погода, как во сне. Давно уже меня не оставляла
депрессия. Как психолог я понимала, что сон о собственной смерти может
означать утрату каких-нибудь интересов или прекращение каких-нибудь
отношений. Может, во мне что-то умерло? Но если что-то умерло, то что-то и
должно родиться: мы продолжаем ползти по ленте Мебиуса.
 
 
   Явление Белой Дамы и "самого бедного на свете армянина"
 
   - Наташа, вы не мистик? - обратилась ко мне соседка Галина Сергеевна,
встретившаяся мне на лестнице.
 
   - Нет, я материалистик. А что случилось?
 
   - Понимаете, соседке, которая недавно поселилась в квартире Валентина
Сергеевича, по ночам является одно и то же видение: по комнатам ходит
высокая блондинка. В вашей квартире этого нет?
 
   - Нет, в нашей квартире высокой блондинки я еще не видела. А увидела, -
дала бы ей в глаз.
 
   Валентин Сергеевич не так давно умер, и в его квартируЪ въехала пожилая
женщина. Был он разведчиком, полковником в отставке. Сильно пил и страдал
тромбозом, тромб попал в легкие. Его уносили на носилках. Он еще пытался
закурить в последний раз. Больше мы его не видели, он умер в больнице. За
месяц до смерти он женился на соседке Галине Сергеевне, которая давно ему
была симпатична.
 
   - Это было последнее засекреченное дело Вальки, - сказали о женитьбе
друзья.
 
   О каких либо других блондинках, кроме Галины Сергеевны, известно не
было. Его похоронили с последним залпом, как полагается. Никакой
надгробной речи не говорили: что можно сказать о разведчике? Галина
Сергеевна жалела: может, стоило отпеть Валентина Сергеевича в церкви? Не
оттого ли в его квартире поселились привидения?
 
   - А вообще-то до него эту квартиру занимала Клара, которая тоже
работала в какой-то разведке и, кажется, плохо кончила, когда переехала в
другое место, - продолжала строить свои догадки соседка. - Кстати, Клара
как раз высокая блондинка...
 
   - Ну а в квартире напротив жил главный контрразведчик ГДР Маркус Вольф
- и там благополучно сосуществуют со своими хозяйками целых десять кошек.
Хотя и Вольф не совсем хорошо кончил, и ГДР больше нет, но ни одна кошка
этой квартиры до сих пор не видела фантом Маркуса Вольфа.
 
   В самом деле, подъезд у нас был уникальный. Миша Вольф,Ъ как называл
его Адриан, был его другом детства. Свое детство сын немецкого писателя
Фридриха Вольфа, антифашиста, Маркус ВольфЪ провел в нашем доме, а потому
все жители дома тщательно следили за сообщениями средств массовой
информации о бывшем соседе, пересказывая их друг другу. Немало было и
других знаменитых соседей. Кто умер в глубокой старости, кто переехал.
 
   - Да вы не беспокойтесь, Галина Сергеевна, привидения встречаются нам
на каждом шагу. Иногда в них даже больше жизни, чем в нас, живущих. Это
сейчас чуть ли не норма...
 
   По лестнице поднимался незнакомый пожилой мужчина.
 
   - Не скажете, где здесь сто двадцать вторая квартира?
 
   - В нашем доме такой квартиры нет. Может, вам двадцать вторая квартира
нужна?
 
   - Нет! Сто двадцать вторая!
   Понятно, меня снова обманули! Судья мне дал этот адрес. Он меня
обманул! Все меня обманывают! О, я самый несчастный армянин на свете!
 
   - Да кто вам нужен-то?
 
   - Я ищу родственников покойного армянина, который был похоронен рядом с
моей мамой.
 
   Суть дела состояла в следующем.
   Его мать была похоронена на армянском Ваганьковском кладбище. В один из
дней он пришел на могилу матери и с удивлением обнаружил, что на месте
материнской могилы совсем другая, чужая могила. Он ринулся к администрации
кладбища. Там ему заявили, что он все забыл и что-то путает.
 
   - Но я же не больной! Я четко знаю, что на том самом месте была могила
моей матери!
 
   Он обратился в суд и вот уже шестнадцать лет судится со своими
обидчиками.
 
   - Так как же так могло случиться? Может, вы долго не посещали могилу
своей матери? - все еще пыталась чем-нибудь помочь сердобольная Галина
Сергеевна.
 
   - Я два года писал диссертацию по научному коммунизму и, в самом деле,
эти два года не навещал маму. О, вы знаете, что значит написать
диссертацию?!
 
   - По научному коммунизму не знаю. Знаю только, где находится
Марксистский тупик.
 
   - О, я самый бедный армянин на свете, поэтому все так происходит!
 
   "Может, он свою могилу ищет?.."
   - мелькнула у меня идиотская мысль, возникшая, по-видимому, из-за
мистических событий, происходивших вот уже год со мной.
 
   - Вот видите, Галина Сергеевна, привидения встречаются сплошь и рядом!
 
   Я попрощалась с обоими, оставив плачущего армянина на плече соседки.
 
   ***
 
   В дверь позвонили. Это был не ушедший еще "самый бедный на свете
армянин".
 
   - Чем могу быть вам полезна?
 
   - А ведь вы... Ау...Ау...
   Ау-рика?.. Я вас сразу узнал, по рыжей шевелюре.
 
   - М-м-м...
 
   - Вам привет от Адриана.
 
   - Спасибо. А вы что с ним когда-то встречались? - грешным делом я
подумала, что они лежали вместе с Адрианом у Ганнушкина, поэтому армянин
так неадекватно себя ведет и кричит, что не больной он вовсе.
 
   - Да. На кладбище.
 
   "Точно не в себе", - подумала я и на всякий случай осмотрелась, нет ли
под рукой чего-нибудь тяжеленького.
 
   - Он-то и надоумил меня разыскать покойного армянина. Ах, царство ему
небесное! - воздел к небу очи армянин.
 
   - Да, но Адриан вот уже год как умер.
 
   - Да не-е-ет, он стоял у могилы своей бывшей жены. Подождите, вспомню
имя... Эльба? Нет, не Эльба... Эльза.
   Да-да, Эльза!
 
   - Ничего не понимаю.
 
   - Мы с ним из одного тайного общества.
 
   - Это из какого же?
 
   - Да так, занимаемся людьми, у которых есть ИМЯ.
 
   - Знаменитостями, что ли?
 
   - Ими в том числе.
 
   - Может, мы о разных Адрианах говорим?
 
   - Но этот Адриан спрашивал, не вышли ли вы замуж?
 
   - Еще нет, - пожала я плечами и попрощалась со странным армянином, так
ничего и не поняв.
 
   Может, это убийца Адриана являлся? Может, и мне нужно быть осторожнее?
На всякий случай я обвела ручку двери тунгусским гребнем.
 
   ***
 
   Я читаю лекцию любителям собак, которые сидят вместе со своими
питомцами. Убеждаю всех в том, что скоро весна, пора грязи и холода, по
этому поводу собакам нужно срочно сшить тапочки.
   Указываю и на то, что нельзя на лицо своего друга надевать намордник, а
если случится такая необходимость - в намордник лучше облачиться самому. К
хозяевам отношусь с чувством легкой неприязни, как к аномальным объектам,
лишним на этой планете. Мне это снова приснилось.
 
   ***
 
   - Гамарджоба!
 
   - Гамарджоба.
 
   - Это посольство Грузии?!
 
   - Нет.
 
   - А мне католикос нужен!
 
   - Это не посольство Грузии.
 
   - Мне нужен католикос!
 
   - Я - католикос. Слушаю вас, - спокойно представилась я.
 
   В трубке помолчали. Раздались короткие сигналы. Снова промашка вышла.
Сбой в пространстве и времени.
 
 
   Сиреньсень для двоих 
   Шел дождь. Мелкий, моросящий. Я выбежала на улицу. Уже давно не
выходила из своего затворничества. Ах, какая свежесть! Мне уже давно все
надоело. Все. Кроме погоды.
 
   - Мне уже давно все надоело.
   Кроме погоды, - заявила я позвонившему Саше.
 
   - Понял, - ответил он и положил трубку.
 
   Через два часа он был у меня. С чемоданом. Явился ко мне "убегом"...
 
   Я оторопела. А собственная смерть и собственные похороны - к
замужеству. Так в старинном соннике написано.
   Хм-м-м...
 
   ***
 
   - Давайте составим стулья в круг. Завяжите Татьяне глаза, а Юля поведет
Татьяну по стульям. Сегодня на психотренинге формируем у себя базовое
доверие к жизни!
 
   ***
 
   Саша не подозревал, что он переехал, когда за окном стояла сиреньсень.
Это была первая сиреньсень для двоих. До сих пор сиреньсень была для меня
одной.
 
 
 
   В круге втором (виртуальном?)
 
 
   "Роза Вити Ринара" в руке у "тети Аси"
 
   Саша переехал с компьютером.
 
   - Жених с приданым, - пошутила я.
 
   - Да вот! Иди сюда. Я тебя просвещать буду. Ты уже знаешь, что такое
"Интернет". Я тебе про "тетю Асю"
   расскажу.
 
   - Это еще кто? Заместитель Соломона Филимоновича?
 
   - Почти что.
 
   Саша оставил карьеру массажиста и устроился "компьютерщиком",
разработчиком и модификатором компьютерных технологий, потому что с самого
начала был технарем, каким мне и показался с первого взгляда. Он был
временно невостребован, а потому занимался массажами ради добывания хлеба
насущного. Пришло время, - и он вернулся к родной стихии, в которую
стремился погрузить и меня.
 
   Саша включил компьютер. Экран почему-то замелькал. Саша осмотрел свое
сокровище с внимательностью врача:
 
   - Монитор полетел. Менять надо.
 
   Экран вдруг перестал мелькать, и на нем появился какой-то мост через
реку, а потом дверь. Но тут же картинка исчезла, и экран замелькал снова.
На миг я почему-то ощутила себя мужчиной и, вспомнив, что когда-то
собиралась стать "уважающим себя электронщиком", подошла к компьютеру,
наугад нажала несколько кнопок - экран успокоился, и на нем появилось
изображение, напоминающее дверь с ручкой, похожей на мягкий знак. Я
поднесла к экрану гребень и неожиданно ручка-мягкий знак размножилась,
превратившись в текст из сплошных мягких знаков. Через мгновение этот
текст сделался обычным, вполне читаемым.
 
   - Ведьма! - сказал изумленный Саша и собирался начать работу, как вдруг
мне в глаза бросился заголовок этого текста: "Роза Вити Ринара".
 
   Я поразилась. Когда-то, очень давно, мы с Адрианом гуляли по лесу и
сочиняли вместе сказку, которую я так и озаглавила "Роза Вити Ринара".
Один из героев сказки - как раз тот Витя Серебряшечкин, в бане которого я
гадала на старый Новый год.
 
   - Чудеса! Откуда, Сашечка, у тебя здесь моя сказка?
 
   - А! Догадываюсь! Помнишь, ты набирала ее у меня? Ну, тогда ты пришла
ко мне, родители мои были на даче.
   Вспомнила? Летом это было...
 
   - Сашенька, то была статья для газеты "Кот и пес". И называлась она
иначе: "Роза в жизни кота Пафнутия".
 
   - Да какая разница, какая роза?
 
   Хорошо помню, что та статья называлась "Роза в жизни кота Пафнутия". Я
писала в ней о связи растительного и животного мира, о магии деревьев и
животных, о том, какими гребнями и как надо расчесывать кошек и собак. У
каждой моей кошки была такая расческа, сделанная Дорогомиловым из
древесных пород, соответствующих гороскопу друидов. В кармашки зубцов этих
гребешков я заливала, по совету Дорогомилова, бальзам для повышения
"пушистости" шерстяного покрова и профилактическую жидкость от блох и
других насекомых-паразитов. Статью, помнится, напечатали, а гонорар мои
любимцы давно проели. Я им тогда много мойвы купила, "вискасов"-то они не
признают, отвергают цивилизацию, как и хозяйка.
 
   - Сашулька, - обняла я его за шею, - а распечатай мне, пожалуйста, эту
сказку.
 
   - Тридцать три поцелуя!
 
   - Идет.
 
   - А про "тетю Асю" слушать будешь?
 
   - Буду. Только попозже, ладно?
   Ты не обидишься? Я чуть-чуть поработать должна. Ко мне сейчас клиентка
придет.
 
   - Ну вот, всегда так, когда дело касается компьютера. Ты, наконец,
хочешь им овладеть или нет?
 
   - Да хочу, хочу. Только не могу же я клиентку бросить! Вон уже в дверь
звонят!
 
   Пришла женщина. Умное, интеллигентное лицо. Редкое, одухотворенное.
 
   - Входите, пожалуйста.
 
   Анастасия Сергеевна жаловалась на здоровье. Все остальные проблемы
привыкла решать сама.
 
   В отличие от многих Анастасий, она предпочитает именно полную форму
своего имени. Дочь Адриана (пусть земля ей будет пухом!) терпеть не могла
своего полного имени, потому что где-то вычитала, что Анастасия с
греческого переводится как "оживший мертвец". Она называла себя только
усеченной формой Настя. И жизнь у нее получилась какая-то усеченная. Мне
вспомнилось явление Адриана и меня охватило потусторонним холодом, однако
я быстро перевела мысли на клиентку, на события здесь и сейчас.
 
 
   Вообще-то многим нравятся как раз сокращенные формы имени, что сродни
модным вкусам на несовершенные подростковые фигуры - та же незавершенность
и неуклюжая угловатость.
 
   Святочное имя, по мнению Анастасии Сергеевны, призвано возвысить его
носителя и приблизить к образу ангела-хранителя. Красота своего имени
развернулась перед Анастасией Сергеевной в его полноте, оно как бы
повторяет весь строй алфавита, эту Богом данную гармонию.
 
   - Уж если сокращать мое имя, то, скорее всего как Ася. Эта "триада"
более созвучна полному имени Анастасия. Да и мне более подходит, отвечает
моему отчасти восточному происхождению. Один из моих предков был Осадул.
Он вел свой род из Касимовского царства. Вам известно об этом царстве?
 
   - Его, кажется, разрешено было образовать татарским ханам под Рязанью?
 
   - Да. Так вот, мой прапрапрадед Осадул имел эти татарские, касимовские,
корни и жил на Рязанщине в большом селе Морозовы-Борки. Он принял
православие. Был чудесным кузнецом. Я вам как-нибудь покажу подкову его
работы, которая до сих пор хранится в нашем семейном музее.
 
   - Эта подкова висит у вас над дверью как оберег, наверное?
 
   - Скорее как память о предке.
   Этой подкове уже больше ста пятидесяти лет. От каждого предшественника
у нас в семье что-то осталось. Приходите, я поведаю вам нашу семейную
историю и покажу наш домашний музей. Это весьма любопытно.
 
   - С удовольствием.
 
   Работать с Анастасией Сергеевной было легко и приятно, потому что моя
имятерапия лишь подтолкнула ее к тем самоисцеляющим истокам, о которых эта
женщина давно размышляла и знала об их живительной силе.
 
   - Не обошли мою семью сталинские репрессии. Пришлось пережить утрату
близких и родных мне людей. Много болела сама. И серьезно болела, не было
никакой надежды на выздоровление. Но всегда "воскресала". Мое имя
переводится "воскресшая" - и оно подходит мне, как никакое другое.
 
   Образ своего имени Анастасии Сергеевне представляется похожим на раннюю
византийскую икону, какие бывали на Руси в XI - XII веках. Это вечное
материнство, яйцо - символ начала жизни. Взор изображенной моей клиенткой
Матери на этой "иконе" был обращен к ищущим Бога и обретшим его. Вся икона
была пронизана солнцем, светом.
 
   - Божьим светом, - пояснила Анастасия Сергеевна.
 
   Он-то, этот Божий свет, и был исцеляющим началом.
 
   - Какая у вас старая квартира.
   Дореволюционная, наверное? - поинтересовалась Анастасия Сергеевна,
когда я проводила ее в коридор.
 
   - Дореволюционные - три первых этажа. А выше - сталинская надстройка.
Видите, какой у нас причудливый коридор - только в надстройке такие
лабиринты и бывают. И кухня-щель: рассчитывали, наверное, что
благосостояние народа будет расти, кухня со временем отомрет, а люди будут
питаться в ресторанах. Так, видимо, замышлялось.
 
   - Да, в этом была какая-то задумка. В самом деле, в то время работали
домовые кухни. Надо сказать, готовили там вполне прилично. Люди покупали
уже готовые комплексные обеды, оставалось только подогреть... Интересная,
интересная постройка.
 
   - Настолько интересная, что у нас тут привидения поселяются.
 
   Я рассказала Анастасии Сергеевне о загадочных явлениях блондинки в
соседней квартире.
 
   Анастасия Сергеевна читала лекции по истории России и состояла членом
клуба любителей старины.
 
   - Что ж, Библия эти вещи допускает. Вы, наверное, знаете, что фантом
Екатерины Второй после ее смерти многие видели. Приводят исторические
факты из жизни некоторых знаменитых людей.
   Один и тот же человек мог в одно и то же время находиться в разных
местах, - поддержала разговор Анастасия Сергеевна.
 
   - А на Руси жило поверье о так называемой белой бабе. Знаете, наверное?
Она была вестницей судьбы, предсказывала будущее. Иногда умирающие видели
смерть в образе женщины, одетой в белое. Может, блондинка и белая баба, -
схожие образы?
 
   - В самом деле, мы еще очень мало знаем об этом мире. Все может быть. Я
уже ничему не удивляюсь.
 
   Я вспомнила: по поверьям, втыкали над матицей можжевеловую ветку, чтобы
избавить себя от видения белой бабы. Кстати, подкова над порогом
(Анастасия Сергеевна мне своим рассказом о предке напомнила) - прекрасный
оберег!
   Надо посоветовать соседке. Над нашим порогом подкова висела, хоть и
самая обычная, из магазина, но белая баба нас не пугала.
 
   - Ася и впрямь привлекательное сокращение, - сказала я, провожая
Анастасию Сергеевну, - вот и компьютерщики его облюбовали.
 
   - От чего я далека, так это от компьютера.
 
   - Я тоже. Зато к природе близки!
 
   Я почувствовала страшную усталость. Меня потянуло в сон. Легла
пораньше, но заснуть что-то мешало. Я поняла, что меня так и тянет к
распечатке сказки, которую мне сделал Саша. Саша не ложился, сидел за
компьютером. Я включила ночник и принялась читать:
 
   "Старичок с бугроватым носом, опускавшимся чуть ли не до нижней губы,
продавал пучки колючих прутиков, перевязанных розовыми ленточками. Был он
одет в добротный тулуп, лицо его словно поросло седым мхом, на носу
красовались очки, из-под которых смотрели строгие глаза - синий и желтый.
 
   Люди, спешившие в подземном переходе, не обращали внимания на продавца
колючек, но Витя Серебряшечкин сразу перед ним остановился. Витя -
голенастый парень с рыжеватой бородкой и усами, которые растут клочьями в
разные стороны. Взгляд у него пристальный, немного насмешливый. Он долго
служил ветеринарным врачом в лесном заповеднике, ставил градусники оленям,
делал клизмы лисицам, заставлял ежей принимать горькие порошки - дел у
него хватало.
 
   В то же время Виктор Сергеевич в душе был художником. Какой-нибудь
нарост на ольхе он несколькими движениями острого ножичка превращал в
забавную рожицу. Сухая березовая веточка оборачивалась пляшущим чертиком.
Из лесных походов Витя приносил тяжелый рюкзак, набитый шишками, кусками
коры, ветками. Художественные поделки Серебряшечкин щедро дарил знакомым и
незнакомым.
 
   Одна ехидная ведьмочка наградила Витю Серебряшечкина прозвищем Витя
Ринар. Прозвище в заповеднике не привилось, поскольку работники его не
слыхивали о французском художнике Ренуаре. Витю это прозвище потянуло на
подвиги, он оставил свог пахнущее карболкой, лизолом основное ремесло и
поехал в Москву художничать. В заброшенном подвале ветхого дома он
оборудовал мастерскую с набором пил и пилок, топоров и топориков, буравов
и буравчиков, шил и шилец. В старой часовенке Серебряшечкин поместил свою
первую персональную выставку картин.
 
   Человек, не сведущий в живописи, попав на выставку, приходил в
недоумение: на одном полотне голые трехногие розовые дамы гонялись за
испуганным фиолетовым ангелом, на другой - громадная зеленая крыса грызла
оранжевую пятку желтого скелета, на третьей, - задрав в красное небо шесть
голубых ног, летела в небеса кобыла с золотым нимбом вокруг головы.
Большинство же полотен изображало мужчину, напоминающего самого Витю,
конечно же, обнаженного, с крестиком, болтающимся на груди и непомерно
большой пипишкой.
 
   Вслед за любителями авангардной живописи на выставку потянулись
иностранцы. Американец в ковбойской шляпе, белых брюках и красном пиджаке
подолгу любовался каждым из творений Серебряшечкина и на прощанье выложил
за шестиногую лошадь целых триста долларов, что очень обрадовало Витю. Но
это было только начало, вскоре стала сбываться заветная Витина мечта -
построить себе собственный терем на опушке леса, в тех самых местах, где
он лечил зверей, - Витя был мастер на все руки.
 
   На краю березовой рощи Серебряшечкин расчистил кусок земли, заложил
фундамент своего терема, разбил грядки и выкопал колодец, в котором чуть
не утонул. И в один из дней, когда он спешил за город к своей стройке, он
и натолкнулся в подземном переходе на продавца колючек. Витя остановился.
Старичок взыскательно смотрел на него разноцветными глазами: оценивал -
настоящий ли это покупатель.
 
   - Розы? - сп