плох, эта пища  творит  настоящие
чудеса. Сотни тысяч беременных женщин не  могут  ошибаться.  Я  думал  о
Сандре Кросс, чей ответ в классе несколько минут назад  был  не  так  уж
плох. Я думал о ее удивительной способности терять пуговицы. Она  всегда
теряла их - от  блузок,  от  юбок.  А  однажды,  когда  я  пригласил  ее
потанцевать на школьной дискотеке, у нее оторвалась пуговица на джинсах.
Ее "Вранглеры" чуть было не свалились на пол. До того, как она осознала,
что  случилось,  молния  на  джинсах  практически  разъехалась,  обнажая
треугольник белых трусиков. Трусики были тесные,  белые  и  чистые.  Они
были безупречны. Они плотно облегали низ ее живота. При  любом  движении
на  них  образовывались  складки...  Как  только  Сандра   поняла,   что
случилось, она кинулась в  дамскую  комнату,  оставив  меня  в  приятных
размышлениях о Паре Совершенных Трусиков. Сандра была Классная Девчонка,
потому что всем известно,  что  Классные  Девчонки  носят  только  белые
трусики.
   Но мистер Денвер вкрался в мои размышления, изгнав из них Сандру и ее
непорочные трусики. Вы не можете  управлять  своими  мыслями;  и  всякое
дерьмо продолжает лезть вам в голову. Тем не менее, я чувствовал большую
симпатию к Сандре, хотя она  никогда  не  смогла  бы  решить  квадратное
уравнение. Если мистер Денвер и мистер Грейс  решили  отправить  меня  в
Грин Мэнтол, я могу больше никогда ее не увидеть. А это было бы ужасно.
   Я поднялся с унитаза, смел в него  крошки  от  крекеров  и  смыл  их.
Туалеты высших школ везде одинаковы. Они ревут как сирены. Я терпеть  не
могу дергать за ручку смывного бачка. Таким образом вы оповещаете всех в
округе о своих интимных делах. И каждый думает: "Ну вот,  одним  дерьмом
стало больше". Я всегда считал, что человек должен находиться наедине  с
тем, что, будучи ребенком, я называл не иначе  как  лимонад  и  шоколад.
Ванная комната должна быть чем-то вроде исповедальни. Но они выслеживают
вас. Они всегда ставят вас в тупик. Вы не можете высморкаться, чтобы  об
этом не узнали окружающие. Кто-нибудь все равно узнает,  кто-нибудь  все
равно вас выследит. Люди, подобные мистеру  Денверу  и  мистеру  Грейсу,
даже готовы заплатить за это.
   Я вышел в холл, прикрыв за собой дверь, которая ужасно заскрипела.  Я
остановился, оглядываясь вокруг. Был слышен звук,  похожий  на  жужжание
пчелиного улья, который напоминал о том, что снова  пришла  среда,  утро
среды, десять минут десятого.
   Я вернулся в ванную комнату и показал все, на что я способен. Я хотел
нацарапать что-нибудь остроумное на  стене  типа:  "Сандра  Кросс  носит
белые трусики", но вдруг я увидел выражение моего лица  в  зеркале.  Под
глазами у меня были синие круги.  Ноздри  были  некрасиво  раздуты.  Рот
напоминал белую сжатую линию.
   Я написал "Дерьмо" на стене, но внезапно  карандаш  сломался  в  моих
трясущихся пальцах. Он упал на пол, и я пнул его.
   Позади меня раздался какой-то звук. Я не обернулся. Я закрыл глаза  и
дышал медленно и глубоко до тех пор, пока не  пришел  в  себя.  Затем  я
поднялся наверх.
 
Глава 4 
 
   Административный  офис  пласервилльской  высшей  школы  находится  на
третьем этаже, вместе с учебным залом, библиотекой и комнатой  300,  где
стоят печатные машинки. Когда вы входите в нее, первое, что вы  слышите,
это непрерывный стук. Он становится  тише  только  тогда,  когда  звенит
звонок или что-нибудь говорит миссис Грин. Я догадываюсь, что обычно она
не очень красноречива, поскольку перекричать печатные машинки ей удается
с трудом.  Всего  их  тридцать,  целый  взвод  серых  "Ундервудов".  Они
пронумерованы, поэтому можно узнать, какая из них ваша. Звук никогда  не
прекращается, с сентября до июня. У меня этот звук всегда  ассоциируется
с ожиданием в приемной мистера Денвера или  мистера  Грейса,  настоящего
алкоголика. Это напоминает мне фильмы о джунглях,  где  герой  во  время
сафари в одном из глухих уголков Африки говорит:
   "Почему они не прекратят  свой  дурацкий  барабанный  бой?"  А  когда
дурацкий барабанный бой прекращается, он смотрит недоуменно  и  говорит:
"Мне это не нравится. Слишком тихо".
   Я специально немного опоздал, чтобы мистер Денвер был  готов  принять
меня, но секретарша, мисс Марбл, только засмеялась и сказала:
   - Садитесь, Чарли. Мистер Денвер Вас вызовет.
   Поэтому я сел, опершись руками на перила, и стал ждать, когда  мистер
Денвер меня вызовет. И кто, вы думаете, сидел на соседнем стуле, если не
Эл Латроп, один из лучших  друзей  моего  отца?  Мы  обменялись  кривыми
улыбками. Он держал на коленях портфель, рядом лежала  пачка  учебников.
Раньше я никогда не видел его в костюме. Он и  мой  отец  были  заядлыми
охотниками. Убийцы грозных острозубых оленей и серых куропаток.
   Однажды  отец  и  его  друзья  взяли  меня  с  собой  на  охоту.  Это
мероприятие,  инициатором  которого  был  мой  отец,   являлось   частью
нескончаемой кампании "Сделать мужчину из моего сына".
   - Привет! - сказал я  и  одарил  его  самой  дерьмовой  ухмылкой,  на
которую был способен.
   Надо вам сказать, он подпрыгнул так, как будто знал обо мне все.
   - О, хо-хо, Чарли.
   Он  мельком  взглянул  на  мисс  Марбл,  но  она  с   миссис   Венсон
просматривала списки присутствующих возле соседней двери.  Помощи  ждать
не от кого. Он был совсем  один  с  придурком  Чарли  Деккером,  парнем,
который недавно чуть не убил преподавателя химии и физики.
   - Бизнес-поездка? - спросил я его.
   - Угу, правильно, - он оскалился. - Вот, продаю старые книги.
   - Ну как, устроим соревнование, а?
   Он снова подпрыгнул.
   - Ну, что-то выиграешь, что-то потеряешь. Ты ведь знаешь, Чарли.
   Да, я знал это. Но мне больше не хотелось  над  ним  издеваться.  Ему
было сорок лет, он лысел, под глазами были крокодильи мешки. Он ездил из
школы в школу в вагоне, груженном учебниками, и всего лишь раз в год,  в
ноябре, позволял себе отдохнуть, отправляясь с моим отцом и друзьями  на
охоту в верховья Алагаша. Однажды я поехал с ними. Мне было девять  лет.
Когда я проснулся, все были вдребезги пьяны. Вот все, что было. Но  этот
человек не был чудовищем. Он был всего лишь сорокалетним лысым мужиком и
пытался заработать бабки. И если я услышу, как  он  говорит,  что  убьет
свою жену, то я этому не поверю. В конце концов, именно у меня руки были
запачканы кровью.
   Но мне не нравилось то, как его глаза шарили  вокруг.  И  в  какой-то
момент - только момент - мне захотелось схватить его за горло, притянуть
его лицо к своему и завизжать в него: "Ты и мой отец, и все ваши друзья,
вам всем придется пойти туда со мной. Вам всем придется пойти со мной  в
Грин Мэнтол, потому что вы все в ней, вы все в ней, вы все часть этого".
Тем не менее, я сел и продолжал смотреть  на  него,  потея  и  вспоминая
старые времена.
 
Глава 5 
 
   Я проснулся, дрожа от кошмарного сна,  которого  я  не  видел  уже  в
течение многих лет. Мне приснилось, что я шел по темной глухой аллее,  а
сзади подкрадывалось что-то неведомое, какой-то черный горбатый  монстр,
скрипящий и тащившийся за мной. Монстр, один взгляд  которого  превратит
меня в сумасшедшего. Ужасный сон. Последний раз он снился мне в детстве.
Но сейчас я уже вырос. Мне девять лет.
   Сначала я не понял, где я нахожусь, но был уверен, что не дома, не  в
своей постели. Было слишком тесно, отовсюду доносились различные запахи.
Я промерз до костей, что-то стесняло движения, и мне ужасно  хотелось  в
туалет.
   Вдруг раздался резкий взрыв хохота, который заставил меня дернуться в
моей кровати. На самом деле это была не кровать, а спальный мешок.
   - Она из тех трахающихся баб, - сказал Эл  Латроп  из-за  брезентовой
стены, отделявшей меня от него. - Трахающаяся - самое подходящее слово в
данном случае.
   Кемпинг, я находился в кемпинге  с  отцом  и  его  друзьями.  Мне  не
хотелось выходить.
   - Да, но как ты собираешься это осуществить, Эл? Вот что мне хотелось
бы знать.
   Это был Скотти  Норвис,  еще  один  дружок  отца.  Он  говорил  очень
невнятно, глотая  слова.  Меня  снова  охватил  страх.  Они  были  пьяны
вдребезги. - Я только выключил свет и представил себе,  что  я  с  женой
Деккера, - сказал Эл.
   Последовал еще один взрыв смеха, который заставил меня  задрожать  от
страха и съежиться в спальном мешке. О,  Боже,  мне  ужасно  хотелось  в
туалет, хотелось выплеснуть лимонад, как хотите, так и называйте это. Но
я не мог выйти из палатки, так как они были пьяны.
   Я повернулся к стене палатки и обнаружил, что могу наблюдать за ними.
Они сидели между тентом и  костром,  а  их  тени,  высокие  и  странные,
проектировались на брезент. Казалось, что  я  присутствую  на  спектакле
театра теней. Я видел тень-бутылку, переходящую от  одной  тени  руки  к
следующей. - Знаешь ли ты, что я сделаю, если поймаю тебя с моей  женой?
- спросил мой отец Эла.
   - Наверное, спросишь, не нужна ли мне какая-нибудь помощь, - хихикнул
Эл.
   Последовал взрыв хохота. Удлиненные тени-головы метались по  "экрану"
туда-сюда, словно ликующие насекомые.  Они  совсем  не  были  похожи  на
людей. Они выглядели как стадо молящихся богомолов, и я испугался.
   - Нет, серьезно, - сказал мой отец. - Серьезно. Знаешь ли ты,  что  я
сделаю, если застану тебя с моей женой?
   - Что, Карл?
   Это был Ренди Эрл.
   - Видите это?
   Новая тень на брезенте. Охотничий  нож  отца,  рукоятку  которого  он
вырезал из дерева. Я недавно видел, как он этим  ножом  потрошил  оленя,
вонзив его по рукоятку  в  брюхо.  Внутренности,  от  которых  шел  пар,
вывалились на ковер из иголок и мха. Огонь  и  угол,  под  которым  отец
держал нож, превратили его в копье.
   - Видишь это, сукин сын? Если я поймаю кого-нибудь с  моей  женой,  я
повалю его на спину и отрежу ему член.
   - Он будет ссать сидя до конца своих дней, правда, Карл?
   Это был Хьюги Левескай, проводник. Я притянул колени к груди и крепко
обнял их. Мне никогда не хотелось в туалет так сильно, как сейчас. Ни до
того, ни после.
   - Ты чертовски прав, - сказал Карл Деккер, мой дерьмовый отец.
   - О, а как быть с женщиной в этом случае, Карл? - спросил Эл  Латроп.
Он был ужасно пьян. Я даже мог сказать, какая тень принадлежала ему.
   Он раскачивался взад-вперед, как будто он сидел  в  лодке,  а  не  на
бревне возле огня.
   -  Интересно,  а  что  ты  сделаешь  с  женщиной,   которая   впустит
кого-нибудь через черный вход, а?
   Охотничий нож, превратившийся в копье, медленно двигался взад-вперед.
- Ирокезы использовали ножи для разрезания носов. Идея состояла  в  том,
чтобы изобразить на лице половые органы. Таким образом, каждый человек в
племени мог видеть, какая часть тела приносит им  больше  всего  бед,  -
сказал мой отец.
   Я убрал руки с колен и сжал ими промежность. Я сгреб мои причиндалы в
кулак и наблюдал за тем, как тень от ножа медленно  двигалась  вперед  и
назад. У меня началась страшная боль  в  желудке.  Я  могу  напустить  в
спальный мешок, если не потороплюсь.
   - Разрезать им носы, а? - сказал Ренди. - Чертовски  хорошо  сказано.
Если все будут так поступать, то половина  женщин  в  Пласервилле  будет
иметь дыры в двух местах.
   - Но не моя жена, - спокойно произнес отец. Его голос  был  внятен  и
резок. На лице Ренди улыбка превратилась в гримасу.
   - Нет, конечно нет, Карл, - беспокойно заерзал Ренди. -  Эй,  дерьмо.
Наливай.
   Тень моего отца снова подняла бутылку.
   - Я не буду разрезать ей нос, - сообщил Эл Латроп. - Я просто размажу
ее проклятую голову.
   - Ну-с, приступим, - сказал Хьюги. - Я наливаю.
   Я не мог больше терпеть. Я выскочил из спального  мешка,  и  морозный
холодный  октябрьский  воздух  начал  щипать  мое  тело,  которое   было
полностью обнаженным, не считая шорт. Казалось, что  мой  петушок  хотел
вжаться в тело. Одна мысль все вращалась и вращалась в моем  мозгу  -  я
догадываюсь, что еще не проснулся полностью - и вся беседа казалась  мне
сном, возможно, про должением сна про скрипящего монстра из аллеи. Когда
я был маленьким, я забирался в  мамину  постель  после  того,  как  отец
надевал униформу и уезжал на  работу.  Я  использовал  эту  возможность,
чтобы поспать возле нее часок или полтора до завтрака.
   Черные, страшные огненные тени, похожие на молящихся богомолов. Я  не
хотел находиться здесь, в этих лесах, в семидесяти милях  от  ближайшего
города, с этими пьяными мужиками. Я хотел к маме. Я  вылез  из  палатки.
Отец повернулся мне навстречу. Он все еще держал в руке  охотничий  нож.
Он посмотрел на меня, я посмотрел на него. Я  никогда  не  забуду  этого
зрелища. Мой отец с красноватой небритой щетиной на лице,  в  охотничьей
шапке, и охотничий нож в его руке. Беседа сразу  же  прекратилась.  Они,
наверное, поняли, как много я услышал. Возможно, они даже устыдились.
   - Какого черта тебе нужно? - спросил отец, вытаскивая нож из футляра.
- Дай ему выпить, Карл, - мерзко хихикнул Ренди, и снова раздался хохот.
Ренди был пьян в дым.
   - Я хочу писать, - взмолился я.
   - Давай быстрей, ради Христа, - рявкнул отец.  Я  побежал  в  рощу  и
судорожно  попытался  облегчиться.  Очень  долго  у   меня   ничего   не
получалось. Казалось, внизу живота застыл горячий мягкий свинцовый  шар.
Я ничего не мог  поделать  со  своим  пенисом  -  от  холода  он  совсем
скукожился. Наконец, шар превратился в жидкость, и когда она вылилась из
меня, я вернулся в палатку и залез в спальный мешок. Никто не смотрел на
меня. Они разговаривали о войне. Они все в ней участвовали.
   Мой отец убил оленя три дня спустя, в последний день охоты. Я  был  с
ним. Он убил его идеально, попав в мышцу  между  шеей  и  плечом.  Олень
упал, превратившись в груду мяса, и тотчас же потерял всю свою грацию.
   Мы подошли к нему. Мой отец счастливо  улыбался.  Он  расчехлил  свой
нож. Я знал, что сейчас произойдет, знал, что меня стошнит. Но я не  мог
ничего сделать. Отец твердо поставил сапог на тушу, дернул оленя за ногу
и воткнул в нее нож. Затем вспорол брюхо, и кишки  животного  вывалились
на траву. Я отвернулся и извергнул свой завтрак на землю.
   Когда я повернулся к отцу, он смотрел на меня. Он не сказал ни слова,
но я прочел в его глазах презрение и разочарование. С тех  пор  я  видел
это выражение достаточно часто. Я тоже ничего не сказал. Но  если  бы  я
смог, то произнес бы: "Это не то, что ты думаешь".
   Это был первый и последний раз, когда я ездил с отцом на охоту.
 
Глава 6 
 
   Эл Латроп все еще листал  учебники  и  притворялся  слишком  занятым,
чтобы поддерживать со мной беседу. На столе мисс Марбл зазвонил телефон,
и она улыбнулась мне так, словно нас связывала некая интимная тайна.
   - Вы можете войти, Чарли, - сказала она. Я поднялся со стула.
   - Желаю удачно продать учебники, Эл!
   - Я в этом не сомневаюсь, Чарли, - хмыкнул он в  ответ,  одарив  меня
нервной и лицемерной улыбкой.
   Я прошел через приемную, оставив справа встроенный в  стену  сейф,  а
слева - заваленный бумагами стол мисс  Марбл.  Прямо  передо  мной  была
матовая стеклянная дверь. На стекле красовалась надпись: "Томас Денвер -
директор колледжа". Я вошел в нее.
   Мистер Денвер был высоким мертвенно-бледным мужчиной, чем-то  похожим
на Джона Карради